14.02.2024

Богдан Хмельницкий и Иван Мазепа, без сомнения, две наиболее заметные фигуры в истории Украины. В императорской России и во времена СССР отношение к ним было диаметрально противоположным.

Эта статья впервые была опубликована в журнале для пассажиров “Экспресс” в 2004 году и приурочена к 350-летию воссоединения Украины с Россией

Александр ЕВЛАХОВ, главный редактор, кандидат исторических наук

Первый стал символом воссоединения Украины с Россией. Второй – олицетворением измены и предательства. Хмельницкому ставили памятники, его именем был назван учрежденный в 1943 году советский орден, город и многочисленные улицы. Мазепа был предан русской православной церковью анафеме. Сегодня Мазепа возведен на пьедестал героя «незалежной Украины»  и борца с русским самодержавием за ее независимость. Так или иначе оба гетмана оказались заложниками политической конъюнктуры и исторического мифотворчества.

Обстоятельства: время и место

Откроем большой Энциклопедический словарь нашего времени (1994г.). Что в нем сказано о Хмельницком? Богдан (Зиновий) Мих (1595-1657 г.) гетман Украины, руководитель освободительной войны украинского народа против польско – шляхетского гнета. В 1654 г. на Переяславской раде провозгласил воссоединение Украины с Россией.

Что мы из этого же источника узнаем о Мазепе?

Иван Степанович (1644 – 1709 г.) гетман Украины. Стремился к отделению Левобережной Украины от России. Во время Северной войны перешел на сторону вторгшихся на Украину шведов.

Можно открыть и другие справочные издания и во всех ключевыми словами будут «гетман», «гнет», «освободительное движение» и «воссоединение».

Начнем, как говорится, с конца. Что такое «воссоединение»? В любом толковом словаре смысл этого слова однозначен: «соединение вновь чего-либо искусственно разделенного». (1)

То есть получается, что когда то Россия и Украина были одним целым, а потом кто-то взял и искусственно их разделил. По поводу того, как «были вместе» в составе Киевской (а точнее Киевско – Новгородской) Руси в любом из популярных учебников истории написано подробно. Как, впрочем, о нашествии монголов, и о времени, которое марксистские историки называли «периодом феодальной раздробленности». А дальше?

А дальше наступают почти три столетия (с середины XIV по середину XVII века), где фигурирует исключительно северо-восточная Русь –  Владимирское, а потом и Московское княжество в качестве «объединителя русских земель». А что было с теми кто с Москвой не объединился? Они из истории (а точнее историографии) просто исчезли. А через три столетия часть из них появляется опять под новым названием «Украина».

Разумеется, кое-что о западной и юго-западной Руси в исторических книгах все таки есть.

К примеру в вышедшей в уже «перестроечном» 1988 г. книге И. Грекова и Ф. Шахмогонова «Русские земли в XIII – XV веках» можно прочесть о формировании в масштабах Русской земли двух великих княжений – Владимирского и Великого княжества Литовского и Русского. Однако все русские земли отходящие к Литве – «захватываются». К Москве только «присоединяются». Военный же договор Новгорода с королем Речи Посполитой Казимиром против Ивана Грозного квалифицируется не иначе как «прямая измена и старине, и делу Александра Невского, и русскому народу и Русской земле». (3)

В действительности же, если уйти от громких, но пустых фраз, никакой измены не было. И «Русской земли» как единого целого тоже. Были разные русские земли.

Были те, что воссоединились с Москвой, и народу на них проживало в десять раз меньше, чем в тех, которые этого не сделали. И даже на момент так называемого «воссоединения» Украины с Россией число русских подданных Московии было около 4 миллионов, а число русских подданных Речи Посполитой порядка 6 миллионов. (2)

Соответственно и центров собирания русских земель было два. Москва и Великое княжество Литовское и Русское. И вели себя в отношении этих центров русские земли, расположенные к западу от Смоленска по-разному. Одни, как Владимиро-Волынские и Львовские еще в 1349 г. сразу вошли в состав Польского королевства.

Галич в 1340 г. призвал на княжение литовского князя. Киев вошел в состав Великого княжества Литовского и Русского немногим позднее – в 1362 году. Заметим, что княжество называлось «и русским» потому что в его составе две трети – были русские земли.

В книгах по истории они, как правило, называются «бывшими русскими». Но объединитель  Гедиминас не только называл себя «королем русских», он по-русски писал и говорил, и именно русская речь была официальным языком его княжества. Да, это княжество было конкурентом Московии в  собирании русских земель. Да, он стремился оторвать Новгород или Псков от Москвы, которые в действительности не хотели отходить ни к Москве, ни к Литве. Зачем княжествам нужна была Литва? Она выступала в роли защитника от немцев и от крымских татар. И, как правило, никого не заваевывала. Обьединение с Литвой было практически добровольным (как вступление в Союз при Ленине – «вместе и наравне»). Отношения строились по принципу вассалитета, что для Европы было делом обычным. Во главе вассальных княжеств оставались те же Рюриковичи, никто их не увольнял и не замещал своей «креатурой». Во всех русских городах сохранялся уже упраздненный в Московии вечевой строй. Вассалитет касался только международных дел – вассал не мог вступить в союз с врагом сюзерена, не мог безнаказанно совершить измену. Хотя эти отношения и не требовали вечной преданности: князья могли выбирать между Москвой и Литвой, Швецией и Венгрией.

В XV веке в состав Великого княжества Литовского вошли Курская, Калужская, Орловская и Смоленская земли, увеличив долю русских анклавов до 90% и отодвинув границу с Московией в район Можайска.

Позицию Гедиминаса можно считать антимосковской но уж никак не антирусской.

Силой, разрушившей Великое княжество Литовское, без сомнения, впоследствии стала религия. В 1385 г. оно заключает против крестоносцев Кревскую династическую Унию, а в 1387 г. принимает католичество. В  том же году получают привилегии феодалы, исповедующие католичество. Только боярам – католикам, к примеру, давалось право стать правителями провинций.

Многие русские бояре, жившие в Великом княжестве безболезненно переходят в католицизм.

Пять лет спустя эту несправедливость откорректируют, но неравное положение православных и католиков получит дальнейшее развитие.

