17.08.2012

При чтении статьи Михаила Зеленского о состоянии и перспективах науки в России меня не покидало какое-то двойственное чувство.

	Андрей Калиничев, член редсовета ТрВ-Наука

С одной стороны, автор в очередной раз с цифрами в руках убедительно показывает, что по объективным библиометрическим показателям научной активности и продуктивности Россия в последние годы находится где-то «близко к Венесуэле, Бангладеш и Буркина-Фасо», и не видно никаких предпосылок для улучшения этой ситуации в ближайшем будущем. Это далеко не первое и далеко не единственное исследование такого рода, но автор, во-первых, проанализировал действительно огромный глобальный массив данных по 190 странам, а во-вторых, нашел новые наглядные способы выражения результатов своего анализа. Графики на рис. 1 и особенно рис. 4 говорят сами за себя.

С другой стороны, удручает наличие какой-то каши в голове у автора, который может легко забыть свои же собственные результаты анализа ради красного словца и совершенно неоправданного «надувания щек» в великодержавной риторике, сам себе при этом противореча. Не стоило бы, наверное, об этом писать, если бы подобная риторика не была достаточно распространена в современной российской публицистике, причем даже у самых продвинутых и научно подкованных авторов. Мне кажется, что это прямое проявление успехов советской шапкозакидательской пропаганды, результаты которой живы и поныне и легко воспроизводятся даже в устах многих вполне образованных и глобально мыслящих людей. Не отказавшись сознательно от этих давних пропагандистских штампов в своем мышлении, совершенно невозможно адекватно оценить место России в современном мире – не только в науке, но и в экономике и культуре; следовательно, совершенно невозможно искать разумные реалистичные пути выхода из той непростой ситуации, в которой мы находимся. Рисунок 4 из статьи Зеленского наглядно показывает, что оторванные от реальности планы и научно-технические прогнозы характерны не только для отдельных доморощенных аналитиков, но и для серьезных государственных программ и президентских указов. А между тем давно бы уже пора снять со своего носа искажающие действительность великодержавные очки и попытаться посмотреть на себя и на мир вокруг трезвым невооруженным взглядом.

Великая Россия, – пишет М. Зеленский, – наследница сверхдержавы… занимает скромное место чуть ниже крошечного Тайваня (территория в 650 раз меньше и население в 15 раз меньше нашего). Как будто автору неизвестно, что величие страны и ее влияние в мире давно уже определяются совсем не размером территории и не численностью населения, а тем, насколько успешно страна использует и развивает собственный человеческий потенциал (и привлекает внешний), в том числе и научный. Автор обнаруживает в своем анализе Россию рядом с Венесуэлой, Бангладеш, Буркина-Фасо, Гвинеей и Мавританией, даже находит в этом подтверждение полузабытому тезису о России как Верхней Вольте с ядерными ракетами, но тут же покровительственно риторически похлопывает по плечу своих соседей по рейтингу, мол, вызывает лишь удивление, что какая-то наука там вообще существует.

Автора ужасает то, что скоро по абсолютному числу публикаций нас догонит бананово-лимонный Сингапур, а между тем Сингапур давно уже перестал быть только бананово-лимонным. Со времени написания процитированной песенки Вертинского Национальный университет Сингапура (NUS) вырос из маленького колониального медицинского факультета с 23 студентами в один из крупнейших университетов Азии, который стабильно занимает верхние строчки не только азиатских, но и мировых рейтингов. Его давно по праву называют «азиатским MIT», и туда стремятся работать и учиться профессора и студенты со всего мира.

Некоторое утешение весьма незавидному положению России в анализируемых М. Зеленским научных трендах он находит в том, что кое-где дела обстоят еще хуже, например на Украине, в Белоруссии, Молдове и Киргизии. Объяснение этому, оказывается простое: наши ученые собратья по СНГ ведь выпорхнули из уютного гнездышка Академии наук СССР. Как и российская наука, стоило бы добавить. Как и эстонская, латвийская и литовская. Но, кто бы мог подумать! – по своим трендам Эстония находится среди научно-развитых стран. Если бы автор внимательнее присмотрелся к собственным данным, то увидел бы там неподалеку и Латвию с Литвой. Как-то так им удалось за прошедшие 20 лет, выпорхнув из того же самого уютного гнездышка АН СССР, достичь весьма значительных успехов. Неужели автор действительно полагает, что это достигнуто за счет возврата к успешной, по его мнению, практике советских времен, когда за результаты надо спрашивать не только с ученых, но пуще всего – с научного начальства? Неужели же в Прибалтике должности научных начальников теперь стали «расстрельными»? Может быть, автору стоит также хотя бы поинтересоваться, как изменились тамошние академии наук?

