Карл Маркс в 1856 году, работая в библиотеке Британского музея, натолкнулся на коллекцию документов, посвященных отношениям между Англией и Россией в XVIII веке и доказывавших, что британские политики способствовали созданию и усилению Российской империи. Англии нужен был жандарм на Балтике, и они отвели эту роль России. Россия «кинула» Англию, когда отказалась воевать за неё против мятежных США. Этот «кидок» определил политику Англии в отношении России в XIX веке.
В СССР эта работа Маркса («Разоблачения дипломатической истории XVIII века») не была широко известна -на русском языке её впервые издали только во время «перестройки», в 1989 году. Это не удивительно: Маркс как раз в 1856-1857 годах, был настроен враждебно по отношению к России, которую он после революций 1848-1849 годов считал жандармом Европы. Свежим было и восприятие Крымской войны, усилившее восприятие России как азиатской державы.
Маркс утверждал, что пророссийская тенденция в британской политике возникла ещё в XVIII столетии, что начало ей положили британские министры — современники Петра I. Главный тезис Маркса состоял в том, что английские правители, не проявив достаточной твёрдости по отношению к России, не оказав прямого военного противодействия устремлениям Петра, действовали вопреки национальным интересам Англии и, в ущерб свободе европейских народов, допустили создание на востоке Европы мощной агрессивной империи.
Маркс писал: «Так как предательство по отношению к Швеции и потворство планам России ни разу не послужили предметом для семейной ссоры между вигскими правителями, то такие действия ни разу не удостоились и чести подвергаться со стороны историков такой же критике». Он полагал, что «коммерческие соображения», на которые ссылались британские министры, несостоятельны, поскольку «ни современники Петра I, ни последующее поколение англичан не получили никакой выгоды от продвижения России к Балтийскому морю. Англия не была заинтересована в предательской поддержке, которую она оказывала России против Швеции».
О том, что это взгляд Маркса на российско-английские отношения был однобоким, пишет в журнале «Родина», №10, 2014 историк Андрей Соколов («Прав ли Маркс?»).
Соколов говорит, что у Англии был прагматический интерес к России, и в целом обе страны были заинтересованы в сотрудничестве. Одновременно с Северной войной в Европе шла война за испанское наследство (1701-1713), и позиция Англии по отношению к России проистекала из этого обстоятельства. Интерес же Петра состоял в том, чтобы добиться от англичан переноса торговли из Архангельска в Балтийское море, что послужило бы косвенным признанием приобретений, сделанных им в войне со Швецией.
В XVIII веке было подписано три торговых договора между Россией и Англией (1734, 1766 и 1793 годов). Маркс считал, что в структуре всей английской торговли объём экспорта и импорта из России был ничтожен, и что выгоды от них получала только узкая группа, связанная с Русской Английской компанией. Эта точка зрения основывалась на том, что баланс в торговле между двумя странами в денежном выражении всегда был в пользу России. Однако экспорт из России был важен для англичан, и вот почему. В 1729 году английский консул Т.Уард писал: «Хотя мы покупаем здесь вдвое больше, чем продаём, но необходимо принять в соображение, что кораблестроительный материал не потребляется в Англии, а содействует распространению её торговли во все страны света и привозу к нам издалека извлекаемых прибылей, так что в расплате за этот материал принимают участие все нации, с которыми мы имеем торговые отношения».
В 1700-1720-х годах внешняя политика Англии по отношению к России вообще была отдана на откуп уже упоминаемой частной Русской компании. По словам Маркса, это была «небольшая группа английских купцов, интересы которых совпали с интересами их русских коллег. Именно эти господа подняли вопль против Швеции».
