Ему по праву принадлежит одна из первых строк в мировом списке политических долгожителей. Бесчисленное множество раз он назначался министром полиции Франции, оказываясь востребованным самыми разными режимами. По словам Бальзака, Фуше обладал большей властью над людьми, чем Наполеон.
«Это – больше, чем преступление, это – ошибка».
Ж. Фуше
Предисловие
Первым спектаклем, увиденным мной на сцене МХАТа после переезда из Питера в Москву, была пьеса «Ужин». Воспитанный на высоких стандартах товстоноговского БДТ, я, затаив дыхание, на протяжении двух часов наблюдал захвативший меня разговор Талейрана в исполнении Олега Табакова и Фуше в исполнении Армена Джигарханяна.
Эта словесная перепалка двух политических долгожителей — рекордсменов с вкраплениями воспоминаний и компрометирующих друг друга фактов за вечерним ужином в особняке Талейрана перенесла меня в завершившуюся поражением Наполеона летом 1815 года, почти тридцатилетнюю эпоху в истории Франции, которая так интересовала меня ещё студента – вечерника исторического факультета.
Фуше: Кончились ваши реверансы, пришли новые времена. Хозяйничать станут мелкие сошки, бюрократы, фискалы. Закон будет двусмысленным, никто не будет знать толком, преступник он или нет, и все будут бояться. Вот такая должна быть власть: вездесущая, многоликая. Неприметная и всемогущая.Она будет сидеть в мозгу у каждого. Вот тогда , сударь, и будет порядок.
Талейран: Будущее сегодня в прошлом.
Позднее я узнал, что пьесу «Ужин» написал французский драматург Жан – Клод Брисвиль, а на нашей сцене поставил известный режиссер и актер Андрей Смирнов, снявший когда-то фильм «Белорусский вокзал», а в 2019 году – «Француз».
Когда же я прочитал пьесу «Ужин» в журнале «Иностранная литература», у меня окончательно созрела мысль о написании портретов обоих действующих лиц.
Александр Евлахов
Первый коммунист
Многие исследователи ставят его на одну доску с другим виртуозом политической интриги Талейраном , также служившим всем режимам на посту министра иностранных дел Франции. Возможно, этот образ «двойников» был порожден писателем Шатобрианом, увидевшим однажды двух «вечных министров», выходящих из королевского кабинета, облокотившихся один на другого, и сказавшего по этому поводу меткую фразу: «Порок, опирающийся на предательство». Впрочем, скорее всего их поставила рядом бурная эпоха.
Они пришли в нее одновременно, но разными путями. Потомственный аристократ Талейран герцог Перигорский шагнул в нее сверху. Не случись революция, ему все равно была обеспечена карьера: с его должности архиепископа был прямой путь в кардиналы, а потом, быть может, и в папы. Сын нантского судовладельца Жозеф Фуше не принадлежал ни к аристократам, ни к духовенству и был выходцем из того самого третьего сословия, которое до революции было «никем» и на ее гребне стремилось стать «кем-нибудь».
Применительно к нашим событиям тридцатилетней давности Талейран был, образно говоря, Черномырдиным, а Фуше – типичным «завлабом» или провинциальным преподавателем общественных наук, которые через Верховный Совет проложили себе дорогу в министры.
Фуше – никому не известный мелкий священник, не случись революции, имел одну перспективу: до конца жизни вдалбливать в головы юных монастырских недоумков азы физики и математики.
Слабое здоровье и почти патологическая подверженность морской болезни не позволили ему состояться даже в морском деле, к которому его готовил отец.
Только революция, случившаяся в 1789 году, кардинально меняет жизненный путь Фуше. Почуяв ветер перемен, он тут же сбрасывает сутану, отращивает волосы и подается в революционеры.
Примкнув к одному из клубов, Фуше сходится с провинциальным адвокатом Максимилианом Робеспьером.
