Среди самых ранних известий «Повести временных лет» содержатся сведения о том, что из своей прародины, которая находилась на Дунае, славяне были изгнаны волохами – «волхом бо нашедшем на словени на дунайския и седшем в них и насилящем им»[1].
Автор: Вадим Эрлихман
Тропою вольков
О ком же здесь идет речь? Казалось бы, все ясно – о предках румын, которых соседи называли валахами или влахами. Далее под 898 годом говорится, что волохов на Дунае подчинили себе угры, «и оттоле прозвася земля Угорьска» [2]. Действительно, в те годы пришедшие с востока угры, или венгры, захватили придунайские равнины, включая территорию нынешней Румынии. Однако дальше начинаются неясности. Известно, что славяне лишь в VI веке пришли к Дунаю с севера и расселились по обоим берегам реки. Малочисленные валахи, которых называли “пастухами римлян”, подчинились пришельцам почти без сопротивления. Поэтому они вряд ли могли быть грозными летописными волохами, тем более что описанные в летописи события явно происходили задолго до VI века.
Загадочные волохи
Некоторые ученые – в том числе Д. И. Иловайский и В. О. Ключевский – предположили, что под волохами летопись подразумевала римлян, которые в I в. н. э. захватили Подунавье и вполне могли изгнать оттуда предков славян. К тому же некоторые народы Восточной Европы действительно называли так римлян, а позже итальянцев (и сегодня Италия по-польски это Wlochy). Вот только в латинском языке ничего похожего не было, и сами римляне никогда себя этим именем не называли. А тут еще новый сюрприз – в начале Повести Волошская земля помещается на самом западе Варяжского моря, напротив “Агнянской”, то есть английской. То есть речь, скорее всего, идет о нынешней Франции. Современные исследователи – В. Д. Королюк, В. Я. Петрухин и другие – полагают, что волохами летописец называл франков как преемников Римской империи, а заодно и все романские народы, включая тех же румын. Однако как тогда истолковать известие об изгнании волохами славян с Дуная в тот период, когда никаких франков еще и в помине не было?
Ученые принялись искать народ, который мог в древности проживать одновременно во Франции и на Дунае. И, как ни странно, нашли. Еще в середине прошлого века выдающийся чешский славист Павел Йозеф Шафарик предположил, что речь идет о кельтском племени вольков. Во времена Цезаря оно широко расселилось по территории Южной Франции, и не только. Часть тех же вольков – тектосаги или “любители странствий”, – оказались в Малой Азии, где вместе с двумя другими племенами создали королевство Галатию. Случилось это около 280 г. до н. э., в разгар событий, потрясших всю Европу. О них сегодня знают очень мало – ведь для многих древняя история нашего континента по-прежнему ограничивается Грецией и Римом. Но и Греция, и Рим дрогнули, когда из неведомых северных земель на них хлынули орды грозных завоевателей. Они принадлежали к разным племенам, но были схожи языком и обычаями. Поэтому всех их греки называли кельтами, а римляне – галлами или галатами.
Кельты первыми в Западной Европе научились плавить железо, из которого делали не только оружие, но и орудия труда. Железные орудия позволили им достичь высокого уровня в земледелии и различных видах ремесла. А железное оружие – длинные мечи и топоры – давало неоценимые преимущества в битвах с многочисленными врагами. Переход к железному веку начался еще в галльштатский период (VIII-VI вв. до н. э.) и окончательно завершился в период Латена (V–I вв.), когда были созданы наиболее впечатляющие произведения кельтского искусства. К тому времени племена кельтов расселились по всей Европе – от Ирландии до Карпат. Откуда начался их путь и когда они отделились от общего индоевропейского древа – сказать трудно. На ранних этапах кельтов трудно отличить от их родственников и соседей: иллирийцев на востоке и прагерманцев на севере. В конце II тыс. до н. э. все эти народы входили в широкий археологический комплекс полей погребальных урн. После их окончательного обособления предки германцев оказались в зависимости от кельтов, но, переняв у них железную индустрию, в свою очередь, перешли в наступление.
