Больше тысячи лет назад жители Древней Руси обратились в христианскую веру. Православные традиции, которые сегодня считаются основополагающими, складывались долго и довольно драматично. О том, как менялся язык христианства, рассказывают недавние археологические находки. Об этом Ольга Орлова побеседовала по гамбургскому счету с вице-президентом Российской академии наук, директором Института археологии Николаем Макаровым.
— Эпоху христианства в Древней Руси принято отсчитывать с конца X века, с 988 года. Насколько хорошо современные историки представляют, как происходил в деталях процесс распространения христианства по русским землям? Был ли он динамичным? Был ли драматичным? Какую роль в понимании этого сыграли археологические находки?
— С одной стороны, казалось бы, мы многое знаем о Крещении Руси: дату, обстоятельства, имя крестителя, историю строительства главных христианских храмов. У нас есть сообщения летописи о столкновении носителей старой религиозной традиции (волхвов) и христиан. Есть жития первых святых. С другой стороны, все эти источники требуют серьезного анализа, они не во всём достоверные, отчасти тенденциозны, потому что написаны церковными авторами, которые создавали историю с позиций победившего христианства.
Поэтому в действительности о первом столетии распространения христианства, об XI веке, нам известно не так много. Чуть больше знаем о XII веке. Но самый главный для нас вопрос — насколько широко было укоренено христианство — никак не может быть раскрыт по документам, письменным источникам. Никто не подсчитывал количество крещенных и церковных приходов. И только археология может дать общую картину, как христианство овладевало обществом, насколько оно было широко распространено, как оно принималось.
Археология давно столкнулась с материальными свидетельствами христианизации. Это остатки храмов, изменение погребального обряда, который для нас очень важен. Это предметы личного благочестия, кресты, иконки — огромный материальный мир, который связан с исповеданием христианства. Всё это тщательно документируется и изучается.
Важнейшая категория предметов, которая известна давно, но как бы заново открыта в последние десятилетия, это христианская пластика: кресты, образки, энколпионы (кресты-реликварии). Коллекции этих вещей значительно пополнились. Этому способствовало появление металлодетекторов и более тонких методов разборки культурного слоя.
Наша суздальская коллекция — сейчас самая большая региональная коллекция предметов христианского культа. В ней уже 350 предметов. Это вещи конца X, в основном XI–XIV веков, которые найдены в очень многих местах — в пятидесяти сельских поселениях. Кроме того, в отдельных могильниках и, конечно, в городах. С ростом числа находок выяснилось, что вещи, которые раньше нам казались эксклюзивными, имели массовое распространение.
Мы посчитали количество поясных пряжек, которые найдены в тех же поселениях, и количество других наиболее распространенных металлических деталей одежды. Выясняется, что крестов чуть больше, чем поясных пряжек. Если поясная пряжка — деталь костюма, необходимая каждому, то и крест имел каждый.
— Один из самых наглядных способов, каким современные христиане идентифицируют свою веру, — ношение нательного креста. Известно ли, когда впервые нательные кресты стали носить жители Древней Руси, насколько быстро эта традиция появилась и распространилась?
— Первые кресты появились даже несколько раньше Крещения — в середине X века. К этому времени относятся немногочисленные роскошные погребения в специальных деревянных конструкциях — их называют «камерами», которые иногда сопровождаются крестами. Всего известно примерно полтора десятка таких погребений. А с конца X века начинается более широкое производство крестов-подвесок. Это прежде всего крестики с грубым изображением Распятия, копирующие изображения на энколпионах, которые производились в Дунайской Болгарии.
Вот кресты с грубым изображением распятия (рис. 1). Христос с перевязью, с набедренной повязкой. Показаны руки со стигматами, ладонь, пробитая гвоздем. Очень выразительное изображение, восходящее к художественной традиции Византии и Балкан. Такие кресты были распространены и в Скандинавии, и на Руси. Они использовались до начала XII века. Но их было немного. На всей территории Северо-Восточной Руси насчитывается около полутора десятка находок. В XI веке христианская металлопластика еще не получила широкого обихода.
XII и первая половина XIII веков — время массового распространения крестов. Весьма вероятно, что обладателями крестов в это время было большинство жителей Древней Руси. Однако использование этих вещей было не совсем таким, как в позднейшее время. Кресты носились поверх одежды, а не под рубашкой, как теперь.
Их было не принято помещать в могилу — при раскопках погребений домонгольского времени кресты остаются редкими находками. А поскольку древнерусские погребения стали исследовать значительно раньше, чем поселения, долгое время археологи считали, что основная масса древнерусского населения в XII — первой половине XIII веков оставалась некрещенной. Едва ли отказ от помещения крестов в погребения связан с существованием каких-то особых запретов, но эта практика выдерживалась довольно последовательно. Кроме того, на крестах этого времени, как правило, нет изображения Распятия.
— На ранних крестах Распятие было, мы его видели, а здесь уже нет.
