«В мои годы умирают, и я боюсь, что вы уйдете из этой жизни с горестью в сердце, не узнав от меня (из чистого источника знания), что вас ожидает непрерывная радость», – торопился успокоить замученное проблемой человечество великий калужский старец. Циолковский щедро делился своими открытиями: техническими и философскими.
И дабы доходчиво их донести, сделался беллетристом. Великим, но толком, похоже, так и непрочитанным.
Вот уже в 53-й раз его пытаются дочитать. И – понять. Ровно столько лет в Калуге организуют Циолковские чтения. 53-ье, так сказать, пришествие великого самоучки…
Королев, Гагарин, Байконур, могучий голос Левитана «Человек в Космосе!» –всё это было похоже на первое воскрешение великого старца. По густо разбросанным в его калужских конспектах и брошюрах интегралам и логарифмам человек начал карабкаться к звездам. Впервые у него перехватило дух от реальности приобщения к бесконечности Вселенной. Она, эта Вселенная, была практически за окном и искушала всякого, бросающего томный и завороженный взгляд к созвездиям Стрельца и Кассиопеи.
«Я хочу привести вас в восторг от созерцания Вселенной, – писал за своим рабочим столом в маленькой мещанской Калуге простой школьный учитель, – в восторг от ожидающей всех судьбы, от чудесной истории прошедшего и будущего каждого атома. Это увеличит ваше здоровье, удлинит жизнь и даст силу терпеть превратности судьбы. Вы будете умирать с радостью и в убеждении, что вас ожидает счастье, совершенство, беспредельность и субъективная непрерывность богатой органической жизни».
«Рукою до звезд дотянуться могли…» – это уже запели из телевизора много позже. А сначала: «Прыгал с забора, чтобы полететь». Десятилетний любознательный малыш «учился летать», дабы годы спустя научить этому искусству всё Человечество. Не сказать, чтобы «ученики» отличались особым прилежанием. «Народ был хороший и честный, – отзывался много позже об окружающих будущий «отец космонавтики», – но общего у меня с ними было мало… На меня смотрели так, как законные дети смотрят на незаконных: свысока и снисходительно». Короче – полетели те, кто смотрели на Циолковского иначе – авороженно, снизу вверх.
57-й год, 61-й. Формулы калужского учителя заработали во всю мощь, обдавая планету жаром реактивных струй. «Востоки», «Союзы», «Космосы», «Аполлоны» завертелись мошкарой вокруг земного шара. «Викинги», «Венеры» и «Фобосы» устремились прочь – ощупывать космос посолидней. Все ждали «главного» космического откровения, что предрекал седобородый основоположник – решительного избавления от земных невзгод. Как-то: войн, пьянства, эпидемий, очередей за хлебом и керосином, тупого мещанства, равнодушия и лени. Увы…
Быстро не получилось. Все подумали, что не получилось никак. Большой космос «подвел», «не оправдал надежд», а потому к началу XXI века был отодвинут на задворки. Только горячие энтузиасты продолжали биться за его еще более, как выяснилось, отдаленный эффект, напутствуя стартующие в ночную тьму махины не столько звонко-героическим «Поехали», сколько монотонно-будничным «Вперед».
Казалось, звезды утратили присущий им когда-то дух романтики. И улыбались разве что Нобелевским лауреатам, что в охватившей их ракетной тишине теперь спокойно могли заняться выдающимися астрофизическими открытиями. Ракетно-космическая пауза оказалась плодотворной. Она открыла людям один важный постулат: космос – это больше, чем космические ракеты, Звездный городок, НАСА и т.д. Больше, чем формулы реактивного движения, написанные Циолковским в своей чердачной мастерской по улице Коровинской в маленькой дореволюционной Калуге. Космос – это каждый из нас и все, что нас с вами окружает…
В детстве, помню, всякий день ходил в школу мимо знаменитого памятника, что в Сквере Мира в Калуге. Циолковский с ракетой. Этакая местная «Ля тур Эйфель» – главная скульптурная достопримечательность «колыбели космонавтики». Ее с успехом тиражировали сувенирные фабрики и типографии. Молодожены и гости города азартно позировали у подножия монумента. Его обсаживали цветами, окружали щебетаньем малышни, даже сочинили пару-тройку анекдотов про то, почему бронзовый Циолковский так странно вытянул голову в сторону. В общем – все говорило за то, что памятник не только сросся с Калугой, но стал ее лицом.
Подчас ловил себя на мысли, что черты этого (скажем так, сугубо монументального) лица постоянно уплывали от меня. Не улавливались и не откликались в сердце никаким сочувствием. Циолковский был всегда рядом, оставаясь невидимым. Был вечно на слуху, будучи едва ли услышанным. Ежедневно на виду – едва ли различимым. Каждый день я поднимался в школе по истертым ступеням, которые ещё помнили башмаки учителя физики Циолковского. Сидел в тех же классах, где крутил свою динамо-машину он. Дух его витал в нашей школе, но мы, глупые, не умели его распознать. Видимо, он слишком рвался прочь от грешной земли…
Как за деревьями люди часто не различают леса, так за пыхтящими ракетами постепенно перестал угадываться великий ум. И когда в начале разрушительных 90-х космодромы потянули за стоп-кран – информационное вето тут же настигло и великого мыслителя. Циолковского все настойчивей стали перемещать в архивы. 100-летгий юбилей несколько поколебал эту нисходящую тенденцию. Хотя полностью воскресить имя выдающегося творца не удалось и ему.
