Под таким заголовком вышла “Россия” №18 за 28 апреля-4 мая 1993 года. И, поскольку это был наш первый выпуск после состоявшегося 25 апреля референдума, то это “потом” относилось к вполне обозримому будущему. Однако, перечитывая в наши дни, опубликованное тогда, невольно погружаешься в процессы, происходившие много позднее. И это не события октября 1993 года и даже не война в Чечне, а поставленный в публикации Александра Лифшица вопрос о представительной власти. Правда, а где она сегодня?
По предварительным данным, полученным на момент сдачи номера в печать приняли участие в референдуме 64,6 процента избирателей. Из них доверяют Б. Ельцину 58,05 процента. Поддерживают социально – экономическую политику Президента и правительства 53 процента. Из общего числа избирателей «за» досрочные выборы Президента 32,6 процента «За» досрочные выборы депутатского корпуса 41 процент
Народ умнее власти
Аркадий ЛАПШИН
Референдум состоялся. Уже сейчас ясно: 64 % избирателей развеяли миф о политической апатии россиян. В конце концов в любой цивилизованной стране найдется 30 % граждан, имеющих право голоса, но не участвующих в политической жизни. И это признак цивилизованности, это, наконец, право людей на свободу выбора. Россия многолика, поэтому и ощущение свободы у нас разное. Не случайно одни регионы не оказали поддержки курсу Президента и правительства, а другие, которых большинство, поддержали стратегию реформации.
Все это говорит о том, что и темп, и характер изменений в нашем Отечестве будет различен. Ну что же делать, если историческое время в Москве, Петербурге или Сибири течет быстрее, чем в Ульяновской области, Башкирии или Татарстане. К этому явлению нужно относиться спокойнее. Время, что вода, сжатию почти не подлежит. Но хотим мы этого или нет, состоявшийся референдум есть действительно некий миг между прошлым и будущим, миг, который дает всем нам вектор народного желания и народной воли.
Итоги всенародного опроса убеждают прежде всего в том, что в России уже состоялся народ. Народ, который в массе своей сказал «нет» прошлому. Этот выбор сделал народ, который должен из своего кармана платить за хороводы съездовских сериалов, народ, который до сих пор некоторые полагают за строительный материал. Вряд ли как – либо иначе можно расценить многочисленные скоропалительные заявления непримиримой оппозиции, в которых утверждается, что на референдуме проиграл народ, морально – политическое поражение потерпел Президент, а все, не пожелавшие участвовать в голосовании, автоматически зачислены в его противники.
В то же время совершенно очевидно, что среди воспользовавшихся свободой не участвовать в плебисците немало тех, кто надеется только на себя и желает лишь одного чтобы им не мешали. Ни Президент, ни правительство, ни депутатский корпус. Нет. Пока россияне выигрывают у политиков всех направлений в честном отстаивании своего выбора и желании обрести сильное Отечество, которое не стыдно оставить своим детям. Конечно, воля народа не означает конца наших политических баталий. Они останутся, тем более что никаких правовых последствий итоги референдума не имеют.
Что же касается морального аспекта, произошедшего в последнее воскресенье апреля, то он очевиден. И если его учитывать, то депутатский корпус должен заявить о своем досрочном уходе, добровольно предложив проведение в ближайшее время парламентских выборов. Богаче жить после 25 апреля мы, безусловно, не станем. Но в стране появилось нечто, позволяющее утверждать, что живем мы не на свалке свободы, устроенной «агентами влияния». Живем мы в России, которая определенно сказала «да» себе. И если Президент расценит это «да» только как однозначное доверие своим действиям, то он ошибется. Он не имеет права, как это уже было осенью 1991 года, устраивать политические паузы, заполненные очередным шумовым эффектом. Раненый на референдуме депутатский корпус может учинить правовой беспредел. И что тогда, опять бесконечные политические игрища? Надеюсь, что здравомыслие россиян перетечет в ветви нашей власти.