В XIV веке жизнь в Великом княжестве Литовском и Московии, существующие порядки имеют много общего. Однако с XV века вектор развития двух русских территорий все более расходится. В Московии утверждается азиатско – деспотический путь развития. В Литве появляется все больше свобод. Дворянин в Московии человек не свободный. Его положение всецело определяется службой на боярском или княжеском дворе. Земли – поместья – не собственность. Они даются в условное держание.

В Литве с конца XV века русские феодалы включаются в состав шляхетства или, точнее, участвуют в его формировании. Литва все более следует за Польшей, которая потом трансформируется в шляхстскую республику. Разумеется – это не эталон общественного устройства, поскольку привилегии шляхты часто ставят под сомнение государственность.

Крупные польские дворяне – магнаты приобретают все больше прав, заводят собственные армии и другие атрибуты реальной власти. Основная масса шляхты – это те, кто не так богат и должен служить в армиях.

Начиная с так называемого Кошицкого привилея, в 1374 г. полученного польскими феодалами от Людовика Анжуйского за его поддержку при восхождении на Польский престол, шляхта получает все больше прав; становится неподсудной королевским чиновникам, участвует в выборах короля и формировании правительства, распоряжается землей как личной или семейной собственностью и в итоге в 1505 г. шляхетский сейм принимает постановление, запрещающее королю издавать законы без согласия сената и сейма. Сейм получает право создания коалиции против короля и даже объявления ему «ракош» – восстания. (11)

Конечно, шляхта составляющая в Великом княжестве литовском около 5% населения очень разнится по уровню доходов. Бедного шляхтича, заседающего в каком-нибудь сеймике, было совсем нетрудно подкупить и заставить голосовать так, как нужно магнатам. И тем не менее он лично свободен, он пан, то есть господин.

Принято говорить, что шляхетская республика – не идеал демократии. Наверное. Но не в Московию, а из нее в Литву эмигрирует князь Курбский. Туда же бежит гонимый первопечатник Иван Федоров.

Именно в Великое княжество Литовское, со всей Западной Европы, бегут от антисемитизма евреи. Шляхта, в том числе православная, берет их под свое покровительство, обеспечивает работой. Евреи становятся лавочниками, держателями питейных заведений, ростовщиками, сборщиками дани, управляющими. Они получают право на самообложение налогами, самоуправление через собственный кагал – коммуну, свободу исповедовать свою религию и такую безопасность, которой они не имели нигде в Европе.

Образование в 1569 г. Речи Посполитой – единого федеративного государства с Польшей мало что меняет в жизни Великого княжества Литовского. Русские магнаты Вишневецкие, Лисовские и Потоцкие становятся заметной частью шляхты республики. Города получают статус самоуправления и Магдебургское право.

Сохраняется первоначально и политика религиозной терпимости проводившаяся королевской властью Речи Посполитой. Она способствует появлению различных, в том числе радикальных сект. Однако иезуиты стали оказывать этой политике сопротивление, открывая школы и коллегии проповедовавшие католичество. Религиозная ориентация русских подданных Речи Посполитой все более подчиняется социальному статусу. Знать – ориентируется на католичество. Бедные и низшие слои общества – на православие. Часть религиозных деятелей озабочена этим и пытается преодолеть раскол между католицизмом и православием. Так в 1596 году появляется Брестская уния, установившая синтетическую грекокатолическую церковь с самоуправлением под властью папы, с женатыми священнослужителями и провославной обрядностью.

Было бы неверно утверждать, что русские подданные Московии – бедствовали а Речи Посполитой благоденствовали. Хотя в отличие от Московии, в Речи Посполитой крепостного права как такового, замечает Лев Гумилев,  не было: «каждый крестьянин мог уйти от пана, если хотел. Но уйти означало бросить все имущество, а часто и потерять личную свободу потому, что личная свобода крестьян ограничивалась жесткой системой налогов». (7) Но ясно одно: в 1654 году под эгидой Москвы произошло объединение двух разных народов, привыкших к различным порядкам. И эта привычка будет часто о себе напоминать.

Герой романа одного из лучших исторических писателей XX века Марка Алданова Петр Штааль, пожив в Петербурге и посетив Европу времен Французской революции оказывается в Киеве, в Софийском соборе подвергшемся «мазепинской реставрации». «А ведь это не русский штиль – нерешительно подумал Штааль. Русский штиль – это Василий Блаженный. Он вгляделся в потускневшие, видимо очень старые фрески. Какую же Петр нам открыл Европу, ежели у нас это было за тысячу лет назад?»

В имении, которое он едет покупать под Житомир, его поражает другое: управляющий – старый литовец к обслуге обращается «пан», так же как к нему – владелец имения. Это – тоже отголоски прошлой истории.

То, что Московия не являлась единственным полноправным наследником Киевской Руси убедительно говорит историческая литература Литовско – русского государства и Польши конца XVI века. В ней четко указывалось, что русские живут в трех государствах: Московском, Литовско – русском и Польском. Один из наиболее авторитетных географов того времени Симон Старовольский в труде «Полония» писал, что «Руссия разделяется на Руссию Княжества Литовского и на Руссию Красную, ближайшим образом называемую Роксоланией, и принадлежащую Польше. Третья же часть ее, лежащая за Доном и истоками Днепра, называется древними Руссией Черной, в новейшее же время она стала называться повсюду Московией, потому что все это государство, как оно ни пространно, от города и реки Москвы именуется Московией».

Никакой «Украины» тут нет и в помине. Зато она появляется в 1698 году у Христофора Гартноха, который в книге «Республика Польская» пишет: «воеводства Брацлавское, Киевское и Черниговское называют Украиною».

На старинных картах, территории с надписью «Украина» появляются впервые в XVII веке, и надпись эта всегда относится к территории поселения запорожских казаков. На карте Корнетти 1657 года, между «Bassa Volinia» и «Podolia» значится по течению Днепра «Ukraine passa de Cosacchi». На голландской карте XVII века то же место обозначено «Ukraine of t. Land der Cosacken». (4)

Таким образом, новое название «Украина» внезапно возникающее на страницах исторических книг уже в связи с «воссоединением» 1654 г. пошло от казачества. И, поскольку оба героя нашего повествования – казачьи гетманы нам не обойти стороной и этой темы.

