Необозначенные войны

16.03.2022
761

Александр Евлахов- главный редактор, кандидат исторических наук

Информация относительно количества войн, в которых принимала участие Россия, сегодня вполне доступна. И каждый интересующийся данным вопросом легко узнает, что за всю нашу историю их насчитывается 192, а всего с середины XVI века до наших дней мы участвовали в 75 войнах и, вероятно, достаточно успешно, поскольку территория страны с 1547 по 1914 год выросла в семь раз- с 3 до 21,8 млн квадратных километров.

Также можно узнать о вооруженных конфликтах, развязанных российскими властями. Однако даже в самом подробном перечне Википедии есть явные пробелы. В 1469 году, согласно этому перечню, шла война с Казанским ханством и до сражения году под Алексиным в 1472 следует мирная передышка. Но это в Википедии, а в действительности?

Почему- то действия Ивана III, начавшего в 1471 году войну (или специальную военную операцию) с просуществовавшей более трёх столетий Новгородской республикой и разбившего ее войска под Шелонью, к таковым не отнесены. Хотя именно это событие стало прологом окончательной утраты ей своей независимости и перехода в 1478 году под власть Московии. И является, пожалуй, одним из наиболее трагичных моментов нашей истории.

Что же до существовавших в республике порядков, то они были тогда настоящим «бельмом на глазу» жившей по совсем другим правилам Московии.

И здесь необходим небольшой ретроспективный экскурс. Дело в том, что многочисленные Рюриковичи, управлявшие отдельными частями Руси в XII веке, вели постоянную борьбу за обладание престижным Киевским княжеством и в 1169 году Киев штурмовали объединенные дружины 11 русских князей и половецких ханов. Итогом борьбы стало образование 15 самостоятельных княжеств и земель, наиболее значимыми среди которых были Владимиро- Суздальское, Черниговское, Смоленское, Галицко- Волынское княжества и Новгородская земля (а не княжество!).   

    Считается, что отправной точкой этого «особого пути» Новгорода были, дарованные ему в 1017 году Ярославом Мудрым грамоты, дававшие ему право самоуправления и собственного суда, освобождающие от дани Киеву и предоставлявшие широкую автономию. На их основе Новгородом правило народное собрание- вече, которое заключало с князем договор- ряд. Без решения вече князь не мог начать войну. И еще он не мог на территории Новгорода владеть собственностью, вторгаться в дела управления, давать кому- либо из «своих людей» преимущества и торговать, минуя посредничество новгородцев. Только поклявшись на «Ярославовых грамотах» не нарушать вольностей города, князь мог приступить к выполнению своих обязанностей. Если же он их нарушал, то перед князем просто открывали ворота и объявляли, что «перед ним путь чист». Всего с1095 по 1304 год князей сменили 58 раз (т.е каждый из них правил в среднем 3,6 года), хотя многие князья сидели на новгородском столе дважды. Рекорд этот побил Александр Невский, перед которым ворота открывали трижды.

Надо признать, что отношение новгородцев к этому князю было, мягко выражаясь, менее позитивно, чем в дальнейшем у историков. Они уважительно относились к его победам над группой шведов на берегу озера Нево или рыцарями с согнанными им в помощь чудскими мужиками. Однако приход Александра Ярославича вместе с монголами в Новгород совершить перепись населения для более полного сбора дани Золотой Орде вызвал там восстание. В тексте летописи времен Александра его сражениям уделено значительно меньше внимания, чем этому восстанию; зато в святочном житии победы приобретают небывалый масштаб и возносятся до небес.

    Не только Александр Ярославич, но и другие князья бывало надолго покидали Новгород, особенно отправляясь в столицу Монгольской империи Каракорум. Однако даже в этой ситуации вече обходилось и без них, избрав для управленческих функций посадника, а для военно-полицейских- тысяцкого.

