К 100-летию Русского института в Берлине
(Окончание)
В предыдущей публикации мы проследили первое десятилетие истории открытого 17 февраля 1923 года в Берлине Русского научного института, создателями которого явились наиболее известные пассажиры “философских пароходов”. Однако темы обстановки, окружавшей его в Германии тех лет мы практически не касались. Попробуем восполнить этот пробел.
Александр ЕВЛАХОВ главный редактор, кандидат исторических наук
Время и место действия
Хорошим подспорьем в ликвидации такого пробела нам будет книга Себастьяна Хафнера “История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха.”
Его воспоминания, охватывающие период с детских лет в 1914 году по 1933 год и написанные им в 1939 году в эмиграции помогут нам воссоздать обстановку окружавшую Русский научный институт в Берлине.
Очень подробно автор пишет о гиперинфляции 1923 года. К июню денежная масса увеличилась примерно в 90 раз, цены – в 180 раз, курс доллара – в 230 раз. С лета 1923 года началась инфляционная агония. За четыре месяца до конца ноября денежная масса выросла в 132 000 раз, уровень цен – в 854 000 раз, курс доллара – почти в 400 000 раз. В конце ноября доллар стоил около 5 триллионов марок. Цены товаров стали невообразимы. Буханка ржаного хлеба, стоившая до войны 29 пфеннигов (0,29 марки), на пике инфляции продавалась за 430 миллиардов марок; килограмм сливочного масла подорожал с 2,70 марки до 6 триллионов; пара ботинок могла теперь стоить более 30 триллионов.
Эти ни с чем не сравнимые рост цен и обесценивание денег сказались на перспективах института самым роковым образом: в другие страны стали перебираться выходцы из России- реальные и потенциальные студенты, в Прагу направил свои стопы профессорско-преподавательский состав. В итоге концу 1925 г. слушателей осталось всего лишь 60 , по сравнению с 600 , записавшимися первоначально . Отдел культуры германского МИДа предупредил о прекращении финансирования на следующий год . Поскольку Институт не смог стать высшим учебным заведением , возникла идея превратить его в Центр изучения русской культуры с оплатой работы его сотрудников немецкой стороной , но реализовать ее не удалось.
Едва ли не самая интересная часть воспоминаний Себастьяна Хафтера – та, в которой он описывает трансформацию Веймарской республики, новые реалии входившие в жизнь тогдашней эмигрантской столицы Европы.
Самые дорогие и самые прекрасные воспоминания,–пишет Хафнер,- связывают меня с отечественным интернациональным кругом, с миниатюрным земным шариком в центре Берлина… Нам было не важно приехали они добровольно как американцы или китайцы, или были изгнаны пинками как русские. Берлин тогда был интернациональным городом… Даже не знаю, что сегодня понять труднее: то, что это было в Германии каких-нибудь 10 лет назад, или то, что это могло быть так полно, так бесследно уничтожено 10 лет спустя.
Далее автор анализирует, как в 1924-1929 гг. параллельно со стабилизацией обстановки в стране пробиваются первые ростки будущего нацистского режима.
Мы чувствовали, как вокруг растет новый язык- “коричневый немецкий”: “личное участие”, “гарант”, “фанатично”, “народный товарищ”, “родной клочок земли”, “чужеродный”, “вырожденческое искусство”, “недочеловек”- отвратительный жаргон, в каждом словце которого заключался “целый мир насильнической тупости”.
Слова перевоплощаются в акции, одной из которых стали нападения на кинотеатры, в которых демонстрировался фильм по книге Ремарка “На Западном фронте без перемен”. Его показ был прерван нацистами с помощью бойцов “Гитлерюгенда” .
Первым делом Геббельс обеспечил погромщиков билетами на сеанс. Стоило первым кадрам картины появится на экране, как со своих мест повскакивали штурмовики. Они кричали «Евреи, вон!» и нападали на тех, кто, по их мнению, имел еврейскую внешность. С балконов в зрителей полетели дымовые бомбы. В зале распылили чихательный порошок. Полиция, хоть и была на месте, не останавливала погромщиков. Вместо этого всем был отдан приказ очистить помещение.