Действительно, Русская компания всегда громогласно включалась в защиту российских интересов. Так, она охотно участвовала в историческом обосновании завоеваний Петра. В феврале 1714 года комитет компании обсудил сообщение о документах, «точно подтверждающих», что земли, на которых построен Петербург, были во владении русских царей ещё в 1552 году. А в июне того же года собрание членов компании официально утвердило документ, привезённый Б.Куракиным и свидетельствовавший о том, что не только Ингерманландия и Карелия, но и Эстония и Лифляндия издавна принадлежали русской короне. Согласно этой бумаге, великий князь Ярослав в 1026 году основал там город Юрьев Русский, прибалтийские земли стали принадлежать Руси, а когда в Лифляндии вспыхнуло восстание, Александр Невский подавил его и наложил на бунтовщиков контрибуцию. Затем эти земли находились во владении «славной памяти царя Ивана, названного Завоевателем», царя Василия Ивановича и царя Ивана Васильевича. По мнению членов английской компании, достаточным доказательством правдивости этих сведений служило то, что документ был подписан канцлером Головкиным и скреплён печатью.
В 1714-м в Англии воцарилась Ганноверская династия, которая стала подталкивать Россию к решению за её счет своих интересов в прибалтийских германских княжествах. Проще говоря, Англия назначила Россию «жандармом Балтики» — это было в торговых интересах Лондона: Россия победила Англию, приструнила Данию, и в этом регионе наконец-то впервые за пару сотен лет наступило спокойствие.
К середине XVIII века в английской политической нации и у части тогдашней российской политической элиты сложилось представление о том, что Англия и Россия — это «естественные союзники». Фактический глава русской дипломатии в начале царствования Екатерины II граф Никита Иванович Панин вообще проталкивал идею, что основой безопасности в Европе и опорой России должна стать «северная система», то есть союз с Англией, Пруссией и Данией.
Англичане десятилетия закрывали глаза на проделки «естественного союзника», в частности, на вмешательство во внутренние дела Польши. Во время Русско-турецкой войны 1768-1774 годов Англия вообще предоставила России возможность использовать свои военно-морские базы в Средиземноморье и разрешила английским офицерам служить в русском флоте. Главной причиной своих поражений на морях, в частности, в Чесменском сражении, турки считали именно английскую помощь России. В ходе этой войны Россия уже не захотела ограничиться независимостью Крыма и свободой мореплавания в Чёрном море (с чем Лондон был согласен) и стала настаивать на свободном проходе своих судов из Чёрного моря в Средиземное. Но и тогда Англия не решилась на формальные протесты (так как присутствие России в Восточном Средиземноморье играло против Франции — вечного соперника Англии).
Неудивительно, что позицию России во время своего конфликта с американскими колониями Англия восприняла с глубокой обидой. Вопреки предварительной договорённости Екатерина II не только отказалась выделить за субсидии войска для войны в Америке (речь шла о посылке русского корпуса в 10-15 тыс. штыков — воевать в Америке за Англию), не только решила не возобновлять переговоры о союзном договоре, но и провозгласила в 1780-м политику вооружённого нейтралитета, фактически направленную против Великобритании
С 1778 года в Петербурге находился английский дипломат Дж.Харрис. Маркс приводит его письмо лорду Грантаму, в котором Харрис сообщал, что дважды почти убедил императрицу стать на сторону Англии, в том числе обещав русским остров Менорка в Средиземном море (остров к востоку от Испании в Средиземном море, площадью 650 кв. км). Неудачу своей миссии он объяснял интригами Панина, ставшего его «неумолимым и ожесточённым врагом».
С чем же был связан такой резкий поворот России в её отношениях с Англией? Историк Роман Ростовцев говорит, что примерно в это время Екатерина задумалась о переносе столицы из Петербурга в Новороссию. Роль Балтики для России в этом случае существенно уменьшалась бы, и главным было бы направление в Средиземное море — после слома Османской империи. Англию же такое развитие событий вовсе не устраивало. Ростовцев пишет:
«Санкт-Петербург был плодотворной дебютной идеей, вырвавшей российских правителей из кольца тройного окружения собственным народом. Но первый блин, как обычно вышел комом, и город на Неве стал источником множества проблем.
