Мир науки совсем недавно стал относительно благосклонен к женщинам, чем объясняется небольшое количество лауреаток. В конце XIX века вопрос женского образования постепенно начал решаться за счёт женских образовательных заведений, но набор предметов там и отношение к женщинам, желавшим заняться чем-то посерьезнее, не создавало благоприятного климата для научной работы. Мы начинаем рассказ о великих женщинах, добившихся Нобелевской премии даже невзирая на дискриминацию и нежелание ученого мира принять их успехи.
В конце XIX века женщинам давали купированное гуманитарное образование, их не пускали в университеты, им не присуждали научные степени, а если им удавалось преуспеть как вольнослушателям благодаря жажде знаний, в США и Европе их за редким исключением вплоть до 60-х годов попросту не трудоустраивали и не выделяли стипендий и грантов на исследования, что оставляло ученых без денег.
Такая ситуация продолжалась как минимум до середины XX века – к их работам относились предвзято и поднимали на смех, а многие совершённые ими открытия признавались лишь спустя десятилетия.
Для американских, европейских и русских женщин, родившихся в конце XIX – начале XX веков, практически единственным способом приобщиться к естественным наукам было рождение в семьях преподавателей или ученых, а для выбора научной карьеры во времена, где пиком женского развития считалась работа секретаря, следовало запастись недюжинным терпением.
Несмотря на такое серьёзное противодействие, почти два десятка исследовательниц успешно получили Нобелевские премии за свои выдающиеся достижения.
Ещё ряд женщин были очень близки к этому, но не стали обладательницами премии по причине недооценки их работы Нобелевским комитетом или по причине принижения значимости их труда честолюбивыми мужчинами, с которыми они работали.
Самые известные истории такого рода – судьба физика Лизы Мейтнер, которая первой расщепила атомное ядро урана, но была оттеснена коллегой-мужчиной. Или вот история врача-патолога Фриды Робшайт-Роббинс, получившей вместо премии и денег лишь благодарность исследователей, с которыми она работала.
Чтобы работать в науке, женщинам приходилось мириться с формальными должностями ассистентов и секретарей, и это сильно упрощало оттеснение их от заслуженных результатов.
18 женщин-лауреаток мало похожи друг на друга. Одни получили поддержку семьи, а другие шли против её воли; некоторые запомнились замкнутым нравом, а другие были душой компании; кто-то из них завёл многодетную семью, а кто-то жил в одиночестве; некоторые родились в обеспеченных семьях, а кому-то с детства приходилось работать, чтобы купить еды.
Однако всех их объединяло первоначальное нежелание ученого мира их принять и горячая любовь к науке, заставляющая совершать открытия и изменять мир к лучшему.
В первой части материала мы расскажем о первых шести обладательницах Нобелевской премии – именно столько женщин-ученых получили премию за первые восемьдесят лет её существования. Ещё 12 исследовательниц были награждены за последние 35 лет, и о них мы поговорим в следующих частях. Премии по литературе и премии мира в этой подборке не учитываются.
Мария Склодовская-Кюри (1903 – Нобелевская премия по физике, 1911– по химии)
Эта легендарная учёная так хорошо известна не только из-за веса своих открытий и того, что стала первой женщиной в истории Нобелевской премии, но и потому, что получила её дважды с разрывом в семь лет. Её отец был другом Менделеева и преподавателем физики, а мать управляла гимназией, поэтому предпосылок к изучению науки было достаточно.
Первую премию Кюри получила совместно со своим супругом Пьером, изучая излучение урана, открытое Анри Беккерелем. Первоначально работой занялась Мария, но полученные ей результаты оказались настолько многообещающими, что Пьер отложил свои исследования кристаллов и присоединился к ней.
Ученые хотели понять, почему фотографические пластины засвечиваются рядом с солями урана. Мария предложила сравнить разные образцы урановой руды, чем они и занялись сначала в институтской кладовке, а затем – в сарае, так как лаборатории у них не было.
Открытие радиоактивного излучения тяжело далось исследователям, ведь опасность работы с ураном тогда не была ясна. Несмотря на раны от постоянного контакта с опасными веществами, супруги открыли новые радиоактивные элементы – полоний и радий.
Как и всех женщин-учёных того времени, Марию Кюри недооценивали в мужской научной среде, что никак не влияло на её решимость.