Один из наиболее обстоятельных исследователей казачества историк Николай Ульянов в книге «Происхождение украинского сепаратизма» вышедшей в 1966 г. в США проводит четкую грань между «украинцами» и «казаками». Первые – пишет он; трудолюбивый оседлый народ пахарей и ремесленников. Вторые – никакие не борцы за свободу, а по сути бандиты грабившие своих и чужих, насквозь «обазиатившиеся», а то и просто  «азиаты».

Запорожское казачество, утверждает историк, – давно поставлено в прямую генетическую связь с хищными печенегами, половцами и татарами, бушевавшими в южных стенях на протяжении чуть ли не всей русской истории.

Слово «чабан», означающее пастуха овец, заимствовано от татар. От них же заимствовано и слово «атаман», производное от «одаман», означающее начальника чабанов сводного стада.

В 1492 году хан Менгли – Гирей писал Ивану III, что войско его возвращаясь из под Киева с добычею, было ограблено в степи «ордынскими казаками». Об этих казаках – татарах неоднократно пишут русские летописцы того времени, характеризуя их как самых ужасных разбойников. Однако, указывает Николай Ульянов, большинство черпает сведения о казачестве из исторических романов, песен, преданий и всевозможных произведений искусства. Там казак – борец за православие и национальные южно – русские интересы и надобно глубокое погружение в документальный  материал, чтобы освободиться от волшебства гоголевской романтики, создавшей неотразимый образ Тараса Бульбы. (5)

В первой части с историком нужно согласиться. Но вот надо ли освобождаться от образа Тараса Бульбы? Его «романтика» что называется видна с первых страниц, когда Тарас задается вопросом «Какого дьявола мне здесь ждать? Чтоб я стал гречкосеем, домоводом, глядеть за овощами да за свиньями, да бабиться с женой? Да пропади она! Я казак, не хочу!»

А дальше мы узнаем откуда берутся казаки. Об этом талантливый Гоголь пишет очень вразумительно. Стоило есаулам пройти по рынкам с призывом: «полно вам за плугом ходить, да пачкать в земле свои желтые чоботы… пора доставать казацкой славы!» как тут же «пахарь ломал свой плуг, бровари и пивовары кидали свои кади и разбивали бочки, ремесленник и торгаш посылал к черту и ремесло и лавку, бил горшки в доме – и все что ни было, садились на коня. Словом, русский характер получил здесь могучий размах, дюжую наружность».

И действительно, к чему трудиться. «Это только побуждаемые сильною корыстию жиды, армяне и татары осмеливались торговать… запорожцы никогда не любили торговаться.., а как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром». Картина действительно «романтическая».

Смысл их жизни не труд, а война. «Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые разнесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин…Бегущие толпы монахов, жидов, женщин вдруг омноголюдили те города, где какая-нибудь была надежда на гарнизон и городовое рушение (ополчение)». (6)

Пожалуй, этого хватит. В литературной форме Н.В. Гоголь описал то же, что и Н. Ульянов, опирающийся на исторические источники. Ссылаясь на них историк пишет, что о них разбивается «всякая попытка приписать казакам миссию защитников православия против Ислама и католичества».

Адам Кисель, православный шляхтич писал, что у запорожских казаков «нет никакой веры» и то же повторял униатский митрополит Рутский. Православный митрополит и основатель киевской духовной академии – Петр Могила относился к казакам с нескрываемой враждой и презрением; равенство и выборность должностей в общине, живущей грабежом и разбоем, никого не восхищают.

Хмельницкий

В советской исторической и художественной литературе образ Богдана Хмельницкого почти иконописен: он – отважный герой-освободитель украинского народа от польского гнета и вдохновитель его присоединения в 1654 г. к России.

Однако с реальностью этот образ имеет мало общего. Зиновий Хмельницкий был шляхтичем русского происхождения, отнесенный к роду Богданов, властвовавших в XV в Молдавии. Родившись в 1595 г. он получил неплохое образование у иезуитов в Ярославле Галицком, хорошо владел турецким и французским, латинским и польским языками.  В 1620-1621 годах вместе с казаками участвовал в польско-турецкой войне, попал в плен, вернувшись из которого два года спустя стал устраивать «морские походы» на турецкие города, чем и приумножал свое благосостояние. Известно, что в 1629 г. из очередного похода Хмельницкий вернулся с особенно богатой добычей. В это время в Малороссии начинаются и длятся вплоть до 1638 г. казачьи волнения.

По поводу их возникновения Николай Ульянов в уже упомянутой книге «Происхождение украинского сепаратизма» пишет: «Украинская националистическая  и советская марксистская историографии до того затуманили картину казачьих бунтов конца XVI и первой половины XVII века, что простому читателю трудно бывает понять их истинный смысл. Меньше всего подходят они под категорию национально – освободительных движений. Национальной украинской идеи в то время в помине не было. Но и антифеодальными они были весьма условно. Крестьянство изнемогало под бременем налогов и барщины. Но, поскольку механизм и управление восстаниями находились, неизменно, в казачьих руках, казаки добивались не уничтожения крепостного порядка, но старались правдами и неправдами втереться в феодальное сословие. Не о свободе шла тут речь, а о привилегиях». (5)

Этими привилегиями еще в середине XVI  века стал, так называемый «реестр» – список казаков нанимаемых польским правительством для охраны от татарских набегов «окраинных» земель т.е. пограничных земель и, именно отсюда, а не от мифических «укров» произошло название «Украина».

Строго ограниченные числом 6 000, подчиненные польскому коронному гетману и получившие свой центр в Терехтемирове над Днепром, реестровые казаки избавлялись от налогов, получали жалование, имели свой суд и собственное выборное управление.

Но поставив в привилегированное положение «реестровых» казаков, польское правительство наложило запрет на всех других, видя в них гулящий, вредный антигосударственный элемент. Все это давало лишний повод советским историкам порассуждать о «расслоении» и «антагонизме».

Антагонизм действительно существовал. Но не в казачьей среде, а между казаками и холопами – беглыми крестьянами стремившимися влиться в казачьи ряды. В Запорожье, как и в Речи Посполитой они были «быдлом», «чернью» и они имели две перспективы – стать наемными работниками у «реестровых» или же пушечным мясом натравливаемым Лободами и Наливайками на именья польских магнатов и евреев – корчемщиков.

