Этот заголовок газеты “Россия” №43 за 20-26 октября 1993 года – фрагмент цитаты Мао Цзедуна 1957 года: “Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ“, провозгласившей кампанию гласности, итогом которой стала “стрижка цветов”, появившихся на поверхности и оказавшихся неугодными правящему режиму. В нашей стране этот процесс со временем тоже произошел. Однако тогда, 30 лет назад эти слова касались исключительно политических союзов, которые изъявили желание участвовать в предстоящих выборах в новый российский парламент… В этом же выпуске газеты единственное в истории интервью с водителем Б. Н. Ельцина, после которого от работы с первым лицом его отстранили и перевели в резерв.
1.Выбор России
Движение «Выбор России” Движение “Демократизация России» Крестьянская партия России Часть региональных организаций Республиканской партии Российской Федерации и др.
2.Август
Партия экономической свободы (ее основатель К. Боровой в настоящее время внесен МЮ РФ в реестр иноагентов) Партия конституционных Демократов
3. Новая Россия
Народная партия России Российское объединение «Ассамблея» Российская социально либеральная партия Христианско-демократический союз России Российская буржуазно демократическая партия
4.Российское движение демократических реформ
5.Демократическая партия России
6. Партия российского единства и согласия
7. Блок Г.Явлинского Ю.Болдырева А.Лукина
Республиканская партия Российской Федерации Российский христианско-демократический союз Социал-демократическая партия России
8.Всероссийское объединение «Предприниматели за новую Россию»
9. Коалиция центристских сил
10.Конгресс левых демократических сил
11.Либерально демократическая партия России
Молчание ягнят- 2
“Какая могучая человеческая масca», проговорил Густавчик, и мы со Спартачком его отлично поняли.” В.Аксенов « Бумажный пейзаж» .
Александр ДРОЗДОВ
Быть гражданином России – особенная форма жизни. Являясь не очень сложно организованной, скорее аскетичной и рискованной, она еще требует жертвенности. Взаимоотношения человека и власти давно расписаны до последней реплики. Причем у власти, как и положено, больше текста. Да и выбор ролей погуще. Вот она говорит: «Сегодня сыграем всерьез. Я буду Родина-мать.
В простом платке, на косы брошенном, она зовет, и ты идешь. А не то переоденется учительницей или русской писательницей, сделает губы куриной гузкой и скажет: «Теперь я – строгая демократия. И берет за грудки. Помилуйте, да мне все равно: строгая или добрая, теплая или круглая. Лишь бы была. А если ее нет, то и не надо переодеваться в чужое. Лучше всего власти в России, видимо, идет форменная одежда. Ну и пусть подойдет ко мне при параде, возьмет жестко за руку и четко просигналит: «Я открою тебе новые дали. Ты не брыкайся. Я ведь не Моисей, 40 лет по пошехонью водить не буду. А станешь упираться – брошу». И ведь бросит и пойдет одна. И, переглянувшись, все побегут за нею.
Я лично за открытую речь без недомолвок. Не надо только ничего придумывать вроде Формулы «синхронного дыхания». Достаточно, если власть заявит, что технологией владеет и масштабы ответственности сознает. И объявит правила игры. Ведь пока я не знаю толком: зачем?
Кроме того, все догадываются, как будут поступать с теми, кто отвык от «синхронизации» и не балдеет от «монохромности». Опасаюсь также , что вся технология зиждется на одном Главном уроке.
Главный Урок и августа – 91, и октября 93 – молчание народа. Все ломают голову, отчего же он, собака, безмолвствует? Может, оттого, что наши огромные пространства рассеивают мысли и звуки? И до Москвы не доносятся ни глухое ворчание, ни гул одобрения. Как бы то ни было, безмолвие российской равнины – бесценный фон для реформы. Попросту говоря, из такого народа веревки можно вить. Главное сегодня – не упустить очередной исторический шанс. Потому что российское вервие неизбежно свивается либо в знак вопроса, либо в петлю.
Наступило время решительных действий и простых решений. Я понимаю, что решения, принятые властью 3 и 4 октября, были не простыми. А очень простыми. Если без сердца, то можно даже полюбоваться выверенностью шагов, изяществом экспромтов, так как любуются линией горизонта, тонущей в кровавой пене заката. Это – если совсем без сердца.
.
Маленькая заметка о терроре
Никого не хочу пугать. Пережили же москвичи и гости столицы месяц чистого террора в метрополитене: дольше стоишь в очереди за жетоном, чем едешь. Так и дают «по одному на рыло», как при самой что ни на есть советской власти, которая измывалась над нами вплоть до 4 октября
Андрей СОЛОВЬЕВ
Мы давно терроризированы. «В rope начал царь чудесить и гонца хотел – повесить..». Один обещает не отпускать цены. Зовет на помощь другого – тот спускает их с цепи. Нам нового начальника назначили. Он для начала запрещает японский правосторонний руль. Вернули на подмогу старого-с ходу отменяет американский доллар. С нами так можно. Нам можно однажды взять и сказать, что мы давно хотели авторитаризма, а с демократией путались так, по недоразумению сердца. И всегда находятся среди нас аплодирующие …
На этот раз мы не отделаемся наказанием за правый уклонизм «тойот». На этот раз на благо граждан в город пустили ОМОН. Сам по себе опыт чрезвычайного положения накануне свободных выборов наши правоверные правоведы признают, наверное, исключительным в мировой практике – чтобы через два слова его оправдать. Скажут: такая «ментальность».
