Резидент советской разведки в США Гайк Овакимян самым первым из всех разведчиков сообщил о работе по созданию атомной бомбы в Америке. После того как эти данные подтвердились, именно Овакимян возглавил проект «Энормоз».
Этот беспрецедентный по своим масштабам проект позволил СССР в кратчайшие сроки создать атомное оружие. В «благодарность» за это его уволили из органов разведки.
Из чекистов в ученые и обратно
Гайк Бадалович Овакимян родился 11 августа 1898 года в селе Джагри Нахичеванского района Эриванской губернии. В 1909 году семья переехала в Армавир, там Гайк окончил среднюю школу. В 1917 году переехал в город Александрополь (ныне Гюмри, Армения), устроился работать на железную дорогу и вступил в ВКП(б). В июне 1920 года, за участие в большевистском восстании, был арестован дашнаками и приговорен к длительному сроку тюремного заключения. Однако уже в ноябре того же года советская власть в Александрополе была восстановлена и Овакимян вышел на свободу.
С начала 1921 года он работает в армянской ЧК, но в 1922 году был уволен из органов. Причиной увольнения послужило то, что Овакимян посмел критиковать действия тогдашнего главы ЧК Армении Георгия Атарбекяна. Его вообще могли исключить из партии, но этого не произошло. Кто-то из соратников по антидашнацкому восстанию вступился за молодого коммуниста. Более того, Овакимян становится секретарем Совнаркома Армении.
Через год Гайк уезжает в Москву. По официальной версии, на учебу, но скорее всего из-за своего характера, который не позволял ему спокойно наблюдать за порядками, которые пытался устраивать в Армении Атарбекян.
Овакимян поступил в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Во время учебы дважды направлялся на стажировки на химические заводы Италии и Германии. Где, кроме получения практики работы инженером, активно изучал языки. В 1928 году окончил МВТУ и был направлен на работу на нефтеперерабатывающий завод. Через год поступил в аспирантуру Химико-технологического института имени Менделеева.
В 1930 году защитил кандидатскую диссертацию и планировал продолжать заниматься наукой. Но именно в то время в ЦК ВКП6 приняли решение о создании нового направления в разведке – научно-технического. Для работы в этой сфере было мало знания иностранных языков или азов конспирации. Здесь нужны были настоящие специалисты в самых разных отраслях. Овакимян, уже имевший опыт работы в спецорганах, не мог не заинтересовать НКВД.
Молодого ученого пригласили на Лубянку и предложили сменить сферу деятельности. Тогдашний глава Иностранного отдела (ИНО) НКВД Станислав Мессинг сумел заинтересовать Овакимяна возможностью за государственный счет прокатиться по наиболее развитым в промышленном отношении странам, лично познакомиться со многими видными учеными, побывать в научных центрах и институтах.
Научная деятельность без отрыва от разведки
В феврале 1931 года Овакимян направляется в Германию, как служащий советского торгпредства. Германия и СССР в то время активно сотрудничали, в том числе и в области военных разработок. Так что частые встречи советского инженера со своими немецкими коллегами не вызывали особых подозрений.
Как вспоминали коллеги Овакимяна, он умел располагать к себе инженеров и ученых. Он говорил с ними на одном языке, обладал высокой научной эрудицией. И не только в той сфере, в которой специализировался (химия), но и в других научных областях. За два года работы Овакимян сумел лично завербовать четырех весьма важных агентов. А техническая документация по синтетическому производству бензола и селитры, направленная в научно-исследовательский институт Наркомата химической промышленности, вообще произвела фурор. По большей части потому, что Овакимян не просто передал документы, но лично изучил их и составил научный доклад по этой тематике.
В середине 1933 года Гайка Бадаловича срочно отзывают в Москву. Новый начальник Иностранного отдела Артур Артузов лично встретился с Овакимяном, высоко оценил деятельность ученого и разведчика в Германии и сообщил, что для Гайка имеется новая работа. За океаном.
США довольно долго не признавали СССР и отказывались устанавливать дипломатические отношения между двумя странами. Но в то же время частный капитал в Америке весьма активно сотрудничал с Советской Россией. В 1924 году даже было организовано совместное акционерное общество «Амторг» (Amtorg Trading Corporation). Это общество осуществляло посреднические услуги между американскими компаниями и внешне-торговыми организациями СССР.