В отношении же казачества «реестр» стал скорее объединяющим началом. Вчерашние разбойники, попав в реестр, сделались королевским войском. Понятие «казак» стало синонимом понятия «шляхтич». Под лозунгом «хотим тоже в шляхтичи» или «возьмите нас в дворяне» восемь лет и шли казачьи волнения. В духе этих требований выдержана была и адресованная сейму петиция: «Мы убеждены, что дождемся когда-нибудь того счастливого времени, когда получим исправление наших прав рыцарских и ревностно просим, чтобы сейм изволил доложить королю, чтобы нам были дарованы те вольности, которые принадлежат людям рыцарским».

Такой вот, с позволения сказать, документ национально-освободительного движения. Понятно, что Хмельницкий ни к движению, ни к петиции никакого отношения не имеет: у него и так есть все льготы казачьего сотника-шляхтича, в том числе богатый хутор в Субботово с наемными работниками. При этом он очень близок к трону короля Владислава  IV, из рук которого за храбрость в войне с московским государством получает золотую саблю. Но он уже тогда очень амбициозен и хочет большего, читая свою любимую книгу Макиавелли «Государь». В ней много внимания уделено заговорам. И Хмельницкий вступает в такой заговор с Владиславом IV, у которого были монаршии притязания, но скромные возможности ограниченные системой «дворянской демократии», существовавшей в Речи Посполитой. Ее основа и реальная власть в стране – шляхта настроена на стабильность и потому наиболее амбициозные проекты государя через сейм не проходят. А Владислав IV хочет войны с Турцией и втайне от сейма и магнатов начинает к ней подготовку. Он заключает союз с Венецией, нанимает немецких ландскнехтов и через Хмельницкого начинает переговоры со старшинами малороссийских казаков. Он хочет их участия в войне с Турцией, но главное, рассчитывает их сделать своими союзниками – противовесом политического влияния и военной мощи польской шляхты. В обмен Хмельницкий получает грамоту о статусе 30 000 казаков принимаемых в польскую армию и наделяемую оружием, землей и жалованием.

Однако этот план становится известным магнатам. В сейме начинаются волнения и Владислава  IV заставляют отказаться от похода в Турцию. Фактически денонсируется и королевская грамота о появлении новых 30 000 дворян: бюджет Речи Посполитой, говорят ему, такого просто не выдержит. Все казацкие старшины, втянутые в план Владислава подвергаются репрессиям. Воспользовавшись сменой конъюнктуры, подстароста Чаплинский  нападает на богатый  хутор Субботово – имение  Хмельницкого, руками подручных насмерть забивает его сына и увозит любимую женщину Богдана, с которой тот живет после смерти  первой жены. Годы спустя он ее вернет, обвенчается с ней, но в итоге повесит вместе с любовником, уличив в неверности. Однако все это будет позже, а тогда Хмельницкий, прибыв в Варшаву требует от суда и короля одного: защиты и наказания обидчика. Но в ответ во время аудиенции у Владислава встречает насмешку: «А кто тебе не дает защищаться? Ведь ты зачем-то носишь на поясе саблю?»

Эти слова Хмельницкий воспринимает как благословение на вооруженную борьбу против польской шляхты. Он отправляется в Запорожскую Сечь, где жили «нереестровые» – не состоящие на службе в польской армии казаки и призывает их «сбросить поляков, защитить от поругания церковь православную и землю русскую!». Требования казаков были кратки: во-первых, зачислить в казаки всех желающих, предоставив им шляхетстские привилегии; во-вторых, запретить в Украине пропаганду католической унии , и, в-третьих, изгнать с Украины евреев.

В общем, никакой речи об отделении от Речи Посполитой не идет. Хмельницкий требования казаков принимает и при этом, как свидетельствуют исторические источники демонстрирует грамоты, подтверждающие, что он действует в интересах Владислава и уполномочен принимать запорожцев в регулярное войско, что давало им те же права и привилегии, что и у польских дворян. Казаки провозглашают Хмельницкого гетманом (от чего он отказывается) и просят, минуя послов установить союз с татарами. Однако кто-то из своих доносит коронному гетману Потоцкому о заговоре и Хмельницкого арестовывают. Арест Хмельницкого носит во многом «профилактический» характер. Выступлений мужиков поляки боялись сильнее, чем казаков. «Число его сообщников простирается теперь до 3 000, – писал королю гетман Потоцкий по поводу Хмельницкого, – Сохрани Бог, если он войдет с ними в Украину, тогда эти три тысячи возрастут до ста тысяч». Опасения Потоцкого оправдались. Хмельницкому удается бежать и он направляется в Крым к Ислам Гирею. Хан принимает его радушно, но воевать с Польшей не хочет. После долгих уговоров хан все таки дает приказ перекопскому мурзе Туган бею идти вместе с войском Хмельницкого. С тех пор без поддержки татар Хмельницкий не одерживает ни одной победы. С их помощью он выигрывает уже первую битву при Желтых Водах, затем под Корсунью. Его войско растет с головокружительной быстротой. Когда в Белой Церкви созывается рада, на нее является свыше 70 000 человек. Многие идут не с Богданом, а рассыпаются в виде «загонов», внося ужас и опустошение в панские поместья. Режут всех: панов, ксендзов, евреев, ремесленников и торговцев, одетых или подстриженных по-польски.

Как пишет русский историк Н.И. Костомаров «Убийства сопровождались варварскими истязаниями: сдирали с живых кожи, распиливали пополам, жарили на углях, обливали кипятком, – не было пощады и грудным младенцам. Самые ужасные остервенения показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменой… Их погибло тогда до ста тысяч». (8) Обе силы на которые Богдан опирается – иноземное войско и огромная армия поставленной под ружье черни не надежны. Поэтому позиция Хмельницкого двойственна. Его казаки вместе с татарами против Польши, но он упорно отказывается от гетманства, заявляя, что примет его только от короля, подданным которого себя считает. Не исключено, что смута 1648 года начиналась с ведома Владислава IV и являлась частью его плана по ослаблению шляхты и сейма. Но король внезапно умирает (есть версия, что он был отравлен польскими магнатами) и положение Хмельницкого еще больше усугубляется. Татары, захватив добычу, начинают возвращаться в Крым, а малороссийские сторонники все более сомневаются в его легитимности: кровавая резня, устроенная ими вряд ли обещает утверждения новым королем реестра казачьего войска. И тогда Богдан предпринимает шаг, очень похожий на ход его дальнего преемника гетмана Мазепы в отношении Карла XII: он предлагает московскому государю Алексею Михайловичу завоевать для него освободившийся польский престол в обмен на военную поддержку и гарантии автономии Украины.