Вот и я о ней. ОМОН это оружие. Говорящий автомат может быть и мил вне боевой обстановки, но в строю – это щитолобая гидра подавления, олицетворение террора против непонятливых граждан. Вчера «радикальных демократов», сегодня – «коммунофашистов». Для того эту универсальную команду и создала перестройка.
Насчет борьбы с преступностью: метут … Только слышать это странно в государстве, которое в порошок стерло законопослушных граждан. Где в почтенного главу парламентской фракции шмоляют, как в рядового палаточника. Где налоги таковы, что все понимают: не воровать нельзя. Где целое молодое поколение далеко видать в правовом поле.
Кстати, более полувека назад Америка собралась поймать одного Капоне, и дала своим копам чрезвычайное право сначала стрелять, а потом уже спрашивать. Они понаделали дырок в полутысяче соотечественников: каждый раз ошибались. Не надо этих благостных милицейских сводок по утрам. Где оружие – там убивают.
Отменен ли, распространен ли будет опыт чрезвычайного положения уже неважно. Teppop пришел надолго, потому что принес незабываемый опыт произвола. Бесполезно начальнику «разбираться» с милиционером, который от души врезал прикладом по морде журналисту. Уже все усвоили теперь так можно и ничего за это не будет.
В проклятых временах меня всегда удивляло не то, что полстраны превратилось в узников. Диво то, как легко нашлось потребное число вертухаев. Это те, у кого за спиной был опыт насилия, произвола, опыт безнаказанного беспредела. Если мы говорим о разрушительном для общества свойстве афганского опыта, то что тогда скажешь об опыте Белого дома?
Бойтесь рукоплещущих: коммунофашистов победили! У нас порядок!
Новый?
Грустные итоги
Ответ знает только ветер …
Таманцы. Они как бы обречены на участие во всех московских катаклизмах. Так было в 91-м, повторилось в 93-м. Оно и понятно: Урал далеко, Сибирь еще дальше …А «apмия – она ведь, знаете, могла вести себя по-разному. Кто, например, мог дать гарантию, что вэдэвэшники не поддержат Ачалова, а авиация- Руцкого? … Мы все общаемся, я точно знаю, что оба пользуются поддержкой тех, с кем служили…» Это – цитата. Говорил- майор на Ходынке, где на время ЧП дислоцируются Таманская и Кантемировская дивизии, вернее, те полки, которые принимали участие в штурме Белого Дома и наведении порядка в Москве. Не зря ведь даже комдив Таманской, поставив боевую задачу, предложил сомневающимся офицерам в действиях не участвовать. Сомневающихся в дивизии не оказалось.
Дыма без огня не бывает. Слух о том, что на военный городок в Алабине (где дислоцируется дивизия) готовится нападение, отцы командиры старательно опровергают. И правильно, не к лицу военным устраивать панику – вносить смуту в общество и путать собственных жен. Говорят, мол, школьникам неохота учиться, – вот они и распускают такие слухи. Остроумное объяснение и, кстати, не лишенное истины. Но …
Как сговорившись, молчат офицеры Таманской дивизии о том, что боевые действия их начались за несколько часов до сигнала тревоги. Утром в воскресенье, 3 октября, на территорию дивизии по документам офицеров штаба Объединенных вооруженных сил СНГ проникли четверо вооруженных. Им нужен был лично начальник штаба дивизии. Постников не принял – поручил разобраться дежурному офицеру. Гости повели себя странно – выскочили из здания штаба и, открыв стрельбу, попытались уйти в лес. Двоим это вполне удалось – их и до сих пор не нашли. Третьего ранили. Четвертый попытался уйти на «Волге» – его поймали. Военная прокуратура округа расследует инцидент. Что это было?.. Если учесть время – за сутки до штурма Белого Дома, – то либо хотели «прощупать», на чьей стороне таманцы, либо …
По мнению офицеров, они (армия) спасли страну от гражданской войны. По их же свидетельству, достаточно было хоть одному армейскому батальону перейти на сторону «противника», и война началась бы. Ибо за этим прецедентом сразу произошел бы раскол в армии. В отдаленных гарнизонах не то что Президента России – комдива видят раз в год. Там достаточно было бы приказа полковых офицеров и … Но, слава Богу, прецедента не произошло. Верные Президенту дивизии и парашютно-десантный. 119-й полк из Наро-Фоминска «боевую задачу выполнили. Только не могу забыть зло прищуренные глаза майора, глядящие сквозь меня вдаль и твердо произнесенные слова: «Мы дали ЕМУ возможность что – то сделать. Поверили в• ЕГО решительность. Если и теперь ничего не сделает…». И мне страшно от одной мысли, что «ОН» не сделает того, что от «НЕГО» ждут эти хорошо вооруженные люди.
Галина МАШТАКОВА
«Генерал, ералаш перерос в бардак…»
119 – й полк за нас или нет?
– За нас, а кто это говорит?
– А это кто?
(из разговора по рации в районе Белого Дома 4 октября 1993 года)
Доблестные президентские войска отступали, на ходу отдавая щиты, дубинки, грузовики. Здоровые парни в сером пятнистом камуфляже с автоматами наперевес в мгновение ока запрыгнули в грузовики и исчезли. За полчаса до этого так же быстро убрались кордоны милиции от Белого дома. И только толстый майор в шинели, побледневший до самой лысины, в полном недоумении метался по ступенькам парадного входа.
Единственное, что должны испытывать нормальные люди при этом зрелище, – чувство страха. Поскольку уверенности, что родная милиция нас бережет, у большинства граждан России не было никогда. Но события начала октября, кажется, должны были убедить всех, что всем этим службам охраны порядка нельзя доверять вообще.
Похоже, у правоохранительных органов после майских событий выработался своеобразный комплекс: когда преступников много, с ними бороться нельзя. Это заблуждение и в мае, и в октябре вовсю подогревалось криками самих преступников: «Ребята, вы же русские. Не стреляйте в свой народ. И «ребята» не стреляли, забыв, что народ – это не только движущаяся на них толпа с колами и камнями, но и многомиллионный город. Мы с вами кормим наших защитников, мы платим налоги, чтобы они хоть немного поработали. Платим за то, чтобы они могли противостоять преступникам независимо от количества и мировоззрения последних.
Странная реакция на угрозу безопасности нашей страны появилась у властей предержащих не вчера и не сегодня. МБ России палец о.палец не ударило, чтобы разобраться с чернорубашечниками Баркашова. Таможня пропустила в Россию граждан независимого Приднестровья (или независимой Молдовы) из батальона «Днестр» во главе с одним из боссов службы безопасности ПМР Шевцовым. Когда газеты «День», «Пульс Тушина» и прочие призывали к восстанию, органы правопорядка заняли позицию невмешательства в политику. Так почему же мы, зная предысторию октябрьского беспредела, теперь ему удивляемся?
При первых же выстрелах в районе Белого Дома стало ясно, что без жертв, в том числе мирных жителей, никак не обойдется. В принципе нормальная служба безопасности могла предвидеть такой поворот событий. Какой же был смысл выпускать преступников порезвиться на московских просторах?
Сейчас перед правоохранительными органами по большому счету стоит выбор: либо признать свою несостоятельность и полный непрофессионализм, либо подтвердить свое участие в грязнейших политических играх. Не делается, однако, ни того, ни другого. Всем сейчас не до этого. Одни получают ордена, другие – повышения по службе. А некоторым просто «компенсируют» их безделье 3 и 4 октября.
… Несколько дней назад во время комендантского часа одного запоздалого прохожего остановил наряд милиции. Полковник милиции дал человеку добрый совет: «Вали домой, живо! Там через дорогу ОМОНовцы. Во, смотри!» И полковник … выплюнул крошево из зубов пополам с кровью.
Александр МНАЦАКАНЯН
Палатка живет и здравствует
По данным МВД, сегодня в Москве более 25 тысяч коммерческих палаток. Похоже, именно они стали символом экономики и торговли нашего смутного, сyeтного времени. На заре приватизации, когда были даны первые послабления, как грибы, стали расти коммерческие палатки. Сначала в тихих местах, где меньше начальства, а потом и там, где многолюднее
Андрей ЖУКОВ
Этот подснежник капитализма, казалось, устраивал и торговцев, и покупателей. С простыми гражданами все понятно: всеобщий дефицит, очереди, а тут – палаточники. Когда инфляция вот – вот перейдет в гиперинфляцию, только торговля позволяет иметь прибыль и по крайней мере сохранить капитал. Поначалу услугами палаточников пользовались нехотя. Брали в основном «мелочь» – жвачку, сигареты. Товары посерьезнее были по карману таким же начинающим коммерсантам. В общем, подобное разделение на товары для богатых и товары для бедных сохраняется. Часть же товаров рассчитана исключительно на толстосумов. Они обычно лежат неделями, дожидаясь своего покупателя. Однако нельзя не заметить: в последнее время ассортимент товаров, за которыми идут в палатку среднестатистические граждане, расширился. Палаточники не любят шума вокруг своего бизнеса. Полушутя отговаривают писать. Или вполне серьезно намекают, что многие палатки – официальная «крыша», под которой отмываются бандитские деньги.
У палаточников- четкая иерархия: продавец – начальник, который курирует несколько близлежащих палаток, – босс.
Обычно в палатке сидят два продавца – парень и девушка. Девушка – чтобы очаровывать клиентов, а парень – на случай разборок с грабителями. Рабочий день по договоренности. Обычно не меньше 12 часов. Неделя – работа, неделя отдых. Берут в продавцы обычно только своих, то есть хорошо знакомых. Но и они должны заплатить начальнику «вступительный взнос – примерно 50 тысяч. Продавцу назначают зарплату. Обычно она минимальная. Дальше вертись как хочешь.
Продавец получает процент от выручки за проданный товар (не более 5 процентов). Если принять во внимание, что месячный оборот составляет 8 – 20 миллионов – зарплата продавца колеблется от четырех до восьми тысяч в день. Или 70 – 90 тысяч в месяц. Всего в палатке 4 – 6 продавцов.
Начальник получает с каждой из своих палаток около полумиллиона. Остальное хозяину и на расходы. Возможны некоторые вари анты личной инициативы продавцов. Например, только в одной палатке в округе оказались весьма уважаемые кавказцами сигареты «Винстон». «Мгновенный монополист» (быть может, завтра его монополия разрушится) резко поднимает цену.
Второй вариант требует знания рынка. Клиент приносит в палатку товар и назначает цену. Он может запросить выше рыночной цены, а может и ниже. В первом случае продавец никогда не возьмет вещь, а во втором купит сам и выставит на продажу по более дорогой цене. –
—
Есть у палаток и постоянные клиенты- те, кто ходят «челноками» в Китай или Турцию (едут на несколько дней, чтобы обменять российские товары на иностранные, пользующиеся спросом, или что – то продать и купить). У посторонних, как правило, товары брать опасаются. Со своими проще: 20 процентов наценки – и товар на прилавке. Большую часть товаров босс или начальник приобретают непосредственно у производителей или оптовых перекупщиков. По секрету мне рассказали, что недавно посылали человека в Туркменистан – дать взятку (миллион рублей) директору комбината, производящего ковры. Зато теперь будут торговать этим дефицитным товаром.
Как правило, у босса есть склад – свой или арендованный. Там хранятся товары. Часто вещи покупаются в долг или за счет банковского кредита. Однако сразу в продажу не идут. За месяц они значительно вырастают в цене. А банковский процент пока что ниже уровня инфляции. Вот и прибыль. Однако на эту прибыль всегда есть много желающих. Каждая палатка платит определенный «налог» рэкетирам, которые в свою очередь должны охранять ее от других рэкетиров. В случае неуплаты данную палатку могут разграбить, а то и сжечь. Днем н ночью около палатки вертятся двое – трое крепких стриженых парней, которые следят за порядком.
Иногда наведываются милиционеры, которым тоже нужно платить. Здесь уже рэкетиры но помогут. Палаточники искренне убеждены, что вся милиция перекуплена. Платить, впрочем, приходится всем: санэпидстанции, Мосэнерго, чиновнику исполкома, пожарникам … Иначе палатку закроют, наложат штраф, а то и заведут уголовное дело. Может быть, о палатках и не стоило бы писать. Но пока это, пожалуй, единственное свидетельство «особого пути» реформируемой России в экономике. Казалось бы, как и лавка ростовщика, палатка должна отмереть, как только большинство торговых предприятий станут частными. Если верить статистике – стали. А палатка по – прежнему живет и здравствует …
Россия: Европа или Америка
На протяжении последних десятилетий наша страна – Советский Союз и Россия похоже, стояла перед внешнеполитической дилеммой: Европа или Америка. Каждый раз вначале выбор делался в пользу Европы, но в конце концов Москва снова и снова замыкалась на США. Нынешний этап для российской внешней политики, не стал исключением, но чреват драматическими переменами …
—
Юрий ДАВЫДОВ, доктор исторических наук
В советской внешнеполитической практике последних десятилетий была традиция: каждый новый генсек (начиная с Л.Брежнева и кончая М.Горбачевым) , определяя систему своих международных приоритетов, отдавал предпочтение Европе, критикуя предшественников за их одержимость Америкой. Однако по прошествии некоторого периода времени (как правило, краткого) Москва вновь замыкалась на США, шла ли речь о соперничестве или сотрудничестве. Возможно, в подобной традиции имелся свой смысл, обусловленный биполярной структурой международных отношений.
Россия – не сверхдержава. Перешедший к ней по наследству гигантский ракетно- ядерный потенциал Советского Союза все менее может быть средством ответа на новые вызовы, возникающие в постконфронтационный период. Поэтому Москва в поисках новой, более скромной международной роли сфокусировала активность на Европе, недвусмысленно заявляя о стремлении стать «стандартной державой».
Но, несмотря на значительное снижение международных амбиций, разрыва с упомянутой выше советской традицией не про изошло: в российской внешней политике намечается очередной поворот от Европы к Соединенным Штатам. Он обозначился в период ванкуверской встречи двух президентов в Токио, где Клинтон выступал единственным западным ходатаем по российским де лам, укрепился во время заседания «семерки» получил новый импульс в ходе визитов премьер – министра В.Черномырдина и министра обороны П.Грачева в Соединенные Штаты. Является ли этот сдвиг дипломатическим маневром Москвы с целью оказать давление на европейцев или за ним вырисовываются далеко идущие устремления?
В подходе политического истеблишмента Западной Европы и Соединенных Штатов к Советскому Союзу, а затем – к России не трудно обнаружить различие. В общем плане оно выражается, во – первых, в том, что американцам, как правило, свойственно более широкое, глобальное, и в то же время «черно – белое» видение СССР и России. Если говорить о Советском Союзе, то это – «источник всех бед в мире». Новая же Россия страна утверждающейся демократии. Западноевропейцы же смотрят на Россию с региональной колокольни – они хотели бы знать, в какой мере Москва может подорвать или укрепить стабильность на континенте и повлиять на развитие европейской общности.
Во – вторых, различие состоит в том, что американское политическое мышление, как правило, отстает от европейского в осознании тех процессов и изменений, которые обозначались или происходили как в бывшем Советском Союзе, так и в новой России. Когда М.Горбачев затеял перестройку, его сразу же поддержали западноевропейцы, а Рейган еще долго поминал подсказанную ему кем – то русскую пословицу: «Доверяй, но проверяй». Западноевропейцы уже присматривались к Ельцину, а Вашингтон еще продолжал хвататься за горбачевские фалды. Возможно, это происходило просто потому, что западноевропейцы более чувствительны ко всему, что происходит у них по соседству- B России. Но скорее всего дело в том, что американская элита более привержена тем всеобщим схемам, которые она для себя наработала, и не торопится отходить от них.
В известной мере этим различием можно объяснить тот факт, что при реконструкции своей внешнеполитической линии Россия (как и Советский Союз ранее) поворачивалась к Европе, надеясь прежде всего здесь встретить понимание своих меняющихся интересов. Вместе с тем более оперативная реакция западноевропейцев на ситуацию в России имеет две стороны: не только готовность пойти навстречу, но и дать задний ход.
Видимо, это и происходит сейчас. В самом деле, после августовского путча, когда ельцинское руководство вроде бы расчистило почву для демократизации страны и экономических реформ, западноевропейские лидеры, опережая американцев, не толь ко морально поддержали российских демократов, но и оказали им значительную материальную помощь в надежде на быструю отдачу «шоковой терапии» и быстрое продвижение к гражданскому обществу. Однако вместо цивилизованного рынка конкурирующих товаров Россия получила ценовой диктат монопольных производителей и торговли, вместо гражданского общества – разочарование масс в демократии, этнические конфликты, политическую смуту в верхах. Процесс обновления страны оказался отодвинутым на второй план, на первый вышла политическая борьба группировок, обвиняющих друг друга в профессиональной непригодности и коррупции. Наиболее зримой чертой России стала социально – политическая нестабильность и непредсказуемость развития ситуации. У западноевропейцев складывается впечатление, что Президент и его окружение не только утратили ориентиры, но и не владеют ситуацией в стране. Отсюда усиливающийся скептицизм Западной Европы относительно своей способности внести позитивный вклад в модернизацию России.
Важно и другое. Когда диалог западноевропейских руководителей с Москвой об их вкладе в российские преобразования шел на высшем уровне, все шло хорошо, давались обещания создать благоприятные условия для деятельности фирм и частных инвесторов. Но когда взаимодействие переходило на более низкий уровень, где общие договоренности должны были превращаться в конкретные дела, европейские предприниматели сталкивались с непробиваемым бюрократизмом, взяточничеством, коррупцией, непониманием, а зачастую и просто враждебностью властных или коммерческих структур. Западноевропейские лидеры не могли не видеть, что их усилия помочь российскому обновлению в значительной мере остаются бесплодными.
Конечно, нельзя не учитывать и coбcтвенные проблемы Западной Европы. Правительства испытывают давление своих обществ, выражающих недовольство тем, что не всегда продуманные социальные эксперименты в посткоммунистическом мире оплачиваются за их счет. Надежды же Запада на «мирные дивиденды от краха социализма оказались иллюзорными: исчезли одни утрозы, появились другие.
Воздействие всех этих обстоятельств и вызвало известное охлаждение Западной Европы к оказанию помощи России. Наметился отход от курса на экономическую и финансовую благотворительность, выдвигаются определенные условия оказания помощи, прежде всего установление стабильности. В принципе – требование закономерное, хотя помощь Запада и мыслилась как вклад в стабильность. Вместе с тем в подобной абстрактной постановке вопроса есть свои подводные камни. На какой основе и какими методами эта стабильность будет достигнута? Наиболее легкий и лелеемый даже некоторыми демократами путь к достижению политической стабильности в России – установление авторитарного правления. Создается впечатление, что, опасаясь великой российской смуты, отдельные европейские политики были бы готовы смириться с этим, оговаривая, что речь может идти о «просвещенном» авторитаризме.
В Москве не могут не ощущать изменений в настроении западноевропейских партнеров, все меньшую их готовность материально поддерживать ее эксперименты, подключить ее в той или иной форме к своим структурам. Россия так и не стала членом Совета Европы, завис и вопрос о ее ассоциированном членстве в ЕС. Сообщество пред почитает иметь дело со странами Восточной Европы и Прибалтикой (об этом уже заявило руководство ЕБРР), которым она может ставить условия, а не с нестабильной Россией, которая пытается ставить эти условия сама. Фактически Россия имеет сегодня более низкий европейский статус, чем Венгрия или Эстония.
Все эти взаимные трудности и претензии пока мало коснулись российско-американских отношений. Во – первых, просто потому, что американское мышление по – прежнему отстает в понимании того, что же реально происходит в этой стране. Вашингтон, руководствуясь своим видением мира, в отличие от западноевропейцев охотно принял аргументацию Б.Ельцина и его окружения, объясняющую все трудности России политической борьбой между демократами (которых олицетворяет Президент) и красно-коричневыми. Коли так, то задача Вашингтона состоит в том, чтобы помочь не столько России, сколько Ельцину и его окружению, и в конечном счете избежать той ошибки, которую совершили Рейган и Буш, запоздавшие в своей поддержке М.Горбачева. Во – вторых, Соединенные Штаты проходят тот этап взаимоотношений с Россией, который Западная Европа уже прошла, – обсуждения на высшем уровне, когда решаются макрополитические и макроэкономические проблемы, и здесь все выходит хорошо и деловито. Всем этим договоренностям еще предстоит спуститься на уровень реализации. Нет уверенности, что Америка не столкнется с теми же неурядицами, которые сломали западноевропейцев. Пока этого еще нет, зато есть безотчетная надежда, что Америка окажется более отзывчивой и благодушной к России, чем эгоистичная и провинциальная западная Европа (о том, что Вашингтон сорвал выгодную сделку с Индией, предпочитают не вспоминать).
В связи с наметившимся поворотом встают и другие вопросы: ежели Америка испытает то же разочарование, что и Западная Европа, каким будет следующий российский выбор? «Азиатские тигры»? Япония, Латинская Америка? Может, стоит перестать метаться по миру в поисках любящих нас бескорыстно?
Водитель президента
Эти люди закрыты и недоступны почти так же, как ракетчики и ядерщики. Причины закрытости иные: в силу своих служебных обязанностей они очень близко находятся к лидеру государства. Профессии у них разные, но задача одна обеспечивать безопасность и эффективную деятельность Президента России. Вся эта сфера, которую еще можно назвать «кухней» власти, – как правило, скрыта от посторонних глаз. На людей из этого круга постоянно идет журналистская «охота»: высшая власть всегда тайна, а тайну всегда хочется хотя бы приоткрыть. Эти люди интересны еще и тем, что их оценки и суждения создают порой неожиданный портрет человека , казалось бы, всем хорошо известного. Встречи с сегодняшним собеседником пришлось добиваться почти год. Игорь Игоревич ВАСИЛЬЕВ – личный водитель Ельцина. Он сотрудник службы безопасности Президента, входящей в Главное управление охраны Российской Федерации. Воинское звание – подполковник.
Игорь Игоревич, сколько лет вы за рулем?
Водительский стаж почти 35 лет, с 1959 года, а с 1969 я работал водителем в 9 – м управлении КГБ СССР
– А сколько возите Бориса Николаевича?
-С 1991 года, но узнал его, правда, не лично, с того момента, как он стал первым секретарем Московского горкома партии. Моя жена была в то время у себя на работе секретарем парторганизации, членом бюро райкома. Когда Борис Николаевич начал посещать райкомы, шевелить это болото, жена об этом мне с восхищением рассказывала «Вот это мужик! Пришел человек, который давно был нужен. Он наведет порядок. Я сразу встал на его сторону, когда он начал крушить этих «друзей». Чем больше его травили, тем больше я ожесточался против тех, кто это делал. Я уверен в нем на сто процентов, и никто меня не сможет переубедить. Я мог бы стать его водителем еще в те времена. На это место рассматривались две кандидатуры, но моя не прошла из – за моей строптивости. Для руководства я жесткий, «необтекаемый»: все в глаза говорю. По чистому совпадению я ушел из «девятки» тогда же, когда Борис Николаевич порвал с «кремлевской стаей».
– Вам, наверное, доводилось возить многих известных руководителей. Кто нибудь из них по – человечески запомнился?
– В основном я работал с «импортными» деятелями: президентами, канцлерами, премьерами, генеральными секретарями. Запомнился Мауно Койвисто. Его неофициальная месячная командировка захватила Московскую Олимпиаду, мы много поездили по всем олимпийским объектам. Отличный мужчина, мягкий, спокойный человек.
Из наших дольше всего работал с Владимиром Ивановичем Долгих. Интересно, что своими качествами он напоминает Бориса Николаевича, но в отличие от него очень мягкий. Он не мог никого отругать, цыкнуть, я даже удивлялся, как он мог таким быть на столь высоком посту. Работал я еще и с Брежневым. Лично его не возил, а на «хвосте» (машина, следующая сразу за основной. – А.Ж.) . Начальник его охраны Владимир Тимофеевич Медведев предложил: «После Нового года «шеф» уходит на пенсию, мы тебя поставим основным волителем. Но Леонид Ильич, к сожалению, скончался до Нового года. Сказать о нем могу только хорошее.
– Как часто меняются у руководителей водители?
– Водители постоянные, практически не меняются. Только из – за каких – то чрезвычайных обстоятельств.
– Для них существует возрастной ценз? Вам, например, сколько лет?
-Как такового ценза нет. Мне 53 года, но стариком себя я не чувствую, с любым молодым могу потягаться в чем угодно.
– Курите?
Попробовал, когда был пацаном, но не понравилось.
– А сам Президент?
-Нет. У нас в команде никто не курит. Борис Николаевич не выносит запаха табачного дыма. Некоторые водители балуются, но я их гоняю.
– Пару лет назад мне довелось несколько раз летать с Ельциным, тогда курили даже в самолете …
– Сейчас в самолете курение категорически запрещено. Не дай Бог, дымком потянет…
– Вы единственный водитель Президента?
– Нас три человека, но так получилось, что я старший.
– Водителей такого уровня учат специальным навыкам?
Конечно. Я, к примеру, был инструктором по спецподготовке водителей. Это вождение автомобиля в особо сложных условиях: на крутых поворотах, на скольэкой извилистой дороге с подъемами, спусками, с резкими изменениями направления движения. Нас, инструкторов, готовили раллисты, чемпионы и призеры первенств Советского Союза. Они показывали нам свои профессиональные хитрости, секреты, понимая, что мы им не конкуренты…
-Когда вы везете Президента, вы можете нарушить правила?
– Правила обязательны для всех. Мы отступаем от некоторых пунктов, специальным машинам это разрешено: где – то превысить скорость, проехать на красный свет, но при этом соблюдая все предосторожности.
– В застойные годы ходила байка, что правительственная машина не останавливалась, даже если сбивала человека. Лишь из выбрасывали какую – то бумажку с телефоном, по которому надо было позвонить.
-Порядок другой. Машина останавливается, пассажир пересаживается в другую. а первая остается на месте с одним из сотрудников. У нас было немало случаев, когда водители попали в подобные ситуации. Разборки были очень жесткие, без всяких скидок.
– Как вы стали водителем Ельцина?
– С Александром Васильевичем Коржаковым (начальник охраны Президента. – А.Ж) мы были знакомы давно, еще по прежней работе в «девятке», встречались в командировках, общались. После аварии на улице Горького Коржаков сказал Борису Николаевичу, что надо сажать за руль настоящего профессионала или он умывает руки. Дело в том, что Борис Николаевич очень тяжело расстается с людьми, даже если они ошибаются. Борис Николаевич сказал: «Давайте посмотрим.
Я был уже на пенсии, мне позвонил старый приятель, возивший тогда Б.Н, и предложил: «Пойдешь к нам работать?» Фамилия Ельцина, конечно, не называлась, но я понял и без долгих раздумий согласился. Сначала меня показали издали, затем посадили на «хвост» и через некоторое время непосредственно к нему.
-Известно, что Брежнев любил быструю езду. А как Ельцин?
– Он говорит так: Я люблю ездить быстро, но комфортабельно. Имеется в виду, чтобы машину не болтало из стороны в сторону, не трясло и чтобы это было соразмерено с безопасностью и возможностями на трассе.
– Президент ездит на нескольких машинах. В каких случаях на «ЗИЛе», В каких- на «мерседесе»?
– На «ЗИЛе» с российским флагом – на официальные, протокольные встречи, на менее официальные события – на тяжелом «Мерсе».
-Правда, что государственный «мерседес», которым пользовался А.Руцкой, был неприлично старым?
– Вы меня извините. Президент ездит точно на такой же машине, «мерседес» Руцкого был даже на два года новее.
-Президентские машины надежно защищены?
-Безусловно. «ЗИЛ», например, выдерживает любые пули, даже автоматную очередь по стеклу. Для эксперимента однажды на крышу положили три осколочные гранаты и одновременно взорвали. Сорванная краска и небольшие вмятины.
-Водителю положено оружие?
– У меня есть пистолет Макарова и разрешение на его ношение. Но наши законы не позволяют нам его применять, поэтому он практически выполняет чисто психологическую функцию. Но пока, слава Богу, я не попадал в ситуации, когда надо было бы применять оружие.
-Неужели всегда все так гладко?
– Не всегда. Когда в последний раз были в Ижевске и приехали на завод, там один захотел что – то на машине нацарапать отверткой. Я не сторонник отгонять людей от машины, только прошу встать в полу метре и не лапать руками. Ну если уж очень хочется, то хоть царапать не надо. А тот достал отвертку, меня не заметил, поскольку я стоял позади него, и показывает своему товарищу. Я достал пистолет и показал тому же товарищу. «У вас свой инструмент, а у меня – свой, но стрелять я не буду. У меня еще другой инструмент есть», – и показал ему кулак. Поглядели ребята и успокоились.
– Как между собой вы называете Президента?
Только Борис Николаевич. Я требую от всех, чтобы называли только по имени отчеству. Никаких «шеф», «дед», «Бэн». Не, дай Бог, кто – то из наших скажет, тут же отчитаю. Мы не имеем права называть его каким – то прозвищем.
-А он как обращается к сотрудникам?
-Всех абсолютно на «вы», даже тех, с кем работает давно. Он так воспитан. Ни разу я не слышал от него грубых, вульгарных выражений. Он может говорить резко, наступательно, но никогда не унизит человека.
-Президент раздражительный человек, быстро заводится?
– Все зависит от ситуации, но на нас это никак не отражается. Если он и кипит, то держит все в себе, внутри. Мы иной раз даже рады бы сказать ему, чтобы он выплеснул эмоции наружу, обругал бы, допустим, нас, но понимаем, что не можем этого позволить. Не он держит дистанцию, мы сами понимаем, что Президент – это Президент, а мы всего лишь работаем на Президента.
– Как он реагирует, если у вас в дороге проколется колесо и вы застрянете?
– Такое порой бывает, но реагировать некогда. Мы моментально меняем машину, а с этой занимаются другие люди. Резервная машина всегда следует сразу за нами.
– А если не будет резервной?
– Даже если такой случай произойдет, колесо я смогу сменить за три – четыре минуты. Но прежде чем остановиться, мы успеваем позвонить в соответствующие службы. Пока мы меняем колесо, нас догонят и подвезут запасное. Эти службы работают очень четко.
-С водителями иностранных лидеров вы знакомы?
-Хорошо знаю водителя Миттерана Пьера Турлье. С ним в прошлогоднем автопробеге близко познакомился, это был целый месяц. С водителями премьеров Греции, Испании доверительные отношения.
-Расскажите, что это был за пробег?
–Пьер Турлье – президент международной ассоциации «Пространство без границ». Ему пришла в голову идея – проехать на автомобилях через Европу, Россию и финишировать в Азии – в Токио. Миттеран по его просьбе переговорил с руководителями большой семерки. Чтобы по-человечески друг друга знали не только руководители, но и на более низком уровне. Лидеры семерки согласились. Президентом тогда был Горбачев.
Первая попытка проехать через Россию была неудачной. Их пустили только до Урала, а там сказали – поворачивайте обратно. Во время пребывания Бориса Николаевича во Франции Пьер снова переговорил со своим президентом и тот предложил Ельцину такую идею. Нам все расходы оплатила фирма «Рено» – выделили автомобили и немного денег как командировочные.