Знакомство перерастает в дружбу, и они чуть не становятся родственниками. Почему не состоялась свадьба Жозефа с сестрой будущего диктатора Шарлоттой Робеспьер, история умалчивает. Зато известно, что когда Робеспьера направляют депутатом в Генеральные штаты, именно Фуше снабжает его деньгами на новый костюм и дорогу в Версаль. Потом он столь же услужливо отправит его на гильотину. Но это будет позднее. А пока Фуше с головой уходит в политику, очень скоро избирается президентом местного общества друзей Конституции, а в 1792 году – депутатом Конвента. Прибыв в Париж, в зале заседаний он выбирает место не рядом с другом Робеспьером и другими вождями – радикалами Маратом и Дантоном, а среди умеренных. У них пока реальная власть: они занимают министерские посты, близки к финансовым потокам и тасуют кадровую колоду. И что очень важно, они пока большинство, а Фуше уже твердо опередил свой главный принцип: состоять только в партии большинства.
Другим его постулатом на всю жизнь станет – оставаться в тени. Публичная политика, открытая позиция – это не для него. Он аскет – не пьет вина, не интересуется женщинами. Его главное увлечение – просчитывать комбинации, плести интриги, собирать информацию. И все же в 1793 году жизнь ставит его перед выбором. Робеспьер, возглавив Конвент, настаивает на поименном голосовании о жизни или смерти Людовика XIV, чтобы народ знал – кто за революцию и кто против. А народ уже окружил Тюильри и угрожает проходящим через толпу депутатам. Через двести лет свидетелями таких же поименных голосований, давления на депутатов «народом» будем и мы. Поэтому когда Фуше поднимается на трибуну, он произносит слово «смерть». Партией большинства стали радикалы, и Фуше, не колеблясь, переходит в ее ряды.
Потом, уже став герцогом Отрантским, он будет оправдываться, но будет поздно. В архивах сохранятся газеты с произнесенным им текстом: «Если его голова не падет тотчас же под ножом гильотины… нам будет грозить ужаснейший хаос. Время за нас и против всех королей».
Тем временем в Конвенте обостряется борьба уже среди самих радикалов и чтобы вновь не стоять перед выбором, за кого ты – за Робеспьера или за Дантона, Фуше уезжает в провинцию. Он назначается проконсулом и теперь становится ультрарадикалом. Он громит умеренных, грозит карами богачам, экспроприирует церковные ценности. По мнению ряда исследователей, автором первого коммунистического манифеста был не Маркс, а Фуше. Он становится большим революционером, чем Робеспьер, который все еще проявляет осторожность в отношении религии и называет частную собственность «неприкосновенной».
Лионская инструкция, написанная рукой Фуше, без сомнения, содержит самые смелые требования Французской революции и оправдание любых жестокостей. «Все позволено тем, кто действует в духе революции, – пишет Фуше. – Для республиканца нет опасности, кроме опасности плестись в хвосте законов республики».
В списке «славных дел» Фуше времен революции, кроме голосования за смерть короля, а также теории и практики экспроприаций, есть еще одно, которое ему не забудут никогда, – это усмирение лионского восстания. Когда республиканские войска штурмом взяли вторую столицу Франции, туда прибывает Фуше. Он должен выполнить решение Конвента – наказать контрреволюцию силой оружия, казнить виновных и разрушив город, возвести на развалинах колонну с надписью «Лион боролся против свободы – Лиона больше нет».
Поскольку гильотина – инструмент слишком штучный, людей, связанных друг с другом, расстреливают из пушек, добивая саблями. Количество жертв, зафиксированных историей, более тысячи шестисот человек за несколько дней. В Якобинском клубе и Конвенте репрессии преподносятся как гуманность – мол, мы хотели избавить жителей от зрелища слишком многих казней. Пока Фуше наводит порядок в Лионе, в Париже «революция пожирает своих детей». В столицу он возвращается в день казни Дантона со сторонниками и понимает, что одним из следующих может оказаться сам.
Холодный рассудок подсказывает Фуше, что спастись он может, только уничтожив диктатора, – Робеспьера. И он делает это.
Мы не знаем, о чем думал Робеспьер, поднимаясь с раздробленной челюстью на гильотину, вспоминал ли о своем несостоявшемся родственнике и сознавал ли, насколько он недооценил его. Возможно, впрочем, прозванный «неподкупным» так и не догадался, что именно Фуше явился главным организатором переворота Девятого термидора.
Несколько дней подряд фактически обреченный на смерть Фуше обходит одного за другим почти 600 депутатов, убеждая, что каждый из них либо «в списке», либо «назначен в следующую партию». И он, точнее собранный им триумвират Тальен – Баррас – Фуше страхом соединяют несоединимых. Робеспьер лишается сначала слова, а потом и жизни.