Например, даже после получения Нобеля академики Французской академии наук сильно сопротивлялись её вступлению туда, тяжело давалась и борьба за ресурсы, за лабораторию. В те времена женщинам запрещалось участвовать в научной деятельности и занимать должности профессоров.
Однако уже после трагической гибели мужа под колесами конной повозки, в 1910 Кюри выделила чистый металлический радий и получила за это ещё одну Нобелевскую премию – по химии.
Перед лицом таких впечатляющих достижений Академии наук пришлось пересмотреть свои правила, а авторитет Кюри в области радиоактивности стал неоспоримым.
Мария Кюри погибла от апластической анемии, вызванной сильным радиоактивным облучением. Прошло уже более ста лет, а её вещи все еще недоступны для посетителей. Придётся ждать более 1 000 лет, чтобы они стали безопасными для человека.
Ирен Жолио-Кюри (1935 – нобелевская премия по химии)
Дочь Марии и Пьера Кюри получила прекрасные гены и образование. Находясь в такой блестящей научной семье, Ирен с юного возраста могла участвовать в научных экспериментах, что для того времени было редкостной удачей.
С 23-х лет она начала проводить самостоятельные исследования открытого родителями полония и уже через два года получила докторскую степень за изучение альфа-частиц. Выйдя замуж за ассистента Института радия Фредерика Жолио, Ирен продолжила исследования вместе с ним, занявшись бомбардировкой радиоактивных элементов альфа-частицами.
В ходе их исследований сложились условия, позволяющие открыть как нейтрон, так и позитрон, однако они не смогли правильно интерпретировать данные эксперимента, и эти открытия были сделаны позже другими исследователями – Карлом Андерсоном и Джеймсом Чедвиком.
Облучив образцы алюминия и бора, супруги обнаружили, что получили новые химические элементы – алюминий превратился в радиоактивный фосфор, а бор – в радиоактивный изотоп азота. За это открытие в 1935 году они получили Нобелевскую премию по химии.
Их исследования стали отправной точкой для ядерных экспериментов. Например, Фредерик и Ирен вплотную подошли к обнаружению того, что при бомбардировке нейтронами происходит расщепление ядра, однако это явление открыли другие исследователи (среди которых также была женщина – Лиза Мейтнер), повторив опыты Жолио-Кюри.
Несмотря на туберкулез и общую слабость от облучения радиоактивными элементами, Ирен Жолио-Кюри до конца своих дней продолжала заниматься наукой. Также она состояла в Национальном комитете Союза французских женщин, пытаясь улучшить их положение.
Герти Кори (1947 – нобелевская премия физиологии и медицине)
Выдающийся биохимик Герти Кори шла классическим путем женщины-учёного, перед которой постоянно воздвигались разнообразные препятствия.
Она обучалась в школе для девочек в Праге, где развитие пытливого ума не ставилось в приоритет, поэтому с помощью учителя Герти Кори за год овладела нужными для поступления в медицинскую школу предметами, включая курс обязательной латыни. Именно там она увлеклась биохимией и твердо вознамерилась стать учёным-исследователем, а также нашла соратника и мужа в лице Карла Кори.
В 1920 году они поняли, что в послевоенной Европе с резко возросшим уровнем антисемитизма женщине-еврейке будет затруднительно проводить какие бы то ни было исследования, поэтому пара переехала в США, где и сделала свои основные открытия.
Ещё до переезда в США Герти изучала проблему углеводов в опухолевых клетках и дефекты щитовидной железы, а также воздействие радиоактивного излучения на кожу и обмен веществ. В Штатах же супруги сконцентрировались на исследовании того, каким образом тело пересылает энергию от одной части к другой.
Ещё в XIX веке был открыт гликоген – крахмалообразное вещество, содержащееся в мышцах. Однако тогда не было известно, что молекула гликогена состоит из сотен молекул глюкозы сахара, которые связаны между собой.
В течение шести лет Кори измеряли количества сахара, гликогена и гормонов у лабораторных животных, прежде чем открыли «цикл Кори», объясняющий, откуда берется энергия для мускульной работы. Согласно их теории, энергия двигалась по циклу от мышц до печени и обратно к мышцам. Также они разобрались в роли инсулина в этом процессе.
Работа Кори помогла понять, как лечить заболевания щитовидной железы и диабет, а долговременный эффект этих исследований для медицины трудно переоценить.
В 1936 году Кори открыли новое глюкозное соединение глюкозофосфат, после чего Герти начинает углубляться в энзимологию (учение о ферментах) и расщепление глюкозы. В 1939 году Кори получили гликоген в пробирке, чем вызвали ликование научного сообщества биохимиков. Эта череда открытий привела к вручению Нобелевской премии Кори в 1947 году.
Несмотря на всё это, Герти Кори из-за предрассудков и принижения женских заслуг по обычаям того времени официально занимала место малооплачиваемого ассистента и получила все полагающиеся почести позже своего мужа. Как и подавляющее большинство женщин-учёных, она занималась наукой до самой смерти.
Мария Гёпперт-Майер (1963 – НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ ПО ФИЗИКЕ)
У женщин-учёных до середины XX века была лишь одна возможность приобщиться к науке в раннем детстве, не сталкиваясь с предрассудками, – это родиться в семье учёных или связанных с наукой людей. Марии Гёпперт-Майер посчастливилось стать отпрыском длинной профессорской династии, поэтому она росла в среде университетских преподавателей.
Отец охотно отвечал на вопросы маленькой дочери и разъяснял ей законы физики. В результате образование в школе оказалось для Марии чрезмерно простым.
Когда основанная суфражистками школа закрылась из-за недостатка финансирования, Мария занялась самообразованием и в 18 лет поступила в университет Геттингена, где слушала курсы у самого Резерфорда. Её специализацией стала квантовая механика.
Вместе со своим мужем, химиком Джозефом Майером, Мария переехала в Америку, где молодой женщине долгое время не удавалось полноценно работать по специальности.
Серьёзных должностей женщинам в 30-е попросту не давали, даже если они показывали себя невероятно одарёнными, поэтому она преподавала в университете, не получая за это жалования, и написала книгу по статической физике совместно с мужем.
В 1940-х Марии наконец-то начали платить за лекции, а затем она присоединилась к проекту по созданию атомной бомбы и занималась выделением урана из урановой руды. Позже, работая над созданием ядерного реактора, Мария Гёпперт-Майер заинтересовалась исследованием стабильных ядер и вопросом, почему они стабильны, выдвинув свою теорию строения атомного ядра, которая получила название оболочечной.
Как это часто бывает, в то же время похожую теорию независимо опубликовал немец Ханс Йенсен. Учёные заинтересовались работами друг друга, встретились, обменялись соображениями и создали совместную книгу «Элементарная теория оболочечной структуры ядра», за которую и получили Нобелевскую премию.
Согласно современной физике, атом состоит из ядра (сформированного нуклонами – протонами и нейтронами), которое окружают электроны, распределённые внутри оболочек с фиксированным числом электронов. Стало очевидным, что атомные ядра, в которых число нуклонов соответствует полным электронным оболочкам, особенно устойчивы.
В 1949 году Мария Гёпперт-Майер и Ханс Йенсен разработали модель, в которой нуклоны были распределены в оболочках с разным уровнем энергии. Модель отразила наблюдения направлений, в которых нуклоны вращаются вокруг своих собственных осей и вокруг центра ядра.
Только после получения Нобелевской премии заслуги Марии были оценены по достоинству, и она стала профессором физики в университете Сан-Диего с нормальной оплатой труда.
Дороти Ходжкин (1964 – нобелевская премия по химии)
Дороти Ходжкин родилась в Египте в семье английских археологов в 1910 году. Её отец вскоре занял должность директора отдела изучения древностей Судана, а мать была специалисткой по древнеегипетским и коптским тканям и любительницей ботаники. Интерес к химии и кристаллографии возник у Дороти в десятилетнем возрасте под влиянием коллеги родителей, который показал девочке реактивы и передал базовые сведения по химии. Семья исследователей также поддержала научные устремления Дороти.
Уже в средней школе она увлекалась минералогией и химией, а позже поучаствовала в раскопках греко-византийского города Джараш вместе с отцом. Решив применить химию к археологическим исследованиям, она серьёзно взялась за изучение воздействия рентгеновских лучей на кристаллы, специализировалась в рентгеноструктурном анализе.
В 1928 году Дороти поступила на химический факультет Оксфордского университета, где специализировалась в археологии и химии одновременно.
