27.05.2021

Соглашаясь с необходимостью воссоздания у наших современников объективной истории девяностых, нам часто задают вопрос: почему в качестве зеркала происходивших тогда событий мы выбрали именно газету «Россия»?

Наверное, потому, что именно с газетой «Россия» связан необычайно насыщенный период жизни и у меня- главного редактора журнала «Новые Знания», и у основателя и главного редактора этой газеты Александра Дроздова, который теперь является Исполнительным директором- председателем Правления Ельцин Центра. Нам обоим тогда довелось трудиться в Белом Доме (как мы тогда стали называть нынешнее здание Правительства РФ), в эпицентре новой российской власти, которая была тогда, без преувеличения, эталоном публичности и доступности. Пропускного режима в здание, где находилось главное должностное лицо РСФСР, в 1990 году почти что не было. Там мы и познакомились с Александром Дроздовым, который был помощником его первого заместителя Руслана Хасбулатова. Довольно скоро я воодушевился его замыслом- созданием влиятельной еженедельной газеты. Первоначально ее предполагалось назвать «Республика», но Б.Н.Ельцин- остановился на названии «Россия». Именно она фактически стала первым средством массовой информации суверенной России. Хотя газета и имела в подзаголовке надпись: «Газета Президиума Верховного Совета РСФСР», с подготовки ее первого номера в редакцию никто не звонил и не рекомендовал, кого публиковать, а от кого воздержаться. Тем более никому и в голову не приходило что- либо запрещать.

Так я стал сначала ее автором- обозревателем, потом, оставив должность руководителя группы консультантов ВС РСФСР, руководителем отдела и первым зам. главного редактора. К тому времени я уже очень хорошо знал профессиональный путь Главного редактора Александра Дроздова, внучатого племянника Николая Щорса, включавший фундаментальную подготовку в МГИМО, многолетнюю работу собкором «Комсомольской правды» в Японии, а затем заведующим ее международным отделом и ответственным секретарем. Знали мы, конечно, многих интересных авторов, которых тогда совсем не нужно было искать. Тем более, что в те годы публикации должностным лицам ни с кем не надо было согласовывать. А некоторые из них возникали как бы сами собой. Так в редакции «России» появился Борис Кудашкин. Ему было уже за пятьдесят и он оказался старше любого из нас, но обладал завидной энергией. Областью его интересов были рабочие коллективы, в которых он всегда оказывался своим: в заводском цеху и шахте, на буровой вышке и строительном объекте. При этом очень неплохо писал и даже основал бюллетень «Новое рабочее движение». Как то раз вернувшись из очередной поездки Борис Иванович принес очередную статью. И это было, как обычно… Хотя тема оказалась для него совсем не традиционной. Она называлась «О Ельцине, обновленном союзе, референдуме и другом». Под таким названием мы тогда ее и напечатали, а сегодня предложим вашему вниманию.

С начала года на протяжении трех месяцев референдум о сохранении СССР, решение о котором было принято раньше, чем Закон о референдуме, был безусловно «сквозной» темой публикаций «России». Многих беспокоило прежде всего предстоящее использование Союзной властью его результатов. Кто знает, гражданин из лучших побуждений проголосует за Союз, а Центр потом станет утверждать, что народ высказался за социалистический выбор и за законодательную власть исключительно в форме советов. И тогда, что называется, привет горячий и частной собственности, и парламентаризму и многому другому, с чем люди стали связывать свои надежды на будущее. Да еще для убедительности, как в Литве и Латвии применит вооруженные силы. Так что не стоит удивляться, что 17 марта референдум проигнорировали в Армении и Грузии, Латвии и Литве, Молдавии и Эстонии. Что «за» проголосовало меньше половины опустивших свои бюллетени свердловчан и лишь каждый второй из пришедших на участки жителей Москвы и Ленинграда.

В РСФСР три четверти проголосовавших жителей России высказалось за введение поста Президента РСФСР, мзбираемого всенародным голосованием.

За месяц до референдума на первой полосе нашей газеты в главной рубрике «Погода на завтра» группа авторов, высказала свое экспертное мнение посчитав его проведение «политически нежелательным, юридически некорректным и социологически непрофессиональным». Однако эти аргументы услышаны не были.

«Россия» №7 от 16 февраля 1991 г.