Ответ, пришедший от «тишайшего» в охваченную войной Малороссию, Хмельницкого не обрадовал: ему предложили лишь беспошлинную торговлю и посоветовали «жить в мире с ляхами, Бога не гневя пролитием христианской крови».

Этот факт, во – первых опровергает версию самостийщиков о якобы давно нацелившейся на Украину Москве, а, во-вторых показывает, что главной целью Хмельницкого была только власть. Когда принимается решение о походе на Варшаву и разгроме Речи Посполитой, Хмельницкий хитрит. Он совершает поход на Львов, который на требование выдать евреев отвечает отказом и за это подвергается разграблению.

Узнав об избрании новым королем Яна – Казимира, Хмельницкий высказывает удовлетворение и в ответ на его письмо с приказанием прекратить войну возвращается с войском в Украину.

Киев встречает Хмельницкого, как победителя. Подняв смуту и мстя обидчикам, он очутился на такой высоте, о которой не мечтал и потому иногда, особенно, когда был нетрезв, сам себя называл «русским самодержцем». То ли вследствие «головокружения от успехов», то ли из страха за будущее характер гетмана сильно меняется: он то постится и молится, то уходит в запой и поет думы собственного сочинения.

Но, придя в норму, Хмельницкий вновь становится «последовательным макиавеллиевцем». Он никогда не делает ставку на кого-либо одного, рассматривая предложения дружбы Крымского хана и Турецкого султана, молдавского господаря и семиградского (трансильванского) князя. С посланцами московского государя он устанавливает связь в числе других. Однако, когда его навещают польские послы и приносят ему королевскую грамоту на гетманство, Хмельницкий созывает в Переяславле раду, принимает гетманство и благодарит короля.

Это, впрочем, ему не мешает вскоре  вместе с ханским войском выступить против поляков. Но когда на помощь осажденным идет сам Ян Казимир во главе 20 тысячного отряда, Хмельницкий останавливает резню не желая чтобы «христианский король достался басурманам». В итоге в переговоры с «христианским королем» вступает не Хмельницкий, а Ислам Гирей. Он же подписывает договор с Яном Казимиром, требуя повиновения казаков польскому правительству. Хмельницкий подчиняется и осенью 1649 года участвует в составлении казацкого реестра. В него включается 40 тысяч казаков, которые отныне получают жалование за службу польскому престолу. Поскольку каждый хотел попасть в список, гетман делает его составление своего рода бизнесом. Он «имел с тех людей, которых писал в реестр, золотых червонных по тридцати, сорока и больше. Кто больше мог дать, того и в реестр писал». Остальные, а численность превышает лимит, установленный договором должны возвратиться в панские имения и стать крестьянами. Они, естественно, этого не хотят. Хмельницкий требует повиновения, угрожает ослушникам казнью. По жалобам помещиков виновных он вешает и сажает на кол.

Понимая, что теряет авторитет и власть и ничего не может без иноземной поддержки Хмельницкий склоняет к прямому союзу турецкого Султана, который в итоге приказывает крымскому хану помогать Хмельницкому как «вассалу турецкой империи».

Параллельно Хмельницкий заводит отношения со Швецией и стремится к сближению с Москвой.

Земский собор, собравшийся в Москве в феврале 1651 года, никакого решения не принимает и сближение с Хмельницким затягивается до октября 1653 года.

Хмельницкий проволочками Москвы не доволен. Одному из гонцов он угрожает: «Вот я пойду, изломаю Москву и все Московское государство… Мы пойдем на вас с крымцами. Будет у нас с вами, москалями, большая война за то, что нам от вас на поляков помощи не было».

Понимая, что не будучи с Хмельницким заодно, Москва может нажить себе опасного врага, она, по выражению того времени, начинает «задирать Польшу». В Варшаву приезжает послом Гаврило Пушкин с жалобой на то, что в Польше печатались «бесчестные книги», в которых с неуважением отзывались о царе. Он требует не только сожжения всех «бесчестных книг», но и смертельной казни их авторов, содержателей типографий, владельцев имений, в которых находятся типографии, и даже наборщиков и печатников. Сенаторы в ответ заявляют: «царское величество ищет предлога к войне; несколько строк, которыми погрешили литераторы, не дают повода к разрыву мира. Стоит ли из-за того проливать кровь». Московское посольство настаивает на своем. Несколько книг сжигают в их присутствии. Но это их не удовлетворило.

1 октября 1653 года, рассмотрев вопрос о «бесчестных книгах» и притеснениях в Речи Посполитой православных Земский собор в Грановитой палате принимает решение принять гетмана Богдана Хмельницкого со всем войском  запорожским, со всеми городами и землями под высокую государеву руку. Таким образом, налицо скорее военный союз, чем решение об объединении.

Переславская рада января 1654 года, считающаяся датой воссоединения с Россией, событие тоже не столь однозначное. В речи перед собравшимися Хмельницкий предлагает им выбрать одно из четырех подданств: султана турецкого, хана крымского, короля польского или царя московского.

Останавливаются, в итоге, на последнем. Старшина, митрополит и духовенство делают это неохотно: мол можно и московского. Прочитаны были условия договора. Смысл его был таков: вся казацкая земля, занимавшая впоследствии губернии: Полтавскую, Киевскую, Черниговскую, большую часть Волынской и Подольской присоединялась под именем Малой России к Московскому государству, с правом сохранять свой суд, управление, выбор гетмана, имевшего статус принимать послов и сноситься с иноземными государствами, неприкосновенность прав шляхстского, духовного и мещанского сословий. Дань (налоги) государю должна платиться без вмешательства московских сборщиков. Число реестровых казаков увеличивалось до 60 000.  (8)

Неправда будто бы войдя в состав Московского государства Украина чуть ли не сразу потеряла автономию. Она ее сохранила, но случилось то, что не могло не случиться.

