Я с сочувствием смотрю на своих детей. Я знаю, что сейчас будет. Через пять минут я начну кричать, потому что надо срочно одеваться в сад, а они все еще слоняются. Времени и желания уговаривать их у меня нет, поэтому в дело скоро пойдут шантаж и угрозы.
Потом будет 10 минут спокойствия по дороге в сад. Хотя разве это спокойствие – мы пойдем мимо детской площадки, а значит, начнется нытье: «Мама, можно разок скатиться с горки?» Но тогда мы опоздаем в сад. Опять буду кричать, с грустью думаю я. А что делать?
Или вот недавний случай, произошедший в Москве. Я встретилась с коллегой, который как раз нянчился со своим ребенком. При расставании отец поднял малыша и сказал ему: «Помаши тете ручкой». Годовалый Сеня махать не хотел. Он не дулся, не злился, он просто не понимал – зачем? Прощание стало затягиваться. Папа переживал, потому что дите было все-таки обучено. Через пару минут мы расстались, не глядя в глаза друг другу: Сеня мне так и не помахал. Когда они удалялись, я услышала голос отца: «Я же говорил тебе, что вежливо делать “пока-пока”».
– А шведских детей заставляют делать «пока-пока»?
– Предложить, конечно, могут, но настаивать на этом не будут, – объясняет мне Юля Лапицки, мать двоих детей, которая давно живет в Швеции.
Вера Василевич тоже переехала в Швецию около 15 лет назад. Свое первое впечатление о шведской системе детского воспитания Вера получила прямо на улице. Ребенок лет четырех колотил руками и ногами от гнева, валяясь на асфальте. Взрослые – видимо, это были родители – стояли поодаль и просто наблюдали, остальные проходили мимо. «Изверги», – подумала Вера. И только позже она поняла, что ребенок так реализовывал свое право на негодование.
Ничего не должны
Детское право на гнев в Швеции, конечно, нигде не зафиксировано. Но другие права детей – очень даже. Все они изложены в Конвенции ООН о правах ребенка, которую шведы ратифицировали в 1989 году, а в 2020-м собираются – одними из первых в мире – сделать эту конвенцию законом. Хотя самый первый закон о защите детей был принят в Швеции еще в 1902 году.
На что же имеют право шведские дети?
Вот, например, друзья. Детское право выбирать себе друзей и объединяться в группы в моей голове сопровождается маминой фразой «с этим мальчиком дружить не надо».
– Шведские дети сами определяют, с кем им строить отношения. За родителями остается право обсуждать это с ребенком. Например, родитель может выразить тревогу, что тот или иной друг относится к ребенку не очень хорошо. Но, скажем, мне в детстве запрещали дружить с девочкой, которая курит. Здесь такого нет, – рассказывает Юля.
А вот что рассказывает мне Карин. Ей 65, она живет в Карлскруне, самом солнечном городе Швеции. В семье Карин был конфликт, который она запомнила очень хорошо. Ее родители, люди другого поколения, говорили детям Карин, что те обязаны помогать ей в уборке дома, уходе за садом и машиной. Но, согласно шведским представлениям о ребенке, ничего этого дети делать не должны: вести хозяйство – это забота родителей.
То есть неужели шведским детям можно все и с них ничего не спрашивают? Ну, не совсем. Просто любое ограничение требует разумного обоснования. Скажем, у детей есть право делать то, что они хотят, зато за родителями остается обязанность следить за их здоровьем. Как быть, например, со сладким?
В путеводителях по Швеции описывается такая традиция – Lördagsgodis. Смысл этой традиции в том, что дети могут есть сладости сколько душе угодно – но исключительно по субботам. Все шведские дети это знают. Они могут попросить сладости и в другой день, но, несмотря на всевозможные крики, родители чаще всего скажут им: сегодня же не суббота, какие сладости? (Кстати, шведские стоматологи доказали, что лучше есть сладости раз в неделю целый день, чем ежедневно и понемногу. Поэтому шведские родители выбрали меньшее зло.)
– Ребенок в Швеции раньше тоже был собственностью мам и пап. В детстве я выполняла все, что мне говорили. Надо ехать на озеро – значит, едем на озеро. Меня никто не спрашивал, хочу я или нет, – рассказывает дальше Карин. – Но, когда я воспитывала уже своих детей, мы каждый раз обсуждали, кто что хочет.
Она продолжает:
– И я хорошо запомнила еще один случай. Это было, когда моя мама дала пощечину моей дочери. Ей показалось тогда, что то, как дочь разговаривает со мной, недопустимо. Это так удивило ребенка, что моя дочь просто надолго впала в ступор.
Насилие
В компании психологов, муниципальных депутатов, адвокатов и журналистов я обсуждаю права детей в Москве.
– Меня в детстве били. Ну то есть как били – ремень или подзатыльник. А если бы не били, то я бы краев не знал. Вот моего троюродного брата не били, и что? Стал наркоманом, – говорит мне адвокат Александр.