Вопрос номер один

Постановление Верховного Совета СССР «Об организации и мерах по обеспечению проведения референдума СССР по вопросу о сохранении Союза Советских Социалистических Республик» от 16 января 1991 г. кажется при первом чтении шагом на пути к демократии. На первый взгляд, оно находится в правовом русле ст.21 «Всеобщей Декларации прав человека», где сказано: «Воля народа должна быть основой власти правительства…» Однако обращает на себя внимание тот факт, что уже сейчас, в начале февраля, ряд республик СССР или вообще отказались принять участие в референдуме, или приняли решение переформулировать вынесенный на всенародное обсуждение вопрос. Высказали неоднозначное отношение к референдуму Армения, Грузия, Украина, РСФСР, республики Прибалтики. В чем туг дело?

 Без малого год назад, 11 марта 1990г., Верховный Совет Литвы провозгласил независимость республики. Позднее парламенты всех союзных республик и большинства автономий приняли Декларации о суверенитете, большей частью заявляя при этом о своей приверженности Союзу суверенных республик. Начался процесс подписания двусторонних договоров как основы экономического союза политически суверенных государств. Этот процесс продемонстрировал необходимость и неизбежность тесных и многообразных связей между странами и народами во многом общей судьбы и близких интересов. Главным фактором отталкивания друг от друга служила и служит тоталитарная система, ничего общего не имеющая ни с демократией, ни с социализмом, продолжающая насаждать межнациональные конфликты и ненависть. Для народов и граждан республик эта система воплощена в «злокозненном» Центре, независимо от того, что сама система пронизывает своими щупальцами все общество: и Центр, и республики. В этих условиях складывается уникальная в мировой практике ситуация, когда Центр как бы «завис», опираясь не столько на заинтересованное союзничество республик, сколько на органы власти и средства насилия, отделенные от народов, но присвоившие себе право выступать от их имени, выражать их интересы. Относительно будущности Союза нет единого мнения у демократически избранных парламентов. И дело здесь, конечно же, не в степени добровольности вхождения республик в состав нашей федерации в далекие 40-е и тем более 20-е годы. В других районах мира, где идут интенсивные процессы экономической и политической интеграции, история также делалась отнюдь не в белых перчатках. Забывчивость же потомков объясняется не эмоциональными, а сугубо рациональными обстоятельствами- выгодностью сближения и объединения. Памятливость же населения у нас также носит вполне прагматичный характер: в условиях тоталитарно-коммунистического режима подсчет накопленных потерь и прибытков явно демонстрирует преобладание потерь. Примеры тому многочисленны. Все народы постепенно прозревают и все яснее понимают, что никто из них не был в выигрыше. Выигрывали лишь наднациональные силы- номенклатура и военно-промышленный комплекс. Эти-то силы и есть «Центр», коему противостоят ныне в своем большинстве республики. Лишь постепенно и неспешно, заново создавая взаимовыгодные связи, можно лечить больные соединительные ткани, отсекая все чуждое и паразитарное, Референдум в этих обстоятельствах сам по себе представляется делом спорным. И не в том Вопрос, что не хотят народы и республики никакого единения, а в том, что нужно время, чтобы, не накаляя, а смягчая межнациональные отношения, определить все разнообразие форм союзничества.

 Серьезные сомнения вызывают у нас и некоторые правовые аспекты референдума. Правовой базой постановления о референдуме формально является Закон СССР «О всенародном голосовании (референдуме СССР)», принятый 27 декабря 1990г., но опубликованный в прессе позже постановления. Сравнивая два документа, нетрудно установить, что постановление о референдуме противоправно, поскольку она в целом противоречит нормам закона. Cогласно Закону (ст.4), на референдум СССР выносятся положения, отнесенные к компетенции Союза. Но вопрос о выходе или невыходе республик из состава СССР, равнозначный содержащемуся в постановлении вопросу о «сохранении» Союза, находится в компетенции республик. Той же статьей закона предусмотрено, что «на референдум СССР не выносятся вопросы: о границах Союза ССР, границах республик, об изменении статуса и территориальной целостности республик… «Однако эти вопросы фактически вынесены на референдум, поскольку они производны или являются составляющими общего вопроса о сохранении Союза. Совершенно неясным остается важнейшее условие референдума, а именно, в каких территориальных границах будут учитываться его результаты. Соответствующее положение постановления предполагает «определить результаты голосования по Союзу ССР в целом с учетом итогов голосования по каждой республике в отдельности». Эта весьма туманная формулировка не имеет однозначного толкования. Если результаты голосования будут учитываться и приобретать статус закона в пределах союзных республик, то в этом случае постановление противоречит ст.29 Закона СССР о референдуме, гласящей: решение, принятое путем референдума в СССР, является окончательным, имеет обязательную силу на всей территории СССР и может быть отменено или изменено только путем референдума. Однако более вероятно, что при учете результатов голосования будет действовать указанная норма Закона СССР. Иными словами, большинством голосов граждан страны будет решаться судьба отдельных народов и республик, стремящихся к самостоятельности. В этом случае постановление ВС СССР о референдуме автоматически вступит в противоречие с международным правом. Мы имеем в виду ст.1 «Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах» и «Международного пакта гражданских и политических правах», где сказано: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус…». Наконец, очевидно, что вопрос, вынесенный на референдум, содержит фактически четыре вопроса: — о сохранении Союза ССР, -о создании на его территории «обновленной федерации», о республиканском суверенитете, — о правах человека, на которые гражданам страны предлагается дать всего один ответ. Вопреки правилам проведения референдумов, содержание вопроса не является ясным и нейтральным по смыслу.

