Всеобщее образование должно остаться в прошлом. До окончания срока, отведенного на обсуждение нового законопроекта «Об образовании», остаются считанные дни. Cвоим мнением об этом документе делится директор и учитель математики средней школы № 1060 г. Москвы, «Учитель года-2010» Михаил Случ.
Беседу вел Андрей Чернаков
– Михаил Ильич, так получилось, что именно вы приложили руку к решению вынести новый законопроект «Об образовании» на всенародное обсуждение. Расскажите, пожалуйста, как это было?
– На встрече лауреатов конкурса «Учитель года-2010» с президентом России, которая состоялась 5 октября прошлого года, в День учителя, я высказал мнение, что проект нового закона «Об образовании» нуждается в серьезной доработке. Этот 400-страничный документ тяжел, разнороден и плохо пригоден для восприятия. Дмитрий Анатольевич отреагировал немедленно, дав поручение по аналогии с законом «О полиции» вынести документ на обсуждение на отдельном сайте. Что в итоге получится, сейчас сказать сложно. Но лично у меня пока вопросов больше, чем ответов.
– Что именно вам не по душе?
– Закон выложен на сайте постатейно, и можно оставлять свои комментарии и предложения по поводу той или иной статьи. Но при этом ответы на предложения не предусмотрены. Естественно, возникает вопрос: ну, вот высказал человек свое мнение, прочел чужие предложения, а что дальше? Непонятно. Честно говоря, странная ситуация. Было бы очень желательно проводить корректировку законопроекта в несколько этапов, чтобы видеть, как учитываются предложения, каким должен быть дизайн следующих поправок и т.д. Сейчас же ситуация такова, что невольно напрашивается сравнение с гигантским почтовым ящиком, в который все пишут, а в какой степени учитываются поступающие предложения, неизвестно. В общем, механизм работы со всем этим массивом критики и предложений непонятен.
Проблема с законопроектом «Об образовании», с моей точки зрения, в том, что он написан в советской традиции, когда в тезисном порядке сказаны в общем-то правильные вещи о неотъемлемом праве на образование и пр., но совершенно непонятно, как их выполнять.
Например, в законе утверждается, что образование начинается с дошкольного возраста. Само по себе то, что дошкольное образование легитимизировано и признано частью образовательного процесса, большой плюс, но вопросов при этом возникает не меньше, а даже больше, чем раньше. И главный из них – как именно будет реализовано право на получение дошкольного образования? Внятных ответов нет. Между тем очередь в столичные детсады, которая на 1 сентября насчитывала 27 тысяч детей, скоро может достигнуть 50 тысяч. Ситуация с семейными детсадами по-прежнему остается в зародышевом состоянии. Я уже не говорю об огромных проблемах дошкольных учреждений с Роспотребнадзором и другими контролирующими органами, о массе сложностей, не снятых даже утверждением новых СанПиНов. То есть не решены даже простейшие вопросы, а право между тем продекларировано. Есть и обратная сторона. Из этой нормы совершенно непонятно, а в каком вообще смысле дошкольное образование обязательно? Оно для государства обязательно, в смысле его обеспечения, или для гражданина, который теперь обязан посылать своего ребенка в детсад?
Далее. В законе выделено два вида услуг, предоставляемых дошкольными образовательными учреждениями. Сразу возникает вопрос, кем будет нормировано образование, которое дают в детском саду, кто будет утверждать модельные программы и пр.? Я могу живо представить, какие начнутся проблемы, если мы станем регламентировать дошкольный процесс, какого рода отторжение школы будет заложено еще в раннем детстве. При введении любого стандарта всегда возникает много опасностей, и образование здесь не исключение, тем более такая деликатная область, как образование дошкольное. Здесь введение (и еще вопрос – кем, кто эксперты?) единообразных требований «на выходе» может не только негативно сказаться на будущей образовательной траектории отдельного ребенка. Проблема ведь и в том, кто будет эти требования обеспечивать. Что дошколята должны знать перед школой? Некий набор общекультурных навыков. Но если мы сейчас начнем все это жестко регламентировать и прописывать, то в детсадах вообще некому будет работать – педагоги и нянечки толпами поувольняются.
– Давайте от детсадов перейдем к школам. Кому, как не вам, директору и практикующему учителю, не знать все подводные камни школьного образования, обойденные в новом законе. С чего начнем?