На рубеже V и IV веков началось медленное, но неуклонное продвижение германцев на юг, заставившее кельтов, в свою очередь, сдвинуться с места и обрушиться на южные народы. Около 390 г. до н. э. кельтские племена бойев, лингонов и сенонов заняли Северную Италию, взяли и разграбили Рим. Тогда же окончательно пал “венедский щит” – племена загадочных венедов, в которых многие видят предков славян, расступились под натиском кельтов, открыв им путь на восток. От венедов остались только географические названия вроде Венеции и славянской Винеты, поглощенной водами Балтики. Кельты же к 335 году достигли Дуная, где встретились с Александром Великим. Македонскому царю удалось сдержать натиск пришельцев, но после распада его державы кельты возобновили свои набеги. В 279 году их отряды во главе с Бренном и Ассихорием вторглись в Грецию и сожгли знаменитый храм в Дельфах, однако в Фермопильском проходе были остановлены афинским ополчением. Довольно скоро непримиримая вражда между пришельцами и местным населением сменилась партнерством. Воинственных кельтов эллинистические царьки охотно использовали в качестве наемников.
Наемниками были и те вольки-тектосаги, которые поселились в Галатии. Другие племена смешались с иллирийцами и основали на Дунае свои “королевства” с центрами в Сингидуне (нынешний Белград) и Виндобоне (Вена).
Тогда же кельты достигли Карпат – в современной Закарпатской Украине археологами найдено более 40 их поселений. В середине III века они добрались до Польши, где вступили в контакт с носителями пшеворской культуры. В могильниках пшеворцев встречается испорченное (согнутое) оружие, что характерно для кельтских погребений. Поэтому некоторые ученые считают эту культуру кельтской, хотя большинство все же приписывают ее славянам. И уж безусловно славянской является зарубинецкая культура, возникшая в III в. до н. э. в Приднепровье. А ее контакты с кельтами многообразны – от находок латенских предметов в могильниках до появления укрепленных городищ, похожих на кельтские оппидумы.
Возможно, в тот период кельтские вожди даже подчинили себе ряд праславянских племен или, во всяком случае, вошли с ними в союз для совместных набегов. Около 270 года декрет Протогена из причерноморской Ольвии говорит об осаде города “галлами”, пришедшими с севера.
Кельтское влияние на востоке Европы вряд ли было прочным и долгим – слишком мало кельтских заимствований осталось в славянских языках. Но они все же есть. Так, по мнению О.Н. Трубачева, славянское “конь” происходит от галльского konkos (лошадь), а слово “корова” – от carvos, что на кельтских языках означало “олень” или вообще “рогатое животное”. Название польских гор Пенины, возможно, происходит от кельтского penn – “голова” или “вершина”. Горы с таким же названием находятся в Англии, да и итальянские Апеннины от того же корня. А вот сближение Галиции с галлами и испанской Галисией – пример ложной этимологии. Конечно, название города Галич может быть связано с кельтами, но ничто не говорит о его столь раннем возникновении. Скорее всего, оно обязано происхождением обычной галке – как, например, Галичья гора под Воронежем.
У границ нынешней Украины появились те же вольки, которые оставили след в Галлии и Малой Азии. Ничего необычного в этом нет – в условиях постоянных скитаний кельтские племена с одинаковыми названиями оказались разбросанными по всей Европе. Так, бойи обитали и в Галлии, и в Северной Италии, и в Чехии (кстати, от них произошло второе название этой страны “Богемия”). Вольки появились на востоке континента вместе с бойями и долго господствовали здесь, хотя письменных упоминаний об этом сохранилось очень мало. В III-II веках они жили в Среднем Подунавье, отделяя как германцев, так и славян от греко-римского мира. Потому их имя позже оказалось перенесенным на самих римлян, а также на их потомков. По всей видимости, вольки и были волохами из Повести временных лет. Вполне возможно, что именно в III в. до н. э. они изгнали славян с их дунайской прародины и те отправились на север и восток, где создали пшеворскую, зарубинецкую и ряд других культур.
Самоназвание “вольки” не имеет прочной этимологии, и заманчиво связать его со славянским названием волка. Правда, тогда придется предположить, что племя появилось в Галлии и Галатии только после своего пребывания на Дунае. Ничего невозможного в этом нет – вольки вполне могли вернуться в Галлию вместе с бойями, которых около 60 г. до н. э. изгнали из пределов нынешней Чехии германцы. Кстати, именно это переселение привело в конечном счете к походу Цезаря в Галлию, после которого Европа окончательно превратилась из кельтской в римско-германскую.
