9 мая исполняется 100 лет великому барду поколения шестидесятников Булату Окуджаве. Хотя он не любил, когда его называли бардом. Считал это слово каким-то инородным, далеким от его творчества. Себя назвал поэтом, который поет свои стихи подобно средневековому менестрелю
Сын революционеров
. Его отец и мать были пламенными большевиками, служившими делу революции. Отец происходил из грузинской семьи (правда, имел и русские корни), мать была армянкой. Дядя сопровождал самого Ленина по дороге в Россию в знаменитом пломбированном вагоне в 1917 году.
“Я был очень “красным мальчиком””, – вспоминал Булат Шалвович в литературном альманахе “45-я параллель”, – и искренне верил всему тому, что происходит у нас в стране. Три четверти века идеология безумия: коммунистическая утопия, захлестнувшая всю страну…”.
Все оборвалось, когда ему едва исполнилось 13 лет. Отца арестовали, потом в тюрьме оказались братья отца и мать Булата. Отца и его братьев расстреляли, обвинив в троцкизме, мать на долгие годы попала в ГУЛАГ.
И Булат остался с маленьким братом и бабушкой в Москве практически без средств к существованию.
Учился он плохо, слушаться бабушку не хотел, не понимая, как так получилось, что его родители были объявлены врагами народа. В итоге его тетя, чтобы как-то облегчить жизнь своим родным, забрала подростка в Грузию.
Здесь Булата и застала война.
Нас ждет огонь смертельный
Узнав о вторжении немцев, Булат вместе с другом бросились в военкомат. Им не было 18 лет, поэтому брать их отказывались. Поручили только разносить повестки. Булат работал на заводе, а по вечерам разносил повестки мобилизованным. Тяжелое это было дело! Многие женщины со слезами на глазах не давали ему подойти к своим мужьям, чтобы вручить им документы.
Он все-таки добился того, чтобы на фронт его взяли добровольцем, и в апреле 1942 года оказался в действующей армии. Но уже в декабре этого же года был тяжело ранен, лечился в госпиталях, оказался комиссован.
Войну он потом вспоминал по-разному. С одной стороны, всегда говорил о беспримерном подвиге народа, с другой стороны, понимал, что война – это огромная трагедия, ломающая жизни тысячи тысяч людей.
Спустя годы он скажет: “Воевал не я. Воевал юноша с моим именем и фамилией. Он был романтичен, как, впрочем, и большинство его сверстников, он был сыном “врагов народа”, и это его ранило и побуждало идти на фронт, чтобы доказать всем, чтобы все видели, что значит для него его прекрасная, единственная, неповторимая отчизна”.
Путь в литературу
Он всегда оставался патриотом, переживал за судьбу своей страны. После возвращения матери из лагеря и реабилитации родителей вступил в партию, надеялся, что можно перестроить страну на новых гуманистических началах.
Он вообще верил в гуманизм (что было свойственно многим шестидесятникам) так, как иные верят в Бога. Окуджава говорил, что у человека должны быть убеждения и духовные ценности. Без этих ценностей жить нельзя.
Об этом он и пел в своих песнях.
Когда стали появляться первые его стихи-песни, он уже успел окончить филологический факультет Тбилисского университета. По распределению его отправили работать учителем – сначала в деревне, а затем в одной из школ Калуги. Уроки Окуджавы редко кто прогуливал. Некоторые ученики оставались даже после занятий, чтобы обсудить очередную книгу или послушать стихи своего учителя.
Через некоторое время Булат Шалвович вернулся в Москву, на свою историческую родину – Арбат. Здесь он начал исполнять свои песни под гитару. Его первые сочинения – “Сентиментальный марш”, “Песенка о полночном троллейбусе”, “Московский муравей” – быстро становятся популярными в народе. Магнитофонные записи Окуджавы многократно переписывали, передавали из рук в руки.
Очень скоро стихи Окуджавы стали звучать в кинофильмах. И фильмы приобретали какой-то глубокий смысл. Ну разве можно себе представить “Белое солнце пустыни” без его “Вашего благородия”?
Но поистине всенародную славу Окуджаве принесла песня, написанная для фильма Андрея Смирнова “Белорусский вокзал”. Как признавался сам Окуджава, вначале предложение Смирнова ему не понравилось.
“Фильм требовал стилизации текста под стихи военного времени. По мысли режиссера, стихи должны исходить не от профессионала, а от человека, сидящего в окопе и пишущего для однополчан о своих друзьях. Мне казалось, что у меня стилизации не получится, поскольку я всегда стремился писать о войне глазами человека мирного времени. А тут надо было сочинять словно “оттуда”, из войны. Но тогда, на фронте, мы совсем по-другому думали, по-другому говорили и по-своему пели. Отыщу ли я слова тех лет? И вдруг “сработала” память. Неожиданно вспомнился фронт. Я как бы воочию увидел этого самодеятельного фронтового поэта, думающего в окопе об однополчанах. И тут же сами собой возникли слова будущей песни “Мы за ценой не постоим…”.
Люди сразу поняли, что такие строки про самопожертвование и одну на всех горькую и такую желанную Победу может написать только человек, который сам прошел через горнило войны.
Но у Окуджавы было много и песен философских, так или иначе рассказывающих о том, о чем в официальной жизни советских людей почти не говорили.
Вот, например, слова его знаменитой песни.
.
Еще одним глубочайшим стихотворением-прозрением является «Молитва», написанная на основе оригинального произведения французского поэта Франсуа Вийона.
Ее слова и звучат как самое настоящее обращение к Богу. Так ее поэт и пел.
Это стихотворение – попытка понять, ради чего люди приходят на эту землю? Что они должны здесь сделать, чему научиться?
Его религией были вечные ценности, о которых он так часто пел в своих песни, и из-за которых друзья в шутку сравнивали его с Ганди.
На западе интерес к творчеству барда появился в 1968 году, после того как были выпущены первые диски с песнями Окуджавы – в Париже и Польше.
Для собратьев по перу Булат сформулировал универсальный критерий творчества, сказав: “Каждый пишет, как он дышит”.
Последние годы
Вышестоящие власти всегда настороженно относились к поэту. За вольные высказывания его даже исключили из партии и поставили в список неблагонадежных, пишет “АиФ”. В квартире Окуджавы даже установили “жучки”. Об этом он узнал только в перестроечные времена, когда в газетах стали публиковать документы из архивов КГБ.
“Как-то в печать попала расшифровка нашего с Булатом разговора, – рассказывает Ольга Окуджава, – В этом разговоре была фраза, которую он мог сказать только наедине. Конечно, мы понимали, что нас могут слушать, но все-таки как-то не верилось. Бывало, под окном стояла машина, так называемый “черный ворон”. Случалось, что по улицам за нами по пятам ходили агенты, но про “жучков” у постели мы даже не догадывались”.
С началом перестройки Булат Шалвович стал принимать активное участие в политической жизни страны. В 1990 году он вышел из КПСС, а через год стал членом комиссии по помилования при президенте РФ.
В том же году Окуджаве срочно потребовалась операция на сердце. Родственники привезли его в американскую клинику, где врачи запросили за лечение десятки тысяч долларов. Деньги тогда нужны были срочно, и, по словам друга поэта Эрнста Неизвестного, он собирался заложить свой дом, чтобы помочь Булату. В результате всю необходимую первоначально сумму в долг выделило немецкое издательство.
Булат Окуджава умер в Париже 12 июня 1997 года на руках своей второй официальной жены Ольги. Похоронили поэта в Москве на Ваганьковском кладбище.
ИСТОЧНИКИ: РИА НОВОСТИ https://ria.ru/20090508/170344951.html