Рассекречивая архивы, мы узнаем о ранее закрытых сторонах жизни КПСС. Однако по-прежнему отсутствует ясность в главном, что составляло самую большую тайну партии — тайну ее казны. Один из самых ярких эпизодов пополнения партийной кассы связан с экспроприациями 1907- 1909 г. Кому принадлежала идея пополнения кассы. большевиков за счет экспроприаций, как и через кого осуществлялась связь группы кавказских боевиков с большевистской фракцией, сколько денег поступило в казну и как они были израсходованы?
Все эти вопросы так и остались бы без ответа, если бы Богданов, считавший тему довольно щепетильной и заботившийся о своей репутации, не оставил отчета «Финансовой группы», в котором дал строгую моральную оценку своему участию в ней.
Сам Александр Александрович Богданов (наст. фамилия Малиновский, псевдоним «Максимов», «Рядовой» и др.; 1873-1928) в особых представлениях не нуждается. Деятель российского революционного движения с 1896 года, большевик с 1903 года, философ, экономист, писатель-фантаст и врач, член ЦК РСДРП, входил в редакции большевистских органов «Вперед», «Пролетарий», «Новая жизнь». В 1907-1909 годах — член Большевистского Центра. В годы реакции, спада революционного движения разногласия по философским вопросам между двумя лидерами, В. Лениным и А. Богдановым усугубились тактическими, вызванными разной оценкой текущего положения в России и вытекающих из него задач с.-д. партии.
С 1911 года Богданов отошел от политической деятельности. В период мировой войны был мобилизован врачом на фронт. В 1917 году в революциях участия не принимал, в дальнейшем работал в Пролеткульте, читал лекции в Коммунистической академии. В 1926 году был организатором и директором Института переливания крови, погиб в 1928 году, производя на себе научный опыт. «Историю «частной Финансовой группы с.-д. большевиков» (1907-1912)» А. Богданов написал в 1913 году и вместе с относящимися к этому документу материалами передал в Международное социалистическое бюро на хранение. Почти четверть века спустя, 5 мая 1937 года, народный комиссар по иностранным делам М. Литвинов направил рукопись А. Богданова в сектор истории партии Института Маркса, Энгельса, Ленина. Еще более полувека пролежал этот документ в бывшем Центральном партийном архиве с резолюцией руководства: «В читальный зал не выдавать». А. Богданов предвидел, что «перемена в российских условиях сделает возможным» опубликование этого исторического документа.
Публикацию подготовили научные сотрудники PЦХИДНИ Нина АНТОНОВА и Наталья ДРОЗДОВА
ПЕРВАЯ волна русской революции (1905-1906гг), приняв в некоторых районах характер партизанской гражданской войны (Польша, Латышский край, Урал, Центр, Кавказ, отчасти Екатеринослав-Донец и Сибирь), породила, между прочим, «экспроприации», т.е. конфискации казенных денег партизанскими группами в пользу той или другой революционной организации. Уже в 1906 г. Стокгольмский съезд с. -д. партии осудил тактику партизанских боевых выступлений, и специально — экспроприаций; но его решение не прошло в жизнь: оно имело тогда слишком явно фракционную окраску меньшевизма, а главное –упадок боевизма еще не наметился объективно. Еще в конце 1906-в начале 1907 на Кавказе организовалась группа из с.-д. большевиков, людей вполне партийных, большей частью бывших техников, поставившая себе задачей материально помогать партии путем экспроприаций; она решила делать это, ввиду Стокгольмской резолюции, не открыто, внепартийным путем. Один из членов группы должен был частным образом передавать деньги лично знакомому с ним члену большевистской, тогда существовавшей финансово-технической группы, и тот должен был передавать их в партийные организации как анонимное пожертвование. Так были переданы 15 тысяч рублей с Кутаисской экспроприации в феврале-марте 1907.