Любое мнение народа подтверждения съезда не требует
Итоги прошедшего референдума еще долго будут оставаться средоточием политических страстей и комбинаций. Конституционный суд РФ единогласно изменил формулу счета голосов по первым двум вопросам, третий и четвертый вопросы, касающиеся досрочных перевыборов Президента и корпуса нардепов, раскололи членов КС. Треть судей из 13 голосовали против того, чтобы подсчет голосов велся исходя общего числа избирателей. Один из них Эрнест АМЕТИСТОВ:
В принципе с решением Конституционного суда по первым двум вопросам, вынесенным на референдум, я согласен. Эти вопросы никак не затрагивают Конституции, а следовательно, при подсчете голосов по ним необходимо применять часть 3 статьи 35 Закона о референдуме, которая рекомендует исходить из числа принявших участие в голосовании. Но у меня и здесь есть одно замечание. Дело в том, что суд посчитал неконституционным эту часть постановления съезда о российском референдуме только по содержанию. Я же полагал, что оно было принято с нарушением также и по форме. Суд использовал для принятия такого постановления статью Конституции, которая дает ему право отменять законы и – нормативные акты. Но дело в том, что при отмене законов об изменении необходимо соблюдать определенную процедуру. Она заключается в том, что должен быть принят закон об изменении закона, но съезд этого не сделал.
Что же касается третьего и четвертого вопросов, вынесенных на референдум, то, пожалуй, главный аргумент, в связи с которым я согласиться с решением суда, состоит в следующем. Мои коллеги утверждают, что осуществить решение референдума, если будут даны утвердительные ответы на эти вопросы, можно внеся изменения и дополнения в Конституцию. Но какого рода будут эти изменения и дополнения? Невозможно себе представить, что в Конституцию будут внесены поправки, касающиеся досрочных выборов только данного Президента и данного состава народных депутатов. Но ведь именно это и предлагается. И здесь, на мой взгляд, допущено серьезное нарушение, прежде всего Закона о референдуме. В нем есть статья 17, которая требует, чтобы вопрос был поставлен четко, чтобы граждане совершенно определенно знали, за что они голосуют. Иными словами, следствием позитивного голосования по этим вопросам, с точки зрения большинства членов КС, должно явиться внесение в Конституцию соответствующих поправок, которые будут рассчитаны на неопределенный срок и на неопределенный круг лиц. Есть и еще аргументы. Давайте вспомним, что говорится в статье 1 Закона о референдуме. Решение, принятое всероссийским референдумом, обладает высшей юридической силой, в каком-нибудь утверждении не нуждается и обязательно для применения на всей территории Российской Федерации. То есть решение, обладая высшей юридической силой, должно исполняться непосредственно. И если в связи с этим решением будет необходимо принять поправки к Конституции, то депутатам, съезду придется обсуждать этот вопрос и голосовать по нему. Что будет, если депутаты в соответствии с процедурой, установленной Конституцией в связи с внесением поправок, не наберут двух * третей голосов? Это означает, что решение референдума может быть не исполнено. нему.
Если следовать Закону о референдуме, то вопрос должен быть сформулирован в виде нормы, которую предполагается внести в Конституцию. Перед гражданами должен был быть поставлен вопрос: хотите ли вы, чтобы в Конституцию был внесен пункт, в котором говорится, что в соответствии с Основным законом возможны досрочные выборы народных депутатов или досрочные выборы Президента? Если бы вопрос был поставлен так, то граждане четко представляли бы себе, за что они голосуют. В данном случае это требование не было соблюдено, в результате чего могут возникнуть те последствия, о которых я говорил выше.
. Записал Аркадий ЛАПШИН
Драма, трагедия, фарс?
На днях я вернулся из Ижевска, где живут мои избиратели, и пытаюсь по горячим следам суммировать впечатления последней недели. Трагическая нелепость – довести борьбу амбиций до такого накала, когда референдум оказывается единственным спасительным клапаном. Трагическая нелепость – поставить людей перед необходимостью выбора между ветвями власти, как будто она, эта власть, не едина в своем существе, не едина во всех своих ипостасях.
