Этот вопрос, вынесенный в заголовок № 45 от 8 ноября на первый взгляд может касаться экономической реформы и времени «Ч», когда произойдет «отпуск цен». Однако вынесенный под этот текст портрет Джохара Дудаева, глядящего на часы, говорит о другом. Мы обратимся к этим событиям тридцатилетней давности в нашей подборке материалов. Каждый из них, без сомнения заслуживает внимания. Однако мне хотелось бы особо отметить продолжение публикации нашего обозревателя доктора политических наук Дмитрия Ольшанского по сути являющуюся политологической экспертизой к следствию по делу ГКЧП.
5 ноября президент Дудаев провозгласил Чеченскую Республику (ЧР) суверенным государством.
8 ноября президент Ельцин ввел на территории Чечено-Ингушетии режим чрезвычайного положения.
В тот же день Дудаев издал указ об отмене ЧП и призвал народы Кавказа объявить России газават.
Генералу Дудаеву не пришлось изобретать тактику защиты, поскольку она уже апробирована в Вильнюсе и Москве. «Для нас это тот же ГКЧП», — заявила корреспонденту Ъ пресс-секретарь президента ЧР Мариам Вахидова и добавила, что жители Грозного оцепили все правительственные здания и строят баррикады.
По сообщению начальника штаба Комитета обороны ЧР Ильяса Арсанукаева, гражданское население и национальные гвардейцы ЧР блокировали военный аэродром Ханкала в Грозном, куда прибыли военно-транспортные самолеты со спецназом. Правда, в ходе первых переговоров офицеры прибывших подразделений заявили, что оружие применяться не будет. «Мы благодарны Ельцину за этот указ, поскольку он разрешил все наши внутренние противоречия», — заявил Ильяс Арсанукаев.
Как и Ельцин во время августовского путча, президент Дудаев первым делом издал указ об отмене ЧП, создании Военного министерства и подчинении ему всех воинских формирований, дислоцированных в республике. Но есть и различия: Дудаев обратился ко всем мусульманским народам с призывом превратить Москву «в зону бедствия» «во имя нашей общей свободы от куфра (нечисти)» и объявил всеобщую мобилизацию. На всякий случай президент и парламент ЧР распространили завещание, в котором призвали народы Кавказа «не складывать знамя борьбы за свободу», «перенести страх и муки в логово зла и насилия над народами, в Москву». 9 ноября президент Дудаев присягнул на верность ЧР на трехсоттысячном митинге в Грозном. Руководители всех соседних республик поддержали Дудаева, а Дагестан обещал оказать военную помощь. По мнению наблюдателей, ситуация в ЧР распространится на весь Северный Кавказ.
2 ноября на съезде в Сухуми делегаты от 13 народностей провозгласили создание Конфедерации горских народов Кавказа, избрали президента, парламент и исполнительные органы. По словам председателя третейского суда Зураба Ачбы, конфедерация — надгосударственная структура типа Европарламента.
Национальные воинские формирования должны быть подчинены единому командованию конфедератов.
Собравшийся 11 ноября 1991 года Верховный Совет РСФСР, рассмотрев Указ Б.Н. Ельцина, принял следующее постановление.
ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ РСФСР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 11 ноября 1991 г. N 1855-1 ОБ УКАЗЕ ПРЕЗИДЕНТА РСФСР ОТ 7 НОЯБРЯ 1991 Г.»О ВВЕДЕНИИ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ В ЧЕЧЕНО -ИНГУШСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ»
Рассмотрев Указ Президента РСФСР «О введении чрезвычайного положения в Чечено — Ингушской Республике», Верховный Совет РСФСР постановляет:
1. Признать правомерность действий Президиума Верховного Совета РСФСР и Президента РСФСР по урегулированию конфликта в Чечено — Ингушской Республике.
2. Считать целесообразным продолжение урегулирования возникшего кризиса в Чечено — Ингушской Республике не путем применения чрезвычайных мер, а политическими средствами, в связи с чем признать невозможным утверждение Указа Президента РСФСР «О введении чрезвычайного положения в Чечено — Ингушской Республике».
3. Президенту РСФСР, Президиуму Верховного Совета РСФСР, палатам Верховного Совета РСФСР и их комиссиям, комитетам Верховного Совета РСФСР принять меры по стабилизации политической ситуации в Российской Федерации, обеспечению ее территориальной целостности, защите государственности и жизненных интересов всех населяющих ее народов, урегулированию федеративных отношений в РСФСР.
4. Установить особый режим въезда в Чечено — Ингушскую Республику и выезда из нее, исключающий ввоз и вывоз оружия.
5. Назначить представительную делегацию для проведения переговоров с основными политическими группами Чечено — Ингушской Республики с целью политического урегулирования конфликта. Состав делегации и ее полномочия утвердить на Верховном Совете РСФСР.
6. Провести парламентское и служебное (по линии МВД РСФСР и КГБ РСФСР) расследование для установления лиц, ответственных за принятие недостаточно подготовленных политических и военно — технических решений по введению чрезвычайного положения в Чечено — Ингушской Республике.
Председатель Верховного Совета РСФСР Р.И.ХАСБУЛАТОВ
…И немножечко войны
Андрей ДЯТЛОВ
Можно себя «поздравить» вот и Россия поставлена на грань гражданской войны.
Пока боевые действия происходили все-таки за ее пределами. Но ситуация с Чечено-Ингушетией прорвала границы, и отмена парламентом Указа Президента (как это происходило, читайте ниже) не сняла конфликтности ситуации: генерал Дудаев продолжает формирование нацгвардии, вооруженных людей в Грозном не убавилось, идея «закрытия границ» со стороны России (теперь для фильтрации возможных потоков оружия в ЧИР) еще витает в умах нашего парламента, «восставшая» территория грозит экономическими санкциями- непоставкой России нефти и другой продукции… Словом, конфронтация сохраняется.
Я не буду оценивать сам Указ о введении ЧП и то, почему он был издан. Это уже сказали, как сами депутаты российского парламента (хотя в кругах, близких к вице-президенту Руцкому, ходит мнение, что высшее руководство подставили), так еще скажет и парламентское расследование, которое решено провести с целью установления персонально ответственных за принятие политически и военно-технически неподготовленных решений.