В основе этих проблем лежало то обстоятельство, что Петербург абсолютно не имел кормовой базы. Для обеспечения города продовольствием требовалась слаженная работа огромной инфраструктуры – и чем дальше, тем больше. По мере роста и развития Санкт-Петербурга его ресурсное обеспечение становилось всё сложнее, и город фактически был марсианской космической станцией того времени. Вся Империя работала на Петербург, при этом малейший сбой приводил к тяжелейшим трагедиям: достаточно вспомнить Февральскую революции и блокаду Ленинграда.
Нельзя сказать, что российские власти этого не понимали. Одним из решений проблемы Петербурга была попытка присоединения Финляндии, в историческом масштабе провалившаяся. Даже в режиме Великого княжества Финляндия не работала на столицу Петра, поскольку стабильность её личной унии с Россией постоянно подвергалась испытаниям.
Перенос столицы в Новороссию, то есть Севастополь или Одессу был вполне реальным. В отличие от невских болот, Новороссия имела мощнейшую ресурсную базу. Нужно было её лишь правильно освоить, подготовить к приёму царского двора. Понятно, что для начала, черноморское побережье нужно было очистить от турок и татар. В 1769-м году Екатерина Вторая отправляет на юг своих лучших полководцев – Потемкина, Суворова. В течение пяти лет идут ожесточенные сражения, окончившиеся Кучук-Кайнарджийским миром.
Мир, заключенный с Портой был, несомненно, удачным, но замахивались на гораздо большее. Россия начала войну с призыва к всеобщему восстанию на Балканах. От румын, болгар, сербов и греков ждали свержения янычарского ига о образования некой подконтрольной России конфедерации, с тем, что бы Новороссия имела дружественных, а не как Петербург, (враждебных) соседей. Спорадические восстания на Балканах действительно имели место, но в целом миссия кончилась провалом: Россия получила кусок степи между Днепром и Бугом, даже не присоединив Крым.
Тем не менее русское правительство действовало быстро, решительно и с немецкой пунктуальностью, свойственной Екатерине. Обретённую Новороссию начали заселять немцами, греками, сербами, что бы в ней не завелись собственно русские. Полоса населения, не относящаяся к московитам по национальной принадлежности, должна была реализовать сценарий Санкт-Петербурга, только не в безлюдных болотах, а на плодороднейших черноземах. Отцом-основателем Новороссии без русских был Джузеппе де Рибас».
Очаковский кризис 1791 года считают началом Восточного вопроса в том виде, в котором он проявлялся в XIX веке (и с заходом в век двадцатый, когда Англия в разгар Первой мировой отказалась предоставлять обещанные России проливы Босфор и Дарданеллы — Блог Толкователя писал об этом. Позже и Сталину не удалось выторговать себе Проливы).
Россия после 1791 года осознала, какую ошибку она совершила, превратив Англию из союзника в противника. Маркс включил в «Разоблачения» краткий отрывок из рукописи преподобного Питта, капеллана фактории в Петербурге. В нём сообщалось, что последними словами императрицы перед смертью были сказанные секретарю слова о союзе в Англией: «Передайте князю Зубову, чтобы он пришёл ко мне в двенадцать часов и напомнил мне, что надо подписать договор о союзе с Англией».
Ещё в Блоге Толкователя об отношениях Англии и России:
«Ваш английский царь Иван Грозный умер!»
В середине XVI века, добравшись до Московии, англичане сначала воспринимали её жителей как туземцев (вплоть до обмена ими товаров на зеркала и гребни). Рассматривали они и вопрос колонизации русского севера. Но вскоре англичане поняли, что легче привязать Московию к себе торговлей. К концу своего правления Иван Грозный уже воспринимался как «английский царь».
***
Как Тэтчер в 1983 году выбрала Горбачёва перестройщиком
В 1983 году мир стоял на грани ядерной войны. Президент США Рейган был настроен на то, чтобы военными и экономическими методами давить СССР до конца. Но премьер Англии Тэтчер решила идти иным путём. В сентябре 1983-го он собрала семинар учёных, на котором была выбрана кандидатура перестройщика – Горбачёв.
Источник: «Толкователь»