Поскольку, минуя новгородцев, князь торговать не мог, город довольно уверенно стал одним из торговых центров Европы и впоследствии вошел в их союз- Ганзу, напоминая собой средневековые города- государства Италии. 

Еще в Новгороде была очень распространена грамотность, о чем свидетельствуют обнаруженные сугубо бытовые записки, написанные на границе XII-XIII веков.

    Своеобразным в Новгороде было и положение церкви. Скажем, епископа, а позднее архиепископа с середины XII века вече стало тоже выбирать из трех кандидатов. Функции архиепископа, в сравнении с другими княжествами, были необычными, поскольку наряду с церковными были и светскими. Он контролировал государственную казну, вел дипломатические переговоры, надзирал за торговлей, был арбитром в спорах с ганзейскими купцами и даже имел собственный вооруженный отряд. Как правило архиепископ возглавлял Совет господ- своего рода высший совет республики, в состав которого также входили посадник, тысяцкий, прежние посадники и тысяцкие, а также кончанские (районные) и сотские (нижний полицейский чин на селе) старосты. Этот Совет готовил обсуждение вопросов, выносимых на рассмотрение веча и его проекты решений, так что не совсем правда, будто бы вече- это кто кого перекричит.

При всех этих свободах Новгородская республика была зависима от двух обстоятельств- поставок хлеба из Северо- Востока, а также необходимости военной помощи в борьбе, как пишется в учебниках по отечественной истории «с давними врагами Руси на западных рубежах- литовцами, шведами, немцами».

Относительно врагов- литовцев поясним чуть ниже. А здесь скажем только, что этой зависимостью пользовались еще Владимиро- Суздальские князья, пытаясь (начиная с Андрея Боголюбского) навязать Новгороду своих ставленников. Но вообще война с соседями в те времена- это часть повседневной жизни. Скажем за триста лет с 1142 по 1446 год Новгород воевал 26 раз со Швецией,5- с Норвегией,14- с Литвой, 11- с Ливонским орденом, 24 раза- с Москвой.

На рубеже XIII-XIVвеков все более заметную роль среди княжеств начинают играть Тверское и Московское княжество, размеры которого заметно вырастут за счет вхождения в него в 1301-1303гг Коломны, Переяславля – Залесского и Можайска. При Дмитрии Донском к Москве отходят Кострома, Солигалич, Белоозеро. В 1392 году Московский князь Василий I получил ярлык на Нижегородское княжество и захватил Нижний Новгород.

Со временем именно Москву в отечественной историографии станут называть единственным наследником Киевской Руси и главным объединителем русских земель. Несмотря на то, что историческое ядро Древнерусского государства тогда оказалось в составе Великого княжества Литовского и Русского (именно таким, а вовсе не Литва было его официальное название). Само население западных и южных русских земель, князья и бояре стремились оказаться под покровительством его князей. Русские земли составляли 9/10 Великого княжества Литовского, а их жители именно свое государство считали Русью.

Начало расцвета этого княжества приходится на время правления Гедимина, который заключил союз с Тверским княжеством и ни разу не воевал ни с одним из русских княжеств. В отличие от князей московских он строил отношения с входящими в состав Великого княжества Литовского землями на основе ряда (договора) или если говорить проще на основе вассалитета. В вассальной зависимости от Литвы оказались княжества Минское, Лукомское, Друцкое, Турово-Пинское, которые пользовались ее защитой и от немецких рыцарей, и от татар Золотой Орды, и от крымских татар. Во главе вассальных княжеств оставались те же Рюриковичи, которых никто не собирался смещать. Княжество продолжало прежнюю независимую жизнь за исключением самостоятельной внешней политики и обязанности во время войн выступать вместе с великим князем в составе его войска. Вообще история Великого княжества Литовского и Русского в отечественный историографический оборот была введена только в 1872 году ученым Константином Бестужевым-Рюминым (племянником казненного декабриста).

