Отмеченное в марте 150-летие ликвидации крепостного права в России породило массу аналогий. Роль Александра II сравнивали то с Д. Медведевым и его модернизацией, то с отметившим в эти же дни свое 80-летие М. Горбачевым и его перестройкой. В интервью первого и последнего Президента СССР фраза «счастливых реформаторов не бывает» звучала, пожалуй, чаще других. Уж кого-кого, а Александра II это утверждение касается в полной мере.
Александр Евлахов
Заслуга Александра II не только в освобождении крестьян от крепостной зависимости, но и в реформе армии, образования, местного самоуправления, судебной системы. Эпитет Освободитель он заслужил, говоря современным языком, демонтажем железного занавеса – именно при Александре II русские стали ездить за границу и видеть, что там есть.
Нельзя не вспомнить и принятый при нем Закон о печати. В соответствии с этим законом, перестали подвергаться цензуре оригинальные книги объемом свыше 160 страниц, а переводные – свыше 320 страниц. Более свободными стали газеты и журналы. Этот уровень, безусловно, не дотягивал до стран западной Европы и Западной Европы, однако, не шел ни в какое сравнение ни с Николаевской эпохой, ни с недавним советским режимом.
Именно эпоха Александра-Освободителя отмечена развитием журналистики, расцветом литературы. Это, безусловно, так. Однако, в эти же годы, героями произведений все чаще становились базаровы, рахметовы и рудины, не умеющие делать ничего путного, но зато страстно желающие переустроить мир по неким туманным проектам. За идею эти герои были готовы отдать жизнь. Как выяснилось, прежде всего, не свою собственную.
Общество довольно легко перешагнуло грань, отделяющую борьбу за справедливость от сочувствия к террористам. И.С. Тургенев называет в известном рассказе революционерку – святой; Л.Н Толстой просит Александра III помиловать цареубийц, а Ф.М. Достоевский не смотря на отвращение к террору, признается, что не стал бы предупреждать власти о готовящемся покушении. И вот уже суд под председательством Анатолия Кони выносит оправдательный приговор Вере Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Трепова. Россия все более превращается в лидера терроризма, жертвой которого становится не монарх-сатрап, каковые, как известно, в большинстве своем умирали своей смертью, а император, сделавший для блага России неизмеримо больше своих предшественников.
По количеству покушений на Александра II из лидеров государств соперничать с ним могут очень и очень немногие. Сезон охоты на царя открыл в апреле 1866 года выходец из крестьян Дмитрий Каракозов. На вопрос оставшегося невредимым при выходе из Летнего сада императора «Почему?», террорист ответил: «Потому что ты обманул народ, обманул крестьян». Александр II ничего не понял. Через год в Болонском лесу в него выстрелил, но промахнулся поляк Березовский. Этот «подвиг» через некоторое время повторил 30-летний студент-недоучка Соловьев, к счастью, вновь неудачно. Позднее, террористическая партия «Народная воля» делает охоту на императора более подготовленной и масштабной, организуя взрывы на железной дороге. Первая мина, заложенная группой под руководством Андрея Желябова, не взрывается по причине плохих запалов. Вторая мина, подготовленная группой, в которую входила Софья Перовская, пускает под откос поезд свиты государя, однако сам царь с семьей, ехавший другим составом не пострадали.
Позже именами Желябова и Перовской большевики назовут две центральные улицы Петербурга. Еще одну улицу, непосредственно примыкающую к Зимнему дворцу, из Миллионной улицы они цинично переименуют в честь истопника Степана Халтурина. Тот отличился тем, что принес во дворец три пуда динамита, взрыв которого в феврале 1880 года унес жизни 8 и ранил 45 человек. Через год, 1 марта 1881 года, император подпишет Конституцию автора Лорис-Меликова, минует созданный специально для него минный подкоп на Малой Садовой, но погибнет, вместе с ребенком и двумя казаками эскорта на Екатерининском канале. На меcте гибели императора теперь, как известно, находится храм Спаса на Крови.
Подписанная Александром II Конституция «скончается» вслед за ним 8 марта, подвергнутая глумлению воспитателем нового царя Александра III Константином Победоносцевым. Ей на смену придут «высокие» слова о православии, самодержавии, народности, духовности и гибельности пути западных демократий. В день отмены крепостного права Александр Герцен, которого, как когда-то учили в школе, «разбудили декабристы», писал: «имя Александра II отныне принадлежит истории… грядущие поколения этого никогда не забудут». Ошибся Герцен. Забыли и очень скоро. В 1961 году, столетний юбилей, об отмене крепостного рабства не вспомнила ни одна советская газета.