Десять братьев и сестёр, увлечение математикой и фотографией, учёба в Оксфорде, дружба с маленькими детьми, за что его даже обвиняли. Это всё о Льюисе Кэрролле, который написал две самых абсурдных и, наверное, недетских сказки, которые любят и взрослые, и дети.
Чарльз Лютвидж Доджсон (да, это настоящее имя Льюиса Кэрролла) родился в 1832 году на северо-западе Англии в графстве Чешир. Он рос в семье священника, устраивал театральные постановки вместе со своими братьями и сёстрами (помимо Чарльза, в семье было ещё десять детей), «издавал» журнал для своих родных. Поначалу его обучением занимался отец, как и всех братьев и сестёр, а в 12 лет Чарльз пошёл в школу. В 18 лет он поступил в оксфордский колледж Крайст-Чёрч, а после окончания учёбы остался там преподавать математику.
Учился Кэрролл средне, больше всего ему нравились естественные науки, математика и шахматы («Алиса в Зазеркалье» неслучайно устроена по принципу шахматной партии). Он наблюдал за Луной и Юпитером и рассматривал в микроскоп «всякую живность – это чрезвычайно интересное зрелище, поскольку существа почти совершенно прозрачны и видно, как их органы пульсируют, словно части сложного механизма, видна даже циркуляция крови».
В юности Кэрролл часто писал сёстрам о жизни в колледже: «Не могу найти зубную щётку и поэтому не чистил зубы уже три или четыре дня; во-вторых, не могу найти промокательную бумагу; и в-третьих, у меня нет обувного рожка. Главные игры здесь – футбол, борьба и чехарда. Извините, что плохой почерк».
Кроме сказок Кэрролл писал и научные сочинения, и стихи. Его первая опубликованная поэма называлась «Одиночество», а другое важное сочинение – абсурдная поэма «Охота на Снарка».
После учёбы Кэрролл начал читать лекции, по мнению его студентов, – очень скучные. К тому же преподаватель заикался после свинки, которой переболел ещё в школе. А однажды он смог помочь студенту во время приступа эпилепсии. И после этого заинтересовался медициной.
Кэрролл придерживался консервативных взглядов, например, осуждал исполнение произведений Баха в церкви. А ещё всегда противился навязываемым обязанностям: он даже не хотел назначать время встречи, словно такие договорённости ставили его в мучительные рамки. Как классический представитель викторианской культуры, он носил цилиндр, перчатки, любил писать письма и даже вёл дневник, в котором записывал количество и краткое содержание всех полученных и отправленных писем.
За 30 с лишним лет Кэрролл написал 98 921 письмо. Для сравнения – Диккенс, ещё один английский рекордсмен эпистолярного жанра, написал 8 000 писем. В одном из посланий Кэрролл описывал «человека» как «животное, которое пишет письма».
Как появилась «Алиса в Стране чудес»
Писателем Кэрролл стал, в общем-то, почти случайно. Свою самую популярную сказку Кэрролл сначала просто рассказал дочерям своего декана Генри Лиддела. Вот, как он её описывал: «Героиня находится час под землей, встречает разных птиц и животных, которые умеют разговаривать (и это не феи). Всё это сон, но я не открываю правду до конца рассказа». А в 1865 году записал её и опубликовал под псевдонимом.
Рукопись сказки Кэрролл посвятил и подарил Алисе Лиддел, дочке декана, которая в 1928 году продала её на книжном аукционе в Лондоне: оригинал оказался в Америке и только в 1950-х вновь вернулся в Англию. А в 1930-х годах поклонники Кэрролла разыскали «настоящую» Алису (ей было 80 лет) и даже вручили ей почётную грамоту Колумбийского университета.
Кэрролл был чудовищно педантичным писателем. При издании «Алисы» даже упаковщики не избежали его внимания: он прислал им схему «как перевязывать бечёвкой стопки книг и какими узлами завязывать». Но это ещё не всё: иллюстрации в первых двух тысячах экземплярах ему настолько не понравились, что эти книги просто распространяли как макулатуру.
Исследователи творчества Кэрролла расшифровали почти все загадки двух его абсурдных сказок. К примеру, сцена суда в «Алисе» появилась под влиянием английской судебной системы, в которой были такие странные должности, как, например, «барристер» – это адвокат, который имеет право выступать в суде, но не может непосредственно общаться с клиентом. Прототипом Болванщика оказался торговец мебели в Оксфорде, именно он изобрёл кровать-будильник, которая выбрасывает спящего в нужную минуту на пол. Возможно, Соня – вомбат, дремлющий на столе у знакомого Кэрролла, поэта Данте Габриеля Россетти. Мартовский заяц и вовсе мог возникнуть из народной поговорки «Сошёл с ума, как заяц в марте». Из воспоминаний современников, известно, что о приключениях Алисы узнала даже королева Англии. Одна девочка сидела у неё на коленях, читала «Алису» и спросила у Виктории: «А Вы смогли бы столько наплакать?»».
Произведения Кэрролла повлияли не только на мировую литературу, но, например, и на ощущение времени во сне: в 1955 году психиатр Джон Тодд открыл синдром «Алисы в Стране Чудес». Вот, что пишет невролог из Пенсильванского университета в Филадельфии Грант Лью, который изучал этот феномен: «Дети рассказывали, что вещи вокруг кажутся им перевёрнутыми с ног на голову, или когда их мать стояла в другой части комнаты, они чувствовали, что она рядом».