В одном государстве оказались соединенными элиты, отличные по политической культуре, менталитету, представлениям. Эта разность представлений дала о себе знать уже в Переяславле, когда собравшиеся потребовали от московского посольства царского клятвоцелования, гарантирующего права и вольности Войска.

Хмельницкий и его окружение  исходили из представлений, усвоенных в Речи Посполитой. Но такое было немыслимо для Москвы с ее тяжелым самодержавием, когда правителю подают челобитную «государевы холопы», а в ответ получают «государеву милость» по царскому разумению и воле.

Начинавшаяся война Москвы с Польшей не просто сыграла на руку Хмельницкому. Благодаря ей он стал таким неограниченным властителем в Малороссии, каким никогда не был польский король. Из предводителя войска он сделался правителем страны. Власть в Украине оказалась узурпированной казаками, которые присвоили себе функции ведомств верховной власти. Поэтому противодействие Москве и ее представителям – воеводам началось еще при жизни Хмельницкого. В 1657 г. он отказался отдавать в Московскую казну налоги.

Мазепа

Война России с Польшей, завершается мирным договором 1656 года. Подписывается он без согласия Хмельницкого и тот в отместку заключает договор со шведским королем Карлом X и семиградским князем Юрием Ракоци. Согласно ему он дает 12 тысяч казаков для войны против Польши. В общем, отход от Переяславский соглашений начался еще при жизни Хмельницкого и был продолжен после его смерти. Уже в 1658 г. гетман Выговский заключил договор с Речью Посполитой, согласно которому запорожское войско отказывалось от московского подданства и «заложилось» за польского короля. Украина соединялась с Речью Посполитой под названием «Великого Княжества Русского» (заметим – не Украинского) Гетман избирался казаками и утверждался королем пожизненно. Ему принадлежала верховная исполнительная власть. Казачий реестр определялся в 30 000 человек, из которых гетман ежегодно мог отбирать людей для представления в шляхсткое достоинство. Можно сказать, что появись этот договор раньше и не будь столь ортодоксальным католичество Речи Посполитой, запорожцы остались бы в ее составе. Но вместо этого на долю запорожцев выпали десятилетия «руины» – эпохи заката гетманской власти, когда в Малороссии родилась поговорка: «на двух казаков – три гетмана». Так, в сущности и было. В правобережной Украине гетман назначался варшавским сеймом, на Левом берегу – русскими воеводами. Их не всегда волновала степень лояльности того или иного кандидата Москве. Часто политическую и военную поддержку получал тот, кто мог больше заплатить.

На протяжении всех этих лет украинская элита искала будущность Украины не на путях самостоятельного развития, а в том, чтобы хоть к кому-нибудь прислониться. И в этом контексте ставший гетманом через три десятилетия после смерти Хмельницкого Мазепа, конечно же никакой его не антипод. Разумеется, он «предатель», но не больший чем Хмельницкий и его преемники.

В биографиях двух гетманов немало общего. Так же как и Богдан Хмельницкий, Иван Мазепа родился в семье шляхтича. Точно так же получил хорошее образование и свободно владел многими языками: русским, татарским, польским, латынью, немецким, французским и итальянским. Точно так же его любимой книгой был «Государь» Макиавелли. Оба начинали карьеру при дворе польского короля. Оба были вынуждены приобретенную там польскую культуру приспосабливать к грубой и малообразованной среде казачества. Прибыв в 1663 году посланцем короля к гетману Тетере в Польшу он больше не вернулся, продолжив службу у гетмана Дорошенко, а после пленения запорожцами у гетмана Самойловича. Его послом он ездил в Москву, получив чин генерального есаула.

Некоторые историки считают, что Мазепа «подсидел» Самойловича, сделав на него донос,  но прямых подтверждений этого нет. Скорее всего Самойлович стал жертвой двух обстоятельств: сваленной на него неудачи крымского похода фаворита царевны Софьи В.В. Голицына и неуемного желания сделать гетманство наследственным, что не нравилось ни старшине ни Москве. Так или иначе, но в 1687 году Мазепу в обход более сильных претендентов, включая  Кочубея, избирают гетманом. Решающая роль в этом избрании безусловно принадлежала В.В. Голицыну, который его заметил еще во время первого приезда в Москву и которому, как утверждают, Мазепа «занес» 10 тысяч червонцев. Став гетманом, Мазепа был вынужден учитывать и враждебную к нему среду Левобережных кланов и крайне непопулярные условия нового русско-украинского договора запрещавшие переход крестьян в казаки, поощрявшие доносы на гетмана и вводившие на Левобережье стрелецкий полк. По сути  эти статьи стали первым шагом к ликвидации автономии гетманицины. (9)

После удачного налета на Очаков позиции Мазепы укрепляются, но не надолго. Грандиозный крымский поход, в котором участвуют 50 тысяч человек со стороны Мазепы, оборачивается неудачей. Гетман приезжает в Москву к своему покровителю, но становится свидетелем переворота: к власти приходит Петр I. На Левобережье уже делят гетманское место – все уверены в неизбежности падения Мазепы вслед за Голицыным. Однако гетман не только удостаивается аудиенции молодого монарха, но и получает подтверждение своих полномочий. Их союз продлится с 1689 по 1708 г.г. «В устойчивом мифе о предателе – Мазепе, замечает петербургский историк Татьяна Яковлева, – все забывают факт почти двадцатилетней верной службы и близких доверительных отношений, которые существовали между гетманом и царем. Удивителен не факт «измены» гетмана, а, наоборот, его верность Петру на протяжении столь длительного времени». Действительно на фоне других гетманов Мазепа едва ли не эталон верности. Б. Хмельницкий заключил договор со шведами через два года после присяги царю, И.Выговский с Польшей – через год, а со шведами уже через месяц. Сын Хмельницкого Юрий обрек русские войска на гибель под Чудновым через год после присяги. Даже И. Брюховецкий – верный «холоп» царя через пять лет перешел на польскую сторону.