Хотим гражданского согласия и своими же руками громоздим политические баррикады в душах сограждан.
Даже для сравнительно благополучного Запада существует проблема сохранения стабильного здравомыслящего центра. Мы же, словно назло сами себе, разводим людей по углам ринга, объявляя лозунгом текущего момента сознательно примитивизированную дихотомию: Ельцин или коммунизм. Чем бы ни закончился референдум, в список поражений за голя можно вносить авторитет власти.
Думаю, большинство моих коллег чувствует это, что называется, на собственной шкуре. Встречи с избирателями – уже не осмысленные попытки разобраться в происходящем, а не скрываемая неприязнь с обеих сторон: от яростного «Расстрелять предателя Ельцина!» до сакраментального «Когда же он вас, дармоедов, разгонит?».
Как принято в таких случаях говорить, за что боролись, на то и напоролись. Поиск внешних врагов начинается тогда, когда не хватает умения и терпения обустроить собственный дом. Когда этот номер газеты увидит свет, примерные итоги голосования, по – видимому, будут известны. Так что нет смысла играть процентами. Одно очевидно – противостояние не ослабеет, напротив, приобретет конкретно ощутимые формы. Референдум лишь увертюра к предстоящему действию – это было предопределено характером выносимых на него вопросов. Каким будет это действие: драмой, трагедией или фарсом – покажет время, сценариев и у той, и у другой стороны в избытке.
Впрочем, думаю, Президент получит достаточный перевес для осуществления плана, контуры которого он, хотя и туманно, но обозначил в последнее время. Претворит ли он его в жизнь, если да, то в каких формах? Или, как это уже было, смикширует собственную резкость, избежит соблазна действовать по принципу «победителей не судят»?
Я сделал свой выбор. Безусловный – в пользу демократии. Более сложный, многократно обусловленный – в пользу Президента, олицетворяемой им политики. Но этот выбор не может означать отказа от конституционной законности. Не может быть выбора между правом и благом народа. Мало чести списывать собственные ошибки на счет новорожденного противника. Впрочем, в равной степени это будет актуальным и при ином исходе голосования.
Мы не сумели найти согласия. Отчаявшись договориться, обратились к мнению народа, услышали его. Теперь, без суеты и политиканства, следует выработать цивилизованные пути выхода из кризиса, согласовать процедуру досрочных выборов и принятия новой Конституции. Боже, дай нам разума и терпения!
Игорь ЕРЕМИН, народный депутат России
Внимание: идет эксперимент?
Галина МАШТАКОВА
Это первая публикация в нашей газете только что пришедшей в “Россию” Галины Маштаковой, которая уйдет из жизни всего пять лет спустя от тяжелой болезни. Однако ее имя – в списке погибших при исполнении профессионального долга. Она была военным корреспондентом в Абхазии и Чечне. В Грозном она, не дожидаясь государственной помощи, одевала и кормила детей-сирот. 11 детей она вывезла и устроила в больницы, в интернаты, в семьи. Двоих из них усыновила.
За массированной информационной атакой и суетой по поводу главного события этих дней – Всероссийского референдума – обозначена лишь легким пунктиром хроника противостояния президента и оппозиции в Чечне. Однако скупые сообщения настораживают. И если это не развившаяся в годы «перестройки» болезненная мания преследования, то вполне может идти речь об очередной «репетиции» – этакой маленькой, но очень выразительной модели (не дай Бог!) грядущего противостояния в большой России. Итак…
23 апреля. В Грозном страсти накалены до предела: число митингующих в поддержку Дудаева приблизилось к 80 тысячам. Заявление главы парламента Ахмадова о том, что эти люди специально привезены в Грозный на машинах, спровоцировало призывы по радио готовить перевязочные материалы и больничные койки. 24 апреля. С утра сторонники президента предприняли штурм здания Министерства безопасности ЧР. В результате взрыва гранаты были ранены сотрудники, отказавшиеся в свое время разгонять оппозиционные демонстрации. На помощь сотрудникам службы безопасности ринулись участники «альтернативного» митинга и заняли оборонительную позицию 25 апреля. Здание министерства перестало играть роль «яблока раздора». Это произошло после того, как приказом Дудаева весь аппарат министерства и его районных отделов был передан в подчинение коменданта республики, председателя службы национальной безопасности Хасимикова. Наметившийся было раскол в рядах сотрудников милиции преодолен.
Митинги в Грозном продолжаются, хотя и без прежнего накала. Обращение Джохара Дудаева к членам парламента в несвойственной ему, «диктатору», мягкой и теплой манере («Дорогие мои соратники, первопроходцы многосложного дела строительства основ суверенного государства … ), похоже, поколебало сторонников оппозиции. Но отнюдь не нежные речи генерала стали тому причиной …
Он пришел к власти на волне народного возмущения партноменклатурой, «окопавшейся» в российском парламенте. Его козыри – авторитет генерала – летчика и вхождение в политику как бы со стороны. Но главным козырем было, есть и, не смотря ни на что, остается упорное стремление построить независимое от России суверенное государство, лидирующее на Северном Кавказе. Правда, обеспечить в республике политическую стабильность и необходимый экономический расцвет не удалось. Но основная, общечеченская идея строительства своего государства жива и как бы то ни было именно она крепко связывает сейчас и сторонников, и противников президента.
Кроме того, слегка дрогнувший голос «диктатора» воодушевил оппозицию. Не зря же лидеры ее заявляют СМИ, что требования к президенту будут ужесточаться.
Ситуация эта очень напоминает дни VII съезда российских парламентариев, когда Ельцин дал повод наступать себе на пятки. Сам Дудаев по-прежнему считает, что угроза независимой Чечне и ее внутренней стабильности исходит из Белого Дома, от Советов. И прямо обвиняет «политического бомжа» Хасбулатова в навязывании Чечне грязной политической игры. А что если и впрямь авторы этого лабораторного «эксперимента» сидят в Белом доме? В таком случае итоги референдума в поддержку Президента России и события, за ними последующие, покажут, насколько «чистым» оказался этот эксперимент … Только вот в отличие от Чеченской Республики, где строятся основы суверенного государства, Российская Федерация не располагает на сегодняшний день такой объединяющей общегосударственной идеей.
Кому представлять народ?
Сразу оговорюсь: не отношу себя к числу тех, кто видит в депутатском корпусе средоточие реакции, мрaкoбeсия и сопротивления реформам. Напротив, убежден, что мы еще будем вспоминать начало 90 – х годов как время, когда буквально на пустом месте закладывались основы нового российского парламентаризма
Александр ЛИВШИЦ
Дело отнюдь не в количестве принятых законов, а тем более не в их качестве, совместимости и своевременности, которые действительно вызывают большие сомнения. Если бы депутаты работали по- настоящему эффективно, экономили энергию, не растрачивали ее в жарких схватках за необъятную власть, Президенту не пришлось бы издавать уйму указов, закрывая ими зияющие дыры в законодательстве.
Важнее другое: депутат впервые обрел достоинство, ощутил себя реально причастным к делам государства, почувствовал, что его мнение что – то значит, овладел парламентской техникой. Заработали механизмы подготовки, обсуждения и принятия законопроектов, что просто трудно переоценить.
Однако, одно дело парламент, другое – съезд. У законодательной работы есть большой нерастраченный потенциал. С представительством народа, особенно на федеральном уровне, получается намного хуже.
Хотя в глазах населения съезд действительно малоавторитетен, я не стал бы строить на этом скоропалительные заключения. Ведь он-то в России, где от власти испокон веку ждут гораздо больше, чем в других странах. И в годы кризисов винят не столько себя, сколько государство и его институты. С учетом ошибок, допущенных как исполнительной, так и законодательной властью, становится вполне объяснимым падение популярности и той, и другой.