На следующий день Геббельс записал в своем дневнике: «Вечером в кино. Уже через 10 минут начинается сумасшедший дом. Полиция бессильна. Разъяренные толпы накидываются на евреев… Снаружи атакуют кассы. Звенят оконные стекла. Тысячи людей наслаждаются этим спектаклем. Демонстрация фильма отменена и следующая тоже. Мы выиграли…».
Эрих Мария Ремарк был на площади перед кинотеатром, где толпа молодых людей скандировала антисемитские лозунги и выкрики в адрес создателей фильма. Писатель впоследствии вспоминал:
«Я пригляделся к демонстрантам. Среди них не было людей старше двадцати; следовательно, никто из них не мог быть на войне 1914 — 1918 годов и никто не знал, что через десять лет они попадут на войну и большинство из них погибнет, не достигнув тридцати лет».
В последующие дни по берлинским улицам прокатились марши против показа кинокартины. Самый массовый из них (около шести тысяч человек) приветствовал Гитлер. В итоге совет по контролю над кинопродукцией запретил картину «На Западном фронте без перемен» с формулировкой «за искажение образа немецкого солдата».
Пройдет немного времени и на Опернплац в Берлине гитлерюгендом и немецким студенческим союзом будет сожжено 25000 томов. Одной из первых 10 апреля 1933 года в огонь полетит запрещенная к тому моменту книга «На Западном фронте без перемен» . Примерно тогда же в газетах появится список известнейших ученых и литераторов, которые были объявлены “предателями народа”, лишены гражданства и подвергнуты конфискации имущества.
А еще через 10 лет будет казнена младшая сестра писателя Эльфрида Мария Шольц, портниха. Однажды она сказала заказчику, что Германия непременно проиграет войну за что была арестована по доносу об «антигосударственных заявлениях». Шольц отдали под суд и в октябре 1943 года приговорили к смертной казни за «подрыв военной силы». Старшей сестре Эльфриды, Эрне Ремарк, был выслан счёт на сумму 495 марок и 80 пфеннигов за содержание Шольц в тюрьме, судопроизводство и казнь. Состоялось это в той самой тюрьме Плётцензее, где, согласно воспоминаниям Себастьяна Хафнера до октября 1936 года головы отрубали топором, пока Гитлер не распорядился доставить в тюремный двор гильотину.
Происходившее в Германии после назначения 30 января 1933 года Гитлера рейхсканцлером, описано в книге “История одного немца ” со скрупулезной психологической точностью. Отмечая, что совсем недавно, на выборах, большинство голосов было против Гитлера, автор задается вопросом: “что стало с этим большинством? Оно умерло? Исчезло с лица земли? Или, хоть и не сразу, но сделалось нацистским?”
Обращает этот вопрос он и к себе. Когда прячется в подворотне, чтобы не салютовать проносимому по улице нацистскому знамени и не быть за это избитым. И когда в пивной штурмовик задает ему вопрос: “Ты-ариец?” он, к своему стыду отвечает: “Да!”
В общем, предположение что это большинство “сделалось нацистским” не так уж нереалистично. В течение марта 1933 года в нацистскую партию вступали те, кто ранее противостоял нацистам. Прежде всего- рабочие из социал-демократических и коммунистических организаций вступали в нацистские ячейки прямо на предприятиях. И если бы три недели спустя состоялись новые выборы, нацисты без сомнения победили
Катализатором этого стал поджог рейхстага 27 февраля 1933 года и обвинение в этом нидерландского коммуниста Маринуса ван дер Люббе, за что он был приговорен к смертной казни. Это стало поводом для ограничения нацистами гражданских прав и проведения репрессий против коммунистов и социал-демократов.
21 марта 1933 года прошло первое массовое шествие. Город Потсдам был выбран неспроста. Бывшая резиденция прусских королей символизировала славу прежней Германии, с которой хотел ассоциировать себя новый режим.
“Маленький пакт с дьяволом,-пишет Хафнер,- и ты уже не среди узников и гонимых, но среди победителей и преследователей…Они могли казнить и миловать по своему усмотрению. Все крепости пали, любое коллективное сопротивление сделалось невозможным, индивидуальное сопротивление стало формой самоубийства.”