Петр и Мазепа оказались необходимыми друг другу. Мазепе очень нужны были военные походы Петра, дававшие возможность занять бунтарей. Петру – войска для компаний. Петру была необходима стабильность в Украине и она обеспечивалась Мазепой. Гетман нуждался в укреплении позиций, и Петр казнил всех его оппонентов, отвергал любые обвинения Мазепы и доносы на него.

При этом их отношения всегда сохраняли определенную дистанцию, не доходя, как это было с Меньшиковым или Лефортом до амикошонства. Обращались они дгуг к другу соответственно: «государь» и «господин гетман». Мазепу с его изысканной речью, умением молчать и слушать очень трудно представить в качестве участника «ассамблеи» или «всепьянейшего собора». Зато на счету Мазепы были успешные походы на Очаков, Казикермен и Азов.

Вскоре после заключения в 1700 г. Константинопольского мира России и Турции, Мазена вторым после Ф.А. Головина награждается Петром самой почетной наградой России – орденом Андрея Первозванного.

 Кстати, с Ф.А. Головиным у гетмана сложились очень доверительные отношения. Мазене поручают самые ответственные переговоры: с Молдавией и Крымом, с поляками и иерусалимским патриархом. В 61 год он на вершине славы, успеха и богатства. Но вкусить эти плоды ему не удается – начинается Северная война. В отличие от Азовских походов, откуда казаки возвращались с богатой добычей эта война оборачивается другой стороной. Одолеть лучшую регулярную армию казакам не по силам. Быть же под командованием иностранных офицеров да еще не допускающих мародерства для них – худшее наказание. Запорожцы  не просто ропщут – они то нападают на новые, построенные по указу Петра заводы, то грабят греческих купцов, то подключаются к восстанию Булавина. Картину дополняет массовое бегство недовольных в Правобережье, где восстановленное в 1686 году под началом Семена Палия казачество не признавало власти польского короля. Под командой гетмана Мазепы Палий ранее учавствовал в походах на Крым. Речь Посполитая в условиях турецко – татарской угрозы на «незалежную палиевщину» особого внимания не обращала, однако после заключения Карловицкого мира с Турцией решила распустить казаков за ненадобностью. Палий в ответ поднимает восстание и берет Белую Церковь. Запорожцы заявляют: «Если Палий будет гетманом, то будет при нем, как было при Хмельницком». Это была прямая угроза власти Мазепы, который вместе со старшиной уже давно превратились в крупнейших помещиков с правом наследственного владения. Крайне жесткую позицию, не желая осложнять отношений с Речью Посполитой занял и Петр. Он приказал Мазепе «поставить у Днепра крепкие и частые караулы, чтобы никто на Правобережье не ходил» и зимой 1704 года предьявляет Палию ультиматум, чтобы он освободил Белую церковь. Войска Мазепы вступают в Правобережье; Палия арестовывают и ссылают в Сибирь. Таким образом Мазепа формально получает власть и над второй частью бывшей гетманщины Хмельницкого.

Вплоть до 1708 г. во всех царских грамотах он именуется «гетманом войска запорожского обеих сторон Днепра». В начале 1705 года Мазепа получает приказ выступить с 30 тысячами казаков к Львову и далее в Польшу, чтобы имения Потоцких и других неверных Августу магнатов «знатными контрибуциями утеснять». С этой задачей он успешно справляется: достигает Львова, берет Замостье и останавливается в Дубно. Здесь он получает царский указ об отправке киевского и черниговского полков в Пруссию для их переформирования в драгунские части.

Фактически это означает курс на ликвидацию старшинской администрации и Мазена в крайнем раздражении бросает: «Какого же добра нам теперь ждать за нашу службу?» Этот факт некоторые историки считают отправной точкой к измене Мазены Петру, поскольку именно в это время начинаются его контакты со шведами. Действительно именно в Дубно Мазепа знакомиться с княгиней Анной Дольской сторонницей ставленника шведов на польском престоле Станислава Лещинского, имея с ней «денные и ночные конференции». Но обо всех предложениях Мазепа подробно информирует Петра, а Вольского – посланца Лещинского выдает Москве вместе с письмами короля. Отклоняя гарантии шведского короля он советует «не помышлять, чтоб он, служивши верно трем государям при старости лет наложит на себя пятно измены».

Летом 1706 г. Петр приезжает в Киев. По пути туда умирает сопровождающий его фельдмаршал Ф.А. Головин – старый друг и соратник гетмана. Затем Петр, находясь в Киеве, принимает решение о выступлении Александра Меньшикова на Волынь против шведов. Мазепу же отдает под его команду. Поход отменяется но подчинение вчерашнему деньщику и безродному выскочке воспринимается гетманом как оскорбление: «Вот какое награждение мне при старости за многолетнюю службу!» Там же в Киеве на званом обеде Меньшиков заявляет Мазепе о необходимости преобразования Гетманщины и ликвидации старшины. Одновременно начинают циркулировать слухи о том, что царский фаворит подсиживает Мазепу и гетманом намеревается стать сам. К этому добавляются недовольства казаков притеснениями русских офицеров, руководивших строительством киевских крепостных соединений. Старшины требуют от Мазепы переговоров с царем, но тот решается только на письменное обращение. Царская грамота в ответ на это обращение содержит объяснение что бедствий в условиях перехода через Украину русских войск в условиях войны со шведами «обойтись не возможно»  и туманно обещает, что «по окончании сея войны те понесенные трудности и убытки награждены будут».

В апреле 1707 г. Петр вызывает Мазепу на военный совет, откуда, не пойдя на царский обед,  тот возвращается в крайне угнетенном состоянии. О причинах этого гадали многие исследователи, но только петербургский историк Татьяна Яковлева внесла ясность в одну из последних причин, толкнувших Мазепу к шведам. В конце марта в Малороссийский и Посольский приказы были отданы указы о передаче из Малороссийского приказа в Разряд «города Киева и прочих Малороссийских городов». Окончательно этот указ откладывался «покамест по приезде гетмана и кавалера Ивана Степановича Мазепы». Таким образом Петр наконец принял решение о включении значительной части Гетманщины в состав России на общих условиях и обьявил об этом Мазепе. Отсюда и реакция гетмана, который таким образом лишался всякой реальной власти, а гетманщина – остатков автономии. Об этом Мазепа пишет и в письме Скоропадскому: «потенция Московская… без жадного о том с нами согласия зачала городи Малороссийские в свою область отбирати».

