Даже сегодня многим четырехлетнее правление императора Павла I представляется трагикомическим эпизодом между царствованиями Екатерины Великой и Александра I. Насильственная и жестокая смерть несчастного царя была встречена всенародным ликованием, а годы «владычества ужаса» сразу были вычеркнуты из народной памяти.
Дарья Лебедева
Шумигорский Е.С. Император Павел I: жизнь и царствование. Предисловие, комментарии Л.В. Беловинского. – М.: ГПИБ, 2014. – 336 с.
Историю правления Павла I долгое время никто не исследовал, оставляя за императором привычный ярлык деспота, самодура и коронованного негодяя. Первые попытки объективного изучения павловского периода были предприняты только в первое десятилетие ХХ века, когда наряду с работами В.О. Ключевского и Н.К. Шильдера вышло и исследование Евгения Севастьяновича Шумигорского. По словам Л.В. Беловинского – современного историка и автора предисловия к данному переизданию, – труд Шумигорского отличает «стремление к объективной оценке героя его книги». Это не только один из первых, самых важных шагов на пути восстановления справедливости по отношению к осмеянному и опороченному русскому императору, но и яркая книга в жанре исторической биографии, в которой автору удалось воссоздать характер и сложнейшую личность «русского Гамлета», рассказать живо и искренне его непростую и полную противоречий историю.
умигорский объемно и многогранно воссоздает личность, характер, травмирующие обстоятельства детства и молодости своего героя, находит в общественной и личной почве корни причин то благородных и рыцарских, то мелочных и глупых решений императора. Самым значительным фактором автору представляется само положение Павла до смерти императрицы Екатерины – шаткое, ненадежное, второстепенное и уязвимое. До сорока двух лет официальный наследник престола, жаждавший принимать деятельное участие в управлении государством, имевший множество свежих идей и решений, обладавший для этого и силами, и желанием, и способностями, жил удаленно от двора, не воспринимаемый всерьез ни обществом, ни собственной матерью. Король Пруссии Иосиф II писал о Павле: «Великий князь обладает многими качествами, которые дают ему полное право на уважение; тяжело, однако, быть вторым лицом при такой государыне». Тем временем «высшие чины двора и империи… привыкли относиться к Павлу как мертвому человеку». Десятилетиями в нем бурлили и плавились идеи обновления, приведения в порядок страны, отягощенной войнами и внутренними бедствиями, пока блестящее екатерининское дворянство проводило время в транжирстве, балах и пьянстве. «Это отчужденное положение, оскорбительное для самолюбия цесаревича, жаждавшего деятельности и желавшего быть полезным отечеству, вызывали в нем раздражение, которое, не проявляясь наружу уходило вглубь души Павла, становилось интенсивнее, и Павел Петрович постепенно превращался в задумчивого, угрюмого, желчного человека».
В 1776 году, за двадцать лет до воцарения на троне, Павел Петрович писал одному из своих друзей: «…для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Так и вышло. Еще при жизни матери политическая программа Павла полностью сформировалась. Он видел, что «Россия имела насущную потребность устроить свои дела внутренние: установить на твердых началах законодательство, развить промышленность и торговлю, организовать ответственную перед законом администрацию, которая была бы выражением власти „для всех одинаково доброго монарха, а не господствующего в государстве сословия“». Описывая доимператорское бытие цесаревича, Шумигорский отмечает, что «этой программе Павел Петрович в сущности оставался верен до конца своей жизни, и в дальнейшем изложении его жизни и деятельности нам остается только проследить, под влиянием каких обстоятельств и в какой мере первоначальная программа эта постепенно видоизменялась к худшему, одновременно с изменением тоже к худшему любезного, благородного характера ее царственного автора».
Наконец Павел становится императором – этому самому короткому по времени этапу его жизни Шумигорский отводит большое место в своем исследовании, однако первая небольшая часть о детстве и взрослении будущего царя, как яркая лампа, иначе высвечивает все те факты и события, какие черпает читатель из главы второй. Получив долгожданную власть в свои руки, сбросив иго великой, но глубоко неправой, по его убеждению, матери, Павел стремительно принимается за преобразование всех аспектов жизни страны. Поскольку «теневые стороны картины царствования Екатерины давно были сознаны ее сыном и наследником», он начинает яростную борьбу «сустановившимися в последние годы царствования Екатерины злоупотреблениями, проникшими во все стороны государственной и общественной жизни», «этим объясняется порывистость в его распоряжениях: он ломал то, что попадалось ему на глаза, большое или малое, в пылу борьбы с остатками прошлого, не отдавая себе отчета в размерах зла, сопровождавшего эту ломку». Внезапность и суровый характер принятых Павлом мер, имевших целью прекратить «ненавистный для него служебный „разврат“ дворян», «после привольной жизни при Екатерине произвели ошеломляющее действие». В народе же «издавна, еще со времен Пугачевского бунта, сложилось представление о наследнике Екатерины как о будущем своем защитнике», и эти ожидания император Павел оправдал, своими реформами значительно облегчив участь крестьянского сословия.
Дальнейший сюжет известен – Павла любили крестьяне и солдаты, но окружен он был теми, кто его ненавидел, – аристократами и офицерами. Это подогревало параноидальную подозрительность императора, а портящийся с годами характер искрил вспышками внезапного гнева, несправедливых наказаний и удалений от двора последних из тех, кто был предан ему. Противореча своим прежним утверждениям, Шумигорский пишет: «Деспот желал иметь возле себя одних лишь рабов – и в этом заключался главный источник его гибели». Проблема, однако, была не в этом, и сама ткань выстроенных историком событий подсказывает истинную причину трагедии: «Всегда простосердечный, искренний, государь искал искренности в других» – и не находил. Искренность не то качество, которое свойственно придворным. Последний эпизод из жизни Павла Петровича – тот единственный, который прекрасно сохранился в народной памяти, – после изложенных Шумигорским обстоятельств жизни и правления императора производит жуткое впечатление: циничное убийство и последовавшее за ним «всеобщее» ликование оттенялось «настроением солдат, мрачным и молчаливым», их оппозиционной реакцией: «Для нас он был не тиран, а отец». Но историю пишут победители, и имидж Павла начнет меняться к лучшему только век спустя.
Источник: Газета «Троицкий вариант»