Сообщает автор и о двух масштабных акциях, которые нацисты запланировали и провели с 31 марта1933 года. Первая называлась “выравнивание” и подразумевала захват нацистами всех учреждений, местных органов власти в соответствии с лозунгом “Один рейх, один народ, одна партия”. Нет саксонцев, баварцев или прусаков, есть немцы, и руководят всем на местах не избранныеими лидеры, а назначенные центром гауляйтеры. Совершалась акция по абсолютно идентичной схеме. Штурмовики врывались в здания местных администраций и вывешивали на них флаги со свастикой. Министр полиции объявлял ЧП и назначал гауляйтера.
Вторая акция – начавшийся 31 марта антиеврейский бойкот. Ему предшествовала массированная пропагандистская подготовка, в ходе которой доктора наук, к примеру, доказывали, что 12 000 немецких евреев, погибших на фронте-меньшая удельная часть в сравнении с арийцами.
В день бойкота никто не смел пользоваться еврейскими магазинами, а также услугами евреев-врачей, адвокатов или нотариусов, как, впрочем и представители всех других профессий. А у дверей их служебных помещений стояли штурмовики, которые жестко разбирались с пытавшимися не поддержать бойкот. Руководителям предприятий надлежало уволить служащих- евреев, а еврейским предприятиям закрыть их на время бойкота, выплатить арийским служащим заработную плату и передать им предприятия.
Себастьян Хафнер, согласно книге его воспоминаний, в этот день находился в юридической библиотеке и просматривая тома императорского суда, натолкнулся на историю о том как этот суд поддержал иск владельца мельницы против императора Фридриха. В это время снаружи здания апелляционного суда заорали: ” Евреи, пошли вон!”
Довольно подробно рассказывает автор о своей дружбе со школьных лет и занятиях спортом с еврейским мальчиком Франком Ландау. Когда Франк принимает решение бежать из Германии, Себастьян приходит к нему домой попрощаться. Но удивляет его не отъезд друга, а разговор, состоявшийся с его отцом – точнее его тональность. Он не может понять, почему претензии относительно антиеврейского бойкота и антисемитской политики нацистской власти тот адресует как будто лично ему, а действующих лиц происходящей трагедии жестко делит на “мы” и “вы”.
Нечто похожее происходит с героем последнего романа Ремарка “Тени в раю”- немцем-антифашистом, который, пройдя через концлагерь, всеми “правдами и неправдами” оказывается в США, где пытается начать новую жизнь. Однако довольно быстро убеждается в том, что подробности его биографии окружающих не интересуют, людей на “немцев” и “фашистов” они не делят и “хороших немцев” для них не бывает.
Наиболее глубоко проблему антисемитизма в Германии Себастьян Хафнер препарирует не в воспоминаниях, а в историческом исследовании “От Бисмарка к Гитлеру”. Он пишет: “Германский Рейх кайзеров из рода Гогенцоллернов никогда не был антисемитским государством, а Пруссия Хайденберга и Бисмарка и подавно. У людей часто была неосознанная зависть к их большим успехам в определенных профессиях (адвокаты, врачи, журналисты, издатели, писатели), однако этот антисемитизм был поверхностным и в целом безобидным.
При этом он не поддерживался большинством населения и уж тем более не трансформировался в мнение о том, что евреев следует истребить. Однако эта мысль регулярно проявлялась у Гитлера и сопровождалась теми или иными действиями. После антиеврейского бойкота 1933 года следует неуклонное расширение запрета на профессии и сферы деятельности. В 1935 году следует последний шаг с введением Нюрнбергских законов, по которым евреи лишались политических гражданских прав, запрещались браки между евреями и неевреями, а внебрачные связи между ними преследовались.
