«Непрерывное образование является залогом активного старения, а пенсионный возраст в России надо увеличить», – считает социолог, кандидат социологических наук, директор Центра методологии федеративных исследований РАНХиГС Дмитрий Рогозин.

Не первый год он и его команда проводят глубинные интервью с пожилыми людьми. Дмитрий убежден, что с наступлением «третьего возраста» жизнь ни в коем случае не заканчивается. Наоборот – перед человеком открываются новые возможности. И он становится еще больше нужен обществу.

Когда начинается «старший возраст»

По международным меркам, в среднем, «старший возраст» начинается у людей в 65 лет. У нас, к сожалению, это нередко происходит в 45 лет. И это накладывает на людей ряд ограничений.

Но настоящий «старший возраст» – это от 70 лет и выше. У людей этого возраста совсем другое ощущение времени. Реально, вся человеческая жизнь очень короткая. И это осознание краткости человеческой жизни приходит как раз со старением – оно и есть точка старения. Человек понимает, что даже если ему еще впереди 30 лет жить – это миг. Мы не придаем значения тому, что наша жизненная траектория очень компактная и нельзя откладывать на будущее очень многое, нельзя откладывать обиды, недоделанные проекты, неисполненные мечты, нужно реализовываться здесь и сейчас. Будущее наступает очень стремительно. Это то, чему нас и учат люди старшего возраста. И поэтому они нам очень нужны. Потому что, если это говорит представитель среднего возраста, то звучит неубедительно, а когда человек говорит всем своим опытом – другое дело.

Трагедия сегодняшнего старшего поколения

У каждого поколения своя трагедия. Трагедия сегодняшнего поколения российских пожилых постсоветского пространства – это слом 1990-х. Он был для них катастрофичен. Это экономическое обнуление и идеологическое крушение. Старшее поколение переживает очень трудные времена, потому что у них просто стерли все, ради чего они жили. К началу 2000-х годов они пришли в себя и сказали, что экономика не на первом месте, благо никто сейчас не голодает. Но эмоциональной опоры или ответа на вопрос «для чего я живу?» так и не появилось. Ответ «чтобы детям помочь» далеко не всегда уместен. Очень часто дети достигли какого-то уровня и им не надо помогать, они самостоятельны. Для чего жить как части общества? Страны? Для них это было важно. А теперь этого нет. Поэтому сейчас так цепляются за горе-патриотизм. Хоть что-то происходит, что позволяет говорить «МЫ». Это трагедия сегодняшнего старшего поколения, ситуация тотальной потери ориентации.

Есть только одна группа (и она довольно многочисленная), которой легче, – это верующие. В среде монашества есть такая поговорка: «Бабушки никогда не умрут», то есть наши храмы будут всегда полны. И ведь действительно, независимо от времени года или режима правления, храмы никогда не пустуют. Всегда будут бабушки, которые будут молиться, чистить кадила, помогать убирать в храме. Это их личное спасение. Религия дает супермобилизационный эффект для активного долголетия.

Наше городское пространство исключает людей старшего возраста из жизни. Оно абсолютно не приспособлено для них. В городе все удобно для молодых. Даже в самых известных и проходных парках банально не во всех туалетах есть пандус для колясок, например. А ведь общественные пространства должны делаться для наиболее слабых и уязвимых групп. Если для них будет сделано – то для всех будут комфортно. Еще одна беда нашего сообщества и самого старшего поколения в том, что у нас вся соцполитика построена на монетарном принципе: «дать денег». А им не надо денег, создайте инфраструктуру, чтобы человек был включенным в жизнь, чтобы его активность была реализована. А то ведь просто страшно – бывает, что люди годами не могут выйти из своих квартир. И что еще страшнее – они не подозревают, что может быть по-другому.

Мы нужны людям старшего возраста? Или наоборот?