Увлечение фотографией и мифы о педофилии
Один из младших братьев писателя (он распоряжался его завещанием) после смерти сжёг часть личных документов Кэрролла. В XX веке родственники писателя теряли его дневники и записи, вырезали «опасные» с их точки зрения фрагменты его биографии, например, о том, как Кэрролл хотел принять сан священника, но сомнения всё-таки победили. В середине XX века некоторые начали даже сомневаться в реальном существовании Льюиса Кэрролла.
Самый известный миф об авторе «Алисы» – его непонятная привязанность к маленьким девочкам. Но если просмотреть переписку писателя со своими знакомыми, то выяснится, что многие из них занижали свой возраст на несколько лет. В процентном соотношении его «маленькие друзья» были старше 14 лет. К старости Кэрролл больше общался с девушками 20-30 лет. Распространению мифа помогало и то, что Кэрролл называл своих подруг – child.
Писатель увлекался фотографией и часто фотографировал своих приятельниц в обнажённом виде. Но изображения обнажённых детей обычны для того времени: девочки до 14 лет считались асексуальными. К тому же писатель фотографировал не только девочек, но ещё епископов, актёров, художников и премьер-министра.
Сначала он знакомился с родителями и наставниками детей, а потом приглашал их на съёмку: «В этот приезд на море я, как никогда прежде, подружился со столькими детьми! Вот список: Минни, Луи, Эдит, Энни и Люси Уодди; Марджи, Рут, Дора, Элен, Мод Даймс; Эдит Блэкмор; Виолетта Вудеруф; Мейбл Бертон; Алиса, Агнеса, Эвелина, Джесси Гулл; Грейс, Мод, Нелли Белл; Агнеса, Грацилия Смит. И это ещё не все…». Кэролл в письмах матерям своих моделей спрашивал, «не прислать ли им фотографии и негативы, в противном случае они будут уничтожены». В путешествиях писатель всегда брал фотоаппаратуру с собой, посылал её заранее поездом. А когда приезжал, устраивал студии в любом подходящем месте.
Путешествие Кэрролла в России
В 1879 году в России появился первый перевод «Алисы в Стране Чудес» под названием «Соня в царстве дива». В переписке Кэрролла можно найти имя переводчицы – «Тимирязева, возможно, сестра К. А. Тимирязева, знаменитого русского учёного, в дальнейшем почётного профессора Кембриджского университета, друга Дарвина». Позднее Набоков перевёл название как «Аня в стране чудес». Общий тираж книг Кэррола в СССР –около шести миллионов экземпляров.
В 1864 году Кэрролл вместе со своим коллегой-священнослужителем приезжает в Санкт-Петербург на поезде – «по работе». Об этом своём путешествии он напишет в «Дневнике путешествия в Россию 1867 года». Писателя поражают размеры вывесок и синева золотых куполов, он до последнего торгуется с кучерами, отбивается от эрмитажного гида и восхваляет длину Невского проспекта размерами Исаакиевской площади, чуть ли не записывая их в книгу рекордов Гинесса.
Такое удивление понятно, ведь Кэрролл впервые так далеко выехал из Англии. После Петербурга он приехал в Москву:
«2 августа, пятница. В Москву мы выехали в 2.30 и прибполкой. Сиденья и перегородки исчезли, появились валики и подушки. Наконец, мы улеглись на вышеуказанных полках, оказавшихся весьма удобными постелями. На полу должны были бы разместиться на ночлег ещё трое пассажиров, но, к счастью, они так и не появились. Я проснулся около часа ночи и почти всё время оставался единственным обитателем площадки в конце вагона. Площадка эта обнесена перилами, и имеет сверху крышу. С неё открывается великолепный вид на проплывающую мимо местность. Время от времени на площадке появлялся проводник, но пока было темно, он не возражал против моего пребывания там. Быть может, он страдал от одиночества. Но когда я попытался выйти на площадку утром, его охватил приступ деспотизма, и он загнал меня внутрь вагона».
Юрий Данилов «Льюис Кэрролл в России»
В Москве извозчик просили у писателя 30 копеек плюсом к обычной плате в честь дня рождения императрицы. Кэрролл вспоминал, как разговаривал с попугаем, который по воле злого рока знал только мексиканские слова. А попутчик-англичанин рассказал писателю о произношении русских слов: «нарисовал весьма мрачную перспективу, сообщив, что лишь немногие говорят на каком-нибудь другом языке, кроме русского».
Московский гид заставил Кэрролла пройти по храму со скоростью около четырёх миль в час. «Обнаружив, что заставить нас идти с такой скоростью совершенно невозможно, он стал греметь ключами, суетиться, громко петь, понося нас на все лады по-русски, то есть делал буквально всё, разве что не хватал нас за шиворот и не тащил за собой. Полностью игнорируя его и притворяясь глухими, нам удалось сравнительно спокойно осмотреть храм или, лучше сказать, несколько храмов под одной крышей». Писатель заехал и в Александро-Невскую Лавру, посмотрел кельи отшельников, поездом вернулся в Петербург и потом – в Англию.
Источник: «Мел»