Я уж не говорю о том, что сам термин «расстрельная должность» будет очень нелегко перевести и объяснить любому руководителю научного проекта из любой другой обнаруженной автором страны с развитой наукой. Как-то все они умудряются мотивировать совсем не наличием как реального кнута, так и реального пряника, а именно стремлением удовлетворить собственное любопытство за счет государства. Просто там государства умеют настолько успешно использовать удовлетворенное любопытство отдельных ученых к пользе всего общества, что даже готовы за это серьезно платить. Но если роль и ответственность научных начальников так велика (вплоть до расстрельной!) и именно в этом, по мнению автора, действительно состоял успех управления наукой в советское время, то почему же в качестве основной причины нынешнего столь удручающего положения науки в России он называет феодальную систему распределения ресурсов сверху – сначала своим,затем достойным? Разве это не является прямым наследием тех же самых советских успехов?

Такой взгляд на мир и на место в нем России позволяет непостижимым образом сочетать искреннее возмущение мнением (якобы распространенным на Западе), что в Москве медведи по улицам гуляют, и одновременно смело заявлять о том, что сама мысль о науке в таких странах, как Саудовская Аравия или Сербия, кажется противоестественной. Я ни в коей мере не являюсь сторонником феодального режима Саудовской Аравии, но хотел бы сообщить М. Зеленскому, что Саудовский научный фонд (King AbduLaziz City for Science and Technology, KACST) – некий аналог РФФИ, если угодно, – принимает заявки на проекты по-английски, посылает их на экспертизу международно-признанным ученым по всему миру (при поддержке Американской ассоциации содействия развитию науки, AAAS), выделяет по результатам такого конкурса гранты на 2-3 года по размерам, вполне сопоставимые с американским NSF (порядка 100-150 тыс. долл. США в год), и, прежде чем выделить последний транш финансирования, направляет отчет по проекту на повторную международную экспертизу. Я думаю, у автора достаточно опыта, чтобы сравнить это с практикой РФФИ.

В 2007 году король Саудовской Аравии затеял крайне амбициозный проект по созданию неподалеку от Джидды совершенно нового университета западного типа – King Abdullah University of Science and Technology, KAUST. За два года, несмотря на мировой экономический кризис и сильное падение цен на нефть – основной источник саудовских доходов, новый университетский кампус на берегу Красного моря был в основном построен и принял первых студентов со всего мира. Преподавание там ведется по-английски, а профессора набраны по международному конкурсу, который проводился даже не самим университетом, а был доверен самым авторитетным учебным заведениям в мире, таким как MIT, Columbia University, Imperial College London, University of Texas, University of California at Berkeley, University of Illinois и т. д. (между прочим, среди набранных таким образом профессоров есть и несколько наших бывших соотечественников). Сейчас в KAUST уже обучается около тысячи студентов, в распоряжении которых – просторные лаборатории, современнейшее оборудование, один из самых мощных в мире суперкомпьютеров. Магистерская студенческая стипендия составляет там около 20 тыс. долл. США в год при бесплатных проживании и медицинской страховке. KAUST открыто провозглашает цель стать со временем «арабским MIT» и, судя по всему, уверенно к этому идет.

В марте 2010 года президент Медведев объявил о создании Сколковского «российского MIT». Хотелось бы пожелать ему в этом успехов, но, как бы то ни было, в лице NUS и KAUST у СколТеха есть уже и достойные примеры, и очень серьезные конкуренты. Можно было бы согласиться с М. Зеленским, что корреляция политического устройства страны и состояния науки весьма отчетливая. Говоря проще, какая страна – такая и наука. Но те же примеры Сингапура и Саудовской Аравии (и Китая, и Бразилии, и Индии, и Турции, и Эстонии…) показывают, что всё гораздо сложнее. И чем скорее в России откажутся от застарелых, въевшихся в мозги пропагандистских клише, чем скорее придет понимание всей этой сложности современного мира и истинного места в нем собственной страны и ее науки, тем успешнее будет ее развитие, касается ли это фундаментальных научных публикаций, реализации инновационных научно-технических проектов или просто более спокойной и комфортной жизни для ее граждан. Иначе – полная Туркмения Россия.

Источник:  газета «Троицкий вариант»