После победы в 1932 году на президентских выборах в США Франклина Рузвельта отношения между Белым домом и Кремлем стали улучшаться. В середине 1933 года стало ясно, что установление дипломатических отношений между США и СССР дело весьма короткого времени (официальные дипотношения были установлены 16 ноября 1933 года). А еще новый президент провозгласил «новый курс», который должен был вывести США из экономического кризиса (Великой депрессии). Этот курс подразумевал резкий рост промышленности, который был невозможен без новейших технических разработок. Научно-исследовательские институты США получили мощную поддержку правительства, и в них начался настоящий научно-технический бум. Само собой, новейшие научные разработки сильно интересовали советскую промышленность.
Именно направление научно-технической разведки и должен был возглавить Гайк Овакимян. Официально он ехал туда для работы в «Амторге» и научной работы в Нью-Йоркском химическом институте. Через три года после приезда в США Овакимян защитил докторскую диссертацию. И все это без отрыва от основной работы!
Просьба Сталина
Гайк Бадалович прибыл в США в середине 1934 года. До этого времени он учил английский язык, обучался конспирации, шифровальному делу и многому другому. В отличие от Германии, в США Овакимяну приходилось работать в основном на нелегальной основе.
По прибытии в Америку он поступает в распоряжение резидента советской разведки Петра Гутцайта. В то время этот разведчик официально работал в полномочном представительстве СССР в Вашингтоне. Овакимяну же предстояло почти постоянно находиться в Нью-Йорке, где прописалось официальное представительство «Амторга». Так что Овакимян практически не сталкивался с руководителем. Да и Гутцайт предпочел предоставить своему заместителю по линии НТР почти полную свободу действий.
Но в своих донесениях в Центр резидент неизменно отзывался об Овакимяне в самых положительных тонах. Вот какую характеристику дал Гутцайт своему заместителю в 1938 году:
«Геннадий (оперативный псевдоним Овакимяна) является ведущим разведчиком резидентуры. Его отличают большое трудолюбие, продуманность всех действий и поступков, смелость и оперативность в выполнении заданий, что позволяло и позволяет ему добиваться положительных результатов в работе с источниками».
Эта характеристика послужила решающим фактором того, что именно Овакимяна назначают в 1938 году, после отъезда Гутцайта в СССР, руководителем всей американской резидентуры. Его бывший начальник после возвращения был сперва назначен начальником отделения НТР 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. И это несмотря на то, что он не имел высшего образования. Но, видимо, общение с Овакимяном не прошло даром, и Гутцайт хорошо понимал основные направления в научно-технической разведке. Впрочем, на этом поприще он проработал не долго: 16 октября 1938 года Гутцайт был арестован, обвинен в участии в контрреволюционной организации и через четыре месяца расстрелян.
Кроме Гутцайта из США были отозваны и репрессированы еще несколько разведчиков, с которыми Овакимян был хорошо знаком. И опять проявился его характер и нежелание мириться с несправедливостью. Он направил в Центр несколько шифровок, в которых сомневался в том, что хорошо знакомые ему разведчики могли оказаться врагами народа. Эти донесения попали к Лаврентию Берии, и тот дал задание проверить Овакимяна.
Подчиненные Берии быстро нашли компромат на сомневающегося резидента. Припомнили и историю с увольнением из органов в 1922 году, хорошие отношения с репрессированным Артузовым, ну и дружбу с расстрелянным Гутцайтом. Овакимяна уже готовы были отозвать, но тут за Гайка вступился тогдашний руководитель ИНО Павел Фитин. Он сумел убедить Берию, что, если отозвать из США еще и Овакимяна, разведывательная сеть в Америке полностью развалится.
А Гайк Бадалович в то время действительно работал просто на износ. По неподтвержденным данным, именно он, а не Исхак Ахмеров, завербовал будущего замминистра финансов Гарри Декстера Уайта. Он же привлек к работе в разведке супругов Розенберг. Несмотря на то что взамен уехавших из США туда прислали новых разведчиков, основную работу вел именно Овакимян. Многие агенты просто отказывались работать с неизвестными им людьми.