– Предлагаю начать с проблемы взаимной ответственности. Во времена, когда учились мои родители, существенный процент учеников не доходил до последних классов. А сегодня мы имеем ситуацию, когда почти все продолжают учиться после 9-го класса, причем абсолютно безо всякой ответственности за качество своей учебы. Вообще, надо сказать, всеобщее обязательное образование в том виде, в каком это практикуется у нас, вступает в довольно явное противоречие с современными мировыми трендами. В развитых странах ситуация более или менее одинаковая. Скажем, в европейских странах приблизительно половина поступивших в школу ребят получает среднее образование. Из них половина идет в вуз, где тоже, в свою очередь, отсеивается не менее 50% поступивших студентов. А у нас? Практически мы пришли к всеобщему высшему!
Но если образование – некое трехстороннее дело, в котором участвуют школа, ученики и родители, то должна же быть установлена и какая-то также трехсторонняя ответственность. Со стороны школы она по-прежнему довольно велика: могут ведь и закрыть за низкий уровень обучения (прецедент в Москве на днях уже появился). А в чем выражается ответственность старшеклассника, который согласно Семейному кодексу вправе подписывать любой впрямую касающийся его документ, и родителей? Сегодня выпускникам школы, которые не способны показать требуемые госстандартом знания, сплошь и рядом рисуют «тройки» в аттестате и благополучно выдают документы об образовании. Но ведь это абсурд! Впрочем, не менее абсурдно и выпускать их со справкой! Скорее нужно вообще до этого не доводить. На самом деле надо либо лишать таких аттестатов, либо, наоборот, выдавать, но при этом честно указывать, что требуемый курс не пройден. Ничего страшного – это же не волчий билет. Как бы то ни было, лучше честно признать проблему и на законодательном уровне закончить с таким всеобщим средним образованием, когда половина выпускников не умеет писать и считать на уровне, которого требует современная жизнь.
Идем дальше. Школы бывают разные. Просто средние общеобразовательные, центры образования, школы с углубленным изучением отдельных предметов, гимназии, лицеи, президентские интернаты, наконец, знаменитый СУНЦ при МГУ. Вся эта сложная система сложилась за годы, которые прошли со времени принятия прежнего закона «Об образовании». И вот парадокс: это видовое разнообразие средних образовательных учреждений никак не отражено в новом документе. Между тем сейчас всюду идут процессы укрупнения школ. И я часто наблюдаю, как, например, специализированную языковую школу, до того имевшую определенные возможности по формированию своего контингента, объединяют с обычной общеобразовательной. И по закону туда будут принимать всех детей из ближайшего микрорайона и, уж конечно, всех учеников обоих объединяемых учебных заведений. Это замечательно и гуманно, но, извините, а какой здесь после этого слияния будет уровень? В новом законе, провозгласившем право на всеобщее среднее образование, о проблеме дифференцированного, конкурсного набора не сказано ни слова. Но получается, что посредством деклараций («благо», «равный доступ» и пр.) закладывается бомба, способная рвануть в любой момент. Ведь правоохранительные органы могут строго спросить директора, почему он не принимает конкретного ребенка. И таких обращений от родителей уже довольно много. Нет места в классах? Открывайте новый! Не позволяют помещения? А ну-ка докажите!
– Проблема ясна. Что же вы предлагаете?
– Считаю, что в новом законе нужно не только прописать типологию средних образовательных учреждений, возможности их функционирования, регламенты утверждения программ, дающих право на тот или иной норматив финансирования. Нужно сказать что-то внятное и по поводу ситуации с приемом в школу. И, на мой взгляд, пора уйти от чисто декларативного принципа «подал заявление – обязаны принять». Надо признать, что это уже не работает. Поэтому следует, с одной стороны, определить критерии и причины возможного отказа. А с другой стороны, предоставить субъектам федерации право решать такие вопросы с учетом своих особенностей. Ведь понятно, что ситуация с приемом в Москве отличается от положения дел в сельской глубинке. А пока все это не решено, любой директор школы будет считаться нарушителем закона, и каждого можно привлечь.
Отдельный сюжет – дополнительное образование. Ни в законе, ни в новых стандартах о нем ничего внятного не сказано. Я отнюдь не выступаю за то, чтобы абсолютно все стандартизировать и регламентировать. И вовсе не хочу, чтобы кружок по живописи работал строго по инструкциям, разработанным каким-нибудь почтенным институтом. Но сегодня дополнительное образование вообще никак не защищено с точки зрения закона. И в ряде регионов оно уже де-факто отсутствует, поскольку на него просто нет денег. Но если мы говорим о том, что допобразование является неотъемлемой частью образовательного процесса, мы должны дать школе определенные финансовые возможности и инструменты, пусть небольшие, для его реализации. Раньше это называлось «кружковыми ставками», потом – «проектной работой». Но за счет каких денег все это осуществлять? Есть стандарт общего образования, под него разработан проект базисного учебного плана. И если в нем фигурирует столько-то часов математики в год, то ее обязаны профинансировать по нормативу. Про допобразование же в стандарте, плане, да и новом законе ничего определенного не сказано. А ведь этот вопрос тоже возник, мягко говоря, не вчера.