Важнее, может быть, понять, кем и когда был заложен краеугольный камень ситуации, можно ли решить ее силой и чем парламентское решение может обернуться в будущем?
И здесь, как ни крути, по всему выходит, что возможность подобных конфликтов в России была спровоцирована Президентом Горбачевым и ВС СССР. Увлекшись в свое время вымогательством подписи России под первым Союзным договором, Центр сделал ставку на разобщение ее республик, потребовав, чтобы практически каждая из них подписывала Договор как самостоятельный субъект федерации. Тот вариант документа так и не подписали, но двери к «полному отделению от России» были открыты. Аукнулось это почти сразу ситуацией с Татарстаном, решившим отделиться немедленно. «Куда? — спросил тогда Ельцин. — В небо? Вы же в центре России». Но процесс, говоря словами Горбачева, пошел. ЧИР стала лишь наиболее жестким вариантом его развития. Нa сегодня.
Можно ли отыграть этот ход ЧИР военными методами, сведя все к некоему локальному полувоенному конфликту внутри РСФСР? Нет. Поскольку ни одна гражданская война нигде в мире еще не была «немножечко войной». Она бескомпромиссна, неуправляема и может закончиться только жесточайшим подавлением одной из сторон своего противника, как это было в войне между Севером и Югом в США, на нашей гражданской, в тридцатых — в Испании, а сегодня в Афганистане и Югославии. Есть еще вариант -карабахский, когда трагедия в том, что остановки не будет, пока обе стороны не захлебнутся кровью. (Возможно и некое третье решение-приглашение иностранных «третейских судей», войск ООН и т.д., к чему пришли те же югославы, но возможно ли это на такой территории, как Россия?) А конфликт с ЧИР осложняется еще и тем, что мы сталкиваемся впервые лицом к лицу с проблемами республики, где основной религией является ислам: президент Дудаев поклялся в верности народу и суверенитету на Коране. И здесь для организации и сплочения оппозиции могут быть задействованы рычаги, которые нам и не снились, вспомните Иран и Афганистан. К этому можно относиться как угодно, но не считаться с этим нельзя. (К слову, наши экстремисты вообще полагают, что новая «кавказская война» вообще неизбежна, в чем я лично далеко не убежден. Но тогда могут подняться казаки, а что из этого может выйти- читайте в номере, стр.5). И потому мне не очень понятны споры о том, что в этой ситуации вернее- поддержать Указ или отменить его. Отменили правильно, ибо никакие политические решения не стоят крови.
Некоторые говорят, что после того, как парламент отказал Президенту в поддержке Указа, Ельцин должен, как честный поли- честный политик, подать в отставку. Ерунда: идет нормальная парламентская работа, которая позволяет как раз избежать действительно поспешных или опрометчивых решений. Между прочим, это плюс российскому парламенту –ни один из Указов Горбачева, даже самый нелепый, не был рассмотрен союзным парламентом или отменен в «кассационный» срок.
Решение российскими депутатами принято единственно верное в этой ситуации, другое дело, оно не сняло проблемы.
Вероятнее всего, ситуация с ЧИР будет рассматриваться многими республиками России как пробный камень. В том же Татарстане прошла манифестация, на которой потребовали от ООН и США направления к нам комиссии «по расследованию преступлений России против народов, борющихся за свободу и независимость». Вероятно, не разрешится в ближайшее время и северокавказский узел, вполне самостоятельной и суверенной ассоциации республик Кавказа: не будем забывать, что ЧИР поддержали Абхазия, Грузия, Азербайджан… Центробежные тенденции, запущенные Президентом Горбачевым и ВС СССР, грозят «отцепить» от России Якутию, Туву. Как к этому относиться? Мне лично кажется-по возможности спокойно, опираясь только на парламентские методы урегулирования отношений. Ведь, в конечном счете, так или иначе мы смирились с отходом «внешних» республик — прибалтийских, Грузии, Армении, Молдовы. И тем не менее они в той или иной мере поддерживают экономическое пространство, заново налаживают связи. Боюсь, Россия обречена на аналогичный вариант. И здесь нужно играть на опережение. Может быть, готовить свой республиканский договор, переходить на нормальные экономические отношения, мировые цены и принципы, как это сделано в бывшем Союзе? Да, возникнут проблемы беженцев, но это уже ситуация, решаемая именно парламентскими. Может быть, есть и более «мягкие» варианты. Не знаю.
Важно успеть. Мы впервые выходим не на дорогу противостояния, когда «вот свои, а вот враг», а на более трудный путь — самостоятельного созидания. В ситуации, когда политикой и экономикой управлять почти невозможно и решения правительства, его программы могут быть направлены на то, чтобы энергию распада направить на стабилизацию, а не на увеличение скорости движения к полному хаосу, водители должны предчувствовать повороты и ухабы, минуя их максимально безопасно для пассажиров. Желательно-без катастроф.
Виктор ШЕЙНИС, член Конституционной комиссии:
Указ Ельцина носит следы импровизации
Указ Президента, безусловно, юридически обоснован, и я вполне разделяю мотивы, побудившие принять такое решение,- прежде всего стремление не дать России пойти по пути распада. И все же введение чрезвычайного положения было ошибкой, потому что реализовать его можно, только используя резкие силовые методы, что означает войну.
К сожалению, Указ Ельцина носит следы импровизации. Сила шахматиста-в умении видеть намерения партнера на много шагов вперед. Этим же качеством должен обладать и политик.
Что касается ситуации в связи с этим в парламенте, можно было бы говорить не о кризисе даже, а о досадном недоразумении, о результате нестыковки между парламентом — и исполнительной властью. То, что решение Президента не было отброшено махом, a обсуждалось со всей серьезностью и уважением, свидетельствует о нежелании ВС ссориться с исполнительной властью. Это правильно.
Тем не менее и Президенту, и парламенту необходимо предпринять шаги, которые бы сделали возникновение подобного рода досадных эпизодов редким явлением.
Теперь нам приходится выбирать между плохим и худшим. Принятое решение — не худшее, но болезнь зашла столь далеко, что нормализовать ситуацию будет очень трудно. Мы должны добиться результата путем переговоров, где каждая из сторон имеет свои резоны и козыри. Нам предстоит искать равнодействующие всех процессов. Путь компромиссов возможный путь.