Таким образом, намеченный на 17 марта 1991 г. референдум СССР, на наш взгляд, политически нежелателен, юридически некорректен и социологически не профессионален. Проведение такого референдума лишь уронит авторитет Верховного Совета, Президента, Правительства СССР в глазах советской и международной общественности. Поэтому мы предлагаем отменить проведение намеченного референдума.

 Если же референдум неизбежен, следовало бы провести независимые республиканские референдумы с одним лишь вопросом: «Согласны ли вы с вхождением вашей республики в Союз ССР? — Да, согласен. — Нет, не согласен»

.

 Ф.Бородкин, д.э.н., А Зайцев, д.ф.н., М.Крюков., Л.Перепелкин, к.и.н., Л.Щевцова, д.и.н., О.Шкаратан, д.и.н., А.Яковлев, д.ю.н., народный депутат СССР д.э.н.

«Россия №9 от 1 марта 1991г.                                                                                         

А собственно, зачем?

Вадим ГАЛЬПЕРИН

 Сегодня преступно тратить время на обоснование позиций при голосовании в ходе референдума- голосовать «да» или «нет» или бойкотировать референдум. Только его отмена могла бы остановить дальнейшую эскалацию конфликта, блокировать кризис. Но уже поздно, а между тем юридические основания для такого решения есть: несоответствие постановления Верховного Совета СССР «Об организации и мерах по обеспечению проведения референдума СССР по вопросу о сохранении Союза Советских Социалистических Республик» от 16 января сего года Закону СССР «О всенародном голосовании (референдуме СССР)», принятому IV Съездом народных депутатов СССР 27 декабря 1990 года. Дело в том, что в указанном постановлении, в пункте 10, нарушено установленное Законом о референдуме строгое, не допускающее каких-либо иных толкований соответствие между предметом референдума и обязательностью решений по его итогам (статья 29). Если решение, принятое путем референдума, является окончательным, имеет обязательную силу на всей территории СССР и может быть отменено или изменено только путем референдума (статья 29, часть первая), то итоги референдума, проводимого для выявления общественного мнения, должны всего лишь «учитываться при принятии решений соответствующими государственными органами» (ст.29, часть вторая).

Именно такое толкование закона дал председатель Комитета по Законодательству ВС СССР Ю.Калмыков, представляя его проект народным депутатам: «Референдумы делятся на обязательные и консультативные. Обязательный референдум предполагает решение, которое после его проведения приобретает юридическую силу, вступает в силу немедленно и действует на всей территории страны… Консультативный референдум- это выявление общественного мнения, которое учитывается органами власти и управления при принятии какого-либо закона или какого-либо важного решения». И другого толкования закона не существует.

Очевидно, что назначенный на 17 марта референдум можно рассматривать лишь как консультативный, имеющий целью выявления общественного мнения, а не принятие нового закона или решения. Почему? Да потому, что обязательный референдум предполагает и обязательное наличие проекта нового закона или решения, выносимого на референдум, и его публикацию. В статье 14 Закона о референдуме прямо сказано: «Постановление о проведении референдума, проект закона СССР или текст проекта иного решения, поставленного на референдум, публикуются в печати и обнародуются в других средствах массовой информации не позднее десяти дней после принятия постановления о проведении референдума СССР». Прошло уже два месяца, но никакого проекта закона СССР или «текста проекта иного решения», поставленного на референдум, так и не обнародовано. Его просто не существует. Что же тогда существует? Что является предметом референдума? С двухмесячным опозданием Верховный Совет СССР все же решился назвать этот предмет. В последнем постановлении от 25 февраля черным по белому написано: «референдум связан с выявлением отношения граждан Союза ССР к одной проблеме -сохранению и обновлению федеративных отношений между республиками страны». Таким образом, Верховный Совет Союза признал, причем юридически, что предметом референдума является именно и только выявление общественного мнения, признал его консультативный характер.

Результатом референдума 17 марта не может быть принятие окончательного решения, имеющего обязательную силу на всей территории СССР, как это предусматривается пунктом 10 Постановления Верховного Совета СССР от 16 января 1991 г. Содержащаяся же в этом пункте ссылка на часть первую статьи 29 Закона о референдуме юридически несостоятельна, поскольку она относится лишь к референдумам, имеющим обязательный, а не консультативный характер. Попытка выдать эту первую часть статьи 29 за статью в целом выглядит как прямая фальсификация закона, подлог. Стоит обратить внимание и на то, что Постановление о проведении референдума было принято Съездом 24 декабря, за 3 дня до принятия Закона о референдуме, то есть без необходимой правовой базы, что и позволило ввести народных депутатов в заблуждение.

«Россия» №9 от 1 марта 1991 года

О Ельцине, обновленном союзе, референдуме и другом

Борис Кудашкин

Мы не приписываем Ельцину несу­ществующих доблестей. Скорее — идем по следам поступков прос­тых людей, умом и душой дошедших до решения встать «заставой» перед «шта­бом» Ельцина и его команды. Еще раз вчи­тываемся в строки многочисленных писем в защиту Председателя Верховного Сове­та РСФСР: «Борис Николаевич, поддер­живаем Вас, верим, что в это трудное вре­мя Вы и Ваши соратники не отступят…Герасимов — старший, жена, сын, дочь, зять, внук». «Саратов. Поддерживаем выступ­ление Б.Ельцина. Мы за свободную суве­ренную Россию. Ермолаева, Макаров, Земцов, Бубнова. (Всего 157 подписей — сотрудников СНИИ)»

Втайне подозревая рецидив положения, зачастую присущий русским людям ста­рых поколений, я беседовал с участника­ми движения в защиту Ельцина, но лишь убедился: нет тут преклонения перед но­вым Идолом, вождем. Дело в другом.

Джентльмен в политике.

Наверное, непрофессионально искать, связь между политикой и моралью. Эти сферы-де в очень малой степени перекре­щиваются.

Но ведь в истории сколько угодно случа­ев, когда сочувствие народов, широких масс, отданное странам или деятелям, борющимся за благородные цели, помо­гало им одержать верх. Борис Ельцин ста­новится особенно понятен, когда его неожиданные якобы «деструктивные» действия рассматриваются через призму морального, джентльменского в полити­ке.

Человек, сострадающий людским бедам, сам проживший молодые годы в бытовой бедности, Борис Ельцин хотел облегчить участь москвичей, будучи первым секре­тарем горкома КПСС. И обрушился всем весом своего высокого по тем временам положения на их «обидчиков» — полити­ческих циников, торговых «мафиози», аппаратных пустозвонов и бездельников, оказавшихся благодаря своей пронырли­вости на руководящих должностях.

И человек, которого за эту борьбу мак­симум можно было бы «обругать» Дон Кихотом, пожал тогда обильную жатву бранных слов, заимствованных разве что из «кучерского» словаря. Кстати, уже на том, четырехлетней давности, пленуме МГК, освободившем Ельцина от обязан­ностей первого секретаря: М.Горбачев вместе с «гильдией» разъяренных секре­тарей московских райкомов КПСС тоже «за компанию» «попинал» Ельцина-антикоррумписта.

Но вернемся в период поздней перест­ройки. Почему надо подозревать Б.Ельци­на в том, что он повернул круто штурвал РСФСР к ее реальному суверенитету, к верховенству российских законов над союзными, мучимый местью к своему обидчику М.Горбачеву, терзаемый амби­циозностью? Получается, что каждый судит обо всем в меру своей испорченнос­ти?

А почему бы не предположить, что к этому дело повел политик и гражданин, глубоко оскорбленный за РСФСР, — этого «крепостного Герасима», которого «баре» из Москвы белокаменной, большевистс­кой, имперской держат в черном теле, помыкают им и обирают его до нитки? Почему нашим нынешним честным поли­тикам отказано в вероятности иметь та­кую же страдающую гражданственную душу, какую имели Степан Разин, Алек­сандр Радищев, Александр Герцен и дру­гие? Циники времен этих великих людей, видимо, тоже могли объяснять их граж­данскую непримиримость и малопочтительность к существующему порядку чем угодно только не муками души народного заступника.

Наконец, импульсивный рывок Ельцина в Вильнюс в тот «расстрельный» час. Ведь постоял за честь россиянина, как бы ска­зал своим поступком: «Не все на Руси держиморды». Но чего только ни увидели за этим выездом Председателя иные кол­леги по Верховному Совету! И пренебре­жение к коллегиальному мнению, и недо­пустимое пренебрежение к нормам регла­мента. И раздражение С.Горячевой «По телевизору слышу: Борис Николаевич, оказывается, уже проводит там встречи, выступает с заявлениями» («Рабочая три­буна», 1991, 26 февраля).

Взглянем пошире на действия полити­ков, предпринимающих усилия по предот­вращению кровопролития, спасению жизней людей. Пример Ельцина и пример Горбачева. Ельцин ощутил боль того бе­зоружного горожанина-литовца, которо­го, как зафиксировал телеэкран, ударил прикладом русский парень-десантник, и приехал.

Горбачев тоже пожалел мирных граж­дан Ирака. И в тот момент, когда еще не была разгромлена военная машина фа­шиствующего диктатора Саддама Хусей­на, а сам он еще ощущал себя «великим вождем», Горбачев предложил Джорджу Бушу немедленное прекращение огня. Внешне вроде весьма гуманная акция. Но вольно или невольно антигуманизм ее заключался в том, что одновременно по­лучалось: монстру Хусейну с советской стороны летел «спасательный круг» и не один. Понятно, что, зализав раны, людоед мог бы выйти потом из пещеры для зло­действ вновь. И безусловно, стократ боль­ше гуманизма было в решимости прези­дента Буша и его союзников продолжать боевые действия.

В речах демократа Ельцина мы никогда не встретим попытки «блефовать», откры­того фарисейства. А вот у политиков про­тивоположной половины лукавство встречается нередко. Честным людям приходится лишь разводить руками, ког­да, шерстя «демократов», руководители Верховного Совета СССР, ЦК КПСС, ЦК РКП и Президент накаленно повторяют: «насильственный захват власти» и т.л. Будто «демократы» встали войском у но­вой реки Калки и ждут своего времени «Ч».

Кому не ясно, что все «оружие» демокра­тов — правдивое полемическое слово. Что верно, то верно, им они «фехтуют» лучше, их расчет лишь на то, что правда о нынеш­нем тоталитаризме в «овечьей шкуре» заставит все прозревшее население ска­зать: «Так жить нельзя» и попробовать поискать пути туда, где вполне можно будет сказать: «Так жить можно».

И все же: каким быть Союзу?

Я согласен с высказанными в последнее время суждениями о том, что противосто­яние Ельцин — Горбачев -это не «выясне­ние отношений» двух изрядно насолив­ших друг другу политиков. Это столкнове­ние двух подходов к перестройке, рынку, к обновлению Союза. Собственно, это под­черкнул в своей речи в Минске сам Миха­ил Горбачев. Раньше в выступлениях в Ярославле это утверждал Ельцин.

Причем уже многим видно: если подход Горбачева разделяют и поддерживают в основном «верхние эшелоны» — руковод­ство КПСС, союзный парламент, структу­ры высшего хозяйственного управления, профсоюзная «верхушка», часть населе­ния, менее развитая, приверженная тра­диционализму, большая часть сил охраны порядка и законности, то ельцинскому подходу симпатизируют те, кого называ­ют «демократами», большая часть интел­лигенции и явно большая часть населе­ния, включая рабочее движение, твердо настроенные на отход от того, что ввергло страну в такой печальный исход.

М.Горбачев доказывает, что творцом и «диспетчером» перестройки должен быть, для пользы дела, обновленный, все пони­мающий Центр, сделавший из коллизий преобразований для себя выводы. Это снимает главную опасность: распада Союза, разъединения на «национальные квартиры».

Б.Ельцин считает, что Центр, как итог творчества масс, станет своеобразным «солнечным сплетением» новой союзной системы с хорошо функционирующей «кровеносной системой». Думается, это последнее убедительнее. Трудно верится в то, что Центр может стать обновленным, не похожим на себя прежнего, хотя бы по той простой причине, что его тайными, но наиболее сильными побудителями явля­ются стремление державно доминиро­вать, может быть, помягче, чем прежде, но «благодетельствовать» республики, быть «над».

Может, и не против были бы суверенные республики, если бы было у Центра при такой позиции что-то в позитиве. Нако­нец, все убедились в том, что всякий цен­трализм, даже демократический, в нашей системе оборачивается централизмом бюрократическим. А коли так, то не сам Ельцин, но его окружение призывает: голосуйте против первого союзного пунк­та предстоящего 17 марта референдума и не ошибетесь. Антипатриотично? Рас­кольнически? Ничего подобного. И Союз тотчас же не разбежится, если на первый вопрос будет больше отрицательных от­ветов, нежели положительных.

Пробегаем глазами первые 23 фамилии членов нового Кабинета министров, ут­вержденного союзным парламентом. За исключением двух-трех по поводу каждо­го помечено: «ныне занимает ту же долж­ность» («Известия», 1991,26 февраля). И проголосуй мы большинством за приня­тие первого пункта референдума — вскоре после 17 марта будем читать об итогах союзосозидательной работы Центра: «… ская Советская Социалистическая Рес­публика. Ныне имеет прежний статус, объем прав и обязанностей».

Понимая, что в структуре и персоналиях новый Центр как итог творчества мест может полностью не совпасть с ныне дей­ствующим Центром, его политиками и специалистами, эти последние берут на себя ответственность перед историей, всемерно тормозят прогрессивный про­цесс. Впрочем, КПСС и созданной ею политической структуре не привыкать брать на себя ответственность за антипрогрессистские деяния, приведшие стра­ну к величайшей стагнации и прочим бе­дам.

Но в этом случае должна же хоть откуда- то исходить «правда андерсеновского мальчика» о том, как неправильно дейст­вует штаб, и как надо действовать. Эту роль и взяли на себя Борис Ельцин и его единомышленники.

Есть правда в таких словах режиссера Шахвердиева: «Вражда между народами в СССР — национальная по форме и социа­листическая по содержанию. Когда везде всего не хватает, рано или поздно один схватит другого за руку, мол, слишком много тебе досталось. А дальше идет по принципу сходства: общий язык, общий быт. Похож на меня — наш, не похож — не наш. Национальное есть лишь внешний признак разделения людей, но не суть, не принцип разделения».

Без понимания этой психологической тонкости скажешь на референдуме «ДА» единому Союзу по рецепту Центра — еще ближе сведешь дерущихся] И тогда надо учреждать повсюду штатных «разнимаю­щих драку». Ельцин и его единомышлен­ники предлагают, думается, подход, более учитывающий особенности ситуации. Джентльменство двусторонних перегово­ров изумит невесть откуда взявшейся в этой грубой державе корректностью, ос­тановит, облагородит участников нацио­нальных потасовок.

Диктатор или демократ?

Вчитываемся в письмо из Москвы «изби­рателя» В.Смирнова, помещенное в «Со­ветской России» за 16 февраля этого года. Не стоит места в газете разбор всех его дилетантских суждений об истории Рос­сии, иерархии властных отношений, о назначении прессы и прочем. Возьмем лишь одно место; вот оно: «А как проходят сессии на Краснопресненской набереж­ной — порой стыдно даже; если один си­дишь у телевизора, и то приходится крас­неть. Это и угодливо-подобострастные реплики: «Послушайте внимательно», когда льется с трибуны елей по адресу Председателя».

Ничто в жизни дома на Краснопресненс­кой набережной даже отдаленно не напо­минает ту трудную больную брежневизмом жизнь, при которой продление при­надлежности к аппарату зависело от афи­шируемой лояльности по отношению к Шефу. Наш разговор с депутатом ВС РСФСР, членом Комиссии по законода­тельству, сибирским шахтером Александ­ром Биром собеседник начал со слов: «Не хотел бы видеть в одном лидере некоего мессию. Клубок наших проблем ни один руководитель не разрешит. И Ельцин в том числе. Да, собственно, «избирателя» В.Смирнова легко опровергнут сами же телезрители.

Но это все же частности. Главное — мас­штаб личности.

Вызов Центру — не для слабонервных, и тем более не для тех, чье представление практически идентично нейтралистскому подходу кадров. Такими и оказались все в той «шестерке», которая открестилась от линии Председателя ВС РСФСР. Думает­ся, излишне горячатся те, кто восклицает о действиях «шестерки»: «Удар в спину!» Нет, это логически объяснимое поведение неединомышленников Бориса Ельцина.

Но ведь он в отличие от других лидеров сам отверг изощренные усилия любой ценой протащить себе в заместители и в председатели палат своих единомышлен­ников, сам встал за «лотерею» согласи­тельной комиссии. И, думается, не сожа­леет об этом: честь дороже. Битому-перебитому Ельцину не привыкать к ударам, даже таким: изнутри своей «команды». Он всегда умел держать удар. Выдержит и удар «своих».

В своих интервью — Борис Исаев «Мос­ковскому комсомольцу», Светлана Горя­чева «Рабочей трибуне» — говорили о не­терпимом, с их точки зрения, авторита­ризме Председателя, его упорном неже­лании с ними советоваться. Но ведь стра­тегическую линию блюдет первое лицо. Наперед зная, что эти заместители «не посоветуют», может быть, Председатель экономил время и не созывал так уж регу­лярно этот самый узкий круг?

А вот тем, кто понимает и разделяет борьбу Б.Ельцина против «связывающе­го» творчество республик по горизонтали «имперского» Центра, он представляется совсем в другом свете. Беседую с замести­телем председателя Комитета по средст­вам массовой информации Юрием| Лyчинским. Он рассказывает:

— Неверно, что неколлегиален, недемок­ратичен. Прежде всего умеет слушать, советоваться. Очень цепок к дельной мысли. Что-то обронишь, еще и не раз­вернешь, а он уже схватит и за тебя дого­варивает, облекает в подробности твою мысль. А через три дня предложение реа­лизуется. Это подкупает.

Что бы там злопыхатели ни громоздили, люди верят в то, что не о «гешефте» окру­жения печется Ельцин. В действиях Гор­бачева, Павлова различимо это — сохра­нить положение, кресла, машины, дачи, власть как наслаждение. Ельцин же стре­мится развязать себе руки не для того, чтобы подкормить кого-то. Чтобы выта­щить Россию, быстрее накормить людей. Люди в это верят…

От людей не отгорожен.

Здесь к месту будет привести цифры совсем недавнего произвольного теле­фонного опроса полутысячи москвичей, осуществленного социологами Л.Скалецкой и Л.Бызовым. На вопрос «Доверя­ете ли вы Б.Н.Ельцину?»? утвердительно ответили 73,2 процента, отрицательно — 24 процента. На аналогичный вопрос по М.С.Горбачеву эти же цифры выглядели наоборот: «да» — 23,5 процента, «нет» — 70 процентов.

Опрос в известной степени определил виды на предстоящий референдум 17 марта. На вопрос «Поддерживаете ли вы кандидатуру Ельцина на пост Президента России?» утвердительно ответили 56,8 процента, отрицательно — 19,4 процента. А когда респондентам-абонентам предло­жили выбрать: стоят ли они за единое государство, за Союз государств или счи­тают, что Союза вообще не должно быть, 45,8 процента выбрали второе: «союз государств». За единое государство выс­казалось около 20 процентов.

Стоит задуматься, почему в Ельцине не разочаровываются и фактически под ничто, под отсутствие результатов массы людей все вновь и вновь отпускают ему аванс доверия? Рейтинг Ельцина сегодня высок, рейтинг Горбачева низок.

Можно предположить следующее. По­тому что в сознании людей запечатлелись печальная судьба программы «500 дней», многие значительные самостоятельные начинания российского руководства и прессинг президентских Указов почти по всем этим начинаниям; блокирующие действия «Коммунистов России» в рес­публиканском парламенте. И рассужде­ние строится так: М.Горбачев при сосре­доточении огромной власти в своем лице за шесть лет не удержал ситуацию, движе­ние вспять на многих направлениях. Б. Ельцин бы достиг сдвига — ему не дают, бьют по рукам.

Я был среди журналистов, освещающих поездку Ельцина в Ярославль. Может, это действительно популизм, но людям нра­вилась манера общения Бориса Николае­вича. Он ходил что в цехах, что по улице между цехами в осеннем пальто, без шар­фа — белая рубашка, галстук. Подсел в курилку к рабочим и не позировал, угова­ривал их: «Ребята, берите по 10 -15 соток земли. Подстрахуйтесь на случай времен­ной бескормицы. Потом полегчает».

Не дипломатничал. Увидел жуть самых плохих цехов, обещал помочь. О плохой столовой сказал: «Хуже не видел».

Противники «демократов» часто гово­рят, оценивая по-своему «народность» Б.Ельцина: «Толпа всегда творила себе Идолов». Но пусть эти «философы» поста­вят себя на место частицы этой толпы — маленького безгласного человека перед лицом аппаратной кривды. А протест свой как-то надо продвинуть. Вот он и «делеги­рует» его своему избраннику. Не было бы кривды — не было бы Идолов. Только редко хотят это понять власть имущие и пра­вить, демонстративно отказываясь от сво­их «тайн мадридского двора».

Если люди еще не дотла опустошены системой тотального подавления и вытаптывания душ, если они сохранили досто­инство, мыслят и чувствуют, как люди, то они сами все увидят и поймут. И встанут рядом, поддержат, помогут.

«Россия» №10 от 8 марта 1991 года

ЧЕТЫРЕ ФОРМУЛЫ

Прокомментировать перспективы союзного и российского референдумов мы попросили Сергея ШАХРАЯ, председателя Комитета Верховного Совета РСФСР по законодательству,

На референдумы были вынесены два вопроса: Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности? Считаете ли вы необходимым введение поста президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?

Формула 1: «нет»-на союзном референдуме; возможные результаты «нет- на референдуме РСФСР. Такие ответы будут означать явное недоверие существующему союзному руководству, Кабинету министров, Президенту и партийному руководству. Для России же- неприятие в данный момент идеи введения главы исполнительной власти в лице российского президента. Одновременно это будет свидетельствовать о том, что политика Российской коммунистической партии по дискредитации российского руководства оказалась достаточно эффективной. Ответ «нет» на оба вопроса будет связан с низкой политической грамотностью народа на сегодняшний момент.

 Формула 2: «да»- на союзном референдуме; «да» — на референдуме РСФСР: -В этом случае следует считать, что Россия поддерживает существование Союза, но не в президентской трактовке, которая предусматривает сильный Центр и декоративные республики. Это будет уже новый Союз, созданный в результате объединения сильных республик, а Центр будет существовать для реализации совместных интересов республик. Одновременно будут существовать и взаимодействовать сильные республики и сильный Центр. Ситуация изменится в сторону создания реального обновленного Союза. В нем будет создано коалиционное правительство народного и национального доверия, то есть правительство, которое создадут республики. Только такое правительство сможет вывести страну из национального, политического и экономического кризиса.

 Формула 3: «да»-на союзном референдуме; «нет»- на референдуме РСФСР. -Такой результат означает, что в данный момент политика Центра, КПСС и РКП оказалась более эффективной. Для российского руководства это сигнал необходимости изменения тактики осуществления реформы. Одновременно такой исход будет свидетельствовать о неэффективности пропагандистских российских структур, о недостаточной поддержке в ряде регионов, что при отсутствии средств массовой информации совершенно неудивительно.

 Формула 4: «нет»-на союзном референдуме; «да»- на референдуме РСФСР. -Этот вариант будет означать, что население разобралось в хитросплетениях союзной формулировки, не поддавшись на патриотическую оболочку разглядело суть вопроса. Ведь между строчек следует читать совсем другое: поддерживаете ли вы и всемерно одобряете политику КПСС, РКП, Горбачева и Павлова? Согласны ли и впредь дружно идти по пути социалистического выбора? Сказав «нет» такому толкованию союзного вопроса, граждане заявят о недоверии союзному и партийному руководству. Очевидно, что ни о каком сохранении или развале Союза данная формулировка не говорит. Ответ «да» на российский референдум в этой комбинации будет означать поддержку Ельцина и проводимой им политики по созданию действительно обновленного союза, и, что самое главное, политики радикальной реформы государственной власти и экономических структур. Это будет означать поражение мощного пропагандистского аппарата и партийных структур на местах. Если исходить из реальной ситуации, то самыми вероятными вариантами будут две формулы: «да»- на союзном референдуме; «да» — на референдуме РСФСР, или же «да»- на союзном референдуме; «нет»- на референдуме РСФСР.

Записала Татьяна Тыссовская

10 марта 1991 года — прошел один из крупнейших (если не крупнейший) оппозиционный митинг в истории СССР и России. На Манежную площадь тогда вышло до полумиллиона человек.

Они требовали отставки Михаила Горбачева, поддерживали Бориса Ельцина и призывали голосовать против на Всесоюзном референдуме о сохранении СССР, который прошел неделей позже. У входа в гостиницу «Москва» заранее располагалась бортовая машина — она выступала в роли импровизированной трибуны. Перед собравшимися выступали представители «Демократической России»: Гавриил Попов, Сергей Станкевич, Юрий Афанасьев, Николай Травкин. Они говорили о политической ситуации — об опасности военного переворота, о нападках на Бориса Ельцина и о том, что его необходимо поддерживать.

17 марта 1991 года на референдуме в РСФСР около 70 процентов проголосовавших высказалось за сохранение Союза и столько же за введение поста Президента РСФСР. При этом «за» сохранение Союза проголосовало меньше половины опустивших свои бюллетени свердловчан и лишь каждый второй из пришедших на участки жителей Москвы и Ленинграда.