В новейшей истории России две чеченские войны оставили огромный след. Это не только десятки тысяч убитых солдат и гражданских и тысячи русских, покинувших регион.
Они влияли на итоги президентских выборов и стабильность на остальной части Северного Кавказа, предопределили экономические отношения с Чеченской республикой и появление в политике главы республики Рамзана Кадырова, ставшего одним из самых влиятельных губернаторов. Но тема чеченских кампаний, по сути, табуирована и обсуждается гораздо реже и скромнее, чем многие другие войны в истории страны. Исправить ситуацию решились в екатеринбургском Ельцин Центре, где прошла конференция «Как война в Чечне изменила российское общество».
«Трагедия, которая не имеет финала»
В Центре собрали бывших высокопоставленных чиновников России и Чеченской республики Ичкерии, правозащитников, военных и юристов. Как объяснил исполнительный директор Ельцин Центра Александр Дроздов, позвать их всех на разговор решились, потому что «Родина устала от вранья». «Разговор будет тяжелым. Сегодня Чечня, как говорит ее лидер, превратилась в райский уголок земли. Хорошо, но не надо забывать, что каждый клочок земли щедро полит кровью. Война в Чечне – трагедия, которая не имеет финала. У каждого своя правда на этот счет. Нам кажется, что это уже „было“, но это событие русской истории относится к таким, которое кажется, что залегло на глубину, но на самом деле болит и кровоточит, – сказал Дроздов. – Всему когда-то приходит итог, все кончается. Очень хочется, чтобы когда-то мы могли сказать, что мы это пережили, мы это поняли и мы извлекли урок из наших кавказских эпопей».
Но конференция показала, что даже спустя 25 лет после начала первой войны бывшие руководители России не до конца уверены, что же стало стартовой точкой конфликта. «Мы очень многое переняли от Советского Союза, и прежде всего – советский менталитет. Мы игнорировали всякие мирные переговоры, и у нас было только одно на уме: как все подавить, задавить, а потом праздновать победу, – признался экс-глава администрации президента Бориса Ельцина Сергей Филатов. – В Чечне мы три года боролись за то, чтобы уйти от войны, чтобы ее не было. К сожалению, не получилось».
По его мнению, отправным пунктом для войны стал ГКЧП: тогда многие российские автономии «взорвались», потому что у многих остались обиды от советской системы. «В том числе и у чеченцев. Они всегда были под таким гнетом… Даже в советское время их пришлось несколько раз разоружать, даже применяя тяжелое вооружение, потому что они всегда готовились к тому, чтобы стать самостоятельной республикой», – рассказал он. Филатов признается, что российское руководство рассчитывало, что проблему нарастающих сепаратистских настроений сможет разрешить бывший председатель Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов, уроженец Чечни. Но, по его словам, действия Хасбулатова и привели к тому, что к власти пришел советский генерал Джохар Дудаев, который, возглавив республику, очень быстро почувствовал себя вождем и привел к власти бандитов. Решить эту проблему тут же, в 1991 году, Ельцину не дал президент СССР Михаил Горбачев, запретивший вводить войска в Грозный.
«С гор спустились люди с оружием, захватили здание МВД, стали грабить наши военные склады, красть оружие, которым потом торговали. С 1991 года у нас были свои проблемы, у Чечни – свои. Нам было не до Чечни: руки были связаны тем, чтобы более-менее наладить жизнь в России. Ельцин весь 1994 год пытался встретиться с Дудаевым, но за тем стояли люди, которые никак не могли этого допустить. К 1994 году в Чечне сложилось несколько оппозиционных групп, и мы давали деньги Надтеречному району, который Дудаеву не подчинялся, хотели Дудаева „обесточить“.
Но когда наши танки – а это были наши танки, хотя формально говорили, что они Умара Автурханова, – попали в мешок, который устроил им Аслан Масхадов, это прогремело на весь мир. И через две недели началась война», – рассказал он. Филатов признался, что он жалеет, что правительство России пошло на такой шаг: он считает, что выдавить Дудаева удалось бы и без ввода войск.
Сопредседатель Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев, однако, заявил, что с самого начала российские власти лукавили в переговорах с чеченцами, и это лукавство породило многие проблемы. «Подавляющее большинство членов правительства Чечни были за мирный исход и против выхода из состава России. Они говорили, что хотят точно такой же договор, как с Татарстаном, и ничего большего им не нужно. Председатель правительства Виктор Черномырдин говорил, что это не проблема, – но это опять было лукавством», – рассказывал он. Борщев считает, что еще в декабре 1994 года, когда штурм Грозного уже начался, можно было решить вопрос мирным путем. «Мы отправили [правозащитника, бывшего омбудсмена] Сергея Ковалева в Москву, и 6 января он 40 минут разговаривал с Ельциным. Он обрисовал ситуацию, сказал, что Дудаев отказался от выхода из состава России. Он сказал: „Поднимите трубку, позвоните Дудаеву, и этой войны не будет“.
– На что Борис Николаевич тяжело вздохнул и сказал: „Еще не время“.
А потом начались все эти чудовищные акции, о которых вы все прекрасно знаете, и момент был упущен», – вспоминает Борщев.
Сопредседатель Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев
«Вернуть империи отколовшуюся провинцию»
Председатель совета правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов также считает, что к войне в конечном итоге привело неумение советских людей – в том числе и генерала Дудаева – вести дипломатические переговоры. «После октября 1993 года политтехнологи говорили: надо вернуть электорат, сделать что-то национально-патриотическое. Например, вернуть империи отколовшуюся провинцию. И после этого переговоры исчезают, начинается накачка деньгами и оружием оппозиции в Чечне. Это массовая система управленческих ошибок, система без обратных связей, в которых одна и та же структура планирует, осуществляет операцию, анализирует ее результаты и планирует дальнейшие действия. Здесь есть безумная логика, но она есть», – рассказал он.
Следование этой безумной логике привело к потере более чем 5 тыс. сотрудников различных ведомств и от 30 до 50 тыс. погибших гражданских в первую войну, из которых больше 20 тыс. погибло при штурме Грозного.
«Но я бы хотел немного защитить воевавших людей. Последний маршал Советского Союза Дмитрий Язов вывел из Москвы войска, когда погибло три человека, потому что он понимал, что может начаться дальше. А люди, не видевшие крови, люди в штатском, принимают гораздо более страшные решения. Потому что в ходе нашей следующей маленькой гражданской войны в Москве погибло уже больше 150 человек, а в Чечне еще больше», – считает Черкасов.
«Война была нужна, так выходит»
Бывший исполняющий обязанности вице-премьера по социальным вопросам в коалиционном правительстве Чеченской республики Ичкерия в 1996–1997 годах Абдулла Истамулов и вовсе считает, что война изначально была кому-то выгодна. «Я вырос в обычной русской деревне, и когда начались эти события, приехал домой, комсомольским работником. Я видел, как с КамАЗов раздавали оружие, я видел эти призывы. Шло к войне, и это чувствовалось», – вспоминает он. Истамулов не верит, что огромные запасы русского оружия случайно оказались в республике. «Почему русские оставили так много оружия в Чечне? Что, нельзя было забрать, не было времени? Да ладно! Если мы брали дворец в Кабуле – что, не могли бы кое-что сделать здесь? Ребята, это же сказки. Значит, война была нужна, так выходит. И она была», – сказал Истамулов.
Впрочем, по его мнению, без России Чечню не ждало светлое будущее. «Ичкерия была гнойником, и она была создана искусственно. Это было то же самое Косово, его использовали абсолютно все. Через него шло оружие и что угодно, по два самолета в день. Много кому это было выгодно», – считает он. Истамулов уверен, что без России Чечню, у которой нет своей привычки государственности, ждет Турция, которая могла бы использовать республику как своего воина, или другие страны. «Запад через Грузию говорит нам [свои предложения], и что нас тогда ждет? Что мои внуки будут ходить в школу мимо гей-клуба? Я не хочу так жить, я лучше умру», – сказал он.
«Авантюрное решение ввести танки в Грозный привело к огромным потерям»
Итоги беседы подвел первый директор ФСБ Сергей Степашин, воевавший в первую чеченскую кампанию. Он считает, что к началу чеченской войны договориться с Дудаевым было уже нельзя. «Мало кто знает, но 28 декабря я прилетел в Дагестан, встречался с Султаном Гелисхановым (министром внутренних дел Ичкерии – прим. Znak.com), который приехал с письмом от Дудаева, а я – с посланием от Ельцина. Было понятно, что мы готовимся к штурму Грозного. Было предложено [решение], он послал нас подальше: „Аллах акбар“. Коммунист, который лупил по Афганистану, говорит: „Аллах акбар“. Откуда у него Аллах-то?», – вспоминает Степашин.
Степашин заявил, то в Чечне Россия столкнулась не только с сепаратистами: здесь уже тогда испытывали будущий Талибан и ИГИЛ: «Мне говорил об этом покойный Масхадов. Там столько всякой нечисти болталось, кого там только не было».
По его словам, страна была не готова к войне, но даже после ввода войск в 1994 году можно было обойтись без дикого кровопролития. «У нас были потери пять человек, город еще никто не бомбил, никто не трогал. То, что города не берут танками, знает любой лейтенант. Авантюрное решение ввести танки в Грозный и привело к огромным потерям. Можно было уйти, но сработала военная машина, которая пошла по своему пути», – признался бывший глава ФСБ. Но, по его словам, выводы из первой кампании были сделаны, и этот опыт лег в основу второй войны. «Но всю правду [о первой войне] мы никогда не узнаем. Даже, может быть, и я – хотя я в то время возглавлял разведку страны», – добавил Степашин.