Председатель Комитета ВС РСФСР по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью Асламбек АСЛАХАНОВ: «Ельцина подставили..»
— Никаких нарушений в Указе нет. Но этот Указ нельзя сейчас принимать, потому что обстановка в республике очень сложная. И я не понимаю, когда пытаются представить все таким образом, будто. власть захватила шайка бандитов и уголовников.
Да, действительно, в республике есть люди с уголовным прошлым. Но если взять в общей массе, то большинство искренне верит в то, что Дудаев сможет им помочь. Нужно учитывать психологические особенности наших народов: Дудаев-генерал, а генерал что у чеченцев, что у ингушей — национальный герой. И если на землю горцев придет хоть один танк, будет кровь, будет гражданская война, потому что даже те, кто сейчас выступает в оппозиции Дудаеву, придут к нему и скажут: «Мы с тобой…» И когда говорят, что на его стороне лишь вооруженные колами люди, то это ерунда, он привлек к себе профессионалов: бывших афганцев, например. И местная милиция тоже почти целиком за него.
-Как вы считаете, не является ли тот факт, что парламент «прокатил» президентский Указ, подтверждением противостояния между Верховным Советом и Ельциным?
— Я считаю, что Ельцина подставили. Те, кто готовил проект этого Указа. Они недальновидные люди, не понимающие, к чему это может привести. Я не понимаю строй их мыслей, как они пришли к такому проекту: да подумаешь, подавить там танками немножко, они и затихнут? Так, что ли?
-Какой же тогда выход из положения? Указ не принят, но что-то делать надо.
-Во-первых, должна быть делегация. И не для того она туда поедет, чтобы учить, как жить и что делать. Надо, чтобы приехали товарищи, искренне желающие помочь. Во-вторых, я все-таки считаю, что лучший лекарь-время. Может быть, Дудаеву удастся что-нибудь сделать? Может, у него есть блестящие идеи? Он может стать либо «великим Дудаевым», либо его проклянут- народ во всем разберется. И хоть я и не испытываю особого доверия к Дудаеву, но если он наберется политического мужества и проведет референдум по созданию Вайнахской республики, а в случае положительного результата- выборы в парламент и референдум о президентском правлении в Вайнахской республике, то я первым буду за то, чтобы он стал президентом.
Беседу вели Мария БОГАТЫХ и Виктор ЛОГУНОВ
Приватизация: было ваше- стало наше
Объекты, подлежащие обязательной приватизации в 1991-1993 годах, и процент их приватизации к концу 1992 года (по данным Госкомимущества РСФСР).
- Предприятия, производящие сельскохозяйственную продукцию, включая рыбоводство и животноводство- 100 %
- Предприятия, производящие сантехнические изделия-100%
- Предприятия сферы обслуживания населения в городах и сельской местности- 100%
- Предприятия торговли-100 %
- Предприятия общественного питания-100%
- Автозаправочные станции и посты-100 %
- Транспортные предприятия (легковой автотранспорт), включая таксомоторные парки-100%
- Грузовые м грузопассажирские предприятия автомобильного транспорта-50%
- Междугородные пассажирские автотранспортные предприятия-30%
- Ремонтные предприятия-100%
- Строительные предприятия-50%.
- Предприятия легкой промышленности-50%
- Предприятия, производящие арматуру для коммунального хозяйства и комплектующие изделия-50%
- Предприятия, производящие строительные материалы, включая деревообрабатывающие-50%
- Предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию-50%
- Предприятия пищевой промышленности-40%
- Машиностроительные предприятия и машиностроительные предприятия, имеющие структурные подразделения, производящие продукцию для сельского хозяйства, коммунального хозяйства и сферы обслуживания, включая тракторостроительные и авиастроительные предприятия-30%
Завод не распилишь
Евгений ВАСИЛЬЧУК
Многочисленные теоретические схемы и конструкции перехода к рынку, кажется, получили шанс воплотиться в нечто конкретное и хозяйственно эффективное. Дискуссии, ведущиеся в кругах специалистов, с оптимизмом «настраивают» общественное мнение на мощную «приватизационную волну». Однако, как это ни странно, по мере приближения решающего момента вероятность удачного или всего лишь более или менее рационального осуществления «сделки века» стремительно уменьшается.
Почему ж невозможна сейчас сколько-нибудь значительная по масштабам и быстроте приватизация в СССР? В чем наши трудности?
А как «у них»?
Давайте вначале, не мудрствуя лукаво, посмотрим туда, где уже пробуют найти новых хозяев для не первой свежести государственной собственности. Несмотря на то, что многие развивающиеся или бывшие социалистические страны выглядят, по нашим теперешним меркам, прямо-таки недосягаемыми оазисами благополучия аналогии вполне уместны: и структура производства, и характер хозяйственных связей, и макроэкономические (по смыслу или только по названию) проблемы во многом схожи и до. боли знакомы. Опыт первых шагов этих стран свидетельствует: для того, чтобы приватизация началась и более или мене успешно развивалась, необходимо иметь более или мене четко определяемые-круг приватизируемых объектов, привлекательных для их будущих владельцев; юридически правомочных и экономически зрелых субъектов сделки (в том числе посредников, консультантов и т.д.): реально действующие, простые и общепризнанные механизмы и правила выкупа или передачи собственности (иначе говоря, игра должна вестись по-честному). Это наиболее укрупненная классификация набора стартовых условий приватизации.
Увы, даже беглый просмотр показывает, насколько наши позиции здесь уязвимы по сравнению хотя бы с нашими бывшими европейскими экономическими партнерами по СЭВ. Успехи же последних весьма скромны. В Венгрии, например, в 1990 году перешло в частное владение 130 предприятий из общего числа намеченных на продажу 2300. B в бывшей ГДР-почти 1000 из 10 500 за II полугодие 1990-го-1 квартал 1991 г. Более детальная информация имеется по Польше: в 1990 г. там было продано всего 5 компаний из 8000; соответствующее министерство, отвечающее за процесс трансформации формы собственности, охарактеризовало такой результат как «весьма разочаровывающий, не отвечающий величине затраченных усилий», а приток иностранного капитала в 10 млн. долларов -«косметическим». Такими темпами Польша будет приватизироваться не менее пяти лет. К тому же налицо острая нехватка средств-на 80 млрд. долларов назначенной к продаже собственности имеется лишь 20 млрд. потенциального капитала, вследствие чего вся затея вообще оказывается под вопросом. Удачно проведенные отдельные oперации по продаже государственного имушества носят характер «снятия пенок», осуществлены со значительным участием репатриированного капитала, незначительны и по стоимости, и по своему стимулирующему воздействию на основной массив экономики.
Плохо, разумеется, не то, что новыми владельцами становятся бывшие эмигранты, а переход отдельных предприятий на квазичастные формы собственности вызывает стремительный рост зарплаты и очень медленное увеличение объема и качества выпускаемой продукции.
В конце концов социально-экономические и психологические коллизии неизбежны, экономические системы не переделываются вдруг, чудесным образом. Плохо здесь другое. Отсутствует или критически мал запас прочности, резервный потенциал плановой экономики, позволяющий в переходный период, попросту говоря, не умереть с голоду, не затрачивать все свое время на прокорм, иметь возможность профессионально переквалифицироваться, а социально-психологи чески — переломиться, «созреть» для новой системы производственных отношений. И все-таки каждая из бывших европейских стран-членов СЭВ имеет в данном случае хоть маленький, но свой задел, козырь, который можно и нужно использовать. Напротив, как это ни парадоксально звучит, обладающий огромными сырьевыми богатствами и интеллектуальными ресурсами Советский Союз оказался явным аутсайдером.
В плену «неэкономики»
Конечно, СССР не Богом проклятая страна, и свой шанс у него имеется. Однако он заметно меньше, чем у других. Виной тому гораздо большая амплитуда отклонения от тенденций общечеловеческого развития, общепринятых норм, ценностей и принципов хозяйствования. К тому же из-за печально известных обстоятельств времен молодой перестройки наши и без того скудные внешние и внутренние резервы, необходимые для перехода к рынку, оказались использованными преждевременно и далеко не лучшим образом.
Сейчас уже, наверное, не откровение то, что наша экономика не просто супермонополизирована, а изначально не является экономикой. Применять к такой «неэкономике» рецепты макроэкономической терапии бессмысленно и бесполезно. Не совсем ясно и то, как на практике осуществить ее демонополизацию, разукрупнение производства. «Пилить» заводы? В самом-самом начале находится формирование нормальной кредитно-денежной системы, способной провести финансирование приватизации. И есть веские основания полагать, что она уже не получится «нормальной», должным образом выполняющей посреднические, регулирующие и прочие функции в экономике.
Нас держат за горло три широкоизвестных обстоятельства: наша любимая колхозно-совхозная система с ее монополией на землю; то, что мы зашли слишком далеко в осуществлении бредовых проектов и наращивании ненужных производств и, как это ни печально сознавать, наша собственная неготовность. На строгом экономическом языке по среднемировым критериям эффективности мы страна не добавляющая, а отнимающая стоимость у того сырья, которым «снабжает» нас природа (включая природно-климатические условия сельскохозяйственного производства). «Котлет,-как выразился недавно один экономист,-становится все меньше, а кушать очень хочется».
Тем не менее наш «сырьевой» козырь должен быть использован в максимальной мере. В высшей степени разумной и реалистичной была бы попытка привлечения серьезного иностранного капитала в добывающую промышленность. Разумной — потому, что, как ни крути, а без высококлассной технологически-сырьевой базы все разговоры о мировом уровне обрабатывающей промышленности-блеф, очередное шапкозакидательство. Реалистичной-потому, что серьезный капитал- это серьезный продукт; наладить подобное производство в обрабатывающем секторе для западной фирмы в условиях текущей российской неразберихи представляется абсолютно невозможным.
Да, все действительно просто, элементарно, как четыре действия арифметики. И не нужны здесь амбициозные, понятные только узкому кругу посвященных программы, откровенно шарлатанские прожекты в сфере денежного обращения и конвертируемости, разудалое попрошайничество в стиле третьего мира. Все это очень напоминает детские мечты о волшебной палочке и исполнении всех желаний. Терять статус развитой, «космической» державы, разумеется, обидно; возвращаться к начальным этапам накопления капитала не хочется. Но без этого вероятность успеха реформ слишком мала, риск срывов чрезмерно велик, и можно запросто остаться вообще ни с чем.
—
«Кто есть ХУ?»
ДМИТРИЙ ОЛЬШАНСКИЙ
Когда в 1985 году во главе КПСС стал новый Генеральный секретарь, он однозначно дал всем понять, что не стремится к монополизации власти и не намеревается, в частности, претендовать на пост Председателя Президиума Верховного Совета страны, собираясь сосредоточиться исключительно на партийных делах.
Лидер N1 и три его «команды»
Время было сложное. У кормила власти стояла прежняя, во многом брежневская команда. Формально лидером страны- главой Верховного Света -стал Громыко. Горбачев же, будучи самым младшим партнером в возникшей коалиции власти объективно вынужден заниматься скрупулезным, крайне медленным, но совершенно необходимым для политиков в нашей стране делом- постепенным «собиранием» власти. Короля» же, как говорят в театре, «играют придворные»: неубедительно, когда один человек ходит по сцене и говорит зрителям, что он лидер и инициатор, «основоположник» и «вдохновитель» то нового мышления, то «перестройки». Вот когда выйдут человек десять и обратятся к нему с такими словами, зритель поверит.
На первом этапе задуманной перестройки, а сегодня все яснее становится то, что задумана была всего лишь именно перестройка власти, а не чего- либо иного, и все наши обывательские надежды на улучшение жизни были основаны на все том же непонимании разницы между тем, что политики говорят, чего хотят и что на самом деле делают. ,- Горбачев объективно нуждался в смене соратников. Старую команду, в которой он был младшим как по возрасту, так и по стажу пребывания в членах Политбюро, партнеров- следовало поэтапно заменить на свою — такую, в которой он был бы первым и единственным. Именно поэтапно — ведь сразу такие вещи в политике не делаются, и самодержцем, как уже говорилоcь, в наши дни быть невозможно. Хотя и хочется.
«Промежуточным этапом» к выполнению желаний должна стать вторая команда Горбачева, в которой для начала можно было из младшего партнера стать первым среди равных. Так и появилась команда единомышленников, людей примерно одного возраста, интеллектуального уровня, близких (хотя и с некоторыми различиями) взглядов и примерно одного поколения политического опыта. Создание такой команды было осуществлено частично за счет введения новых лиц вместо ненужных старых, частично же -за счет переориентации поведения ряда прежних персонажей. Нет смысла перечислять имена- все помнят, как долго, неожиданно долго удерживался в Политбюро, скажем, Алиев. В итоге Горбачев постепенно, действительно, стал лидером, но пока еще именно лидером команды, пришедшей к власти. Он еще не стал лидером, реальным носителем самой власти. И хотя весь окружающий мир, приветствуя во многом декларативные, «многообещательные» перемены в СССР- это был необходимый для завоевания власти фон, тот самый «свежий ветер» перемен прежде всего в составе «советского руководства», помогал Горбачеву стать полновластным лидером страны, формируя своей поддержкой соответствующий образ, путь до этого еще предстоял немалый.
Дело в том, что в команде единомышленников-реформаторов, дабы стать ее лидером, всегда приходится. делиться властью, делегировать соратникам немалые полномочия, считаться с ними. Так, собирание власти на этапе обновления команды и осуществления необходимых для того политических маневров поневоле оборачивается некоторыми потерями: приходится идти на временные жертвы ради будущих побед. Собственные проблемы высшего эшелона поглощают большую часть времени, нужного для управления страной. Лозунги и декларации, необходимые для решения тактических задач, не всегда находят стратегическое подкрепление- не хватает сил на их подлинную, масштабную реализацию. Тем более что много сил уходит на взаимоотношения внутри команды -скажем, между Лигачевым и Яковлевым, которые оба, хотя и каждый по- своему, являются единомышленниками лидера. Или с Ельциным, который, будучи единомышленником поначалу, вдруг «отбился от рук». В это же время накапливаются многочисленные новые проблемы ведь, чувствуя, что власть занята своими проблемами, страна постепенно расслабляется, выбиваясь из рабочего ритма. Тем более что в условиях тоталитаризма неподкрепленные призывы к демократизации способствуют не созиданию чего-то нового, а лишь разрушению прежнего, то есть, тем самым, всякого порядка.
Созданная команда единомышленников привела Горбачева к тому, от чего он поначалу вроде бы отказался, -к постам Председателя Верховного Совета, а затем и Президента СССР. Первый среди равных стал действительно первым и уже единственным. Ситуация изменилась, и команда перестала ей соответствовать. Пресловутое «коллективное руководство», как тот самый мавр, похоже, сделало свое дело. Значит, может уходить. Это становилось все более заметным на фоне того продолжавшегося и углублявшегося «расслабления» страны, которое от предкризисной ситуации переходило к самому что ни на есть глубокому кризису. Что-то необходимо было срочно делать, тем более что этому соответствовали и задачи следующего этапа собирания власти.
Летом прошлого года Горбачев пошел на резкое обновление, по сути же — на смену своей команды. XXVIII съезд КПСС изменил сами принципы и основополагающие структуры «коллективного руководства»: из Генеральных секретарей ЦК (как это всегда было раньше) Горбачев стал генеральным секретарем всей партии. Его, как и весь ЦК, избирал весь съезд — следовательно, при случае, он мог сказать этомy ЦК: мы с вами «на равных», я вам не подотчетен. Такую позицию в свое время умел успешно использовать, как это ни странно звучит, Чаушеску.
Но такой «демократизации партийной жизни» было мало. Нужна была смена команды, и одним махом лидер избавился как от тех былых единомышленников, которые воспринимались страной как «слишком левые», так и от тех, которые слыли «слишком правыми». И Яковлев, и Лигачев тогда стали жертвами одних и тех же обстоятельств. В результате же вместо единомышленников и сoратников появились обычные заместители из числа новых, заведомо никак и ни в чем уже не равных лиц. Не случайно «последние из могикан» прежней команды, Рыжков и Шеварднадзе, прощаясь чуть позже, настойчиво подчеркивали, что они «друзья» и «товарищи» Горбачева. Умный да услышит…
И тогда же Шеварднадзе выкрикнул нечто по поводу грядущей диктатуры, а в ответ услышал, что его собирались сделать вице-президентом. Любопытно, чью же диктатуру он на самом деле имел в виду?
Но не будем гадать. Вернемся к событиям. На место «команды» пришла «вся президентская рать». В ополчении же такого рода нужны бывают не столько ученики, сколько и скорее эпигоны; не единомышленники, а исполнители. Они еще больше выделяют своим серым фоном фигуру лидера уже не команды, а власти -той самой власти, дополнительными полномочиями которой минувшей осенью наделил Президента парламент.
Задачи собирания власти в прежнем понимании оказались выполненными для высшего эшелона. Тот же Шеварднадзе, неустанно повторявший, что он «командный человек», подал в отставку, напугав всех этой самой наступающей диктатурой. И повторилась в очередной раз наша история, хотя повторение оказалось мало кем замеченным. Вспомним: через сходные варианты «трех команд» проходил Брежнев, пока не получил всей власти. Разделял власть, пока не смог овладеть ею полностью, и Хрущев, который позднее уже соединял посты для себя. Менял команды, укрепляя свою власть, и Сталин… Даже Ленин, будучи «младшим партнером» в команде революционеров- ниспровергателей, поначалу (сравним хотя бы с Плехановым) через последовательную замену «соратников» пришел к Сталину, которого все считали лишь «посредственным исполнителем». Правда, вот тут и случилась заминка: исполнители вышли из-под контроля и заперли ослабевшего лидера в Горках, обсуждая промеж собой вопрос о том, давать ему яду или все-таки не спешить. Действие закона «трех команд» в политической жизни нашего общества доведет нас и до Фороса, однако не будем спешить и мы.
Горбачев старался быть капитальным политиком. И для собственной уверенности, и для Запада было необходимо, чтобы концентрация власти наверху шла наиболее надежным, т.е. законодательно закрепленным путем. Создание института президентства стало принципиальным шагом: задачи оказались выполненными, формально-юридически, для всей социально-политической системы общества. Произошло конституционное изменение политического строя: вместо основанной на командных принципах «советской власти» по сути дела возникло президентское правление, президентская республика. Вместо прежнего «коллективного главы государства» — Президиума Верховного Совета, председатель которого официально выполнял лишь координационные функции, единственный, вполне реальный, а не символический глава. Уже тогда стало ясно: вот он, конституционный переворот. И за ним последует окончательный демонтаж советской власти на всех уровнях: и разгон Съезда народных депутатов, и назначение наместников той самой исполнительной власти, за которую в те поры ратовал не Ельцин, а Горбачев. И многое другое на пути устранения тех «архитектурных излишеств», которые поначалу были нужны и необходимы как украшательство вполне естественного переходного периода исполнительной от одной политической системы к другой. К сожалению, для всех, и особенно для Президента, в период решения этих задач в повседневной, обыденной жизни общества слишком далеко зашли деструктивные процессы: из былых жестких рамок разрушавшейся «командно-административной системы» страна выпрыгнула в безбрежье «безответственного популизма». Завершение эволюции высших эшелонов власти, пройдя через три основных периода, застало общество на грани развала. И тут, согласно логике политологического анализа, неизбежным оказывается появление неких новых сил, категорически недовольных происходящим. В самом простом варианте это просто та самая «стая», в которую сбиваются исполнители, недовольные своей ролью и грядущими перспективами: они-то прекрасно понимают, что исполнителей, как «винтики», можно и нужно часто менять, что их держат как «козлов отпущения» и будут постепенно «сдавать» недовольному народу. И тогда, сбившись в стаю, исполнители не просто повышают голос на хозяина — они могут пойти на более серьезные шаги.
Причины этого в данном конкретном случае могли быть различными. Но если смотреть стратегически, то вспоминается информация о том, что еще по заданию Андропова где-то в специальных аналитических центрах было подготовлено чуть ли не более сотни вариантов реформ в стране, Необходимость реформ была ясна давно, но вот пути и средства просчитывались специально. И Горбачев, и «стая», и те, кто стоял за ней, не могли не знать об этих вариантах. Но, понимая их каждый по-своему, они могли спорить о деталях реализации некой «генеральной линии». И лишь когда та же «стая» однозначно убедилась в том, что меняется вся «линия», что генсек уже совсем не тот верный соратник Андропова, которого чуть ли не единственного без доклада пускали в больничную палату к умирающему Юрию Владимировичу, она встала перед необходимостью принятия крутых мер.
Очень похоже, что где-то на, переходе от лета осени прошлого года, от разговоров о возможной «левоцентристской коалиции» к реальности коалиции правоцентристской «стая» нашла возможность взять под контроль Президента. Или это сделали некие не просвечивающие до сих пор персонажи, использовавшие «стаю» в своих целях. Это опять-таки вопросы к суду и следствию. С политологической точки зрения, более интересным оказывается вопрос о том. не было ли, помимо выставляемых на всеобщее обозрение команд Горбачева, чего-то скрытого, незримого- скажем, «теневого кабинета» особого рода.
По нормальной политологической логике, такой «кабинет» должен был существовать как, скажем, всегда существовал, помимо официального Секретариата ЦК КПСС, личный секретариат Генсека. Должен быть предельно узкий круг предельно доверенных лиц, непосредственно связанных с хозяином. Он еще не очерчен, этот круг, хотя и понятно, что в него не мог не входить, скажем, бывший управляющий делами ЦК КПСС Кручина. Это, безусловно, одна из ключевых по крайней мере в финансовых делах фигур, много знавшая и бывшая способной, видимо, сказать. Это косвенно подтверждается странной и для кого-то весьма своевременной смертью данного человека, как и его предшественника на этом посту.
Не хочется говорить плохо об умерших, но серия послепутчевых странных самоубийств наводит на серьезные размышления. Сами посты, занимавшиеся этими людьми, говорят о том, что они слишком много знали. И в данном случае неважно, принадлежали они к «великолепной восьмерке», как Пуго, или не входили в ее состав, как Ахромеев. До сих пор не опровергнута промелькнувшая в печати информация о том, что 1б августа, в пятницу, Пуго встречался в Форосе с Горбачевым. И так и не развеян туман над всеми обстоятельствами смерти Ахромеева. Знать же они, безусловно, должны были многое. Страшно, но похоже, что именно после неожиданных кончин узнаем мы имена наиболее влиятельных лиц в государстве. И задаемся вопросом: помогали они контролировать Президента или, напротив, участвовали в его освобождении?
Окончание в N46.
—
— —
—
—
—
—
— —
—
—
—
—
Тоталитарные люди на службе демократии
Проблему исследует еженедельник «Россия» и Институт прав человека и политических исследований Российско- Американского университета
доктор исторических наук Евгений ЧЕРНИКОВ
доктор философских наук Борис ПУГАЧЕВ
доктор исторических наук Сергей КУЛЕШОВ
доктор исторических наук Юрий МАЛОВ
сопредседатель Республиканской партии Российской Федерации Владимир ЛЫСЕНКО
доктор экономических наук Виктор ШЕЙНИС
представитель Президента РСФСР в Астраханской области, член правления ДПКР Валерий АДРОВ
председатель оргкомитета ДПКР, доктор философских наук Василий ЛИПИЦКИЙ
обозреватель газеты «Россия», кандидат исторических наук Борис КУДАШКИН
«Все борются с плесенью. Надо с сыростью»
Е.ЧЕРНИКОВ: Есть много определений тоталитаризма. Из них, как мне представляется, особенно интересны следующие два: первое определяет тоталитаризм как сочетание слепой веры с самым крайним цинизмом; а второе гласит, что тоталитарным можно назвать закрытое общество, в котором все-от воспитания детей до выпуска продукции контролируется из единого центра. Политики, ученые подчас не желают сказать: черное- это черное, признать, что мы, вымостив благими намерениями дорогу в ад, сотворили вместо царства всеобщего благоденствия леденящую тоталитарную систему. Не тоталитарную систему управления, как пытался в одном из своих выступлений локализовать это зло М.Горбачев, а именно махровый тоталитаризм. И сегодня у нас сплошь и рядом продолжают сохраняться и тоталитарное сознание, и тоталитарный образ мышления, и «тоталитарные люди».
Б.ПУГАЧЕВ: Попытаюсь дать определение понятию «тоталитарные люди». Это все те, на мой взгляд, кто был воспитан тоталитарной системой и служил ей. По своему происхождению «тоталитарные люди» присутствующие.
Б.КУДАШКИН: Я хотел бы предложить несколько более пространное, хотя, естественно, не окончательное определение. «Тоталитарные люди» — это те, кто воспринимал так называемые «ценности социализма» как действительные ценности, идентифицировал себя со средой, обстановкой, стилем жизни, а когда критиковал какие-то стороны жизни, искренне воспринимал’ отклонения как «издержки» роста, «отдельные недостатки» социализма, не позволял себе и думать о том, что вызывает вопрос существование самого строя. Сегодня «тоталитарный человек» испытывает ностальгию по прошлому до сих пор.
Б.ПУГАЧЕВ: Нет ничего удивительного в том, что в российских условиях появился «тоталитарный человек: в течение семи с лишним десятков лет в сущности на это работала гигантская «лаборатория» СССР, и руководителем ее был такой «завлаб», — как КПСС. Вот, что называется, «телеграфно» отмененные этапы возникновения тоталитаризма и высвобождения из-под него, трансформации тоталитарного режима в демократический. С утверждением сталинского господства тоталитарная система вступила в четко выраженную террористическую стадию по отношению к гражданскому населению, в первую очередь к той его части, котоpая сопротивлялась порабощению. Миллионы жертв. Вторая стадия (Хрущев, Брежнев) — репрессивная. Тысячи, десятки тысяч сограждан узнали, что есть репрессированные. Третья стадия тоталитарного режима — стадия нелегальной оппозиции. Отсчет тут-с момента объявления перестройки (Горбачев). Я называю этот этап стадией фронтального столкновения тоталитарного режима и освободительного движения в стране, в России. Или, короче, освободительной. Наконец четвертая стадия: эрозия тоталитарной и становление правовой системы, крах тоталитарного режима. Как в этакой «мясорубке» можно было не стать «тоталитарным человеком» простым людям- не прометеям и не былинным героям?
С.КУЛЕШОВ: Надо еще учесть, что было кому штамповать «тоталитарных людей». Я считаю, что функционально тоталитарная система сложилась при Брежневе, ибо возник новый класс- тоталитократия. Это класс, который обладал правом собственности на жизнь людей класс через нелегальную структуру: aппарат, «вертушку», номенклатурную сетку, скрытый распределитель. Этот механизм давал гораздо больше эффекта, чем даже правовая сетка. Поэтому как возникла у нас теневая экономика, так возникло и теневое право тоталитократии, которое покоится на отчуждении людей от собственности. От теневой экономики надо переходить к нормальной, от теневого права к нормальному праву. Здесь вспоминается фраза Жванецкого: что все борются с плесенью, а надо бороться с сыростью. Так вот, надо бороться с сыростью, надо построить правовое государство. Иного способа утвердить обстоятельства, творящие не тоталитарных людей, нет.
Е.ЧЕРНИКОВ: Еще несколько слов об этой «фабрике тоталитарных людей». Одних, кто этого хотел и действовал по законам тоталитарной системы, она приручала, превращала в свою составную часть. Других людей, которые не сумели присоединиться или поняли порочность тоталитарной системы, она отбрасывала как инородное тело или растаптывала. Система заставляла, принуждала жить по своим законам, по большей части неписаным.
Б.ПУГАЧЕВ: А у меня для оценки определенного типа «тоталитарных людей» есть еще понятие «болото». «Болотом» я называю огромные массы партаппарата, госаппарата, различных политических эмиссаров армии, КГБ и МВД. Победили бы в августе путчисты- они служили бы путчистам, ну а если будет создано демократическое государство-они будут служить ему. Свои амбиции и личные убеждения эти люди никогда не проявят, поскольку не могут сделать выбор. Это почва для фашизма и для русского национализма, но ни в коей мере не для демократического преобразования.
Е.ЧЕРНИКОВ: Мне представляется, что партийные чиновники среднего, а может быть, и более высокого уровня никогда не стояли на позициях коммунистического мировоззрения. Это не борцы за коммунистическую идею, а борцы за свое место в тоталитарной системе. И они готовы поддержать любую власть, чтобы сохранить свое положение.
В.АДРОВ: Я не совсем согласен с тем, что «болото» лишено идеологии и готово служить любой власти. Повернулись лицом к другим распорядителям- и все. В этой среде есть люди, которые искренне преданы прежде просуфлированным большевиками, но ставшим за всю прожитую жизнь их личными. Пусть это лжеистины, но и на них можно стоять непоколебимо.
«Дракон повержен. Да здравствует дракон!»
Е.ЧЕРНИКОВ: Тоталитаризм «наштамповал» в избытке «тоталитарных людей», «одарил» ими все структуры и учреждения. В том числе и наш российский Верховный Совет. Кстати, говорят, что мера тут нарушена…
В.ЛЫСЕНКО: Налицо сейчас определенная опасность, когда люди, которые не имеют демократических убеждений, которые фактически долгие годы и даже в последние недели активнейшим образом выступали против демократических перемен, сейчас очень быстро начали перекрашиваться. Уже перекрасились! Более того, происходит буквально пересаживание из партийных кресел в государственные. Скажем, человек в ходе шести лет перестройки оставался на старых позициях, известен как заядлый консерватор, пересаживается в Белый Дом… Получается опасный сплав нового руководства Белого Дома- российские лидеры сами раньше в общем-то были в доперестроечных партструктурах-с теми людьми, которые реально никаких перемен не хотят, но хотят теплых мест в новых структурах власти. Мory заявить как член Верховного Совета РСФСР, что сегодня фактически аппарат российского парламента во многом находится в их руках. Разве не угадывается их «почерк»?- Как известно, Старая площадь имела спецстоловые, детские спецсады, спецсанатории, спецтранспорт, и город ни копейки от этого не получал. Все спец» сегодня перераспределяются в Совмин РСФСР, в Управление делами Президента. Не получилось бы так, что эти привилегии теперь станут привилегиями новой бюрократической машины.
В.АДРОВ: Все верно: дракон повержен, да здравствует дракон. Но что делать с этими «тоталитарными», как мы их условились называть людьми? В разговорах с активистами демократического движения и на периферии, и в столице приходится часто встречаться с такой точкой зрения: коли консерваторы занимались такими неблаговидными делами, теперь пусть живут как хотят. При этом речь идет не только о трудоустройстве, но и о социальной адаптации. Прими мы такой подход к делу, не получится ли, как в эпизоде из платоновского «Котлована»? Мужики сажали раскулаченных односельчан на деревянный плот и отталкивали его. Плот, уносимый течением, становился все меньше, а исполнители акции стояли на берегу и неутомимо и чуть сентиментально рассуждали: куда дальше раскулаченные денутся? Плот из маленькой реки унесет в большую, из большой реки в океан. А дальше для мужиков все пропадало в тумане- и забота прочь. Я думаю, какими бы мы ни были азартными, убежденными демократами, но ответ на вопрос- надо ли нам добивать наших бывших противников или не надо, должен быть для нас яснее, чем для тех платоновских мужиков. Хочу обратить внимание на неоднозначность ситуации. Даже на своем примере. Как только нас, уполномоченных Президента, не называют: и «око государево», и воевода, и опричник. Но каково представителю президентской администрации, когда наряду с другими ждут решения вопроса сотни и сотни, как мы говорим, аппаратчиков, номенклатурщиков? Иной раз подумаешь: подготовлены, есть навыки организации дела — в условиях дефицита грамотных управленцев могли бы взять на свои плечи бремя местной власти. С другой стороны, понимаешь невозможность механического перемещения, этакого «дрейфа» в сферу управления этих «бывших». По какому критерию здесь разбираться, как можно «рассортировать» их на «годных» и «негодных»? Да это почти невозможно! Не знаю, как это выглядит в Москве, но в больших периферийных городах возникает действительно очень вязкое «болото». Все они сцеплены, хотят властвовать продолжать. Вклинься тут попробуй «око государево»!
Б.КУДАШКИН: Я настроен несколько жестче. И хочу высказать сразу такой тезис. Известное поражение в правах должно быть у активных функционеров и аппаратчиков. Мне кажется, есть звенья аппарата Белого Дома, где или питают «нежные чувства» к представителям Старой площади, или попросту на этот счет благодушествуют. Это, скажем, палата Национальностей, возглавляемая Рамазаном Абдулатиповым, и, как ни печально, партстроительная «кухня» в «секторе» вице-президента Александра Руцкого, где «роятся» члены формирующейся Демократической партии коммунистов России и движения «Гражданское согласие». Я лично знаю несколько вновь пришедших туда на хорошую зарплату людей, которые всю жизнь верой-правдой служили коммунистическому тоталитаризму и никогда не захотят от этих установок отказаться. И вот они тоже здесь, в Белом Доме!
В.ЛИПИЦКИЙ: Я попытаюсь все же защитить от столь суровой оценки Демократическую партию коммунистов России. Пусть кратковременно, но это была сила, которая вела (и ведет) борьбу с тоталитаризмом внутри самой тоталитарной системы. А сегодня, после путча, нам приходится переосмысливать свои намерения, рассчитанные на длительное противостояние в рамках тоталитарной системы.
В.АДРОВ: Как член правления ДПКР, тоже хочу сказать несколько слов о своей партии. Но начну с реплики по другому прозвучавшему здесь вопросу: может ли в тоталитарной системе выжить не тоталитарный человек, ее ниспровергатель? Наверное, может. Известны фигуры, которые вступали в прямой конфликт с тоталитарным режимом и гибли. Иные эмигрировали- внутрь, в себя или вовне. Все мы знаем политиков, которым повезло: репрессивный аппарат их не «смолотил», и сегодня они среди власть имущих. А есть люди, которые замыкаются в себе, как в скорлупе, и хранят в душе огонь до лучших времен. Так вот, как мне представляется, наша партия рассчитана на таких членов бывшей КПСС, которые сохранили этот огонь.
Где бегает «мамонт» тоталитаризма?
В.ШЕЙНИС: Задавшись вопросом, что получается, когда «тоталитарные люди» становятся соратниками- демократами, я пришел вот к каким выводам, Было бы близоруко не замечать миазмы политического анимализма, в изобилии продуцированного политиками Старой площади, источают и когорты политиков, вознесенных популистской волной и сознательно или бессознательно используют ярость масс, настрадавшихся от старого режима. Всякий, кому довелось сколько-нибудь «повариться в «котлах» демократических структур в последние годы мог и хотел увидеть, как быстро закатывалась звезда столь много обещавшей Межрегиональной депутатской группы в союзном парламенте, как стали раздирать страсти, далеко не благородные и движение, и парламентскую фракцию «Демократической России». Как закипали ссоры между феерически быстро рождавшимися, объединявшимися и раскалывавшимися организациями и партиями демократов, — каждый, повторяю, в ком cохранились объективность и способность к самокритике, должен признать, что мощная объединительная волна вынесла на поверхность, наряду с дубовой приверженностью неким сгоряча заявленным целям, мелкое тщеславие, соперничество, неравнодушие к дефицитным благам…
Б.КУДАШКИН Да, это верно. Рискну сказать, что «тоталитарные люди» -это и те новые демократические «вожди», которые cегодня сели в номенклатурные лимузины и делят здания поверженной партократии.
Л.ШЕЙНИС: Вместе в тем я хотел предостеречь наиболее совестливую, образованную, культурную часть нашей и интеллигенции от чистоплюйства, от которого не выигрывают ни интеллигенция, ни народ. осознать, что иного не может быть в обществе, которому десятки лет внушали преимущества революции перед реформами, радикализма над умеренностью, сокрушения противника над компромиссом. Осознать и присоединиться к усилиям, меняющим эти убийственные качества народного сознания -вот в чем смысл.
Ю.МАЛОВ: Мы ведем разговор так, будто «мамонт» тоталитаризма уже в прошлом. Да нет же могу сказать даже, что вместе со сломом системы, ее ядра- КПСС не исчезает сам феномен партии тоталитарного типа. В своих расчетах политической конъюнктуры, особенно в области долгосрочных прогнозов, мы как-то упускаем из виду вот какое обстоятельство- в конце концов же самый радикальный общественный переворот не в состоянии в одночасье перевернуть общественное сознание, изменить привычны литические верования, ожидания, стереотипы политического поведения. Более того, они могут существенным образом повлиять не только ход, но и на исход этого переворота. Давайте попристальнее посмотрим на жизнь сегодняшних малых партий. Ведь зто бесконечные «выяснения отношений», расколы, создание блоков и коалиций против других. И все это ради «чистоты «идеологических принципов».
—
—-
—
—
—
—
—