У пожилого человека огромный жизненный багаж, кем бы он ни работал. Даже если он был кочегаром, он пережил в своей жизни много разных событий, он принимал много разных, не всегда хороших, решений. И теперь он может к этому отнестись не с полярной позиции «хорошо-плохо», а спокойно обсудить и проанализировать. Поэтому с пожилыми я всегда разговариваю о сексе, об интимных отношениях. Это очень интересно. Как правило, это беседы с женщинами, так как у старости в нашей стране женское лицо, мужики редко доживают до преклонных лет. И эти пожилые женщины свободно говорят обо всех партнерах, без надрыва, который связан с разрывом. Это воспоминания спокойные, ровные, ироничные, с легкой грустью, если критикуют – то себя. В этих разговорах опыт, мудрость, то, чему хочется учиться.

Я всегда говорю: «Перестаньте превращать людей старшего возраста в объект своей опеки». Мы им вообще не нужны. В Америке открыто уже несколько сотен «городов Солнца», в которых живут люди только от 55 лет и старше, а молодежь не пускают. И люди там прекрасно живут, им никто не нужен. Это они нам нужны. Без них наш мир не активен. Без них наш мир сжат до мелкой активности, так как мы не видим весь цикл, мы суетимся и не понимаем, что за этой беготней пропадает много ценного для нас. Люди старшего возраста важны своей неспешностью, возможностью медленного осмысления того, что происходит, – это же дар, который заслуживается всей жизнью. А мы все время торопимся, говорим, едим, занимаемся любовью – все в спешке. Настоящая активность не спешит. Она вдумчиво осмысляет этот мир во всех взаимосвязях.

Активное старение

Что такое активное старение? Об этом стали говорить, переосмыслять, только 20–30 лет назад. А в России даже толком и не начинали. Если у нас говорят об активности, то сразу представляют образ старичка-бегуна или танцора с дискотеки «Кому за 60». Но это не активность. Активность в современном понимании – включенность в какую-то деятельность на протяжении всей жизни.

Активность физическая – это вторично. Активность – это, прежде всего, смыслообразование. Активное старение – это ответ на вопрос «зачем я живу?». Если есть смысл того, что я делаю, и ответ на этот вопрос, то разговоры об Альцгеймере уходят на второй план. Есть у кого-то, конечно, и ограничения по здоровью, их нельзя сбрасывать со счетов. Но мы просто забываем, как много у человека внутренних ресурсов, сколько он может сделать и сколько делает реально. Есть в подтверждение этого такой пример. Если пара живет давно вместе, и вдруг один начинает сдавать (допустим, попал в больницу), то второй тут же мобилизуется, у него очень сильно поднимается тонус, он чувствует, что должен спасать, он чувствует ответственность перед другим. Уход за другим – сложная работа. Наша экономическая модель домохозяйство скидывает со счетов. А на самом деле это важная часть активности.

Экстраординарная ситуация это мобилизует. И задача людей, думающих о старшем поколении, заключается в том, чтобы мобилизация была не в критических ситуациях, а естественной. Такая мобилизация и будет залогом активного старения.

Активность – это постоянно расширяющийся мир. На мой взгляд, занятость – не самое важное в жизни, а самое важное – непрерывное образование, приобретение навыков, развитие этих навыков, их закрепление. Оно не должно останавливаться на протяжении всей жизни. Любопытство – залог долголетия. Не свежий воздух, не хорошая пища, хотя это тоже очень важно, а именно вот эта потребность быть осведомленным и попытки применить собственный опыт, соотнести его с новой информацией.

Возрастная дискриминация

Возрастная дискриминация в России огромна. До недавнего времени вообще было нормой писать в объявлениях, что мы берем на работу кандидатов до 45 лет. Сейчас это происходит реже и уже бросается в глаза. Сами работодатели уже так не пишут. Но описанием предпочтительного возраста дискриминация не ограничивается, так как это целый комплекс отношений.