Не утешило Мазепу и получение по ходатайству Петра I титула князя Священной Римской империи: «Хотят меня удовлетворить княжеством Римской державы, а гетманство забрать». Раньше Мазепа тешил себя надеждой на воплощение в жизнь своего титула «гетмана обеих берегов». Но этому не суждено было осуществиться и проблема Правобережья стала еще одной причиной побудившей Мазепу переметнуться к шведам.

Не кто-нибудь, а именно Петр привел гетмана на Правобережье и заставил там руководить. Но уже вскоре в Гродно подписывается навязанный Речью Посполитой договор: «Государь соглашается отдать сии крепости, хотя к крайнему Малороссии убытку». В 1707 году этот договор подкрепляется решением «О возвращении Украины, от Палия отобранной». Мазепе Петр обьясняет, что не собирается отдавать полякам Правобережье и предлагает тянуть время. Однако поляки давят на Петра и уже в январе 1708 г. он отдает Мазепе приказ вернуть Правобережье Речи Посполитой.

Но и после этого Мазепа пытается сопротивляться. Он пишет новому канцлеру Г.И. Головкину о том что присутствие поляков рядом с казачьими полками может спровоцировать «междоусобную драку», «войну и кровопролитие». Однако решение уже было принято. Не исключено, что главным лоббистом этого шага был столь ненавистный Мазепе Меньшиков. Именно он был на переговорах в Гродно и именно ему польские магнаты в 1706 году составили шляхетскую родословную, подтвердившую его княжеский титул.

Последним катализатором перехода Мазепы на шведскую сторону стала реакция царя на его просьбу  послать хотя бы 10 тысяч регулярного войска для защиты Украины от шведов. Петр ему ответил: «Не только десяти тысяч и десяти человек не могу дать: сами обороняйтесь, как можете». Такой ответ по сути нарушал одну из важнейших статей каламакской рады, обязывавшей Москву защищать Украину.

Но и после этого Мазепа не спешит. Даже получив от имени Станислава Лещинского предложение отступить от русского царя и обещание помощи он говорит: «Дурак разве я, чтобы прежде времени отступать, пока не увижу, что царское величество не в силах будет защищать не только Украины, но и всего своего государства от шведской потенции? Без крайней, последней нужды я не переменю моей верности к царскому величеству». Эта «последняя нужда» наступила только в октябре 1708 года, когда шведы вступили на территорию Стародубского полка, что породило смятение и слухи о разгроме русских. Мазепа переправился через Десну и соединился с Карлом XII.

На что он рассчитывал? Безусловно, на победу Карла XII. В этом случае, как поясняет камергер Карла Густав Адлерфельд «Вся Украина, включая княжества Северское, Киевское, Черниговское и Смоленское должны вернуться под владычество Польши.., за что Мазепа награждается титулом князя и получает Витебское и Полоцкое воеводства с теми же правами, которые имеет герцог Курляндский в своей земле».

В общем Мазепой двигала та же логика, что и Хмельницким, когда тот пытался выторговать у Москвы в обмен на поддержку польский престол после смерти Владислава IV. Дальнейшие события хорошо известны. Большая часть казаков от Мазепы бежала. Меньшикову удалось взять гетманскую столицу Батурин, который он сжег, истребив всех жителей и отбив охоту у кого-либо следовать за Мазепой. После Полтавской битвы Мазепа и Карл XII с остатком войск были вынуждены бежать на молдавскую землю в Бендеры. Здесь вскоре 70 летний Мазепа и умер. В известной степени он оказался последним гетманом Малороссии. После Полтавской битвы, гетманы, в качестве командующих казацкими войсками, еще некоторое время назначались Москвой, но потом этот институт был и вовсе ликвидирован.

Последние выборы гетмана состоялись в 1750  году и не имели ничего общего со временами Хмельницкого или Мазепы: чиновники имперской администрации Малороссии, одетые в национальные костюмы единогласно провозгласили «ясновельможным гетманом» Украины 22 летнего Кирилла Разумовского – брата Алексея – фаворита императрицы Елизаветы Петровны. Впрочем, бывший пастушок прибыл к месту назначения только через год. Править Украиной он предпочитал  так же как и Академией Наук России: ни с кем не ссорился и ни во что не вмешивался.

Изучение истории Гетманщины показывает, что в поступках Хмельницкого и Мазепы больше сходства чем различий: оба они скорее подчинялись обстоятельствам, чем направляли их. И, возможно, не так уж ошибаются те, кто называет «полонистом» Хмельницкого и «московитом» – Мазепу.

Не смотря на разное, порой полярное отношение к Хмельницкому и Мазепе оба гетмана были возведены на один пьедестал во время инаугурации  президента Украины Виктора Ющенко, который под бурные аплодисменты получил булаву Хмельницкого и нательный крест Мазепы.

 Впрочем «помирил» двух гетманов еще его предшественник Леонид Кучма. Когда принималось решение о размещении портретов Хмельницкого и Мазепы на денежной единице – украинской гривне на возражение о «неоднозначности персонажей» Леонид Данилович не без юмора заметил: «купюры ни рвать, ни жечь никто не станет». И оказался прав.

ИСТОЧНИКИ

1. Большой толковый словарь русского языка. Санкт – Петербург, 2000 г. стр. 152
2. Андрей Буровский. Русская Атлантида Москва, 2002 г.
3. И.Б. Греков, Ф.Ф. Шахмагонов Русские земли в XII – XV веках М., «Молодая гвардия, 1988 г. стр 286
4. Джеффри Хоскинг. Россия и русские М., 2003 г. Т.1
5. Николай Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма. Москва, 1996 г.
6. Н.В. Гоголь. Избранные произведения. ОГИЗ, 1947 г.
7. Лев Гумилев. От Руси к России М., 1992 г.
8. Костомаров. Исторические деятели Юго-Западной России в биографиях и портретах Киев, 1883 г.
9. Т.Г. Яковлева. Мазепа – гетман, в поисках исторической объективности.
10. Костомаров Н.И. «Мазепа» М., «Республика», 1992 г. стр.229
11. М.К. Любавский История Западных славян М., «Парад», 2004 г., стр. 370