Советские учебники и энциклопедические справочники традиционно писали об антимосковской политике Гедимина, поддержке им сепаратизма Смоленского княжества, Пскова и Новгорода. Смоленское княжество действительно тяготело к Великому Княжеству Литовскому и, в итоге, вошло в его состав. Что же до Пскова и Новгорода, то они в равной степени не хотели быть ни вассалами Литвы, ни подданными Московии.  И уж, конечно в политике Великого князя литовцев и русских не было ничего «антирусского». В его окружении были именно русские люди, древнерусский язык был официальным языком княжества, на нем велось делопроизводство и писались летописи, на нем, наконец, говорил и писал Гедимин и его сын, женатый на Марии Тверской.

Сыновья Гедимина- Ольгерд и Кейстут продолжили дело отца, как в борьбе с крестоносцами, так и в расширении княжества. В состав государства вошли Смоленск, Брянск, Киев, Подолия, укрепились отношения с Псковом и Новгородом. В начале- середине XV века, после присоединения Орловской, Калужской, Курской и Тульской земель, территориальному расширению Великого Княжества Литовского наступает предел. Оно стало включать в себя 70 процентов всех земель и населения Киево-Новгородской Руси, в то время как на Московское княжество- 15 процентов. Поэтому надо ли удивляться, что Тверское и Суздальско- Нижегородское княжество (существовавшее в Северо- Восточной Руси с 1341 по 1392 год) против усиления Москвы ищут поддержки у литовских князей. На фоне искажения и замалчивания этих фактов в позднейшей историографии идет «игра в слова»: Литва- земли «захватывает», Московское княжество – исключительно «присоединяет», после чего они тут же становятся «русскими землями».

В XV- XVI веках, имея лишь вассальную зависимость от Литвы, вместе с землями «уезжают» князья с Оки, а затем Брянск и Смоленск. В этот же период в Княжестве существенно меняется политический строй, становясь все менее похож на московский и все больше на польский. В соответствии с законом 1492 года, носителем власти в Литве становится не Великий князь, а бояре и дворяне, шляхта, органом которых становится их сейм. Все больше прав получают города (Гродно, Слуцк, Киев, Полоцк, Минск, Могилев, Витебск), которые на территории Великого княжества Литовского еще раньше стали жить по Магдебургскому праву, становясь сувереном и законодателем.

В Московии происходят противоположные процессы- ее князья превращаются в царей, претендующих на все русские земли, а вся страна превращается в холопов и быдло. «Русская правда» знала множество общественных групп со своими правами и обязанностями. «Судебник» Ивана III разделил всех людей на «служилых» и «неслужилых». «Картинку» этого разделения в книге «Россия, которой не было» приводят ее авторы А.Бушков и А. Буровский.

-Цыц! Молчи, дурная борода!- заорал Государь Московский и Всея Руси Иван III на старого, всеми уважаемого князя Воротынского. Только что отъехавший из Литвы князь еще не набрался московского духа; он осмелился, видите ли, возражать царю- нашему батюшке и тут же получил урок.

Впрочем, были отъезды и в противоположном направлении- в Великое княжество Литовское и русское, что сделали, к примеру, бежавший от Ивана IV князь Андрей Курбский и первопечатник Иван Федоров. Почти все княжества, захваченные Москвой, испытывали сильное влияние Великого княжества Литовского и хорошо понимали, что нравы Московии не единственный вариант государственного устройства. Хотели вассалитета, а не превращения себя в «холопей государевых». А тут под боком еще и Новгород.   

 Помимо абсолютно несовпадающих систем управления Новгорода и Московии, их культурно- цивилизационных различий, продуктом свободомыслия республики стала ересь. Сперва ее проявления носили сугубо внешний характер, как например стригольники и брадобреи, ставшие впоследствии носителями отрицания церковной и монашеской иерархии. Позднее, в «продвинутой» части новгородцев пробудился интерес к иудейскому учению, а вместе с ним сомнение в божественной природе Христа. Источником таких знаний были несколько евреев, появившихся в свите приглашенного в 1470 году княжить, внука знаменитого литовского князя Ольгерда. Великое княжество Литовское долгое время (пока не одержало верх превосходство католицизма) оставалось неким оазисом веротерпимости. Именно в эту страну устремились евреи из стран Западной Европы, где их преследовали. Одновременно, благодаря торговле, из Европы в Новгород просачиваются идеи Возрождения и Реформации. Однако практического осуществления этих идей не происходит.