Должно быть непрерывное образование – это не только приобретение знаний, но и создание фона трудовой активности. Если вы в течение пяти лет никуда не выезжаете, вы не мобильны. А ведь после 40 лет человека все реже и реже отправляют на обучение, только если сам сотрудник вдруг не проявит недюжинной инициативы. После этого возраста и сами работники говорят: «Ну, куда мне…». Но парадокс в чем? Обучая 25-летнего, работодатель теряет гораздо больше, чем обучая 55-летнего, так как этот человек потом точно до 65 лет доработает. А молодой через пару лет сбежит на новое место работы. Даже такой простой расчет показывает, что возрастная дискриминация по блокированию обучения невыгодна экономически. Кроме того, знания хороши, когда они накладываются на опыт. Но, увы, в нашей стране старшая возрастная группа слабо включена в непрерывность образования. Даже в рамках одной профессии, не говоря уже о смене профессии. Нередко бывает, что люди сами этого не хотят, они принимают это положение вещей, думают, что так и должно быть.

Возрастная дискриминация проявляется и при оплате труда старшего поколения. Чем старше человек, тем, как ни странно, в нашей стране на той же позиции он получает меньше. Особенно часто это происходит, если речь идет о работающий пенсионерах. Тем более странно, что они сами говорят: «Ну, я же пенсию получаю, что мне еще претендовать на премию. Путь молодые, им больше нужно». И им крайне редко что-то повышают по тарифной сетке. Люди высокой квалификацией (особенно это заметно не на офисном планктоне, а на рабочих специальностях, где нужен реальный труд) получают более низкую зарплату, чем молодые, которые меньше умеют, делают кучу ошибок, у которых меньше производительность труда. И ведь опять же это невыгодно экономически, но уже превратилось в культурную норму, которая непонятно как сформировалась из попустительского отношения к старению – он не просит, значит ему не надо. А тот не просит, потому что боится, что его уволят, а ему надо доработать последнее годы перед пенсией. Конечно, в такой ситуации он согласен на любые условия. Более того, я специально узнавал у начальников отделов больших предприятий: как ни парадоксально, люди старше 45 лет куда реже берут больничный. Они стараются на ногах перенести болезнь. Поэтому 20–30-летние болеют, а с 45 болезней как бы нет.

Исчезли привычные в советское время выработки по стажу. Изменилось само представление о работе. Если раньше карьера в течение многих лет на одном месте была положительном опытом, то сейчас это отрицательный опыт, так изменились технологии. Действительно, в наши дни, если человек на одном месте работает, он деквалифицируется. Для эффективной работы надо менять не только сферы, но и полностью специализацию хотя бы раз в жизни. Но для старших возрастных групп это блокируется.

Еще есть дискриминация на уровне поручений и заданий – возрастным сотрудникам «на всякий случай» не дают сложных заданий. Но тут получается, как у нас на госзакупках, – выиграли одни, а делают другие. Задание поручили молодому, а он идет к старшему товарищу, который не только его консультирует, но часто и делает все за него.

Как бороться с возрастной дискриминацией

Исправлять эту ситуацию надо в первую очередь просвещением. Ни в коем случае нельзя давить. Больше всего не люблю законодательные инициативы, типа «у вас на производстве должно быть столько-то инвалидов» и т. д., так как это ведет только к фальсификациям. Первая и самая сложная задача – чтобы сами люди поверили, что они важны и нужны и что работа и образование – это не просто их право, а естественная среда. Не должно быть вообще никаких разговоров о возрасте. Можно интересоваться только физическими возможностями для выполнения какой-то задачи и наличием для этого навыков. Возраст ни при чем.

Развенчивать стереотипы о возрастной дискриминации надо не рапортами чиновников о реализации госпрограмм, а публичными рассказами о производственной культуре, о людях, которые долго и интересно работают. Однако в СМИ это все абсолютно вытеснено скандалами. Нужно говорить о другом, делать так, чтобы в этих историях были видны опыт и мудрость, которые нам нужны. Нам надо работать над культурой выражения себя в публичном пространстве. Необходимо создание площадок для этого и обучение участию в таких площадках. У нас есть проект «МНЕТИ», для которого мы говорим с людьми по 3–4 часа. Первые полчаса – сплошные жалобы на все. Надо это выдержать, так как потом начинаются такие удивительные истории – просто сказка.