Лондонский съезд 1907 окончательно запретил партизанскую борьбу под угрозою исключения из партии. Кавказская группа, однако, находила, что партия, ввиду растущей реакции, больше чем когда-либо нуждается в материальной поддержке, и решила пожертвовать партийным положением своих членов, чтобы продолжить дело. Она организовала в Тифлисе экспроприацию на Эриванской площади 13 июня 1907 г., причем было взято 241 тысяча рублей, перевозившихся под казачьим конвоем казенных денег. Из них группа решила 23 тысячи оставить на подготовку новых актов того же рода и на поддержку местных кавказских организаций с. -д. большевиков, а 218 тысяч передать на общепартийные дела. Она решила вполне довериться в этом отношении трем лицам, членам Большевистского Центра, выбранного делегатами-большевиками на Лондонском съезде:
X (Л.Б. Красин— член прежней большевистской финансово-технической комиссии, через которого раньше анонимно передавались деньги от Кавказской группы),
Ү (автор этого отчета)
и Z (В.И. Ленин).
Через своего уполномоченного представителя Камо (С.А. Тер-Петросян), инициатора группы и технического распорядителя обеих упомянутых экспроприаций, группа обратилась к этим трем лицам и просила их образовать тайную от партийных и фракционных учреждений коллегию для посредничества между кавказскою группою и партией в деле материальной поддержки партии путем внепартийным. Х, Ү, Z согласились. Так была образована «Коллегия трех», или «частная Финансовая группа с.-д. большевиков». Согласно договору между кавказцами и ею, доставляемые деньги «должны были быть употреблены в интересах большевистского течения»; никаких более конкретных указаний о назначении денег в договор внесено не было».
Полный отказ Кавказской группы от контроля и вмешательства в расходование денег основан был на неограниченном доверии к личностям X, Ү, Z. Из этого же доверия и из тогдашнего партийного положения вытекал другой пункт договора: «ни Кавказская группа, ни Коллегия трех не имели права ни при каких условиях переносить обсуждение дела о порученном имуществе в какую бы то ни было партийную коллегию». Дело в том, что обе группы были партийно-нелегальны; и кроме того, кавказцы считали невозможным довериться какой-либо партийной или хотя бы фракционной коллегии, ввиду их переменного состава. При заключении договора, который был устным, Ү и Z дали Камо письменное заявление о своем принципиальном сочувствии деятельности Кавказской группы, о товарищеской связи с нею, как бы ни отнеслась впоследствии к ней партия.
… Осенью1907 года официальные кавказские организации (меньшевистские) начали следствие о виновниках Тифлисской экспроприации и пригласили к участию в этом следствии Центральный Комитет… На допросах члены Кавказской группы отказались отвечать, а затем по соглашению с Коллегией трех заявили, что они беспартийные террористы и делают что хотят, что они протестуют против дознания.
… Благодаря углублявшейся pеакции почти всякий приток к партии средств из иных источников в то время прекратился, а потребности еще неразрушенного огромного партийного аппарата были велики; кроме того, пришлось ликвидировать прежние легальные большевистские предприятия — издательство и типографию с убытком. В результате уже к декабрю «безопасные» 118 тысяч были истрачены, и пришлось начать размен 500- рублевок. Некоторое время размен этот велся в России с величайшей осторожностью и успешно, но слишком медленно.
Тов. Валлах (М.М. Литвинов), опытный техник, осведомленный о деле, предложил организовать размен их за границей, в один день сразу во многих крупных центрах Европы. Предложение было принято, особенно ввиду предпринятого перенесения Большевистского Центра и предвидевшегося уже перенесения ЦК за границу, что требовало больших расходов. Дело, несмотря на тщательную организацию, кончилось провалом 13 января 1908… Несмотря на провал Валлаха и других, одному уцелевшему агенту удалось получить от размена около 7 тысяч франков. На эти деньги был за границею основан «Пролетарий» (1908 г.). Кроме того, Житомирскому удалось спрятать в Париже 48 билетов, и еще 23 уцелело в других местах.
Кавказская группа уже не смогла продолжать прежней работы. Первый, жестокий удар ей был нанесен арестом Камо в Берлине… затем последовал ряд арестов, и осенью 1908г. на свободе осталось лишь 3-4 человека. Между тем Большевистский Центр выиграл процесс против частных лиц о наследстве, простиравшемся тысяч до 200 р. Но реакция быстро разрушала партию; местные организации распадались; вскоре деморализация овладела и Большевистским Центром. Большинство его, под руководством Z, резко повернуло направо; был создан план выбросить из большевистского течения его левые элементы… Взамен того предполагалось объединиться с Плехановым и более умеренными, «партийными» элементами меньшевизма, чтобы таким образом создать «центральную» фракцию, которая руководила бы партией.
Поводом для раскола был избран «отзовизм»… Процесс раскола тянулся полтора года, до июля 1909 г. Он охватил и Коллегию трех.
Х, который в Коллегии трех все время был ответственным техником и кассиром, распорядился взять уцелевшие от aрестов 1908 г. билеты из того места, которое было известно… и перевезти в другое: операция техническая, какие не раз предпринимались тем же Х по его усмотрению, ибо его компетентность в вопросах практической стороны дела единогласно признавалась Коллегией. 48 билетов были убраны из Парижа… Z заподозрил, что деньги убираются про запас ввиду предпринятого им раскола. Z послал к X Житомирского с требованием немедленно передать ему билеты. На это Z, конечно, не имел никакого права, будучи лишь единицей в Коллегии трех. Х объяснил ему это, а Y вполне одобрил позицию Х… Z, нарушая основы договора с Кавказской группой, перенес дело в Большевистский Центр, подав туда жалобу на Х и Y… Была принята резолюция, решавшая вопрос о расколе; в ней делается попытка извратить характер Коллегии трех и ее договора с Кавказской группой, смешиваются в одну груду конфликт в этой Коллегии с вопросом об «отзовизме» и даже о «богостроительстве» и т.д. В июне 1909 собралось более полное собрание коллегии Большевистского Центра для решения вопроса о расколе; оно вынесло уже политически мотивированные резолюции. Против попытки Z вмешать Большевистский Центр в дело об экспроприированных деньгах восстали даже сторонники Z и вынесли резолюцию о некомпетентности Большевистского Центра в этом деле.
Однако и после раскола в руках у ленинцев осталось 18 билетов. Кроме того, следствие о Тифлисской экспроприации продолжалось в ЦК, где оно было возобновлено после неудачного размена, предпринятого Валлахом. Следствие это велось комиссией, состоявшей из большевика, меньшевика, бундовца, латыша и поляка. Подкладка дела была более или менее ясна для всех членов комиссии; но Валлах взял всю ответственность лично на себя, и добраться до лиц, поручивших ему дело, комиссия не могла. Большевик и латыш тормозили работу комиссии, бундовец и меньшевик по фракционным, как и те мотивам, старались разоблачить дело; все зависело от поляка. Но польское «Главное Правление» получало субсидию от Большевистского Центра размером от 250 до 150 руб. в месяц; размеры субсидии колебались в зависимости от соответствия политики польского Центра с политикой Большевистского Центра. Так, когда в марте-апреле 1909 г. поляки высказывались против начатого правыми большевиками раскола, в Большевистском Центре было предложено сократить их субсидию до 150 рублей, хотя в это же время денег у Большевистского Центра было больше, чем когда-либо. Но сбавка на деле не была выполнена, потому что вскоре польские представители стали одобрять раскол в печати.
Заметим, во избежание недоразумений, два обстоятельства:
1) Польская партия безусловно не знала о характере финансовой связи ее центра с Большевистским Центром; знал ли весь польский Центр- тоже неизвестно; и скорeе нет: «политические» переговоры тут всегда велись через товарищей Тышку и Варского, которые пользовались индивидуально наибольшим влиянием в польском Центре. Зная, например, товарищей Карского и Малецкого, чрезвычайно трудно допустить, чтобы во время их пребывания в польском Центре там была известна подкладка отношений двух центров; а между тем деньги посылались обыкновенно кассирами Большевистского Центра на адрес Карского; очевидно, там умели представить дело в иных формах.
2) Та же тактика в эпоху раскола применялась Большевистским Центром к местным большевистским организациям. Так, в феврале-марте 1909г. были сокращены субсидии Петербургу и Москве, которые обнаружили «левую» тенденцию; Москве было отказано в деньгах на возобновление провалившейся типографии «Рабочего знамени», единственной тогда нелегальной с.- д. газеты в центре России. Но когда вскоре секретарь Московского Комитета написал в Большевистский Центр, что за границей ошибаются относительно Москвы и что комитет там в большинстве «правый», то немедленно туда были посланы и деньги на типографию…
…Через полгода после раскола за границей образовалась левобольшевистская группа «Вперед», и «правые» поспешили объединиться с менышевиками. В январе 1910 г. собрался, после годового перерыва, Центральный Комитет. Меньшевики, бундовцы и поляки поставили бывшим большевикам суровые условия: потребовали от них передачи большевистской кассы в ЦК, официального признания виновности в получении экспроприированных денег, уничтожения оставшихся 500- рублевых бумажек, официального роспуска Большевистского Центра. Бывшие большевики согласились на все; взамен они получили значительную долю официальных и оплачиваемых должностей в центральных учреждениях, неразрешение левым большевикам устраивать партийные школы, исключение из ЦК Максимова (Y), 30000 франков из прежних большевистских денег под видом «займа литературной группе» ленинцев и, конечно, амнистию за партийные преступления, связанные с экспроприацией и разменом. В доказательство своей доброй воли и готовности на все бывшие большевики отдали Центральному Комитету на сожжение 9000 рублей, оставшиеся у них. По-видимому, ни те, ни другие не понимали политической бесчестности этого акта. Сожжение кредитных билетов, т.е. государственных расписок, равносильно экономически возвращению денег правительству, которое в это самое время вешало революционеров вообще, и в частности-тех, которые с бою взяли у него эти самые деньги. Не довольствуясь этим, бывшие большевики Большевисткого Центра обратились к Х и Ү с предложением от имени ЦК отдать и остальные билеты (их было 53) на сожжение. Х и Y ответили, что они могут сделать, согласно договору, только одно из двух: или употребить деньги на пользу большевизма, или вернуть их доверителям, т.е. кавказцам; всякий иной образ действий считают вероломством.
Организация левых большевиков началась вскоре после раскола. По инициативе приeхавшего из России рабочего Михаила (Н.Е.Вилонова), поддержанного левыми большевиками, была на Капри устроена школа для рабочих… «Правым» большевикам удалось внести раскол и в эту школу; однако большинство слушателей… остались солидарны с левыми. Они объединились со своими лекторами для выработки платформы, которая была бы приложением принципов старого большевизма к новому политическому положению. Так и возникла упомянутая группа «Вперед». Y вошел в нее, Х остался вне, но согласился признать, что с изменою и самораспущением Большевистского Центра эта группа- единственная идейная представительница традиции большевизма. Отсюда вытекала формальная возможность употреблять оставшиеся кавказские деньги на поддержку группы. Вскоре представилась и реальная возможность- случай разменять билеты. Уезжавший в Америку латыш Вецозоль еще в августе 1909 года предложил свои услуги по этому делу Y. Размен начался и вначале шел успешно; деньги, по мере получения, передавались в группу «Вперед», которая официально не знала об их происхождении…
Между тем в августе 1910 г. возобновилась связь между Финансовой группой и остатками Кавказской группы. Уцелевшие кавказцы послали за границу тов. G (М.Г.Филия) к Финансовой группе с просьбою о материальной поддержке для предполагавшегося освобождения товарищей; из членов группы один уже был казнен, один умер тюрьме от чахотки, другой явно умирал от нее (он умер к весне 1911 г.), здоровье остальных было расшатано годами заключения и ожидания виселиц. G обратился с одной стороны к Z (Ленину), с другой -к Y и Х. Z ответил ему, что он с его товарищами ничего сделать не может, так к Большевистский Центр распущен, деньги переданы в партию. Ү и Х, еще не знавшие о провале Вецозоля, заявили, что раньше полученные от размена деньги переданы в группу «Вперед», что из последующих получек несколько тысяч рублей будет передано на дело освобождения, сообразно цифре, которую укажут товарищи кавказцы…
Осенью 1910г. была при участии впередовцев организована 2-я партийная Школа, и большая часть группы «Вперед» переехала в связи с этим в Болонью, тогда как несколько человек остались в Париже. Тогда же началось постепенное распадение группы.
Идейные основы распадания, которые выяснились лишь постепенно, сводились к двум моментам: во-первых, к вопросу о работе в правлении собирания и выработки элементов социалистической пролетарской культуры; этот вопрос разрешали положительно в первоначальной платформе группы «Вперед», но когда члены — рабочие уехали в Россию, скоро оказалось, что из оставшихся интеллигентов большинство враждебно идее пролетарской культуры; во-вторых, к вопросу о союзах и блоках с заграничными группами других фракций; первоначально этот вопрос разрешался в смысле возможности объединяться лишь на конкретном деле общепартийного характера (например таком, как школа), но не в смысле создания новых организационных внутрипартийных группировок; последние допускалось только по инициативе и под контролем русских организаций ибо принималось, что вне связи с ними политическая эмиграция в своей манере обречена на разложение; в дальнем большинство оставшихся за границей членов группы изменило позицию.
Финансовая группа собралась в последний раз (в декабре 1911 г. –Ред) составе Х, Ү и Камо. Она решила сократить свою финансовую деятельность, оставшиеся средства через Камо возвратить кавказцам…
«Всего получено от группы за 1910- 1911 г. около 35000 франков. Из них около 25500 франков передано в заграничную группу («Вперед»), точную цифру можно найти в отчетах этой группы. В распоряжении же самой финансовой группы остались деньги, предназначенные для ее доверителей, т.е. для Кавказской группы». (из отчета кассы Финансовой большевистской группы). Ни в распадении Большевистского Центра, ни даже в деморализации группы «Вперед» экспроприированные деньги не были не только главным, но и просто сколько-нибудь самостоятельным фактором. Единственный решающий деятель был один — это реакция. В этом легко убедиться простым сопоставлением иҫтории разложения Большевистского Центра и группы «Вперед». Та и другая история развертываются до мелочей по одной и той схеме, хотя значение экспроприированных денег для хозяйства Большевистского Центра в эпоху его раскола было равно нулю, для хозяйства группы «Вперед» оно было огромно. Самое возникновение Финансовой группы было, несомненно, актом партийно нелегальным, а ту «амнистию», которую выторговали себе бывшие члены Большевистского Центра, авторы отчета решительно отвергают. Но авторы отчета полагают, что будущий суд- официальный или суд общественного мнения партии -признает лояльность их действий по отношению к раз принятым на себя, хотя бы нелегально, обязательствам и по отношению к товарищам экспроприаторам, с которыми их обязательства связали. Этот отчет, вместе с относящимися к нему документами, будет храниться в архиве Международного социалистического бюро до тех пор, пока перемены в российских. условиях сделают возможным его опубликование как исторического документа.
По поручению Финансовой частной группы большевиков Y (Максимов, Богданов. Май 1913 г.
Первая публикация в итоге состоялась почти через 80 лет в 1992 году в еженедельной газете «Россия» научными сотрудниками Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) Ниной Антоновой и Натальей Дроздовой