Связь между волохами-вольками и волками отмечена во многих легендах – вплоть до румынских оборотней-вампиров или героя русских былин Вольги, который имел привычку “рыскать серым волком”. Правда, имя последнего, скорее всего, происходит от древнерусского “волхв” – еще одна любопытная параллель, о которой позже. А пока стоит вспомнить о другом племени, которое жило прежде неподалеку от вольков и тоже имело отношение к волкам.
Кто такие невры?
В описании скифских земель, которое содержится в знаменитой “Истории” Геродота Галикарнасского, говорится о народе невров, жившем к северу от “скифов-пахарей”, которых часто считают предками славян. Вероятно, невры жили в Верхнем Приднепровье и бассейне Припяти, где в VI в. до н. э. возникла милоградская археологическая культура. Ее носители отступили с севера под натиском венедов и принесли с собой культуру земледелия и обработки железа. Согласно Геродоту, невры выделялись среди других народов тем, что раз в году превращались в волков. Оставляя в стороне это странное свидетельство, ученые сосредоточивали внимание на этнической принадлежности невров. С легкой руки академика Б. А. Рыбакова их, как и все прочие соседние народы, относили к праславянам. Некоторые ученые считали их балтами и даже почему-то выводили их имя от литовского niaurus (унылый). О. Н. Трубачев первым предположил, что невры были как-то связаны с кельтами. Он указал на то, что в Галлии во времена Цезаря обитало кельто-германское племя со схожим названием – нервы или нервии. Так же называли иногда и приднепровских невров. Кстати, их имя надолго пережило своих носителей – в Риме им последовательно называли приходивших с востока скифов, сарматов и даже гуннов.
Милоградская культура, с которой связывают невров, дожила в белорусских болотах до II в. н. э. и была вытеснена черняховской. Довольно скромное археологическое наследство ее носителей не слишком напоминает блестящий инвентарь кельтских погребений. Однако следует учесть, что к неврам или кельтам могла принадлежать только правящая верхушка этой обширной области. К тому же милоградовцы были отрезаны от кельтского центра “венедским щитом” и остались в стороне от культурных достижений латенской эпохи. И все же в латинской элегии Проперция I века упоминается “невр-супостат, в броню одевший коня” (перевод С. Шервинского). Конская броня была незнакома тогдашним народам Восточной Европы, но весьма часто встречалась у кельтов. Вопрос о степени культурного развития невров и об их влиянии на соседей-славян остается открытым. Как и другой вопрос: если невры все же были кельтами, то откуда они взялись в нынешней Белоруссии? Известный чешский археолог Ян Филип считает, что это связано с вторжением в Подунавье кочевников-киммерийцев в VIII в. до н. э. Известно, что древнейшие центры гальштатской металлургии находились именно на Дунае – в Венгрии и Южной Германии. Разрушение их киммерийцами вынудило кельтов отправиться на запад – в Галлию и Британию, и на север – в Чехию и Польшу, где ими была уничтожена иллирийско-венедская лужицкая культура. Возможно, в ходе этих странствий кельты принесли индустрию железного века в Белоруссию и надолго остались там под именем невров, взаимодействуя с местным населением – балтами и предками славян. Возможен и другой вариант – праславяне жили рядом с кельтами еще на Дунае, как их рабы или данники, и вместе с ними покинули родину и расселились на севере и востоке. Пример не редкий, особенно в степной зоне, где вихри всеобщих переселений подхватывали и переносили на громадные расстояния десятки народов и племен. В таком случае невры вполне могли быть связаны и с кельтами, и со славянами, как и археологические культуры Польши – поморская и пшеворская, – возникшие примерно в то же время, на рубеже VI и V веков. В пользу совместного существования кельтов и славян на Дунае говорит ряд дошедших до нас венгерских слов. Например, tot – так венгры называли подчиненные им славянские племена, что очень похоже на ирландское tuath – “народ” или “племя”.