Местный обыватель взял от Циолковского только самое банальное и поместил оное в музей: нелетающие гофрированные дирижабли, старый велосипед, коньки, застежку со львами от давно истлевшего плаща, расстроенный рояль, слухачи, полувертикальную лестницу на чердак, токарный станок с ножным приводом и кое-что из самых известных книжек. Вроде забавных в своей наивности и чистоте «Грез о Земле…», «На Луне» и проч. Взяли также из Циолковского несколько цитат. Вроде самой растасканной по поводу намечаемых космических маршрутов: «Москва – Луна, Калуга – Марс».
Новое пришествие Циолковского началось несколько позже. И не со ставшей уже вполне протокольной космической стороны, а – с нетрадиционной и фантастически захватывающей философской. Более того – беллетристической. Изящный намек на необходимость поисков в наших интеллектуальных недрах такого философского бриллианта, как наш великий земляк, был нечаянно дан сооруженной ему на улице Театральной в Калуге задумчивой велосипедной композицией. То ли «солнце на спицах», то ли все звезды разом… Но все поняли: вот он рядышком, живой, мудрый, романтичный, а еще – и веломан. Короче – свой. Вот бы с кем запросто так, подсев на лавочку, покалякать за жизнь… «Я хочу привести вас в восторг от созерцания Вселенной…» Вам не терпится узнать: как?..
Тогда заглянем на Циолковские чтения. Куда и как мы сегодня летим? Последний калужский диспут во имя идей отца космонавтики выявил неутешительный тренд: денег (а может – идей?) в стране в обрез, поэтому и космос надо уменьшать в размерах. То есть – удешевлять. Короче – миниатюризировать.
»Москва – Луна, Калуга – Марс», – век назад очертил главные маршруты человека в звёздном небе основоположник космонавтики Циолковский. По ним, этим маршрутам, человек и шел несколько десятков лет, собственноручно ощупав Луну, посадив межпланетные станции на Марс и Венеру, сфотографировав вблизи Юпитер и Сатурн. Вот-вот уже прорисовывалась реальная перспектива отправить экспедицию на Марс. Прежде, избороздив его марсоходами.
Ещё 5 лет назад на тех же Циолковских чтениях рисовались схемы космических поездов с конечной станцией на Марсе. Бурно обсуждался бюджет этакого путешествия. Прикидывали: нужно ли брать в попутчики американцев, или кого ещё, кто захочет потратиться на супердальний вояж. Все сходились, что полет влетит в копеечку, но и не лететь никак нельзя.
Сегодня, похоже, романтика больших космических путешествий пошла на убыль. То ли земные проблемы настолько заели людей, что нет времени обращать взоры к звёздам. То ли деньгам нашлось более важное применение, нежели космос. То ли они вообще все утекли на войны и сооружение памятников тиранам, что лишняя копейка в угоду космических исследований никак не обнаруживается.
Только поэтому, видимо, сегодня выработался в космической отрасли (российской, во всяком случае) новый тренд – все удешевить, всё уменьшить, всё приблизить. «Создание а России малых космических аппаратов и решение с помощью них насущных народно-хозяйственных проблем» – так звучала главная тема симпозиума последних, 53-х Циолковских чтений. Никаких экспедиций на Марс. Никакой высадки на Луну. Никаких запусков в сторону Юпитера и Сатурна. Только – околоземная орбита. И – только средствами «малой космической механизации».
Выступившие на чтениях в Калуге ведущие спецы из ЦНИИМАШа, РКК «Энергия», МАИ, МГУ, Академии Можайского, Российских космических систем, Института космических исследований в один голос заявили, что малые космические аппараты – вот наш столбовой путь. Малые – весом до 100 кг, а лучше вообще-то ещё легче – от 20 до 40 кг, напичканные миниатюрными приборами, в большом количестве и способные даже самоорганизовываться на орбите. Этот космос, самый ближний и дешёвый, и должен, по мысли участников Циолковских чтений, вытащить нас вперёд. Но лишь настолько, чтобы зорче рассмотреть, что делается внизу, на Земле, и вряд ли позволит заглянуть далеко к звёздам.
Пока, судя по всему, российский космос намерен смотреть себе под ноги. Чтобы окончательно не упасть. Возможно всё-таки он вспомнит когда-нибудь о словах своего отца-основателя и, следуя его завету, устремит взоры прочь от запутавшийся в своих проблемах родной планеты и заглянет, как учил Циолковский, за космический горизонт. И мы, как обещал великий калужский старец, наконец, »придем в восторг от созерцания Вселенной…»
Источник: REGLA.RU