Молчит закон и о методических службах. Как директор школы и учитель математики, я нахожусь с ними в сложных отношениях, поскольку они мне помогают, но при этом и контролируют. Но давайте смотреть на вещи шире. Вспомним, что в советские времена система методкабинетов существовала. Потом, в нищие 1990-е годы, когда ни на что не было денег, эти службы почти растворились. А сейчас они вновь разрослись, что неудивительно. Но, судя по новому закону, который, вообще-то говоря, должен все это как-то регламентировать, проблемы вообще не существует. Но если методические службы нужны для обеспечения нормальной работы системы образования, то в законе нужно прописать хоть какие-то нормы, связанные с этим обеспечением.
– Еще один важный пласт проблем связан с вами, школьными педагогами. Сегодня в учительской среде горячо обсуждается переход на новую систему аттестации, квалификационный экзамен и другие «страшилки». Учителя волнуются, и их можно понять. В национальной инициативе «Наша новая школа» говорится много хороших слов о кадровой проблеме среднего образования. Бюджетные места в педвузах ежегодно сокращаются и одновременно звучат предложения о том, чтобы в школу шли работать из науки, с производства, из армии. Как вы к этому относитесь?
– Абсолютно не против. Но пока приходят, в основном, какие-то малопонятные люди, совсем незнакомые с детской психологией, без опыта работы с учащимися и т.д. А в новом законе на этот счет опять же одни декларации: мол, учитель должен «соответствовать» и пр. Ну как понять, соответствует он или нет? Как практически определить его уровень и квалификацию? Либо мы говорим, что все люди, работающие в школе, должны иметь базовое педагогическое образование – и сразу упремся в некую стену. Либо мы должны снять все ограничения и заявить, что любой человек может прийти работать в школу – и упремся в другую стену. Я не говорю, что все это надо очень подробно прописывать в законе, да, наверное, это и невозможно. Но как, в каком минимальном объеме, при финансовых гарантиях государства или без них, человек, приходящий в школу после пединститута или извне, работающий в ней, поддерживает или приобретает необходимую педагогическую квалификацию – об этом необходимо сказать. Между тем вопросу уже почти два десятка лет, но даже попыток ответить на него как не было, так и нет.
Возьмем в связи с этим образовательные стандарты. Сейчас по новому стандарту для начальной школы в экспериментальном режиме, как вы знаете, работает ряд школ, в том числе в Москве. И те люди, которые искренне пытаются поддержать и освоить это дело, обнаруживают, что никаких 72-часовых курсов повышения квалификации недостаточно для того, чтобы учитель, даже имеющий опыт работы в начальной школе, перешел на новые стандарты. Абсолютно недостаточно! А дальше возникает вопрос, который, с моей точки зрения, является базовым. Либо государство говорит: да, мы действительно переходим на новые стандарты, и учителя должны пройти 216 часов подготовки (это реальные прикидки, которые сделаны в Москве), и мы готовы это профинансировать в соответствующих объемах. Либо признать: нет, извините, это нереально, на такое денег нет. Но тогда уйдем от деклараций и откажемся от немедленного перехода на эти новые стандарты. И это я еще говорю о стандарте для начальной школы, который, с моей точки зрения, гораздо понятнее, чем то, что уже подготовлено для средней и старшей школы… Я привожу в пример ситуацию с введением стандартов потому, что перед их лицом все учителя, в известном смысле, равны. И только пришедшие в школу, и давно в ней работающие. Этот пример, на мой взгляд, показывает, что очень интересные и перспективные предложения по кадровому обеспечению такой столь интенсивно меняющейся системы, как школьное образование, нуждаются в законодательном обеспечении.
Лет семь назад мне довелось участвовать в беседе с Майклом Барбером, тогда руководителем группы разработчиков реформы британского образования, советником премьер-министра Тони Блэра по этим вопросам. И он рассказал, что в ходе реформ у них сформировалась система мониторинга состояния школ, квалификации педагогов, уровня конкретных учеников и т.д. – чтобы реформы обрели адресный и конкретный характер. Очень интересный подход, заметили собеседники с российской стороны. Интересный или нет, спокойно ответил г-н Барбер, но этот подход потребует приблизительно трети от бюджета всей системы образования. А дальше можно принимать решение – нужно это или не нужно. То же самое и с подготовкой наших учителей для работы по новым стандартам. Дело не в декларации тех или иных прав и возможностей, а в их законодательном и финансовом обеспечении.