В 1935 году Гитлер предпринял попытку организации по всему рейху погрома с привлечением почти устраненных от дел штурмовиков СА, получившего название “Хрустальная ночь”. Хафнер называет его “тестом общественного мнения и действенности его антисемитской пропаганды.” и утверждает, что этот тест показал отрицательный результат. Он пишет:
“Были не только разбиты стекла витрин магазинов, но и были сожжены синагоги, разорены еврейские квартиры, тысячи евреев были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря, немало их было убито. Этого население признать не желало. Не желало оно сделать ответственным за произошедшее и национал-социализм в целом, заявляя “Если бы фюрер знал!..” Из этого Гитлер извлек урок, когда решился на “окончательное решение еврейского вопроса”. “Окончательное решение” имело место не в Германии. Лагеря уничтожения находились на востоке Польши. В самой Германии, как и во многих других странах, был единственно лишь вывоз евреев, причем еще давали понять, что их же только переселяют. В руководимых Геббельсом газетах никогда не говорилось “евреи должны быть уничтожены”, тем более “евреи теперь уничтожаются”. До 1945 года пелась старая песня: “Евреи- это наше несчастье, мы должны их остерегаться”.
В заключение исследования автор пишет:
“Вероятно и без Гитлера после 1933 года было бы своего рода фюрерское государство. И без Гитлера, вероятно, произошла бы Вторая мировая война. Уничтожения же миллионов евреев без Гитлера не было бы” .
Последнее действие. Занавес закрывается
Русский научный институт в Берлине, как это указывается в большинстве источников, просуществовал под разными вывесками до 1943 года. О причинах прекращения его деятельности не сообщается или говорится довольно туманно.
Мне представляется, что главной причиной было исчезновение той целевой установки, которая существовала при создании института в 1923 году – “завоевание немцами, посредством содействия эмигрантам, твердых позиций в будущей России”. С приходом к власти в Германии Гитлера, а в Советском Союзе Сталина эта идея тихо скончалась.
Но что в таком случае происходило с институтом в последнее десятилетие, после прихода в Германии к власти нацистов? Прежде всего на нем сказывается радикально изменившийся вектор внешней политики.
Ее стержнем уже в 1933 году стал изоляционизм, начавшийся с демонстративного выхода страны из Лиги Наций, в которую она была допущена за семь лет до этого. После этого было открыто провозглашено введение вновь всеобщей воинской повинности и заявлено, что в мирное время Германия будет иметь 36 дивизий- с Версальским договором и войском в сто тысяч покончено! Было и Уведомление миру о том, что Германия вновь (благодаря Договору с Россией 1922 года в Рапалло) имеет Военно-воздушные силы. Затем – вопреки Версальскому договору введение вермахта в демилитаризованную Рейнскую область. Позднее- аншлюс (присоединение) Австрии…
В этих обстоятельствах в широких зарубежных контактах ученых, Русского научного института, решение о финансировании которого когда то принимало МИД, государственный интерес явно не просматривался. Судя по отрывочным фактам, содержащимся в российских источниках, последнее десятилетие деятельности института- самый малоисследованный период его истории. Поэтому пришлось более обстоятельно присмотреться к зарубежным публикациям. И, пожалуй, самой содержательной среди них оказалась статья немецкого историка Герда Фогта “Разрушенные надежды. Конец Русского научного института.”, опубликованная в специализированном журнале по проблемам восточноевропейской истории (Jahrbücher für Geschichte Osteuropas Berlin 1996 №1.)
От тех кто в 1923 году стоял у истоков института к тому времени останутся единицы. В 1933 году в Берлине уйдет из жизни его первый руководитель Всеволод Иванович Ясинский. Жертвой антисемитизма окажется второй руководитель Семен Людвигович Франк, который сбежит сначала на юг Франции, а потом в Лондон. Оставшихся “единиц” по сути было всего две- ставший руководителем института профессор Иван Александрович Ильин и ученый секретарь Александр Александрович Боголепов.
После захвата власти национал – социалистами ситуация кардинально изменилась: были проведены преобразования в структуре Общества по изучению Восточной Европы, курировавшего Русский научный институт. К руководству Обществом пришли малоизвестные люди, а куратором Института властями был назначен полковник Арним фон Рейер, выходец из России и член НСДРП . В его планы , по его собственному выражению , входило “поставить уникальный опыт пребывания в России и личные связи на службу своему народу в духе нашего фюрера “ . Отметив в своем инаугурационном выступлении, что из 11 оставшихся профессоров и 580 слушателей учебного факультета около половины были евреями и что в 1932 г. ежемесячно читались только две лекции, фон Рейер обратил внимание на ценность институтской библиотеки и на то, что “Институт может стать полезным для Германии в качестве основного центра пропаганды по восточному вопросу и тем самым возместить хотя бы часть вложенных в него средств.”