Замечу лишь важную российскую традицию: ожидание, что в тяжелые времена ветви власти будут действовать заодно и сообща одолеют невзгоды. Когда оно не сбывается, люди утрачивают доверие к власти как таковой. И если хуже относятся к одному институту, то это не значит, что лучше – к другому. Так что от некоторого снижения рейтинга президента, наблюдавшегося в середине прошлого года, съезд ничего не приобрел. Наоборот потерял, Рейтинг покатился вниз с огромной скоростью.
Отвлечемся, однако, от рейтингов и индексов. Куда существеннее небывалый динамизм социальных процессов, из – за чего претензии депутатов на представительство народа становятся все более безосновательными. Скажем, председатель правления коммерческого банка, три года назад работавший инженером на заводе. Таких примеров предостаточно. Сохранил, может быть, лишь квалификацию да жену, а социально политические ориентации сменил полностью. Кто защищает его интересы, кто их представляет? То же следует сказать о миллионах предпринимателей, фермеров, служащих негосударственного сектора и прочих, относящихся к социальным группам, которых несколько лет назад не было вообще. Съезд, конечно, не стоит на месте, но если судить по конкретным решениям, он движется вперед на велосипеде, выписывая вдобавок восьмерки, тогда как жизнь уходит от него на скором поезде.
Проблема представительства задевает, разумеется, не только депутатов, но и Президента. Необходимость досрочного подтверждения мандатов стала совершенно очевидной. Президент заявил об этом. В упорной борьбе окончательно дожал съезд, заставил выдать разрешение на то, чтобы спросить у граждан, доверяют они Президенту или нет. Съезд не захотел сделать то же самое, отрулил в сторону. А зря. Было бы симметрично и красиво.
Но если бы дело ограничивалось только этим! Съезд не только малопредставителен. Он опасен. Тем, что, располагая громадной властью, подвержен внушениям и страхам, переменчив в настроениях, капризен, обидчив, плохо предсказуем.
Возьмем, к примеру, VII съезд, состоявшийся в декабре 1992 года. Прибывая в Москву, большинство депутатов (49 процентов против 41) разъясняло, что не намерено ограничивать полномочия Президента. Не менее 42 процентов делегатов положительно оценивали его деятельность. Это было, конечно, меньше, чем на VI съезде (60 процентов), процесс отчуждения уже пошел, и все же … Резко критикуя правительство, депутаты (от 50 до 60 процентов) настаивали лишь на некоторых персональных заменах, не менявших общего курса. Уже тогда, правда, в сознание депутатов стал внедряться образ зловредного «окружения», стремящегося заморочить наивных руководителей исполнительной власти. Тем не менее многие депутаты продолжали явно симпатизировать Е. Гайдару, не хотели, чтобы он уходил. Накануне съезда такой исход приветствовали 48 процентов участников, к 7 декабря их количество возросло до 55 процентов. С этим приехали.
А с чем уехали? С антипрезидентскими поправками к Конституции. Включая невероятную новую редакцию статьи 12.16, согласно которой Президент великой страны (не Б. Ельцин, а любой Президент России) предстает в виде подозрительного субъекта, вечно норовящего нарушить Конституцию. Что касается проклинаемого и любимого Е. Гайдара, то ветреные депутаты отпустили его на другую работу. Гуляй себе с Богом …
Может быть, за время VII съезда в стране и в мире про изошли драматические события, вынудившие депутатов поменять точку зрения? Вроде бы ничего такого не случилось. Конечно, съезд проходил нервозно: вовсю старались известные массовики, разыгрывались политические комбинации, резковато выступал Президент, порой незаслуженно обижая избранников. Несмотря на то, что среди депутатов немало солидных мужиков, новизна задач вызвала заметную растерянность. Люди инстинктивно потянулись друг к другу, стали сбиваться в сообщества, фракции и группы, где их уже поджидали неистовые трибуны, знавшие ответы на все вопросы.
