Многие теперь любят сравнивать нашу революцию с великой французской революцией. Это сравнение допустимо в ряде вопросов. Но увы! Едва ли оно служит к нашей выгоде.
Питирим Сорокин
«Воля народа», 16 октября 1917 года, №146
Многие теперь любят сравнивать нашу революцию с великой французской революцией. Это сравнение допустимо в ряде вопросов. Но увы! Едва ли оно служит к нашей выгоде.
Когда изучаешь деятелей того народа и сравниваешь их с деятелями нашего времени – какая глубокая разница представляется между первыми и вторыми. Там титаны мысли, совести и воли, здесь – маленькие люди… Сравните деятелей Конституанты, Законодательного собрания и Конвента с современными вождями различных партий и направлений и вы не можете не прийти к указанному выводу.
Есть ли у нас фигуры, подобные Сийесу и Мирабо или Бриссо, Кон-дорсэ и Верньо или Дантону, Робеспьеру и Марату, или даже «интернационалисту» того времени Анахарзису?
Увы! – ни одной. Ни среди правой, центра и левой наших дней нет ни одной фигуры, которую можно было бы поставить рядом с любым из крупных деятелей французской революции. Неужели же можно сравнивать «опереточного бандита» Троцкого с Робеспьером или лидерами эбертистов? Нельзя поставить рядом с Кондорсэ ни одного из представителей революционных партий, и никто из наших либералов не сравнится с Мирабо или Сийесом.
Правда, деятели французской революции также казались друг другу весьма маленькими людьми. Поэтому и мы можем впадать в аберрацию, недооценивая действующих лиц великой трагедии, происходящей на наших глазах.
Но едва ли это так… Помимо исторической перспективы о величии героев французской революции говорят их дела и оставленное ими человечеству наследство. Не им ли человечество обязано всеми современными общественными идеями и политическими лозунгами? Не их ли наследством живем мы до сих пор в своей политике? Они впервые выковали и осуществили почти все, что выставляют современные революции на своих знаменах. Они имеют право на звание великих, ибо велики сокровища, оставленные ими человечеству.
А что дали современные герои революции? Что они оставили в наследство будущим поколениям? Брошена ли нами в мир хотя бы одна новая великая идея, способная зажечь человеческие души и питать их в течение десятков и сотен лет? Увы! Нет. Мы только повторяем старые заветы, да и то, боюсь, повторяем, нередко искажая их.
Пока нами не создано ни одного нового великого политического института, не написано ни одной новой нормы права, подобной «Декларации прав человека и гражданина». Ни в истории идей, ни в истории политических учреждений мы не вписали ни одной страницы, которую не знало бы прошлое и которая в том или ином виде не была бы высказана великими деятелями французского переворота.
А характеры? Не стоит и сравнивать… Где у нас Кондорсэ, нашедший в себе силу духа взаперти, в постоянной опасности быть схваченным и отправленным на эшафот написать свою знаменитую «картину прогресса человеческого разума»? Где у нас Верньо с знаменитой репликой Робеспьеру, с его непоколебимым мужеством перед смертью, свидетельствуемым его речью и письмами к Конвенту?
Быть может, нигде это различие не проявляется столь резко, как в сравнении поведения Ленина и Дантона. Первый после предъявления к нему обвинения скрылся и скрывается до сих пор. Второй идет на эшафот и в ответ на уговоры друзей бежать отвечает: «Разве я могу на подошвах моих сапог унести отечество?»
Если когда-нибудь новый Олар будет писать историю русской революции и воскрешать образы ее деятелей, то едва ли он придет к тем же выводам, к которым пришел историк французской революции…
Тот же контраст дан и в поведении масс. Французская революция шла под знаменем патриотизма и центростремительных сил. Она, быть может, впервые собрала рассыпанную храмину Людовика XIV и Людовика XV и создала, по выражению Мирабо, из «пестрого агрегата отдельных наций» – единую французскую нацию. Наша же революция идет под знаменем сепаратизмов – национальных, классовых, сословных, групповых и т. д., разорвавших и разрывающих единую Россию на куски, истощающие революцию и распыляющие ее силы…
Патриотизм и центростремительность спасли Францию. Сепаратизм, отсутствие чувства родины и центробежность губят Россию.
Этот патриотизм создал победоносную армию французской революции с ее знаменами, гласившими: «Дисциплина и повиновение закону» и «Французский народ. Или свобода, или смерть». Сепаратизм и отсутствие патриотизма нашу армию дезорганизовали, превратили ее в значительной степени в пестрое, распущенное стадо, не способное не только побеждать численно слабого врага, но даже успешно отражать его нападения…
Если бы эти печальные параллели были результатом исторической аберрации, склонной умалить современников и преувеличенно ценить прошлое, то оставалось бы только радоваться этому.
Но увы! Это не аберрация. Против такого допущения говорят не только слова, но и дела, не только предположения, но и факты, и, к сожалению, факты неоспоримые.