       Недовольство политикой Москвы, ее угрозами становится катализатором настроений присоединения к Великому княжеству Литовскому. Эту оппозицию возглавляет клан бояр, руководимый вдовой посадника Марфой Борецкой. обладавшей значительными ресурсами и владевшей почти полутора тысячами крестьянских хозяйств. В 1471 году происходят ее переговоры с Великим князем Литвы Казимиром IV, избранным одновременно и королем Польши, о вхождении Новгорода на правах автономии в состав Княжества. Однако подготовка и обсуждение этого вопроса на вече с обсуждением грамот Казимира затянулось. Воспользовавшись этим, а также отказом Великому князю Московскому Ивану III в праве собственности на новгородской земле и дани, Москва обвиняет Новгород в измене, «предательстве общерусских интересов» (слово «геополитика» тогда еще не знали) и отправляет войско завоевывать город. В его составе вместе с русскими шли монголы. Приказано было присоединиться и Пскову.

Навстречу завоевателям выступает ополчение, возглавляемое посадником Дмитрием Борецким, сыном Марфы. 14 июня происходит их битва на Шелони, завершившаяся победой московского войска, взятием в плен Дмитрия Борецкого и его казнью. Имущество Борецких было конфисковано, Марфа была вывезена сначала в Москву, а затем в Нижний Новгород, где пострижена в монахини.

   «Иван III,- говорил историк Николай Костомаров, выступая в Новгороде 30 апреля 1861 года,- понимал, что Новгород не может добровольно подчиниться новому порядку. Иван не удовольствовался снятием колокола и уничтожением веча и звания посадника. Иван уничтожил Новгород до корня, переселив его жителей по разным краям, подчиненным Московской державе, и заменив прежнее население новым, чуждым прежних местных воспоминаний. Если взять во внимание, что было еще много таких, которые, спасаясь от жребия, грозившего Новгороду, успели убежать в Литву, то без преувеличения можно сказать, что город лишился совершенно прежнего населения.»

Зато в Москве появилась Лубянка- место, куда были переселены из Новгорода его жители, проживавшие в районе Лубяница и где в советские времена разместилось здание КГБ с памятником Дзержинскому на площади.

В это же время по соседству в Псковской республике родился будущий монах Филофей, ставший впоследствии известным как автор концепции «Москва-Третий Рим». Филофей ввел свою идею в обращение, написав в 1523–1524 годах письмо великокняжескому дьяку. В большинстве сохранившихся копий этот ключевой фрагмент звучит так:

«Так знай, христолюбец и боголюбец, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, это и есть римское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать».

Это было ответом на решение Флорентийского собора 1439 года, который признал верховенство папы над Константинопольской православной церковью. Поддержавший это решение русский митрополит Исидор, был объявлен Великим князем Василием II Темным (светской властью) «неистовым еретиком», был взят под стражу и заключен в Чудов монастырь.

         Окончательную точку в борьбе с Новгородом поставил, почти столетие спустя, Иван IV. Он, как известно историкам, не только читал, но и правил летописи. И с особым вниманием останавливался на тех местах, которые описывали ненавистные ему принципы вечевой свободы в истории Новгорода и Пскова. При учреждении опричнины он обвинил весь русский народ в том, что в прошедшие века тот народ не любил царских предков. Но, сильнее всего, именно эти два города на северо- западе порождали его злобу.