Казалось бы, что значат эти обстоятельства, пусть даже возведенные в квадрат, по сравнению с той громадной ответственностью за судьбу страны, которую Конституция возложила на съезд? Да ничего, мелочь, легкий бриз, эмоциональный фон. На деле получилось обратное.
Нечто подобное происходило и на VIII (внеочередном) съезде. Хотя прибывающим было ясно, что их собирают для того, чтобы отменить конституционное соглашение, заключенное на предыдущем съезде, настроения поначалу отличались миролюбием. Депутаты говорили о желании искать компромисс, а не менее 50 процентов хотели оставить все, как есть, сохранить существующие полномочия Президента и Верховного Совета. К моменту завершения VIII съезда намерения стали противоположными: около 60 процентов участников объявили о желании незамедлительно разморозить статьи Конституции, ущемляющие права Президента. Что и было сделано.
A IX (внеочередной) съезд? Когда разъезжались с VIII съезда, лишь каждый четвертый депутат твердо выступал за отрешение Президента от должности. Прошло две недели, собрались снова, уже после Обращения Президента к народу. И что же? Количество сторонников импичмента увеличилось незначительно – до 28 процентов.
Потом – съезд и атмосфера съезда, к которой стали привыкать: умелое разогревание окружающей депутатов среды, резкая полемика на грани непристойности, нагнетание страхов и т.п. Снова пошло в ход обкатанное еще на VII съезде нравоучение о том, что конфронтация и все прочие неприятности идут от заносчивого, коварного Президента и близких к нему злопыхателей, роющих ямы благонамеренным депутатам. Просто, не правда ли? Как будто нет сложнейших проблем становления новой российской государственности, борьбы вокруг стратегического направления развития страны и всего остального.
Но ведь верят! В марте не менее 60 процентов депутатов посчитали главной причиной политического кризиса именно личные амбиции Президента, а более 50 процентов обвинили в этом его ближайшее «окружение». Составители и пропагандисты образа «окружения» получили искомый результат.
Что и говорить; затея была недоброкачественная. Ее протолкнули люди, знающие, чего хотят, и абсолютно неразборчивые в средствах. Все так. Но, скажем прямо, на противоположной стороне небрезгливых тоже хватает. Говорю о тех, кто отождествляет депутатский корпус с сонмищем явных и тайных большевиков, а также их замаскировавшихся агентов – перебежчиков и подкулачников. На самом деле это, разумеется, не так.
Конечный результат известен: увольнение Президента по статье 121.10 поддержали более 60 процентов депутатов, для принятия решения не хватило семидесяти с лишним голосов. Что же получается?
Не хотел бы сомневаться в личной порядочности большинства народных депутатов, их искреннем стремлении вызволить страну из кризиса. Каждый в отдельности, даже тот, кто фактически превратился в полупрофессиональную телезвезду, по – своему хочет Отечеству добра. Но когда собираются вместе всего на несколько дней, с ними что – то происходит. Депутатов затягивает странный механизм (его конструкция тема отдельной статьи), работающий, не на сложение и умножение национальных сил , а на их вычитание и деление. Не стоит, наверное, останавливаться на атмосфере последних съездов. Происходящее там наблюдали миллионы телезрителей. Скажу лишь: порой чувствовалось такое сгущение взаимной подозрительности и вражды, что просто трудно дышать. Часто вспоминал дьякона из чеховской «Дуэли», когда он своим нелепым поступком сбил прицел у фон Корена, предотвратил непоправимое, разорвал, казалось бы, уже сомкнувшийся круг. А потом все улеглось, помирились. Знать бы, как это сделать сейчас …
Обратимся к вопросу о референдуме. Начиная с середины января, нам терпеливо разъясняли, что проводить его нецелесообразно.