Из волхвов в друиды
Возможно, о кельтах напоминает и другое, куда более известное славянское слово – “волхв”. Сегодня нам мало известно об этих мудрецах и кудесниках, которые были не только жрецами языческого культа, но и учителями, врачами, хранителями исторической памяти. Ничего похожего не было у других индоевропейских народов – германцев, греков, италиков, – где жрецы занимались исключительно вопросами культа, и к тому же их роль нередко выполняли вожди племен. Сходство с волхвами прослеживается только у кельтских друидов – хорошо организованного жреческого сословия, обладающего системой тайных знаний и дающего советы правителям. Слово “друид” происходит от кельтского drys (дуб) – у кельтов, как и у славян, дуб был одним из главных священных деревьев. А вот происхождение слова “волхв” – как и родственных ему “волшба”, “волшебник”, – до сих пор неясно. Его пытались связать с глаголом “волочить” или со словом “вольха” (ольха), но это не слишком убеждает. Вероятнее родство со словом “волк” – по преданию, волхвы имели особую связь с этим животным и могли в случае надобности превращаться в него, как былинный Вольга или персонаж реальной истории полоцкий князь Всеслав. Но вообще-то наименование целого жреческого сословия “волками” не слишком правдоподобно. Возможно, ближе к истине предположение о связи слова “волхв” с племенем вольков.
В этой связи могут оказаться неслучайными и сходные черты славянской и кельтской мифологии – например, большая роль трехглавого божества. Славяне называли его Триглавом или Трояном, отсюда и ведущая на юг “тропа Трояня” из “Слова о полку Игореве”. Оттуда же упоминание о “веках Трояновых” – быть может, память о совместной с кельтами жизни на Дунае? В сербских преданиях царь Троян рыщет по ночам, обернувшись волком, что опять-таки может указывать на волхвов (или вольков). Есть и другая версия – что эти упоминания о Трояне связаны с памятью о римском императоре Траяне, который в 106 г. н. э. разбил задунайских даков и оставил по себе громкую память во всей Юго-Восточной Европе. По мнению Ф. И. Буслаева и ряда других ученых, Троян “Слова” соединяет в себе римского Траяна и древнее божество, что никак не противоречит связи этого образа с кельтами.
Подведем итоги. По крайней мере дважды – в VIII и III в. до н. э. – древние кельты оказывались по соседству с предками славян или, по крайней мере, на территории, которую позже заселили славяне. Как народ более развитый, они оказывали влияние на своих соседей, передав им искусство обработки железа, навыки скотоводства и ремесла и, возможно, отдельные элементы религии и мифологии. Однако кельтам и славянам предстояло встретиться еще один, третий и последний, раз. И виновником этого оказался тот самый император Траян. Разгромленное им в 106 году царство населял фракийский народ даков, испытавший сильное кельтское влияние еще в III в. до н. э., когда “галлы” вместе с даками (гётами) появлялись под стенами Ольвии. Дакские цари Корилл, Комозик, Децебал носили вполне кельтские имена, и, вероятно, в их владениях жило немало потомков древних вольков. Римское завоевание заставило их бежать на восток, в земли между Дунаем и Днепром. Там и возникла около 150 г. н. э. черняховская культура, носители которой отличались высоким уровнем развития металлургии и других видов ремесла.
Черняховцы были сложной в этническом отношении общностью, включавшей в себя славян, сарматов, германцев и другие племена. Что касается их правящей верхушки, то ее обычно связывают с германским племенем готов, пришедших на берега Черного моря с Балтики. Однако появление готов и вообще германцев в тех краях датируется только второй половиной IV века. До этого гегемонию там осуществляли племена певкинов и бастарнов, которых античные авторы считали германскими. Однако имена правителей и некоторые обычаи позволяют, скорее, отнести их к кельтам. Да и вообще в черняховской культуре немало кельтских черт – обряд трупосожжения, специфическая керамика и прежде всего высокоразвитая железная металлургия. Кстати, о бастарнах ходили такие же слухи, как до этого о неврах и, возможно, о вольках, – об их “побратимстве” с волками и периодическом превращении в этих животных. Трудно сказать, являются ли невры, вольки и бастарны тремя независимыми друг от друга волнами кельтских переселенцев или остатками одной и той же волны, которая уцелела среди многочисленных переселений народов и лишь время от времени подпитывалась новыми вторжениями из кельтского центра. Во всяком случае, не вызывает сомнения, что эти племена сыграли значительную роль в этногенезе славян – роль, которая до сих пор остается непроясненной и почти не замеченной историками.–
Источники: