Как явствует из газеты “Россия”, оказываться в Москве в первой половине января для президентов США было почти традицией. В 1993 года это сделал Джордж Буш. В 1994 году- Билл Клинтон. Результатам этого визита в выпуске №3 (165) была посвящена отдельная статья. Заслуживает внимания и публикация в этом номере интервью с артистом Николаем Караченцовым
Оправдан ли оптимизм?
Сергей ОСТРОВСКИЙ
Приелись обывателю встречи «гигантов». Сегодня саммит наподобие московского вряд ли вызовет тот почти истерический ажиотаж журналистов, которым еще относительно недавно отмечались переговоры лидеров России (или CCCP) и США.
Xотя обсуждаемые проблемы не стали менее значительными. Возьмите, к примеру, решение о том, что стратегические ракеты России и Америки не будут теперь нацелены ни на какой конкретный объект. По сути дела, это означает, что обе державы на практике отказались от возможности нанесения превентивного ядерного удара. Разве нельзя назвать это действительным прорывом в области международной без опасности?!
Тем не менее, как сообщают из-за океана, главными темами местных газет стали подробности о расследовании нападения на сильнейшую американскую фигуристку в преддверии Олимпийских игр, из – за чего она не смогла участвовать в национальном первенстве, и подробные отчеты с судебного процесса о супружеском членовредительстве. Да и журналистская команда, непременно сопровождающая американского президента в подобного рода поездках, изрядно поубавилась.
Однако избежать «заторов» организаторам освещения московского саммита все же не удалось. В день прибытия к нам Клинтона выяснилось, что, помимо обычных аккредитационных карточек, корреспонденты должны получить специальные пропуска на каждое из мероприятий программы, куда допускается пресса. «Требования безопасности, – констатировали в пресс – центре встречи Ельцина и Клинтона, – такова жизнь!» Даже официальное расписание программы держалось в секрете до последнего момента, хотя кое – кто из пишущей и снимающей братии многозначительно и загадочно улыбался в ответ на наивные вопросы об этом своих коллег. После пятичасового ожидания спецпропусков, хорошенько сдобренного слухами, ложными тревогами и спринтерскими бросками вслед за сотрудниками пресс – центра, напряжение роя желающих увидеть «историческое событие» собственными глазами, а потом описать его своим читателям достигло критической отметки. Так что попытка охладить их пыл и несколько умерить информационный голод посылкой нескольких экземпляров выверенных и уточненных программ визита американского президента в Москву привела лишь к тому, что в мгновение ока сотни рук страждущих превратили драгоценные бумаги в новогодние (по старому стилю) конфетти.
Широкий общественный интерес к переговорам российского и американского президентов можно было обеспечить лишь при помощи сдабривания скучных и скупых протокольно – дипломатических формулировок мелкими подробностями типа размера обуви Клинтона (47 – й !), количеством поданных в загородной резиденции Ельцина к скромному новогоднему ужину президентов «в узком кругу» блюд (24)
Или замечаниями продавщиц в булочной о том, что к ним все больше американские президенты заходят, а наши – нет.
Для размышлений о содержательной части московского саммита у российской аудитории было, на мой взгляд, не так уж много пищи. По крайней мере, если судить об этом по сообщениям газет. Американская публика, напротив, как всегда, не имела недостатка в комментариях квалифицированных специалистов. Большинство из них уверенно предвещало повестку дня из трех основных пунктов, включающих оказание экономической помощи России, проблемы ядерного оружия и расширения НАТО. Варьировалась лишь степень внимания, которое, по их мнению, будет уделено тем или иным вопросам. Я решил сверить мнение американских специалистов – международников с точкой зрения их российских коллег. Один из них, причем достаточно хорошо информированный и весьма опытный, предложил такую тематику (в порядке важности): обсуждение американского видения партнерских отношений с Россией, сопоставление (а для Кремля еще и определение) национальных и жизненно важных интересов двух стран, выяснение понимания роли России в СНГ, проблематика, связанная с НАТО. И, наконец, вопросы разоружения.
Как видим, предварительные оценки экспертов весьма близки друг к другу и не сильно отличаются от реальной повестки в общепринятом ее изложении. И все же рискну высказать предположение, на которое, по крайней мере в России, не обращалось пристального внимания. Говоря о том, что Билл Клинтон совершал визит в Москву, не следует забывать, что российская столица не была единственным пунктом его маршрута. Турне американского президента было европейским и затрагивало различные аспекты обеспечения безопасности прежде всего США. Думается, что именно в таком ракурсе следует смотреть на переговоры Ельцина и Клинтона, если мы хотим понять логику поведения и подходов американской стороны.
Европейская поездка Клинтона состоялась в достаточно критический момент. Буквально за несколько дней до его отъезда из Вашингтона было объявлено о завершении работы над корректировкой внешнеполитического курса Белого дома. После не очень успешных попыток лидирования в разрешении региональных конфликтов американская администрация должна была предложить привыкшей к мировому первенству нации обновленные стратегию и тактику действий на международной арене. С мыслью о том, что мир за последнее время изменился, вряд ли кто-нибудь станет спорить. Проблема состоит в том, чтобы определить, как именно изменился мир. Пока что перемены эти уловлены в США недостаточно тонко, поскольку всякого рода осечек и промахов у них оказывается слишком много.
Тем не менее Билл Клинтон, как и всякий потомок покорителей Дикого Запада, не хочет проявлять слабость. Поэтому он приложил все усилия для того, чтобы протолкнуть свою программу «Партнерство ради мира» и сбить волну нарастающего нового противостояния между Западом и Востоком, с одной стороны, и сохранить свое влияние в испытывающем необходимость реконструкции и вырывающемся из-под контроля НАТО, с другой. Хозяину Белого дома надо было также ответить на выпады республиканцев, обвиняющих его в политической близорукости применительно к перипетиям в России. Прием, устроенный для представителей различных политических партий в «Спасо-хаусе», должен был подтвердить постулат, что Клинтон умеет учиться на ошибках. А отсутствие Жириновского в списках приглашенных подразумевало, что сильная Америка не намерена скрывать своих симпатий, когда в России решается судьба демократии. А вот экономический аспект переговоров в Кремле, в том числе и в трехстороннем соглашении о ликвидации ядерного оружия на Украине, можно рассматривать как некую попытку «откупиться». Ясно и вполне объяснимо, что американское правительство не намерено влезать в российское экономическое болото. Но, с другой стороны, нельзя смотреть на весь мир свысока, иногда для самоконтроля следует спускаться на землю.
Для Президента Ельцина встреча с коллегой из США у себя дома представляла поистине уникальную возможность продемонстрировать стабильность своего положения и громогласно потребовать равноправия – хотя бы протокольного – в двусторонних отношениях и совместных действиях. Такая позиция, как отмечают некоторые наблюдатели, гораздо больше отражает реальное положение дел, чем самовлюбленность и самовосхваление. Тем не менее еще не совсем ясно, удастся ли России получить подлинное равноправие в партнерстве с США, о чем с хитрым выражением лица, которое, видимо, должно было окончательно убедить присутствующих, говорил на заключительной пресс – конференции Борис Николаевич.
Эта же хитреца при констатации полезности американской инициативы «Партнерство ради мира» наряду с другими возможностями совместного решения проблем безопасности вызвала у некоторых журналистов мысль о том, что Россия не собирается в ней участвовать. Несмотря на содержащиеся в некоторых комментариях оценки о неплодотворности московских переговоров, следует избегать чересчур пессимистичного или же излишне оптимистичного восприятия результатов встречи президентов Ельцина и Клинтона. Если судить по количеству подписанных соглашений, правы пессимисты. Если пытаться толковать часовую задержку заключительной пресс – конференции в связи с «незапланированной беседой» руководителей России и США, то оправдан оптимизм. Думается, что президенты смогли добиться в Москве впечатляющих результатов. Вопрос в том, насколько правильно они распорядятся этими плодами.
Николай КАРАЧЕНЦОВ: «В политику не играю …»
На целую неделю моим рабочим местом стал павильон в «Останкино», где снимается телесериал «Петербургские тайны». 52 серии, первые одиннадцать из которых зрители смогут увидеть уже в этом году. В создаваемой по мотивам произведений В. Крестовского ленте заняты многие наши «звезды». Впрочем, меня на съемочной площадке интересовал один актер Николай – Караченцов. Вот и ходила по залам, обставленным в духе XIX века, и ждала, когда у него выпадет свободная минутка …
– Николай Петрович, слышим то и дело: театры разваливаются на отдельные труппы – вот уже два МХАТа, два Ермоловских. Актеры разбегаются, одни подряжаются на зарубежные гастроли или вообще уезжают, некоторые организуют группки и выступают с откровенной халтурой …
– На Западе собирают труппу в подавляющем большинстве на один спектакль. Актеры играют, пока он приносит доход. Нам сложно понять, как можно играть одну и ту же пьесу в течение двух лет, они же с трудом представляют, как можно сегодня. играть Гамлета, а завтра Тиля. У нас театры – репертуарные, а это значит, что лицо его определяет лидер. Скажем, с уходом Товстоногова его театр живет, но уже совсем иначе. В будущем это уже будет не театр Товстоногова. Так и с Таганкой … «Ленкому» повезло. У нас сильный лидер: Захаров – один из выдающихся режиссеров не только страны, но и мира. Сложилась и мощная актерская команда. Примечательно, что Марк Анатольевич активно вводит в работу молодых. Состояние театра – это состояние страны, и поскольку в государстве неразбериха, централизованная система разрушена, а новой не создано, – потому и трудно театpy существовать. Я против субсидирования культуры по остаточному принципу. Во всех цивилизованных странах государство активно поддерживает театры. А все потому, что государственным мужам небезразлично, кто приходит сегодня в театр, как он на них воздействует.
-Насколько доступны широкому зрителю лучшие постановки? Перед входом спекулянты предлагали билеты по двадцать тысяч …
– То, что пользуется спросом, является предметом интереса самых разных сил. Я был на Уимблдонском турнире, так билет на финальные и полуфинальные выступления на «черном рынке» стоил тысячу фунтов стерлингов и их нельзя было «достать». Престижно попасть именно в этот день на соревнования. Другое дело: может, доверить самому театру установить цены на спектакли в зависимости от спроса? Во – первых, для зрителя вышло бы это намного дешевле, а во- вторых, в той или иной степени могло бы помочь театру. И театр тогда не будет вынужден сдавать в аренду свои помещения. Если бы в 30-е годы кто-нибудь сказал, что, к примеру, во МХATe будут устраивать презентацию или продажу нижнего белья, мехов, то Станиславского тут же хватил бы удар. Есть некое понятие ауры здания. Чем это здание дышит, что в нем происходит. И очень грустно, если аура эта разрушается. Вот у нас обосновался клуб «Дважды два». С одной стороны, душа восстает против этого. Но мне говорят, что у служащих театра зарплата от этого будет чуть больше. Задумаешься …
-Не видите ли вы в настоящее время нового витка обслуживания властей? Интеллигенция поет «чтоб не пропасть по однночке». Хотя все, кто это поет, никогда при каких властях ни по одиночке, ни все вместе не пропадали, а даже наоборот – получали награды и звания. Представить себе деятеля культуры XIX века в этом положении невозможно. Пушкин писал: «Ты царь, живи один».
– Если у человека есть внутренняя потребность восстать против того, что он не приемлет, – это прекрасно. Тогда он из писателя, музыканта, художника вырастает в гражданина. Но, к сожалению, часто это не потребность души, а желание «засветиться» при сегодняшней политической ситуации, дабы остаться на плаву. Мне не хотелось бы сегодня играть в политику.
– А как вы оцениваете октябрьские события?
-Самое обидное и страшное то, что так много людей погибло непонятно за что. Ими двигали какие – то убеждения? Вряд ли. Они шли за Анпилова, Макашова или за Президента … Часть из них отстаивала демократию. Но, помните, в ту жуткую ночь Лия Ахеджакова сказала: «Да, ребята защищали Конституцию. Но что же это за Конституция такая, что нас за нее уже убивают?». Да, я приверженец перемен. Жаль лишь, что они проходят так болезненно, мучительно. Ужасно, что с кровью.
– Говорят, вы встречались на теннисном корте с Президентом?
– По условиям турнира «Большая шляпа» победителям в качестве приза предстояла встреча с Президентом. А так как первое место заняли мы с телекомментатором Борисом Ноткиным, то такая игра состоялась. Ельцин играл с советником по спорту Шамилем Тарпищевым. Да, следует снять шляпу перед человеком, который, несмотря на огромную занятость, держит себя в спортивной форме. Если же еще учесть, что теннисом он, по его же словам, начал заниматься лишь несколько лет назад … Очень не хотелось бы, чтобы это выглядело, как будто я участвую в некоей кампании пропаганды Президента. Да, у нас состоялся интересный разговор после игры. Мне понравилось, что не было регламента беседы, протокола. Говорили обо всем – об искусстве, теннисе. Я понял, что Борис Николаевич с симпатией относится к нашему театру.
-Одна из последних премьер в «Ленкоме» – спектакль «… Sorry». Поднимаются в нем вопросы, волнующие всех, – куда идет Россия, уезжать ли из страны, что ждет русского человека, потерявшего корни? Как вы относитесь к своему герою?
-Если говорить о роли, то я, Николай Караченцов, жалею своего Шику Давидовича. Он – глубоко несчастный человек. И, как мне кажется, не только он был кузнецом своего «несчастья», но и обстоятельства привели его к такому существованию. Пьеса « … Sorгу» о том, как люди пытаются собрать растерянную душу, из полуживой сделать ее живой. Нужны ли нам сегодня такие пьесы? Мне кажется, что нужны и очень. Глеб Анатольевич Панфилов получил от Александра Галина эту пьесу, зажегся ею. А вместе с ним и я. Мы очень долго репетировали. Прошли ряд этапов: от секундных восторгов, что что – то найдено, до моментов, когда порой не получалось и все валилось из рук. Проходили материал по миллиметру, через нюансы, мелочи, тыкаясь порой не в том направлении, возвращались и искали, как нам казалось, наиболее оптимальное, наиболее верное.
Я благодарен судьбе, что в очередной раз свела меня с Чуриковой, потому что это уникальная актриса. Это потрясающий партнер, она настолько непрогнозируема, что каждый спектакль – новый и дарит какие-то неожиданные загадки, и если удается их решить и у нас что – то вдруг выискривается, то это и называется профессиональным счастьем.
-Сейчас стало модным обливать грязью советское кино. Валерия Новодворская как-то написала, что «Чапаев» испортил не одно поколение …
– Что ж, он и меня «испортил». «Чапаева» я смотрел несколько раз. А если серьезно – я знаю, что на Западе довольно резонно в то время считали наш кинематограф ханжеским. Я не говорю о тупом оптимизме, который пытались в нас насадить. Я говорю о том, что и в то время работали великие мастера. Именно тогда были Мейерхольд, Станиславский, люди, которые перевернули всю мировую актерскую школу. Творили Таиров, Охлопков, Эйзенштейн. И как все это не понимать! Русская школа всегда поражала мир своей искренностью, выхлестом души, предельной отдачей сердца. И сейчас все это просто выкинуть вместе с остальной историей? Не имеем права …
Беседовала Лариса КУДРЯВЦЕВА
—