Пробег начался в первых числах июля прошлого года. Каждый экипаж – два человека, а у нас еще был переводчик из посольства в Париже. Выехали из Парижа. Европу проскочили быстро и просто. До Урала проехали спокойно, затем пошло напряженно. Особенно подвела нас Монголия. Там переворот устроили. Мы приехали, а нам говорят: мы не знаем, кто вас приглашал. Уезжайте быстрее, пока вас не перестреляли. Мы бежать. Трое суток потратили, чтобы доехать туда по бездорожью, камням, пустыням. Тем же путем пришлось возвращаться обратно. Это был ужас.
-Машины были выданы только на пробег, а потом их надо было вернуть?
– Да, так и получилось, хотя могли бы пожертвовать, это ведь огромная реклама фирме «Рено».
– Кто из них лучший водитель?
– Пьер просто классно водит машину. Он занимался ралли, ходил Париж – Дакар
– У всех президентов водители постоянные?
– Насколько я знаю, у всех, кроме американцев. У них работают бригадами, по 6 часов. Затем вся охрана полностью, включая водителя и личную охрану, одновременно меняется. И мне говорили, что за руль может сесть любой.
– Говорят, перед соревнованиями автогонщики проходят трассу пешком. Накануне визита Президента вы, очевидно, так же досконально изучаете маршрут, тем более что прибываете на место в составе передовой группы за несколько дней до визита?
– К сожалению, в большинстве случаев мне не предоставляют машину, чтобы я сам мог проехать по предстоящим маршрутам. Я рад бы посмотреть все маршруты спокойно, без гонок, чтобы почувствовать, где снизить скорость, где прибавить, где поворачивать. Но везут обычно в автобусе, в общей куче, а там – шум, гам … Но этого мало. Машины мы везем на «грузовике», то есть на транспортном самолете. Самолеты военные, берут их из разных мест. Вылетаем из аэропорта «чкаловский» . Неконтакт начинается с самого начала. Вылет обычно рано утром или вечером. Подъезжаем к назначенному времени, а борта нет, и неизвестно, вылетел он уже к нам или нет, когда будет. Ни у кого не добиться внятного ответа. Сидим ждем – долго и безнадежно.
– Ну а кулаком постучать?
– Приходится, но отвечают: «А нам какое дело?» Многое, видимо, объясняется тем, что они сейчас работают на коммерцию. Коммерсанты оплачивают горючее сразу, наличными или даже в валюте, а мы – по перечислению. Нашим ребятам и говорят: вы подождите. Однажды они начали со мной так шутить, что пришлось позвонить маршалу Шапошникову. Я представился, объяснил ситуацию. Он ответил, что все понял, и попросил связаться с ним снова. Не успел я выйти из машины, как из здания аэровокзала, откуда – то сверху, уже летят. «Что ты сделал? Мы же не знали, что ты на такой уровень!» Я не хочу сказать, что я, мол, такой молодец, но я же не личное корыстное дело проворачиваю.
– Надо понимать, что вас там не очень любят?
– Не то слово. Терпеть не могут. С двух часов до пяти на «Чкаловском» профилактика полосы, но я ни разу не видел, чтобы в это время с ней что-нибудь делали. Ночью самолет принимать не хотят якобы из-за тумана, а на небе видны все звезды, ни облака. Зато коммерцию принимают. Такая кутерьма все время. Впечатление, что аэродром блатной. Я бы всю команду этого аэродрома поднял по тревоге, погрузил с вещами в транспортный самолет и отправил служить на Дальний Восток, а на их место – тех людей, пусть бы послужили здесь.
-Игорь Игоревич, наверное, существуют строгие правила, где и как кому садиться в машине?
-По стандартам безопасности в наш «ЗИЛ» садятся четыре человека и пятый – водитель. Борис Николаевич садится на заднем сиденье, рядом с ним сопровождающее лицо и еще кто-нибудь, во время визитов, например, это переводчик. На переднем сиденье рядом с водителем-охранник. У Брежнева рассадка была другая. Он сам садился впереди.
– А как строится колонна правительственных машин? Раньше, когда мы начинали работать, сложилась жесткая структура. Впереди – машина ГАИ, которая обеспечивает нам проезд. Затем – штабная машина, в которой находится начальник управления. Штаб руководит действиями охраны, постоянно находится на связи с сотрудниками на трассе, принимает и передает нужную информацию, команды. В штабной также находится несколько прикрепленных, то есть охранников, находящихся с охраняемыми постоянно. Теперь они называются адъютантами. За ней идет основная машина, потом машина прикрытия и резервная. И только потом сам кортеж, где обычно находится и пресса.
-Игорь Игоревич, какая у вас семья?
– Небольшая. Я, супруга, сын и мать. Жена – замначальника объединения международной телефонной связи. Сын уже взрослый, 21 год, учится в Институте физкультуры.
– В семье политические разногласия бывают? Как, например, Васильевы голосовали на референдуме?
Политических разногласий нет абсолютно. Но это результат индивидуального выбора каждого, а не какой-нибудь установки. Голосовали одинаково. Только мать, она плохо видит, ей 80 лет, попросила меня показать, как заполнять бюллетень, боялась, что ее обманут.
-Соседи знают, кем вы работаете?
– А я никому не говорю. Отношения привет-привет. Служил, вышел на пенсию, сейчас вот снова призвали. Однажды мне сказали, что меня видели вместе с Президентом на площади Дзержинского. Я отвечаю, ошиблись вы, мужики, такого быть не может. Жена на подобные вопросы отвечает, что муж у нее военный.
Беседу вел Андрей ЖДАНКИН
—