Шлепали в детстве многих. Угрожали сдать в детский дом, оставить без ужина или не пустить гулять из-за плохих оценок – это было у всех. В России в целом высокая толерантность к насилию – и, в частности, в отношении детей. Применение силы к детям и сейчас в общем-то никого не удивляет.
Начиная с детского сада шведскому ребенку рассказывают о том, что только он распоряжается своим телом – и больше никто. Если ему не нравится целовать бабушку или любого другого взрослого, то делать это он не обязан. Если ему не нравится, когда его тискают и треплют по голове, то он спокойно может выразить свое недовольство.
Принцип «Stopp! Det är min kropp!» означает «Стоп, это мое тело!» Право на свое тело имеет только его обладатель – в том числе ребенок.
В 1962 году шведы запретили насилие в школе. А в 1979 году Швеция стала первой страной в мире, которая ввела вето на любое насилие над детьми. Конечно, никто нигде не считает, что издеваться над детьми – это нормально, но полный запрет пока введен только в 42 странах. Например, в той же России бить детей тоже запрещено. Но в 2017 году был принят закон, согласно которому первичный случай избиения в семье, в том числе детей, карается только административно.
Вера Василевич вспоминает:
– Я работала переводчиком и должна была переводить вступительное собеседование в школу, на которое пришли недавно переехавшие в Швецию русские мама с дочкой. И вдруг еще до собеседования мама ей говорит: «Если узнаю, что у тебя плохие оценки, – убью». Фраза для России и для Белоруссии, откуда я родом, неудивительная. Но я попросила маму ничего такого больше не говорить. Потому что для шведов это неприемлемо.
Если у кого-то из тех, кто общается с ребенком, возникает подозрение, что он серьезно страдает в своей семье, его могут передать во временную. Это достаточно длительный, скрупулезный процесс, связанный с кучей проверок и разбирательств в обстоятельствах. Мнение самого ребенка тут, естественно, учитывают. Если такая мера все-таки необходима, социальная служба для начала выясняет, может ли ребенок жить у родни. Решение об опеке пересматривают каждые полгода. Но, в общем, главное, чего хотят социальные службы — это вернуть ребенка в семью.
При этом страшные истории про то, как шведские социальные работники забирают у родителей их детей, всплывают время от времени в СМИ. Немецкий журнал «Шпигель» еще в 1983 году вышел с текстом «Детский ГУЛАГ в государстве всеобщего благосостояния Швеция». Но тут уже возмутились шведы. Социолог Эке Элмер подсчитал, что количество шведских детей, изъятых из семей, было таким же, как в ФРГ. В 2016 году в Швеции было отдано под опеку около 30 тысяч детей, то есть 1,28% от общего числа. В том же году этот показатель для России составил 300 тысяч детей, то есть 1,01%, для Германии – 0,6%.
При этом шведские исследователи уточняют, что можно только условно сравнивать эти показатели, потому что в Швеции статистика учитывает каждый случай, когда ребенка забирают из семьи, – даже если это один и тот же ребенок, которого забирали в течение года несколько раз.
Телефон
Вокруг ребенка в Швеции стараются создать поле информационной открытости. Учителя, воспитатели, родители все время обмениваются друг с другом сведениями. Ссадина на коленке, плохое настроение из-за того, что не дали утром конфету, – все это обсуждают родители с воспитателями и учителями.
Но главное – это, конечно, голос самого ребенка. Какой бы ни была шведская открытость, ребенку бывает трудно пожаловаться на своих родителей. Поэтому в Швеции действует некоммерческая организация по защите прав детей BRIS, куда входят 145 стран. Номер 116 111 – это европейский номер помощи детям, который висит в каждом учебном заведении. На «горячую линию» может позвонить ребенок с любым вопросом. Домашнее насилие – это только одна из тем. Звонят подростки, чтобы обсудить сложности общения со сверстниками, звонят дети, у которых тяжело заболели родители, потому что, когда заболевает взрослый, о ребенке часто забывают или думают, что он мало что понимает, хотя ему крайне важно знать, что, собственно, происходит. Топовые темы на линии – ментальное здоровье, конфликты с родителями, дружба, любовь и «как быть молодым».
Время
Согласно конвенции ООН, у шведских детей есть еще одно право, а именно – право жить с родителями. 75% детей до 18 лет воспитывают мама с папой, 18% – одинокие матери или отцы, 5% детей живут с опекунами. При этом в 75% входят разведенные пары, а процент разводов в Швеции высокий – 44.
Понятно, что развод для детей – это всегда очень тяжело. Особенно когда внутри семьи нет экономического равноправия. В системе «отец-добытчик» и «мать-хранительница» у ребенка с уходом отца рушится привычный уклад жизни. Но в Швеции чаще всего работают и мать, и отец, то есть ситуации, когда мужчина содержит женщину и детей, очень редки.
Но дело даже не в этом. В России наличие детей часто просто напрягает работодателя. Ему же придется входить в положение, если ребенок болеет, и экстренные случаи, когда надо срочно мчаться домой, тоже будут. Мне, например, всегда было неудобно отпрашиваться по детским проблемам.
– У вас есть дети?
– Да, но у нас бабушка, и они самостоятельные.
Такой типичный диалог при приеме на работу в России. То есть дети есть, но давайте сделаем вид, что их нет.
В Швеции приняли тот факт, что дети требуют родительского времени. У родителей есть право на 480 дней отпуска по уходу за ребенком; из них как минимум три месяца ребенок должен провести с отцом. Но это не главное. Интересно, что отпуск можно использовать в любое время до восьмилетия ребенка. Можно брать по два-три часа в день. То есть родителям выдали мешок времени с ребенком, из которого они могут брать столько, сколько захотят.
Мой проводник в мире прав шведских детей Юля Лапицки припоминает случай, когда бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт на одной конференции сказал, что ему необходимо забрать ребенка, и ушел до конца мероприятия.
– Прийти позже, потому что дети, или уйти раньше – это нормально. Думаю, что врачам или работникам детских учреждений сложно вести себя так, но для офисных работников нет проблем. Бывают, конечно, и исключения, и конфликты на почве детей, но в целом общество полагает, что работник будет работать лучше, если с его детьми все в порядке, – комментирует Юля.
В погоне за счастливым родительством в Швецию потянулись иностранцы, в том числе и отцы. «Прогрессивные шведские законы сделали Швецию лучшим местом на планете для новых пап», – с восторгом пишет американское издание NBC News. Оказывается, некоторые американцы едут в Швецию, чтобы стать полноценными папами, а не родителями, работающими с утра до ночи, которые остаются для детей terra incognita.
NBC News рассказывает историю Тайлера Рейда из Нью-Йорка. Он переехал с семьей на родину жены – в шведский Стюрсё. Ему 33 года, и, как обычный американец, он видел ребенка по 30 минут перед работой, а когда приходил домой, ребенок спал. Но с переездом в Швецию жена Рейда пошла на работу. А Тайлер стал традиционным «латте-папой»: так называют здесь отцов, которые гуляют с детьми и потягивают латте. К сожалению, таких мужчин в России пока единицы, и со стороны окружающих они слышат в свой адрес больше насмешек, чем поддержки.
Это уже слишком, а также вопрос шарфов
При этом настолько широкие права детей в шведском обществе многих напрягают. В 2013 году шведский психолог и отец шестерых детей Давид Эберхард опубликовал книгу «Как дети получили власть». В ней он писал:
«Конечно, надо прислушиваться к детям, но в Швеции это зашло уже слишком далеко. Они претендуют на то, чтобы все решать в семье: когда им идти в постель, что им есть, куда им ехать на выходные, что смотреть по телевизору… У них слишком высокие ожидания, и взрослая жизнь потом бывает для них трудна. Они входят в нее дезориентированными и инфантильными».
Эберхард, естественно, открыл ящик Пандоры. Ему плюсовали многие – скажем, журналист Ула Олафссон, который написал пост про то, что в школе его ребенка полный кавардак. Его поразили обсценные слова в разговорах детей семилетнего возраста. Улу поддержал, например, учитель из Стокгольма, которому надоело слышать от своей пятилетней дочери в ответ на любую просьбу: «Не моя забота!»
Когда возникают сложности такого рода, шведские социальные службы предлагают родителям пройти курсы или обратиться за помощью к психологу, который поговорит с ребенком или с папой и мамой.
– У детей всегда есть причина чего-то хотеть или не хотеть, и эту причину надо для начала выяснить. Вы думаете, если вы будете ругать или бить ребенка, то он переменит свое мнение? Или вам действительно кажется, что в будущем из него вырастет добрый человек? – объясняет мне адвокат Маделейна Каарик.
«Опасно думать, что соблюдение прав детей – это нечто, специфичное для шведского характера… Почему мы сделали это раньше, чем другие страны? Думаю, потому, что мы верим в фундаментальную ценность равенства не только как в элемент прав, но и как в часть экономического роста. В стране с населением 10 миллионов человек мы просто не можем оставить никого без внимания. Мы уверены, что стране нужны все граждане: мужчины, женщины, мальчики и девочки», – читаю я в интервью Перниллы Баралт, статс-секретаря Министерства здравоохранения и социального развития Швеции.
Теперь мне понятно: их просто мало, поэтому они так заботятся о детях. Мне приятно найти для себя такое объяснение, как будто оно извиняет высокий уровень насилия над детьми в России. Нас-то много, мы по-другому просто не можем.
Правда, русские дети точно опережают шведских в одном праве: в праве носить шарфы. По мнению многих шведских родителей, шарф – это опасная штука: ребенок можно зацепиться за что-то, получить травму и даже умереть. Поэтому многие шведские дети носят баффы, такие трубы из ткани.
«Если я однажды поеду с детьми в Швецию зимой, то уж на этом русском праве я точно буду настаивать», – написала я, стараясь закончить текст на патриотической ноте. Но все-таки шарфы – это и правда не очень удобно, и завязывать их надо сзади, чтобы ребенок не развязал. Прошлый век, честное слово! Права детей у нас, кажется, тоже оттуда.
Источник: COLTA.RU