Прошлая модель образования опиралась на запоминание информации и конвейер «единого образовательного пространства» по единым образовательным стандартам с единым для всех содержанием, заключённом в единых для всех учебниках и единых календарно-тематических планах, в единой школьной форме по единому расписанию.
Михаил Кушнир
Как всяческие компетенции XXI века уводят нас от смыслонесущего познания и приводят к рекрутерской работорговле.
Эта модель начала скрипеть в 70-е годы прошлого века под напором сначала спецшкол, а потом и авторских школ с «педагогикой сотрудничества». Насыщение общества образованными людьми и утрата контроля за нарастающей динамикой рынка труда привели к неизбежному запросу на индивидуальные образовательные траектории развития.
Новые идеи получили нормативное подкрепление после политических коллизий 90-х годов в новой редакции законов об образовании. Там закрепили уровневое распределение полномочий с приоритетом выбора образовательной политики самими школами, отменили ограничивающее их единообразие содержания образования, подвергли остракизму устаревшую модель «знаний-умений-навыков» и ввели в обиход компетентностную модель. Теперь, если верить законам, можно учить как угодно, лишь бы в итоге сформировались необходимые по ФГОС компетенции.
Но что-то не задалось. Поначалу школа привычно и исполнительно начала осваивать новую нормативную базу. Раздрай 90-х обсуждать не буду, хотя это было богатое впечатлениями время. Но сегодня, несмотря на риторику, многое по факту выглядит почти так же. Хотя и немного не так. Странная двойственность.
Неудовлетворенность в обществе большая и выход все ищут в своём: кто-то требует всё «вернуть взад», кто-то возмущён нерешительностью федеральной образовательной политики. Анализировать текущее состояние не буду, но точки опоры для рассуждений в дальнейшей логике мне обозначить нужно.
- Старая система неоднократно раскритикована как конвейер образования, адекватный периоду индустриального развития (на производстве конвейер – и в школе конвейер: всё логично). Сторонников возврата это не пугает, ничего плохого они в этом не видят (не могут? не хотят?) или считают, что лучше известные недостатки старой, чем спорные достоинства/недостатки новой.
- Новую систему обвиняют в рыночности, ссылаясь на нормативное позиционирование образования как услуги. Обвиняют в отуплении учеников, ссылаясь на неудачную фразу позапрошлого министра образования Фурсенко о том, что обществу нужны квалифицированные потребители. Обвиняют также в широкой практике натаскивания на ЕГЭ (в этом ЕГЭ виноват или ЕГЭ неприлично выявил массовое обучение ради экзамена?).
Не помогают попытки поклонников нового этапа развития образования обосновать эту логику тем, что ученик становится субъектом образования, формирующим запрос, на который система образования должна давать ответ. Слово «услуга» выбивает из колеи многих. Новый министр образования Васильева вовсе запрещает своим подчиненным его использовать, хотя образовательная услуга чётко обозначена в законе.
Короче говоря, конфликт в образовании декларируется между архаичным индустриальным конвейером и разнузданным капиталистическим рынком услуг. И примирения между сталкивающимися позициями не видно в ближайшей перспективе.
Постепенно пришла мысль о том, что краеугольным камнем дискуссии являются не ЕГЭ и не услуга, а невинные, на первый взгляд, компетенции, проходящие красной нитью через всю логику новой модели образования. Образ «проституции» в заголовке появился как результат нарастающего раздражения на риторику компетенций как ключевого признака не только современного этапа пересмотра взглядов на образования, но и для будущего образования: «Навыки/компетенции XXI века», «Лидерство как ключевая компетенция роботизированного будущего» и др.
Компетенции как товар
Уточню свою терминологию, поскольку термин спорный.
- Компетентность – это умение в традиционном былинном понимании русского слова (в противовес смыслу «умения» в модели знаний-умений-навыков): если я что-то умею, мне можно это поручить и забыть, так как я достаточно компетентен, чтобы сделать это (построить дом, например).
- Компетенция – это требования к компетентности соискателя для выполнения должностных обязанностей в совокупности с нормативными условиями их исполнения (полномочиями).
В риторике компетенций следует отметить неочевидные для многих лакуны смыслов.
Во-первых, компетенции не целостны. В образном примере А. Г. Асмолова, компетенции – это мешок с костями, которые очень убедительно гремят в мешке, но никто не знает, можно ли из них собрать целый скелет и чей это скелет.
Во-вторых, список компетенций бесконечен. Мы все сталкиваемся с броскими названиями типа «Компетенции XXI века», но они у всех авторов разные и по составу, и по количеству. Идёт негласное соревнование, кто круче продемонстрирует их комплект под тем же эффектным названием. И так про любые компетенции!
В-третьих, в разговорах бюрократов и умствующих педагогов частое словосочетание – качество образования. Что это, никто внятно объяснить не может, но его постоянно рвутся оценивать. Для этого используют ФГОС, ключевым параметром которого являются компетенции. Компетенции во ФГОС классифицируются как предметные, метапредметные и личностные. Строгому учету, контролю и риску взыскания подвергаются только предметные, поскольку со всеми остальными больше тумана и разных по звуку «мешков с костями». А предметные компетенции, подвергающиеся контролю, больше похожи на старый ФГОС, чем на современные песни про компетенции «бороздить просторы Большого театра».