Убежденные, видимо, в своей правоте, депутаты отправились на VIII (внеочередной) съезд с твердым намерением отменить референдум. Таково было желание 45 процентов депутатов, еще 23 процента не возражали против переноса голосования на неопределенный срок, словом, почти 70 процентов выступали против. Как считало подавляющее большинство (порядка 80 процентов) участников съезда, референдум не в состоянии решить никаких проблем России. Что задумали, то и сотворили.
Минули две недели, и все перевернулось. Около 80 процентов депутатов IX (внеочередного) съезда горой встали за референдум и сделали его реальностью.
Спрашивается: разве к концу марта всенародное голосование резко подешевело? Или, может быть, социальная обстановка вдруг стала более стабильной? Да нет, все осталось по – прежнему. Настроения граждан по поводу референдума если и изменились, то ненамного. Зато настроения депутатов – с головокружительной быстротой.
Известно, что статус народного избранника в любой стране достается тяжело. Депутат им дорожит и не хочет, чтоб отнимали до времени. Наш – не исключение. Неудивительно, что и на VI, и на VII съездах не менее 55 процентов делегатов категорически возражали против до срочных выборов. Это мнение поддерживал и спикер, разъясняя гражданам: сами выбирали, потому и терпите.
B марте ситуация стала быстро меняться. В начале VIII (внеочередного) съезда идея досрочных выборов нашла понимание у 43 процентов депутатов. К концу VIII съезда число сторонников этого замысла возросло до 69 процентов, на IX (внеочередном) уже до 77 процентов, а потом он оказался в бюллетене для голосования на референдуме.
Еще в первых числах марта, правда, настораживало, что многие соглашались с досрочными выборами лишь теоретически, приговаривая, что, мол, в принципе мы за, но в условиях кризиса всякие голосования нежелательны. Когда же разговор пошел практический, о сроках, оказалось, выборы в 1993 году приветствуют только 12 процентов избранников, в 1994 году – 40 процентов, что тоже не дотягивает до необходимого большинства. Остается лишь 1995 год, когда никого ни о чем спрашивать не придется, поскольку выборы будут просто очередными.
Как это все понимать? Не хотите досрочно переизбираться – скажите об этом прямо, ничего предосудительного тут нет.
Подошли, наконец, и к самому всемогущему съезду. Не менее 70 процентов депутатов, задержавшихся в Москве на мартовской сессии, выразили твердое нежелание что – либо менять в знаменитой 104- й статье Конституции. Не хотят отдавать инструмент, позволяющий дать отпор любому, кто вознамерится посягнуть на всевластие съезда, откусить от него хоть кусочек. Желают строго смотреть в глаза и заявлять с угрюмой решительностью: «Не подходи!». И ведь верно, не подойдешь.
Примерно 55 процентов избранников убеждены, что съезд должен оставаться высшим органом государственной власти. Правда, не вечно. Только до тех пор, пока не принята новая Конституция.
Потом же, как считают ровно столько же депутатов (55 процентов), ему места нет – ни в Конституции, ни в политической жизни России. Иначе говоря, мы уйдем и наш съезд с собой унесем. А раньше никак нельзя.
Получается так: в 1993 году съезд необходим позарез, а, скажем, в 1994 – м или в 1995 году не нужен вовсе. Что, какие вселенские потрясения ожидаются в ближайшие год – два, чтобы понадобилось так сильно перекраивать политическую систему мировой индустриальной державы?
Вроде бы ничего особенного не предвидится, за исключением разве что смены нынешнего депутатского корпуса. Но ведь в сравнении с судьбой великого государства этот мотив ничтожно мал! Надеюсь, что наши избранники все же не утратили ответственности за будущее страны. Тогда они должны решить вопрос в принципе: если съезд себя исчерпал (похоже, так оно и есть), его деятельность надо незамедлительно прекратить; если нет – пусть остается и в новой Конституции. И никакие выборы тут ни при чем.
Чем, интересно, руководствуются депутаты, поднося руки к кнопкам? Как оказалось, среди множества факторов лидируют личные мотивы. Остаются позади интересы избирателей, фракционная дисциплина, давление поименных голосований и т.п.