Отмечая ценность библиотеки Института, фон Рейер настаивал на превращении Русского института в “свой” исследовательский и пропагандистский центр. Реальные изменения последовали незамедлительно – Русский научный институт был переподчинен Министерству народного образования и пропаганды, Директором его, как подчеркивалось, ” без осложнений ” стал И. Ильин. А.Боголепов остался руководить библиотекой, из которой выделили труды по славянской филологии . Наряду с попыткой превратить Институт в одно из немецких госучреждений, в августе 1933 г. было учреждено Объединение “Русский научный институт в Берлине ” и произведены выборы правления, в состав которого вошли два члена нацистской партии – президент Объединения фон Рейер и секретарь фон Хамм, вице – президент доктор Ильин и казначей проф. Боголепов. Регистрация Института как нового , но сохранившего будто бы “автономность и самостоятельность” учреждения позволила, как отмечал фон Рейер, “удалить все неарийские элементы из прежнего состава Ученого совета Института и провести его полное присоединение к господствующей идеологии”. Однако такая форма ” преемственности ” с прежним Русским институтом не встретила понимания даже у властей: выборы правления во главе с фон Рейером не были признаны Министерством пропаганды, а на него самого подано в суд “за дезориентирующее отождествление себя с Институтом”. Русские сотрудники Ильин, Боголепов , Полетика – вышли из Объединения.
Руководство Институтом перешло к доктору Эрту, также выходцу из России , много лет занимавшемуся ее историей, в частности русскими меннонитами, члену НСДРП с 1932 г. В январе 1934 г. под руководством Эрта и при поддержке высоких инстанций прошли торжества в честь Русского научного института, отметившего свое десятилетие, на которых им были провозглашены “новые задачи и цели” , а о “планах завоевания Коминтерном всего мира” говорил проф. Ильин.
Надо сказать, что на должность руководителя Русского института в условиях нацистского рейха вряд ли кто-либо подходил больше, чем Ильин. Ему не надо было приспосабливаться к новой ситуации .
Еще с приходом к власти фашистов в Италии в 1922 г. Ильин нашёл практическое воплощение собственной философии и собственных убеждений. «Письма о фашизме» (1925-26г.г) являются апологетикой как самого фашистского движения, так и его вождя — Бенито Муссолини.
В 1928 году Ильин пишет статью «О русском фашизме», опубликованную в журнале «Русский колокол. Журнал волевой идеи», где автор являлся главным редактором и издателем. В этой работе Иван Александрович доказал идентичность происхождения и схожесть взглядов фашизма и Белой армии.
В начале апреля 1933 года Ильин направил в разведывательный отдел имперского министерства внутренних дел (впоследствии гестапо) донесение «Директивы Коминтерна по большевизации Германии», в котором, как отмечал заказчик, хотя и использован обширный материал из большевистской прессы, не были отражены «средства и методы, используемые Коминтерном в Германии, деятельность русских эмиссаров» и другие важные аспекты, полезные в практическом отношении.
В том же году Ильин написал статью «Национал-социализм. Новый дух» . В работе он оправдывал как националистические «эксцессы», так и идею нацизма вообще, претендуя на глубокое его понимание:
«Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится. И от страха не понимает еще больше. И чем больше не понимает, тем больше верит всем отрицательным слухам, всем россказням «очевидцев», всем пугающим предсказателям…Я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мирового значения, как германский национал-социализм...Я отказываюсь судить о движении германского национал-социализма по тем эксцессам борьбы, отдельным столкновениям или временным преувеличениям, которые выдвигаются и подчеркиваются его врагами»
Главной заслугой Гитлера (и Муссолини) по Ильину является устранение коммунистической угрозы.
«Что cделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе. Дух национал-социализма не сводится к «расизму». Он не сводится и к отрицанию. Он выдвигает положительные и творческие задачи. И эти творческие задачи стоят перед всеми народами. Искать путей к разрешению этих задач обязательно для всех нас. Заранее освистывать чужие попытки и злорадствовать от их предчувствуемой неудачи — неумно и неблагородно. И разве не клеветали на белое движение? Разве не обвиняли его в «погромах»? Разве не клеветали на Муссолини? И что же, разве Врангель и Муссолини стали от этого меньше? Или, быть может, европейское общественное мнение чувствует себя призванным мешать всякой реальной борьбе с коммунизмом, и очистительной, и творческой, — и ищет для этого только удобного предлога? Но тогда нам надо иметь это в виду…».
В действительности, Ильин, по существу этих работ — не философ, а идеолог и пропагандист русского фашизма.
Часто упоминается, что Адольф Эрт. в Русском научном институте был приставлен к Ильину в качестве “комиссара” Геббельсом. Он действительно возглавил Попечительский совет института, а после Ильина в канун празднования его десятилетия, как видим, даже занял пост директора. Однако он вовсе не был для Ильина чужаком. Их пути пересеклись ещё в 20-е годы, когда оба публиковались в антисемитском издательстве Дитриха Эккарта, которого называют духовным отцом нацизма. Оба автора участвовали в создании “Книги страданий русских христиан” (1930), а впоследствии написали совместную работу “Высвобождение преисподней” (1932), где Ильин выступил под псевдонимом Юлиус Швайкерт. Формально Эрт оставался в должности председателя Попечительского совета до 20 декабря 1937 г., когда будет вынужден оставить все свои должности вследствие борьбы между Геббельсом и Розенбергом.
Больше всего версий в различных источниках относительно того, почему Ильин перестал быть руководителем Русского института. Среди них фигурируют даже столь нелепые, как обвинения в масонстве и его отказ участвовать в антисемитской политике. В действительности все намного проще: уйти ему пришлось после того, как в июле 1934 г. был принят новый Устав института , согласно которому его сотрудниками могли быть только «немецкие соотечественники».
В силу этого обстоятельства, на мой взгляд, есть все основания именно июль 1934 года считать временем завершения существования Русского научного института в Берлине, созданного “пассажирами” философских пароходов, а вовсе не формальное решение о его ликвидации в конце 1942 – начале 1943 года, когда его имущество было «завещано» структуре союза против III Интернационала- лиги созданной адвокатом Теодором Обером.
Ильин к тому времени уехав в Швейцарию, где размещалась штаб-квартира этой организации, уже прочно обоснуется на новом месте и продолжит научную, публицистическую и пропагандистскую деятельность.
,
Что же касается его профашистских взглядов , то они настолько сильны, что даже после разгрома Рейха, после решений Нюрнбергского трибунала, после придания огласке правды о преступлениях нацистов, в статье «О фашизме» (1948) автор пишет :
«Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко ещё не изжитое . В нём есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Но опасности его необходимо продумать до конца».
«Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма — это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь».
В сборнике «Наши задачи» Ильин проводит «работу над ошибками» итальянского фашизма по части терминологии и даёт советы на будущее:
«Франко и Салазар поняли это и стараются избежать указанных ошибок. Они не называют свой режим «фашистским». Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их».
ИСТОЧИКИ:
Михальченко С.И., Ткаченко Е.В. Русский научный институт в Берлине в мемуарах и переписке русской эмиграции. Вестник БГУ, 2017 №4
«Русский Берлин» (1921–1923 годы) https://studfile.net/preview/7126356/page:14/
Документы: Русская философия РУСУНИВЕРС https://runivers.ru/philosophy/lib/docs/6791/439108/
В.И. Оноприенко Русская наука в изгнании https://www.ras.ru/FStorage/download.aspx?Id=21038696-d9d2-46c8-83d7-8f3f077ea306.
А.В. Квакин Несостоявшийся пассажир “философского парохода” в Русском научном институте в Берлине http://akvakin.narod.ru/Documents/stroev.pdf
Себастьян Хафнер “История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха.” ЛитРес, 2021г
Себастьян Хафнер “От Бисмарка к Гитлеру” Kindler Verlag 1987 г.
Герд Фогт. Разрушенные надежды. Конец Русского научного института. Jahrbücher für Geschichte Osteuropas Berlin 1996 №1
.Цфасман А. Б. Русский Берлин 1920-х годов: издательский бум https://cyberleninka.ru/article/n/russkiy-berlin-nachala-1920-h-godov-izdatelskiy-bum/viewer