Глава резидентуры вынужден был мотаться чуть ли не по всей территории США. Чем и привлек внимание со стороны ФБР. За Овакимяном установили слежку и вскоре отследили его контакт с агентом Октан. Агент был взят в разработку и вскоре перевербован. 5 мая 1941 года Овакимян был арестован при встрече с Октаном, передавшим резиденту документы военного назначения.
Его обвинили в шпионаже, но выпустили под залог с запретом покидать страну. В Москве стали готовить операцию по нелегальному вывозу Овакимяна в СССР. Но в июле 1941 года ему разрешили уехать из США по личному распоряжению Франклина Рузвельта. По некоторым данным, отпустить Овакимяна на Родину президента США попросил лично Иосиф Сталин.
Во главе «Энормоза»
По возвращении в Москву Овакимяна ждало непростое объяснение у Берии. Тот планировал возложить вину за провал на самого резидента. Но Гайк Бадалович чувствовал себя вполне уверенно и в ответ на «наезд» резонно заявил, что, если бы не отзывы опытных разведчиков из США, ему бы не пришлось проводить порой по десять встреч с агентами в день, что плохо сказалось на конспирации. Павел Фитин Овакимяна поддержал, и Берия вынужден был отказаться от своих планов наказать строптивого подчиненного. Тем более что немцы уже подходили к Москве, а опытных кадров сильно не хватало. Даже пришлось санкционировать реабилитацию многих бывших сотрудников НКВД, томившихся в лагерях.
Овакимян возглавил один из отделов в центральном аппарате НКВД, а вскоре был привлечен к переговорам между американской и советской разведками по координации совместных действий против участников оси «Рим-Берлин-Токио». А потом разведке опять понадобились научные знания Овакимяна и его умение разбираться в различной технической документации.
В 1943 году поток информации по разработкам атомного оружия сильно увеличился. В разведке был создан специальный отдел, который должен был заниматься только работой по проекту «Энормоз». Так в Москве назвали всю работу по получению данных об атомной бомбе. Скорее всего это назначение было связано еще и с тем, что именно Овакимян еще в 1940 году (самым первым из советских разведчиков) докладывал о научных разработках в этой сфере. Тогда американскому резиденту не поверили, но время все расставило на свои места.
Как известно, проект по созданию атомной бомбы в СССР курировал лично Лаврентий Берия. Но это кураторство носило чисто номинальный характер. Именно Овакимян и его подчиненные вели всю черновую работу по «Энормозу». В частности, Игорь Курчатов по всем техническим вопросам обращался к Овакимяну. И именно последний составлял технические задания для разведчиков в Великобритании, США и Канаде по поводу этих разработок.
Овакимян обладал удивительным свойством выделять из сонма донесений наиболее важные. Несмотря на то что сам он был не физиком-ядерщиком, а доктором наук по химии. Именно под руководством Овакимяна проект «Энормоз» резко скакнул вперед, накопил информацию, благодаря которой в 1949 году у СССР появилась атомная бомба. Но к тому времени Берии наконец удалось выдавить Овакимяна из органов.
Это произошло в 1947 году, когда органы военной и политической разведки были объединены в Комитет информации при Совмине. В результате реорганизации генерал-майор Гайк Овакимян оказался как бы за кадром. В новой структуре места ему не нашлось. Промаявшись несколько месяцев в подвешенном состоянии, Овакимян не выдержал и написал рапорт об увольнении. Берия, прочитав рапорт, заявил: «Пусть уходит, жалеть не будем».
Узнав об уходе Гайка Овакимяна из органов, министр химической промышленности СССР Михаил Первухин тут же предложил 49-летнему генералу возглавить научно-исследовательский институт. Тот самый, который пятнадцать лет назад оценивал результаты сведений, полученных Овакимяном в Германии. В 1954 году решением ЦК КПСС он был лишен звания генерала и смещен с должности директора института. Гайк Бадалович подался в Государственный институт азотной промышленности СССР, где возглавил одну из лабораторий.
13 марта 1967 года Овакимян собирался на работу, когда увидел в окно клин журавлей, прилетевших довольно рано. Он вздохнул, застегнул на руке часы и сказал родным: «Это за мной, к обеду не ждите». Через несколько часов он скончался в своей лаборатории.
Источник: «Мир Знаний»