Собственное мнение … У большинства избранников оно уж очень неустойчиво. И в этом, пожалуй, не отличается от точки зрения немалого числа сограждан, плохо разбирающихся в том, что происходит, легко впадающих в панику, поддающихся внушению, обескураженных, растерянных, а потому чрезмерно подозрительных, обожающих разоблачения обманов и заговоров. Но быть одним из многих еще совершенно недостаточно для того, чтобы вершить государственные дела, особенно в нынешнее переломное время. Нужны другие качества. Как раз те, что ныне в дефиците. Так, может, если груз ответственности непосилен, то что ж упираться, тащить его дальше: свалится и всех придавит.
Если съезду не по силам обеспечивать представительство народа, то сумеет ли это сделать новый, рожденный досрочными выборами российский парламент? Очень сомневаюсь. Ведь избирать – то, вероятно, будем на многопартийной основе в условиях, когда около 80 процентов населения относится к любым партиям без малейших симпатий. А если кому и верят по- настоящему, то нескольким общенациональным авторитетам, среди которых не так уж много желающих баллотироваться в депутаты.
Судя по всему, будущий Верховный Совет заполнят люди с отменной профессиональной выучкой, безупречно владеющие тактикой предвыборной борьбы и чувствующие себя в парламенте так же комфортно, как и на собственной кухне. За ними будут стоять влиятельные структуры (частные, государственные, региональные и прочие), легальный лоббизм и большие деньги. Цвета нового парламента станут гораздо монотоннее. Буйство красок и разгул эмоций нынешнего депутатского корпуса исчезнут безвозвратно. Уйдут разуверившиеся, простодушные, уставшие. Вряд ли найдется много мест для твердокаменных большевиков. Впрочем, как и для людей, до конца преданных чистым идеалам свободы и демократии.
Печальная перспектива? Отнюдь. Убежден, что при всех своих минусах, заметных уже сегодня, новое поколение российских парламентариев поможет стране обрести долгожданную политическую стабильность, может быть, правда, лишь на ближайшую перспективу. Хотя бы потому, что те силы, которые приведут их на одну из вершин федеральной власти, нуждаются именно в этом. В условиях нестабильности мало кто заглядывает далеко вперед. Наверное, и технику законотворчества поставят так, что она едва ли окажется слабее, чем в других странах.
Непонятно только, кто все же будет представлять интересы всего народа России и прокладывать ей дорогу в будущее. Новому Верховному Совету такая задача, похоже, окажется не по зубам.
Требуется нечто большее, нежели отточенное мастерство парламентских дискуссий и умение пробивать законопроекты. Реальность такова, что еще какое – то время сохранится дисбаланс между законодательной и представительной функциями парламента. Принимать законы будут хорошо, представлять народ – гораздо хуже. Вот здесь – то и нужен президент, единственный государственный деятель, избираемый действительно всем народом. Но одному человеку эту ношу не вытянуть. Обязательно нужна еще одна сильная представительная структура. В нее должны войти люди с безупречной репутацией и безусловным авторитетом в народе. Из того, что эта структура не будет обладать политической, закрепленной в законах властью, вовсе не следует, что все в очередной раз обернется бессильной, пустой говорильней. Много ли власти было у А. Д. Сахарова? Или у А. И. Солженицына? Общенациональные авторитеты именно такого уровня должны прийти на помощь законной власти, не способной, видимо, самостоятельно преодолеть внутренний разлад. Слишком уж он затянулся. Слишком дорого обходится народу. Пора заканчивать. Такого исхода ждут все истинные патриоты Отечества. Причислять к ним предлагаю по новой методике: если в тяжелое время ничего у России не украл и никуда из нее не уехал. Автор благодарит руководителей и сотрудников Института системных исследований и социологии Международного университета и Института комплексных социальных исследований, поделившихся результатами своих разработок.