        И в декабре 1569 года Иван Васильевич предпринимает поход на север. Хотя тогдашние новгородцы не несли ответственности за тех жителей города, которые еще Иваном III были переселены в другие места. Но, подвернулся (или был организован) удачный для него случай, когда какой- то бродяга, родом волынец, как пишет Костомаров, наказанный за что то в Новгороде, вздумал сразу и отомстить новгородцам, и угодить Ивану. Он написал письмо, как будто от архиепископа Пимена и многих новгородцев к Сигизмунду- Августу, спрятал это письмо в Софийской церкви за образ Богородицы, а сам убежал в Москву и донес государю, что архиепископ со множеством духовных и мирских людей отдается Литовскому государю.

    Царь отправился в поход, как на войну. Это была сумасбродная война с прошлыми веками, дикая месть живым за давно умерших. То, что это было именно так, стало ясно уже в Твери, которую царь в отместку за времена, когда князь Михаил Тверской боролся с его предшественниками, распорядился окружить город со всех сторон.

Для начала там по его приказу Малюта Скуратов собственноручно задушил находившегося в монастыре митрополита Филиппа, которого Иван изгнал из Москвы за попытку оправдывать жертв его правления.  Что же до мирных жителей, то за пять дней бессчетное их множество, включая младенцев, было разрублено на куски и сброшено под лед. То же повторилось в Торжке.

И, конечно, в Новгороде, жители которого, зверски убитые, были сброшены в Волхов. Общее число убитых за этот поход составило не менее 40 тысяч человек.

Этот поход также не попал в реестр военных событий Википедии, хотя в предисловии к нему говорится, что он включил и «внутригосударственные конфликты». И действительно повстанческие движения 1944-1954 годов в Западной Украине и в Литве, например, в него вошли.

В статье «Царь Памятник», опубликованной в «Новых Знаниях» я уже писал о монументе, посвященном 1000-летию России воздвигнутом в 1862 году в Великом Новгороде в честь тысячелетнего юбилея легендарного призвания варягов на Русь. Проанализировав состав и местоположение расположенных на нем персонажей, я назвал его «компромиссом исторических взглядов и эпох».

На нем нашлись места и Александру Невскому и боровшейся за независимость Новгородской республики Марфе, среди «государственных людей» трём великим князьям литовским- Гедимину, Ольгерду и Витовту, а среди «военных людей» великому князю Литовскому Кейстуту и Королю Руси, великому князю Галицкому и Волынскому Даниилу Галицкому.

Присутствие их всех на памятнике, посвященном тысячелетию России делает историю страны наконец то полной, вызывая недоумение у носителей имперских настроений. А также тех, кто продолжает считать преемственность по оси Киев- Москва очевидной, а аналогичную преемственность от Древней Руси Новгорода и Великого княжества Литовского едва ли не кощунственной.

Император Александр II, который одобрил именно данную композицию памятника, так не считал. Как, впрочем, был абсолютно согласен с тем, что в ней не должно быть Ивана Грозного и даже почти утвердил проект без Николая I, лишь спросив: «А батюшка?». Чего оказалось вполне достаточно, чтобы тот «уселся» рядом с Александром I, слегка потеснив опального реформатора его эпохи Михаила Сперанского.

Следует вспомнить, что решение Комитета министров о памятнике принималось в 1858 году, всего через два года после восшествия на престол Александра II. Им уже был подписан Парижский мирный договор, на не самых плохих условиях, когда в Англии были сильны настроения продолжать Крымскую войну до полного разгрома и расчленения Российской империи. В общественно-политической жизни страны наступила «оттепель». Высочайшим манифестом были дарованы льготы и послабления ряду категории подданных, в том числе декабристам, петрашевцам, участникам польского восстания 1830-1831 гг. Приостанавливались рекрутские наборы, ликвидировались военные поселения. Готовилась состоявшаяся в 1861 году отмена крепостного права.

В общем, если бы решение о таком памятнике принималось в наши дни, его украсили бы собой совершенно иные персонажи отечественной истории.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *