Война Русской православной церкви с юмором как проявлением бесовщины ведется с самого крещения Руси. Всё дело в том, что смех был важной сакральной частью свободолюбивого язычества, с которым боролись священнослужители новой религии. Исследуем основные точки этой борьбы, наблюдая за нелегкой судьбой русских скоморохов.
Язычество с его обрядовостью и культом костюмированного действа формировало мироощущение человека Древней Руси: для наших предков правильно выполненный обряд обеспечивал любовь богов. Особый статус имел обряд сожжения жены после смерти мужа, с ним связан один из мотивов возникновения русского скоморошества – акт протяжного смеха.
Похоронный пир с таким мрачным окончанием описал арабский путешественник и писатель Ахмад Ибн-Фадлан: багдадский гость заглянул к волжским булгарам в 921–922 году. Когда умер муж, то спросили его женщин: «Кто умрет вместе с ним?» Одна из них склонила голову и шагнула вперед в готовности лечь с мужем в склеп, построенный в виде корабля.
Двум другим женам было наказано до часа жертвоприношения помогать ей собраться. В назначенный день к усопшему в корабельный склеп отправили жену, двух лошадей, собаку и двух коров. Туда же поднесли сухие дрова, разожгли их, и густой дым одеялом накрыл языческое капище, небо задышало сажей. И раздался протяжный смех. Ибн-Фадлану истолковали такую реакцию как радость: мужа приняли в сакральное пространство. Для дохристианской жизни Руси подобный смех на похоронах естественен, считает советский ученый, литературовед и фольклорист Александр Морозов.
Как скоморох определял и бытие, и сознание
В 988 году деревянных идолов должен был заменить медовый цвет православных икон: Русь принимала христианство. Всех загоняли в реки и крестили, но нырявшие в воду ошалелые люди не понимали, чего от них хотят: кто-то убегал от новой веры в лес и безмерные степи.
Новоявленные священники объявляли дьявольщиной любое проявление старой веры. Гонению подвергались не только обряды, но и раскатистый языческий смех:
«Смех делает слабыми узы целомудрия, смех отталкивает, смех не воспоминает о страхе Божием, смех не боится угрозы геенны, смех – путеводитель блуда, шутливость – изобличение необузданного человека», – говорил Иоанн Златоуст.
Колебания людей между христианством и язычеством сопровождались напряженностью. Смерть по-прежнему исправно стучалась в дома – но неясно было, как проводить похоронные обряды, которое запретило молодое государство: православная религия отпевала усопшего молитвами, языческая – смехом.
Но однажды ночью на старорусском кладбище под гудение гуслей всё-таки затанцевали на могилах. Осовелый сторож из-за кромешного страха запомнил лишь то, что «смех там был звериным». Исследователь русского скоморошества Морозов считает, что примерно так формировались бродячие ватаги носителей ритуального смеха, потребность в котором не ослабла с запретами новой официальной религии. Он считает, что именно потребность в проводах умершего смехом – корень скоморошества.
Люди всё еще благоговейно относились к языческому представлению о смерти, но уже боялись открыто проводить обряды. Из-за этого спрос на шутов, гуляющих по перелескам и околоткам, возрастал: их тайно, под угрозой преследования, созывали на могилы для осуществления обряда над умершими.
Образуется культ скомороха – бродячего комика. Он наделяется особой миссией проводника покойника в загробье. Принято было думать, что скоморох с гоготом везет мертвеца на расписных санях к богам, радуясь от грядущей встречи с высшими силами.
Участием в похоронных обрядах жизнь бродячих шутов не ограничивалась. Бескрайность их веселья стала также и обязательным элементом свадеб. Невеста затапливала деревню в плаче, когда покидала родной дом. Услышав девичий рёв, пройдя по медвежьей тропе, к гулянью подступали те, у кого «шапки наизнанку и задом наперед».
После праздник шумел из-за необузданного веселья. Полагали, чем яростнее пьют и танцуют, тем счастливее будет семейная жизнь. Хмельную раскатистость могли обеспечить лишь скоморохи.
Как церковь не приняла скоморохов и при чем тут половцы
Роль церкви в жизни древнерусского человека выросла после больших военных поражений.
В 1068 году войско русских князей Святослава, Изяслава и Всеволода разбили половцы. Картина Виктора Васнецова «После побоища с половцами», где степь удобряют своими телами убитые ратники, написана с фрагмента «Слово о полку Игореве». Сюжет картины в историческом времени разворачивается позже, чем первое поражение русских князей, но отражает доминирующий страх того времени, выросший из-за разбитости русского войска кочевыми племенами.
Поражение 1068 года разожгло всеобщее ощущение древнерусского апокалипсиса. Церковные служители открыли богословские книги в поисках ответов. Тем временем в церквях было пусто, как в осеннем поле. Никто не шел на поклон к иконостасу. Все кутили с шутами. Священники молились и грустили, что не слышат шепот исповедей.
Монах Феодосий Печерский в проповедном тексте «Поучение о казнях Божиих» писал:
«Обольщает диавол, удаляющими от Бога – волхвованием, чародейством, запоем, резоиманием (мздоимством), приклады (процентами), воровством, лжею, завистию, клеветою, зубами (дракой), скоморошеством, гуслями, сопелями и другими играми и непотребными делами».
Феодосий одним из первых употребил слово «скоморох». До него бродячих комиков называли «гусцы», «плясцы» или «игрецы». Нестор включил поучение Феодосия в свою каноничную летопись «Повесть временных лет», закрепив это название.
Исследователи поучения Феодосия отмечают, что монах пытается изменить прежний уклад жизни. Поражение князей, разбойничьи набеги на деревни вызвали кризис общественных смыслов, а значит – это был хороший момент для вселения сомнения в языческих идеях в народное сознание. Живым воплощением язычества и объектом поругания для церковников стали скоморохи с их гуслями и гоготом.
«Видим ведь игрища утоптанные, с такими толпами людей на них, что они давят друг друга, а церкви стоят пусты», – говорит монах. Фраза «давят друг друга» – намек на сексуальный характер веселья скоморохов.
Но светская власть не спешила слушать наставления священников. Князья любили устраивать беспробудное веселье, где скоморох жег танцами деревянный пол.
Как-то Феодосий пришел прямо в узорчатый терем самого князя Святослава. Его встретил медвежонок, тыкающий носом в мертвецки пьяного слугу. Монах зашел в шумный терем и увидел на длинном столе поющих скоморохов. Князь и его свита отрывались на древнерусском рейве. Феодосий с сумеречным лицом сказал: «То ли будет на оном свете». Князь смутился и прекратил веселье.
Философ Николай Бердяев предположил, что культурная матрица русского человека сложилась из дионисийской стихии язычества и аскетичности православия.
Впервые мысль о культурной полярности скоморохов и православия была воплощена безымянным художником в 1461 году, когда воздвигали Мелетовскую церковь. Этот случай анализировал академик Дмитрий Лихачев в своем труде о значении истории скоморошества.
Мелетово – залесная деревня, затерявшаяся под Псковом. Белизну церковных стен заполнили рукописной фреска. Под куполом в тоске лежала женщина, а Богоматерь стояла позади нее, скорбно поднеся руку к ее грустному лицу. Внизу церковной стены под взглядом Богоматери – музыкант обольстительной красоты. Он играет на гуслях и похож на него из-за рубахи. Вокруг красавца ликующее кольцо из танцующих людей.
Очевидно, что безымянный художник показывает два мира – праведный и греховный, дионисийский и молитвенный. Женщина рядом с Богородицей – метафора покаяния. Еще недавно она также уплывала в танцующем угаре. Скоморохи же оказывались старорусскими хиппи: скитались, занимались сексом и громко смеялись.
Скоморохи – первые русские актеры
Известный музыковед XIX века Александр Фамицын писал: «Вся первая многовековая история русской светской музыки до середины XVII века может быть названа эпохой скоморохов».
С приближением Средневековья от них уже не требовали обрядовости и танцев на могилах. Парадоксально, но значение скоморохов в культуре выросло вместе с влиянием церкви. Роль скомороха в Древней Руси не ограничивалась обрядово-ритуальным значением. Теперь скоморох – не инфернальный и обрядовый, а творческий герой. Русский фольклор расцветал во многом из-за влияния гуляющих шутов. Культуролог Михаил Бахтин отмечал, что смеховая культура создавала островок независимости от официальной государственности.
Танцами, музыкой, переодеванием и пародией шуты создают художественный мир русской зрелищности.
К раннему Средневековью праздник Рождества Христова обретает основополагающую роль в государственной жизни. Но не менее важна ночь перед Рождеством – языческие по своей сути Святки. На запах праздника к домам подступали скоморохи, где все и бражничали: перекрестье из православных и языческих смыслов сходилось в крестьянской избе.
Бывало, в натопленный дом заходила пепельного цвета коза со сгорбленным стариком. Ряженые гости под гусельный звон отплясывали и желали обильного урожая летом. Неожиданно коза падала замертво, но кто-то касался рукой – и она оживала. Сцена символизировала воскресение природы после зимнего умирания.
Лица шутов густо измазывались свеклой, за щекой они держали небольшую морковь, горб был набит из тряпок, а борода до пуза была сшита из засушенной травы. Одежду подбирали пеструю, как восточные ковры. Волчью шапку шут надевал наизнанку – намек на изнаночный мир, потусторонность.
Напившись бражки, скоморохи выходили из домов, забирались на деревянные мосты, пузатые бочки и продолжали представления. Рождался архетип театра. Из котомки доставали реквизиты, переодевались, пародируя пьяного дьякона или попа. Так образуется жанр скоморошины – ветка русского фольклора с музыкальным и стихотворным актом.
Хитом скитающихся актеров была скоморошина-былина «Вавило и скоморохи», в которой можно усмотреть и сегодня актуальный сюжет захвата власти мужиком из народа.
Герои Кузьма и Демьян в земляничных рубахах неприкаянно гуляют по Руси и встречают Вавилу – одинокого пахаря в безразмерном поле. Путники зовут его с собой, но Вавила отвечает им: «Петь не умею, играть не горазен». В этот момент кнут его превратился в смычок, а вожжи в струны. Втроем буревестники пошли на царя-самодура, которого пренебрежительно называют «собакой». Проходя мимо илистой реки и терновника, путники увидели девушку с холстами на дощатом пароме. Она пожелала им удачи, и ее холсты обернулись в атлас и шелк. Былина заканчивается тем, что герои побеждают тирана, а помазанником на царство становится бывший пахарь Вавило.
Советский академик Белкин в книге «Русские скоморохи» писал, что скоморохов не следует ограничивать обрядовой функцией: они стали прототипом актерской профессии.
Скоморох-матерщинник – жертва Средневековья
К Средневековью православная символика уже жила в каждом крестьянском доме. Но прямо под иконами нашептывали матерные стихи и скоморохи: их пускали в избу, чтобы они бранными словами отгоняли злых духов.
Матерная ворожба скомороха – это перевернутая молитва, которую не мог исполнить простой человек.
Исследователь скоморошества Сергей Юрков в книге «Антиповедение в культуре Древней Руси» утверждает, что это явление отображает гротескный антимир Руси, где находится место водяным, домовым и русалкам, а посредником в это пространство остается скоморох.
В общественной жизни Руси произошел идеологический конфликт между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским. Волоцкий выступал за жесткую форму православия, когда оно смыкается с властью государственной и держится на казнях и преследованиях. Он настойчиво советовал разыскивать, а после казнить еретиков и сторонников сатанинского разгула. Скоморохи раздражали его своей всепроникающей иронией.
Проблематику отношений между скоморохами и православным миром затронул Андрей Тарковский в фильме «Андрей Рублев».
Его видение наглядно для понимания отношений между церковью и веселыми бродягами.
«Вы, скоморохи,
Все воры и пьяницы,
Вас секут, секут от пятницы до пятницы.
Козлы да бродяги,
Сдохнете во браге.
Скоро вас всех будут на кол сажати».
Эту скоморошину слышат три монаха в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублев», когда заходят в хлев, чтобы переждать непогоду. Новелла «Скоморох» в картине открывает дверь в русское Средневековье – грязное, сарайное и изувеченное от насилия государства.
Скоморох в исполнении Ролана Быкова предстает почти как пророк: он предчувствует гибель вольно гуляющих по Руси собратьев. Сцена метафорична, потому что встречаются два творца – иконописец Рублев и бродячий шут.
Но ключевое действие совершил не Андрей, а другой монах – Кирилл: он вышел из хлева и донес на скомороха стражникам. Черномазые крестьяне смиренно принимают насилие над тем, кто еще минуту назад вызывал у них радость. Они уже верят в правильность наказания скоморохов.
Скоморох здесь – жертва. Можно распознать и другой смысл. Официальная средневековая религиозность Руси лишена самоиронии. Именно это качество после будет охранять Иосиф Волоцкий: леденящую серьезность, помпезность и преданную «дружбу» с государственным аппаратом.
Нил Сорский понимал христианство совсем иначе. Он говорил о греховности пыток и преследований, пытался донести, что христианство – религия свободолюбия и нестяжательства. Но русская история пошла по рельсам, проложенным Иосифом Волоцким. Сорский задумывается о новом понимании религии на Руси, но эти размышления на русской земле заканчиваются быстро.
Скоморохи при Иване Грозном
Культурологи говорят, что представления скоморохов очень сильно походили на европейский карнавал. Об этом пишет и итальянский путешественник, которого занесло в Москву Ивана Грозного:
«Масленица напоминает мне итальянский карнавал, который в то же время и таким же образом справляется. Карнавал тем только отличается от масленицы, что в Италии день и ночь ходит дозором конная и пешая городская стража и не позволяет излишнего буйства. В Москве же сама стража упивается вином и вместе с народом своевольствует».
Иван Грозный в приступах помрачения писал свою библию от русского царя. В перерывах между казнями и молитвами он любил вакхические забавы. Скоморохи на столичных гуляньях – явление привычное для эпохи Грозного. Именно он вывел их из маргинального положения и даже обзавелся придворными шутами. Церковники не спорили с царем.
Как-то зимним вечером государь собрал бородатых бояр, князей и опричников, среди них был и Осип Гвоздев-Ростовский – воевода, возглавлявший поход на Литовское княжество. Грозный посмотрел на него и сказал: «Быть тебе моим шутом». У главного воеводы отобрали оружие, принесли колпак с нашитыми ушами осла и дали гусли скомороха. Теперь Осипа сажали в золотом одеянии с колпаком на быка, за ними шли стрельцы, несшие на плечах русского царя. В народе бывшего воеводу прозвали «Гвоздем».
Грозный позволял порой шутить и над собой, но однажды его разозлила острота Осипа. Иван истерично вылил кипящую кастрюлю щей на лицо шута. С багровым, как летний закат, лицом Гвоздь забегал по дворцу. Грозный догнал его и всадил нож в ошпаренного.
Его оттащили на улицу, и Иван велел позвать лекаря. Тот пришел по кровавой тропе на полу в царских палатах.
– Исцели слугу моего доброго. Я поиграл с ним
неосторожно, – сказал царь смущенно.
– Бог лишь единожды вкладывает в человека душу, и коль она его
покинула, то никому не дано призвать ее обратно, – ответил
лекарь.
– Пусть тогда дьявол приберет его, – засмеялся государь.
Потом плюнул, назвал Гвоздя псом, назначил новых скоморохов и даже придумал им выступление. Пока один из шутов громко пел, другой боролся с бурым медведем. Это забавляло Ивана и пугало молчаливых священников. Заупокойный колокол по погибшим скоморохам не звенел.
Царь Алексей Михайлович и уничтожение скоморохов
Алексея Михайловича Романова называли «тишайшим» из-за его богобоязненности. Он старался держать строгий пост и не пропускал церковные службы, его религиозность ударила по скоморохам.
Если раньше светская власть могла заигрывать с шутами, то второй царь династии Романовых безропотно согласился с церковью: те, кто ватагами с гуслями бегают по Руси, – бесовские посланники. В 1648 году издали государственный указ о полном запрете скоморошества. Их отлавливали, разбивали гусли. Городские гулянья называли «мятежным действом».
Алексей Михайлович притопил все проявления веселья не только из-за своей богобоязненности: на Руси было слишком нервно. Отбивая поклоны, русский народ иногда хочет встать на дыбы, как пел Александр Башлачев. Буйствовал Стенька Разин и казацкая голытьба, по степям бегал раскольник Аввакум, бунтующий против церковной реформы Никона. Он был убежден, что Русь богооставлена, а на золотом престоле расселся антихрист. Когда протопоп скрывался от царских стрельцов, ему попались скоморохи, которые тоже прятались от преследования. Но Аввакум не проявил участия к шутам: он их избил, подумав, что дьявольские слуги напали на него.
Отлавливания и аресты скоморохов – один из актов общественного устрашения. Царских «силовиков» специально мотивируют на это.
В вятских переписных книгах сохранилась история поимки странников. Архивная комиссия расшифровала записи в 1906 году.
В грамотах говорится, что скоморохи разбойничают и грабят людей из-за нищенского положения. Там же описан случай, когда стрельцы во время весеннего половодья поймали голодных скоморохов, нацепили на них оковы и повели к наместнику, чтобы получить в награду соболиную шубу к будущей зиме. Шли через туманные болота, устали, развели костер из дров и гуслей. Заметив, что стрельцы захмелели, один из скоморохов попытался убежать. Путь получился коротким: звеня кандалами, он нырнул в болото. Подбежавшие стрельцы успели увидеть, как его забирала ядовито-зеленая воронка. Вылавливать не захотели – убоялись сами утонуть.
После закона царя Алексея ватаги скоморохов с уличными представлениями, музыкой и раскатистым весельем исчезали. Их ждала песня острожная, а не праздничная. Шуты совсем не вписывались в мир монастырской аскезы. Теперь их можно было встретить только фольклоре и на лубочных картинках.
Источник: Журнал «Нож»