Повышение пенсионного возраста

Я давно выступаю за повышение пенсионного возраста. Люди часто не вдаются в подробности и смешивают два вопроса, которые надо обязательно развести. Первый вопрос – денежное довольствие, пенсия. Второй – собственно пенсионный возраст.

Пенсионный возраст играет чрезвычайно негативную роль – он не просто маркирует старость, он приклеивает лейбл «старухи» или «старика». Человек выходит на пенсию, и у него сразу опускаются руки. Фактически, наше государство, придерживая нынешнюю пенсионную планку, отталкивает активное старение, придает ему статус пассивности.

Мы опрашиваем людей: никто не выходи на пенсию после наступления пенсионного возраста. Единственный признак того, что надо прекратить работу, – это появление проблем со здоровьем. И у нас оно обрушивается после 70 лет. Поэтому я считаю, что и мужчинам и женщинам надо выходить на пенсию в 65 лет, чтобы была адаптация к иному темпу жизни.

Еще один аргумент: трудовая занятость – это основная форма идентичности человека. Именно работа позволяет быть включенным в социум, что бы мы ни говорили о важности семьи, друзей, хобби. И семья, и друзья, и все отношения и интересы очень часто завязаны на работу. Человек, представляясь, скажет: «Я хирург», и куда реже – что он отец пяти детей. Поэтому, когда это «отрубается», ломается базовая идентичность, безвозвратно рушится социальный капитал человека. Это часто катастрофическая ситуация. Люди становятся одинокими даже в своей семье. Человек выходит на пенсию и замыкается, он живет с родными, но абсолютно потерял свой статус. Поэтому он закрывается в своей комнате и смотрит телевизор. А если ему только 55 лет? Это сейчас еще молодая женщина! Сейчас еще можно родить в этом возрасте при очень большом желании и хорошем здоровье. Не говоря уже о том, что можно иметь сексуальные отношения, создавать новую семью. 65 лет – вот средний возраст начала старения. Если, конечно, он не убит алкоголем, плохим питанием, загрязненным производством.

Четвертый важный аргумент: работа, к сожалению, для большинства является практически единственным способом показать себя другим. Женщина (и мужчина тоже, но реже) одевается для работы, приводит себя в порядок, делает прическу, красится. А когда ей не надо выходить из дома, она начинает думать: «И зачем мне это? Зачем новые вещи? Зачем макияж?» Тут еще на нее вешают табличку «пенсионерка», и она вянет на глазах.

Отдельно скажу про пенсию. Конечно, нужно давать довольствие тем, кто нуждается! Только не так, как сейчас. Эту процедуру надо с экономистами обсуждать. Но я уверен, что пенсию и пенсионный возраст надо развести. То, что человеку в какой-то момент начинают приносить дополнительный доход накопленные за жизнь сбережения, – это нормально. И плюс к этому он работает и получает так же, как и остальные. Но когда ему начинается возврат накопленных денег, это должно быть рациональное экономическое решение, а не связанное с тем, что «мне 60 лет, я старик, вы мне должны».

Ситуация с шумихой о том, что не надо поднимать пенсионный возраст, – экономический идиотизм. Поскольку нельзя социальную жизнь переопределять только через денежные потоки. Это важно. Но это не все.

С поиском работы у людей старшего возраста все грустно. Что мы видим в объявлениях: требуется курьер, сторож, уборщица. Это и есть дискриминация. Пенсионный возраст эту дискриминацию закрепляет. Он как бы закрепляет, что после 50 – тебе только туда. И мы видим, что в интеллектуальной сфере, где это обходят, наши профессора долго живут и сохраняют здравость рассудка. Продолженная занятость приводит к активности социальной.

Иточник: «Шаг вперёд»