После окончания Оксфорда она стала членом кристаллографической лаборатории Кембриджского университета, где под руководством Джона Бернала исследовала возможность рентгеноструктурного анализа белковых веществ. Дороти занималась исследованиями гемоглобина, пепсина, лактоглобулина и глобулинов растительного происхождения.
Вернувшись в Оксфорд, Дороти вышла замуж за Томаса Ходжкина, но на исследовательскую деятельность замужество не повлияло – она изучала стерины вместе с Берналом и вскоре за исследование структуры холестерина и рентгеноструктурный анализ пенициллина была избрана членом Лондонского Королевского общества.
Знание структуры таких соединений необходимо для возможности синтезировать вещества из более простых и понимания их воздействия.
Работа Ходжкин достигла своего апогея в момент расшифровки структуры витамина B12, который предотвращает анемию. В те времена её задача казалась почти безнадежной, и работа действительно затянулась, заняв 8 лет. В результате оказалось, что структура витамина значительно сложнее других активных биологических соединений, кроме того стало возможным выяснить механизм действия витамина в организме человека.
В 1964 году за свою работу Дороти Ходжкин была удостоена Нобелевской премии с формулировкой «за определение с помощью рентгеновских лучей структур биологически активных веществ».
Ей пришлось побороться с недоверием химиков-органиков, не признававших новых структур, однако Ходжкин одержала победу. После получения премии она изучила структуру ещё более сложной молекулы инсулина и построила её пространственную модель, содержащую почти 800 атомов. Возможность использовать компьютерные мощности значительно упростила работу биохимика.
Что касается личной жизни Ходжкин, то вместе с мужем, историком-африканистом, она воспитала троих детей, но те пошли по стопам отца.
Розалин Сасмен Ялоу (1977 – нобелевская премия по физиологии и медицине)
Родители Розалин Сасмен жили в Бронксе и не имели высшего образования, однако девочка научилась читать ещё до школы, а в школе заинтересовалась химией.
Поступив в женский колледж Нью-Йорка, Розалин оказалась под влиянием профессора Герберта Отиса, который увлёк её ядерной физикой. В 1930-е это была передовая отрасль науки, в которой каждый год происходили значительные открытия. Вдохновила молодую исследовательницу и биография Марии Кюри, показавшая, что женщины тоже могут стать легендами науки.
Розалин стала бакалавром гуманитарных наук, но хотела стать физиком-ядерщиком, а для этого нужно было получить стипендию, которую женщинам не выдавали. Ей пришлось устроиться работать секретарем к доктору-биохимику Рудольфу Шоенхаймеру из Колумбийского университета.
Параллельно работе Розалин продолжала образование, посещая физические курсы при нескольких университетах, а затем стала единственной женщиной на курсе из 400 человек в университете Иллинойса. В университете она познакомилась с будущим мужем – Аароном Ялоу, тоже студентом, а ещё сыном раввина.
Несмотря на огромную нагрузку, сочетая работу, преподавание первокурсникам и стремительное наверстывание упущенного материала, Розалин защитила докторскую диссертацию по ядерной физике.
Позже она работала инженером в федеральной телекоммуникационной лаборатории, преподавала физику вернувшимся с войны ветеранам и работала в госпитале. Здесь и началось её сотрудничество с Соломоном Берсоном, которое привело к изобретению радиоиммунологического метода.
Этот метод объединяет в себе достижения биохимии и физики. Он предполагает использование радиоактивных веществ для измерения содержания гормонов и других биохимических соединений в плазме крови и тканях организма. Берсон и Ялоу использовали метод для измерения содержания инсулина в крови больных диабетом, а также гормонов щитовидной железы.
В 1977 году Ялоу получила Нобелевскую премию по физиологии и медицине за изобретение и развитие радиоиммунологического метода определения пептидных гормонов, разделив ее с двумя другими исследователями, занимавшимися сходными проблемами. Соломона Берсона среди них не было, он до вручения премии не дожил.
Использованный Розалин Ялоу метод открыл эру радиоиммунологии. С помощью этого метода стало возможно выявлять вирус гепатита в донорской крови, производить раннюю диагностику рака и выявить выработку больными сахарным диабетом антител к чужеродному инсулину.
Источник: Просветительский медиа-проект Newtonew