Революцию на замок
Но, как известно, за приливами следуют отливы. За террором – казнь убийц. Видя, что народ приветствовал смерть диктатора, термидорианцы приносят в жертву самых энергичных проконсулов. Вскоре дело доходит и до «усмирителя Лиона». Выносится решение о его аресте.
Фуше ложится на дно. Три года он скрывается с семьей в мансарде и, не имея ни состояния, ни средств к существованию, соглашается на самую черновую работу.
В таком плачевном состоянии его находит Баррас, ставший во главе нового французского правительства – Директории. Фуше становится его шпионом, все больше оттачивая навыки слежки, сыска и сбора информации.
Фуше понимает, что на смену власти террора и революционной фразы пришла власть денег.
Радикальный коммунист теперь становится доверенным лицом банкиров и, будучи вхож к Баррасу, за хорошие проценты решает самые безнадежные вопросы.
В качестве представителя правительства он направляется в Италию, а потом в Голландию, не забывая о собственном бизнесе – поставках (часто негодной продукции) в армию. И наконец становится министром полиции Франции.
Новые хозяева жизни очень скоро убедились, что они не ошиблись в выборе. Они нуждались в стабильности и Фуше ее гарантировал. Главным источником возбуждения тогда был Якобинский клуб. Там собирались те, кто не получил места в правительственных и коммерческих структурах, и поносили новый режим, грозя разоблачениями и «чемоданами компромата». «Что делать?», – спрашивают у Фуше. – «Закрыть клуб», – отвечает министр полиции. В тот же день в сопровождении жандармов он приходит в клуб, президентом которого когда-то был. После очередной пламенной речи Фуше поднимается на трибуну и обьявляет клуб закрытым, призывая всех разойтись. Все молча покидают зал. Фуше закрывает его и тем же вечером кладет ключи от клуба на стол Барраса.
Образно говоря, одним поворотом ключа он подводит черту под революционной эпохой.
Статус любой структуры определяет личность ее возглавляющая. Фуше приложил немало усилий для придания своему детищу статуса мощной государственной организации. Ее ядром, безусловно, была секретная полиция, следившая за всеми и собиравшая огромный объем информации. Немного позднее Фуше создает «вертикаль полицейской власти».
Благодаря этому он знает все не только об оппозиции, но и о власти. Он имеет сведения о каждом из термидорианцев: кто и какие получает взятки, за сколько кого можно купить, кто посещает публичные дома, кто может стать потенциальным заговорщиком. Он ставит под контроль и заставляет платить ему дань банки, игорные дома, злачные места. Но самое гениальное в его изобретении – создание такой машины, которая может работать только при его личном участии. Убери его – и все остановится. Он видит, как на смену ораторам и адвокатам идут «силовики». Более того, он знает, кто из этой, новой генерации способен прийти к власти. А потому берет на довольствие и фактически делает своим агентом жену Наполеона Жозефину. Позднее в мемуарах он напишет: «Я сам передал ей тысячу луидоров в качестве министерского подарка, и это более чем что бы то ни было расположило ее в мою пользу».
Гарант и магнат
Когда Наполеон инспирировал государственный переворот 18 брюмера (9 ноября) 1799 года, Фуше притворился спящим. Он якобы просто проспал целый день. И, видимо, во сне старательно подготовил два документа. Один – о подавлении мятежа государственного преступника Бонапарта, другой – о прогрессивной сути произошедшего и необходимости соблюдать спокойствие. «Проснувшись» Фуше увидел, что Бонапарт победил и первый документ неактуален.
Стоит ли удивляться, что и в правительстве Бонапарта именно Фуше возглавил полицейское ведомство. Уже в первые недели Фуше составляет список «врагов революции 18 брюмера», в который вписывает 55 человек. Он создает шпионскую сеть, сопоставимую с КГБ и гестапо. Как пишет в своем фундаментальном исследовании эпохи знаменитый писатель Стефан Цвейг: «Шпионили везде – в кафе, в театрах, в игорных домах, в общественных местах».
Итог этих мероприятий сам Фуше охарактеризовал так: «Я был сильнее, чем все мои враги, вместе взятые».
Лишь много позже Бонапарт произнесет: «Есть только два рычага, при помощи которых можно управлять людьми: это страх и личный интерес». А Фуше уже очень хорошо знает этот принцип и постоянно им пользуется. Он понимает, что, скажем, пригласить человека в кабинет, показать ему смертный приговор, а потом не привести его в исполнение, – это лишь часть дела. Значительно важнее – стать нужным самым разным политическим силам и отдельным людям. И он этого добивается. Бывший террорист и палач становится нужным всем и доступным для всех. К нему на прием приходят все – от роялистов до анархистов. Он всем помогает не оступиться, не сплоховать, не потерять выгоду. Он способствует получить должность и подняться наверх. Как Вито Корлеоне в «Крестном отце» Марио Пьюзо, он всем «оказывает услугу». Недавно гонимым и травимым крупным банкирам он охотно предоставляет финансовую информацию и, конечно, имеет свой процент. Он прекрасно понимает, что люди слабы и падки на удовольствия – так пусть получают их. Одновременно с личной заинтересованностью Фуше это еще и укрепляет стабильность в стране.
Отношения Фуше и Наолеона нельзя назвать безоблачными. Особенно обостряются они, когда Бонапарт выражает свою волю о пожизненном консульстве, сквозь которое уже просвечивает грядущая императорская корона. Клика братьев и сестер, огромный корсиканский клан убеждают Бонапарта в прочности его положения и в ненужности Фуше. Однако чтобы отстранить влиятельного министра, нужен серьезный предлог. Поэтому упраздняют не Фуше, а министерство полиции. Утрату поста ему возмещают назначением в сенаторы и выплатой в личное пользование половины средств упраздненного фонда полиции в сумме миллиона двухсот тысяч франков. Кроме того, бывший министр получает майорат Экс – маленькое княжество, простирающееся от Марселя до Тулона и оцененное в десять миллионов франков. Бывший коммунист становится вторым по богатству гражданином Франции и самым крупным землевладельцем в стране. Однако без должности Фуше остается недолго, обстановка в стране вновь требует верного человека рядом с троном, и в 1804 году богатейший сенатор Фуше опять назначается министром срочно восстановленного министерства полиции, в пятый раз принеся присягу на верность. Но это присяга уже другому Наполеону. Император нового десятилетия думает уже не о Франции, а о Европе и мировом господстве.
Наиболее проницательные люди из окружения императора – такие, как Талейран и Фуше, понимают гибельность нового курса, осознают, что это путь к катастрофе. Первым ее симптомом становится война против Испании – страны, не представлявшей угрозы для Франции.
И потому в 1808 году Фуше, не желающий тонуть вместе с кораблем, вступает с Талейраном в заговор с целью свержения Наполеона.
Министерский дуэт
Эта страница их отношений – несомненный повод вернуться к сходству и различиям этих двух фигур Французской истории.
Поскольку один из них – министр иностранных дел, а другой – полиции, то их влияние невозможно переоценить. Обоих их можно назвать достойными учениками Макиавелли. Каждый из них не любит другого и ревностно следит за его поступками. Это люди схожих биографий и характеров. Оба прагматики и циники. И тот, и другой не слишком щепетильны в денежных вопросах. Оба вышли из лона церкви, впоследствии став ее врагами, служили всем режимам и, когда это становилось выгодным, – предавали их.
И все же различий у них не меньше, чем сходства. «Ни одному художнику, пишет Цвейг, не придумать более разительных противоположностей, чем это сделала история, поставив эти две фигуры – ленивого и гениального импровизатора Талейрана и тысячеглазого, бдительного калькулятора Фуше рядом с Наполеоном. Талейран – человек с тонкими манерами исполняет службу с равнодушной снисходительностью большого барина. Он – сибарит и для него власть – это лишь средство иметь деньги, сорить ими за игорным столом, жить в комфорте и роскоши, пользоваться успехом у женщин. Фуше – это хитрый и честолюбивый чиновник-аскет. Высшее наслаждение для него сама власть. Даже обладая миллионами, он остается скопидомом и скрягой.
Каждый из них несет свою печать социального происхождения: даже в дни террора герцог Перигорский Талейран не может стать «другом народа» и республиканцем. Даже став герцогом Отрантским, Фуше не может стать настоящим аристократом. Талейран все схватывает на лету и сторонится черновой работы. У Фуше, напротив, начисто отсутствует умение быстро постигать новое и он компенсирует его усидчивостью и дотошностью.
Более ярким, и, наверное, значимым в этом дуэте, безусловно, является Талейран. Они ненавидят друг друга. Фуше постоянно «стучит» Наполеону о взятках, полученных Талейраном. Талейран любит говорить: «Фуше потому так презирает людей, что слишком хорошо знает самого себя». Когда министр иностранных дел подталкивает Наполеона к убийству герцога Энгиенского, Фуше произносит крылатую фразу: «Это больше, чем преступление, это ошибка» и не скрывает удовольствия слыша, что Наполеон называет Талейрана «грязью в шелковых чулках». Впрочем, когда Бонапарт называет Фуше «профессиональным изменником», Талейран тоже не сильно огорчается. Высший свет Парижа долгие годы наблюдает за враждой «железных министров». Поэтому легко себе представить реакцию элиты, когда в 1808 году они вдруг публично демонстрируют союз: в доме канцлера Талейран идет навстречу внезапно появившемуся Фуше, берет его под руку и уединяется с ним для приватной беседы.
Всем становится ясно: этот союз – дружба против Наполеона. Император, узнав о встрече, срочно возвращается в Париж.
Талейран после выволочки увольняется с должности и лишается звания камергера, Фуше – остается у власти. Как уже бывало, он прячется за спину более сильного, который служит ему громоотводом. Более того, он усиливает позиции. Весь Париж, казалось, предрекал его опалу, а он оказался непотопляемым. Наполеон его не только не тронул, но как будто специально игнорирует случаи самых откровенных злоупотреблений. Все они совершаются в отсутствии императора, чье положение в 1809 году становится очень шатким.
В сокрушенной Пруссии и не до конца разбитой Германии французские гарнизоны измотаны и ослаблены. В случае победы австрийцев все немцы могут восстать. В Италии – положение не лучше, а Франция просто устала. В этих условиях Фуше пытается показать, что он не просто марионетка Наполеона. Он объявляет мобилизацию в национальную гвардию, призывает в армию всех, кто со времен революции занят мирным трудом: портных, сапожников и хлебопашцев. Остальные члены кабинета и бургомистры, к которым он обращается с воззванием, приходят в ужас: министр самовольно поднимает знамя войны. Одна за другой на стол Наполеону ложатся жалобы на действия штатского чиновника, объявившего в стране военное положение.
Все замерли в ожидании реакции императора. И она следует: «Я вижу, что только господин Фуше сделал все, что было в его силах, и понял опасность позорной бездеятельности».
Но этого мало. Вслед за фактическим одобрением действий министра, присвоившего себе императорские функции, Наполеон дарует ему герцогский титул.
Время заката
Фуше пытается идти дальше. Он вступает в сепаратные переговоры с Голландией, делает шаг, на который никогда не осмелился бы даже Талейран. Однако на этот раз Наполеон решает показать всем, кто в доме хозяин. Он созывает к себе министров и отправляет Фуше в отставку. Тот пытается сопротивляться и наконец перед сдачей поста преемнику вывозит из министерства полиции весь секретный архив, включая документы, компрометирующие Наполеона. Но в конце концов Фуше был сломлен. Его не принимают для принесения извинений. Вместо приема он получает личное послание императора. Это был единственный случай, когда Наполеон собственноручно пишет министру: «Господин герцог Отрантский, ваши услуги мне более не угодны. В течение двадцати четырех часов вы обязанны уехать в свое поместье». За выполнением декрета устанавливается контроль полиции.
Казалось, что Фуше теряет рассудок. Он мечется по стране, просит о заступничестве своих друзей и сестер Наполеона. Но в итоге осознает, что власть императора в Европе безгранична и его все равно найдут. В отчаянье он пытается нанять корабль и бежать в Америку, но в последний момент понимает, что со своей морской болезнью ему до обетованной земли не доплыть.
Акт капитуляции за Фуше фактически подписывает его жена. Чтобы спасти мужа, она тайно передает Наполеону вывезенный из министерства полиции архив.
Жозеф Фуше снова в изгнании. Конечно, он теперь не бедствует, а проживает в достатке и роскоши в великолепном замке Экс. Но по сути это ничего не меняет. Первое изгнание в мансарде обернулось для Фруше смертью двоих детей. Здесь, в Эксе скоропостижно умирает его жена, которой он, изменяя всем правителям и партиям, был верен больше двадцати лет. В жестком администраторе и интригане все эти годы жил человек, который очень любил внешне некрасивую женщину и свою семью. И вот он остался один. В эти дни, судя по всему, он многое передумал, потому что пишет: «Мое сердце закрыто для всей этой человеческой суеты. Власть больше не привлекает меня, в моем теперешнем состоянии мне не только желателен, но совершенно необходим покой».
Пройдет время, и на какой то период Фуше вновь станет прежним – расчетливым и беспощадным, умеющим ждать и добиваться своего.
Он станет свидетелем проигранной Наполеоном в 1814 году войны, крушения его империи и восстановления монархии. Когда год спустя Наполеон сбежит с острова Эльба, Фуше откажет Людовику XVIII в поддержке и, чудом избежав ареста, дождется прихода Бонапарта в столицу. Он вновь в течении всех ста дней будет рядом с Наполеоном, являясь по сути реальным правителем Франции. После Ватерлоо именно он примет отречение Наполеона, который в свои последнии дни на острове Святой Елены скажет: «Только от предателей я и слышал истину».
После этого Фуше пусть всего пять дней, но будет неограниченным повелителем страны. Он достигнет высшей власти, к которой извилистыми путями шел двадцать пять лет. «Интрига восторжествовала над идеей, – напишет по этому поводу Цвейг, – ловкость – над гением».
Вокруг него кануло в бездну целое поколение бессмертных; Мирабо умер, Марат убит, Робеспьер, Демулен, Дантон гильотинированы, его сотоварищ по консульству Колло выслан на малярийный остров Гвианы, Лафайет устранен – погибли и исчезли все до одного товарищи Фуше по революции. И в то время, как он, свободно избранный и облеченный доверием всех партий, распоряжается судьбами Франции, Наполеон, повелитель мира, переодетый бедняком, с фальшивым паспортом секретаря какого-то незначительного генерала, бежит. Мюрат и Ней ожидают расстрела, жалкие родственники Наполеона, некогда короли его милостью, бродят с места на место, потеряв свои земли. С пустыми карманами, в поисках убежища. Все славные деятели этой единственной в своем роде поворотной эпохи мировой истории пали, он один возвысился благодаря своему терпению.
Но и дни Жозефа Фуше были уже сочтены. Вернувшийся на престол Людовик XVIII не смог простить ему кровь брата, за казнь которого Фуше когда-то проголосовал.
И чтобы добить Фуше, король приглашает на сцену его вечного недруга и бывшего кратковременного союзника Талейрана. Именно ему дается ответственное поручение разъяснить сотоварищу по революционным и наполеоновским временам, что его дальнейшее присутствие в Тюильри является нежелательным.
Талейран выполняет возложенную на него миссию уверенно, но без злорадства, как и положено аристократу.
После этого удара Фуше уже не подняться. Ему популярно обьясняют что он персона нон грата не только в Тюильри, но и во Франции. Словно в насмешку его назначают послом к Дрезденскому двору. Но двор цареубийцу не принимает, и Фуше уезжает в Прагу. Однако и здесь аристократия прекрасно осведомлена о его революционных подвигах, и приличные дома для него закрыты.
К трагедии добавляется гротеск. Молодая жена Фуше, красивая аристократка изменяет ему с юным любовником. Об этом пишет вся бульварная пресса. Затравленный, он бежит в Австрию, но Вена тоже его не желает видеть. Вместо столицы Фуше предлагают захолустный Линц и лишь перед смертью – Триест. Здесь он и доживает последние дни, не посещаемый никем, кроме провинциальных полицейских чиновников. Он умирает в 1820 году, когда все уже забывают о его существовании.
И вновь, как когда-то при жизни, перед Фуше возникает тень Талейрана. Даже бренный мир они покидают по-разному. Талейран, незадолго до смерти посещенный королем, – рядом с любимым человеком. Фуше – всеми забытый и никому не нужный. Талейрану простили все измены потому, что на его руках не было большой крови. Он не голосовал за смерть и не усмирял городов массовыми казнями.
Поэтому и известие о кончине обоих министров вызвало разную реакцию. «Зачем ему это понадобилось?», – говорили о Талейране, и «Неужели он до сих пор был жив» – о Фуше.