Впрочем, новое руководство Минобрнауки решили ФГОС подправить в логике старого – включить в него джентльменский набор необходимого содержания (смысловой бред, если понимать логику новых ФГОС, но такова наша реальность). Так что, сами судите, насколько компетентностны новые разговоры про старые темы качества образования и соблюдения ФГОС.
В-четвертых, если мы попытаемся через компетентностный подход оценить когнитивные задачи, то столкнемся с большими методологическими трудностями. Чтобы оценить компетентность, нужно совершить тестирующее действие. Если, в соответствии с примером выше, мы хотим оценить компетентность строить дом, мы должны предложить его построить – иначе невозможно оценить компетентность.
Когда человек познает мир, какую задачу мы можем ему предложить? По Леонтьеву когнитивная деятельность тоже деятельность, но она не имеет внешних проявлений! Мы можем только косвенно предполагать (!) по внешним проявлениям, насколько человек что-то познал или не познал.
Значит, модель компетенций для когнитивной деятельности не годится!
И тут мы должны остановиться, поскольку остался последний логический переход.
Если образование – это моя внутренняя деятельность, направленная на познание мира, почему система образования строится вокруг компетенций? Ведь познание мира не может быть описано адекватно на языке компетенций. Язык компетенций хорош для оценки проявляемых внешне действий – старый конвейер ими можно было бы описать, хотя и избыточно: для конвейера достаточно языка ОТК «знак качества / брак».
Получается, для конвейера компетенции избыточны, а для познания мира по собственной инициативе не подходят. Для чего они тогда подходят? Для рынка труда!
Язык компетенций – это язык рекрутера: он позволяет описывать человека как товар.
Он позволяет человеку, предлагающему себя работодателю, лучше понять, что от него требуется. Самый яркий образ продажи себя как товара – это проституция. Поскольку новая система образования описана на языке компетенций, мне пришлось высветить сутевую проблему таким образом.
Дьявол в деталях
Особо хочу обратить внимание, что даже работодатель не хочет на нём описывать, что ему надо от работника. Это стало очевидно при внедрении профстандарта – новой сущности в нормировании профессий. Динамика рынка труда заставила искать отход от сакраментального и консервативного справочника профессий. Возникла гипотеза, что профстандарт, разрабатываемый в самом профсообществе, будет более динамичен. Однако оказалось, что мудрить с компетенциями профессионал не хочет. А когда мудрит, получается довольно неуклюже. Профстандарт учителя – самый яркий тому пример.
В моей практике я уже второй раз наблюдаю случай, когда рекрутинговая логика заимствуется в системе образования и приводит к сутевым противоречиям. Первый раз речь шла о критериальном оценивании международного бакалавриата, заимствованная из логики Assessment Center.
Дьявол в деталях. Сами по себе компетенции не хороши и не плохи – вопрос в приоритетах.
Когда мы рассматриваем образование как способ формирования компетенций, чтобы успешно выступать на рынке труда, всё логично. Полагаю, многие для этого и обучаются, ни о чём не задумываясь: учатся, чтобы продать себя подороже. Но не все!
И даже тем, кто не задумывается об этом, вредно жить в такой обстановке. Если мы говорим об образовании как общественном благе (хотя этот оборот в законе мне кажется анахронизмом советского периода), то на первое место в приоритетах нужно выдвигать гуманистические ценности познания. Особенно это актуально для школы. В вузе часто задачи более утилитарные – именно натаскивание на профессиональные навыки. Но и там есть одержимые познанием мира – просто на более глубоком уровне, чем в школе.
Для меня лично в образовании важно прежде всего познание нового. После этого возникает желание его изменить, а для этого нужны компетенции как инструмент изменения. Кто-то хочет не менять, а пользоваться им или наслаждаться видением/слышанием – это уже личностное позиционирование каждого в отношении выявленного, для чего тоже нужны компетенции.
Но сначала и во-первых – познание, а уже потом – компетенции.
Вилка противостояния в отношении образования сейчас проходит между конвейером и рынком труда («услугой» или в более жестком выражении «проституцией»). Рыночная подоснова образовательной риторики как стержня образования многих коробит. Даже тех, кто не хочет назад к конвейеру.
Хочу заметить, конвейерная риторика в отношении человека как винтика ничем не лучше риторики услуги и даже проституции – все они пахнут рабовладением.
«Как лодку назовешь, так она и поплывет» – мудрая цитата из детского сюжета. Можно вспомнить более глубокое про «Сначала было слово». Надо думать и возвращать в язык образования смыслы познания. Выявив недостатки компетентностных подходов, стоит более внимательно использовать терминологию и сами подходы. Обнадеживает, что 3 ноября 2017 года на международной конференции, посвящённой современным вызовам системе образования, в докладе группы наших законодателей образовательной моды, Института образования ВШЭ, прозвучали схожие смыслы, хотя и не в такой жесткой форме, как у меня. Надо выводить в приоритет познание, а способность человека выполнять ту или иную работу рассматривать как экстериоризацию этого знания – внешнее полезное проявление.
Источник: Newtonew