— Не сказать, чтобы Распятие исчезло совсем. Оно есть на энколпионах, но основная масса крестов лишена изображения Распятия. Это не значит, что они не являются христианскими символами.
— Вот здесь, как раз на этих крестах (рис. 2), мы видим так называемые шарики на концах. Как золотые яблоки, которые направлены в четыре стороны света. Что они символизируют?
— Можно полагать, что эта форма отражает образ креста, который явился императору Константину перед битвой с Максенцием в 312 году. Константин обратился в христианство, когда увидел в небе сияющий крест, а рядом — слова «сим победиши». Изображение лучезарного креста, от концов которого исходит свечение, было потом поставлено на Константинопольском форуме, оно символизировало торжество христианства, распространение его во всей Вселенной, по четырем сторонам света.
В археологии истолкование «смысла» орнаментальных деталей, художественных стилей — рискованное занятие, здесь легко оторваться от строгой доказательной основы. Тем не менее представляется, что особая художественная стилистика нагрудных крестов XII — первой половины XIII века, сочетающая простоту и присутствие орнаментальных деталей, характеризует особое состояние религиозного сознания этого времени, радость приобщения к новой вере. Эти простые, но совершенные по своим эстетическим качествам предметы — символы благодати и животворящей силы христианства, рая и воскресения.
— Металл, из которого изготовлялись кресты XI века и XII–XIII веков, один и тот же?
— В основном это различные сплавы на основе меди: оловянистые сплавы, бронза. Серебряные кресты составляют очень небольшую группу. Понятно, что элита была больше ориентирована на ношение серебряных крестов. В общем, это недорогие материалы. В декорировании крестов часто использовалась цветная эмаль, иногда — чернь.
— Когда в Древней Руси появилась традиция носить золотые кресты?
— Золотых крестов очень мало. Первые представители христианской элиты, могилы которых относятся к X веку, — обладатели серебряных крестов. Возможно, в XI веке для высшей знати изготавливались золотые кресты-подвески, но нам они неизвестны, или мы не можем идентифицировать их в коллекциях. В XII–XIII веках в обиходе знати получили распространение каменные кресты в золотых и серебряных обкладках. Известны и золотые кресты. Но, судя по археологическим находкам, это не было массовым явлением. Вообще археология больше имеет дело с массовыми предметами. То, что было в обиходе княжеской семьи, редко попадало в землю. Предметы из драгоценных металлов могли идти в переплавку.
— Вы говорили, что в захоронениях ранних христиан вы редко находите нательные кресты. Это связано с тем, что буквально понималось представление о бессмертии христианской души? Поэтому крест, обозначение человека как христианина, не клали в могилу?
— В археологии много явлений, которые мы не можем до конца объяснить или можем истолковать по-разному. Я думаю, это связано с тем, что в русском обществе XI–XII веков крест важен, прежде всего, как материальная репрезентация идентичности, адресованная внешнему миру. Это видимый всеми знак приобщения к христианству, демонстрация того, что ты вписан в христианский мир. И поэтому нет необходимости класть крест в погребение. Богу всё известно и так.
Интересно, что находки крестов в погребениях наиболее многочисленны на окраинах христианского мира. Больше всего их на севере. Могильники на Белом и Кубенском озере, которые мы исследовали 20–25 лет назад, дали самую большую серию христианских предметов из погребений XII века. У жителей северных окраин Руси, находившихся в контактной зоне христианства и язычества, представления о том, как следует поступать с крестом-подвеской после смерти его владельца, несколько отличались от воззрений жителей центра Суздальской земли. Очевидно, они полагали, что материальная репрезентация христианской идентичности, помещение креста в могилу, вполне уместна в погребальном обряде.
— Сейчас на православных крестах есть перекладина. На ранних крестах ее не было. Когда она появилась?
— Перекладина появилась поздно — в XVI веке. Для домонгольской Руси это совершенно нехарактерный элемент — несвойственный, незнакомый.
Кресты, которые перед нами (рис. 3), так называемого скандинавского типа. Они получили распространение в XI и в первой половине XII века, и это единственный тип крестов достоверно северного происхождения. Много написано о роли скандинавов как носителей ранней христианской традиции, их вкладе в христианизацию. Но сейчас установлено, что большинство типов крестов, находившихся в обиходе на Руси, по своему происхождению — византийские типы. Одни из них были несколько модифицированы в древнерусской культуре, другие — сильно переработаны, многие воспроизводились без всяких изменений. Вклад севера в христианскую металлопластику менее заметен, чем это можно было бы ожидать.
Кресты «скандинавского» типа, впервые появившиеся в X веке, — важное свидетельство участия Севера в формировании христианской культуры Руси. Они бытовали на всей территории Руси, а в северо-восточных землях в первой половине XII века сложились собственные варианты подобных подвесок.
— То есть кресты появляются по традиции с юга, из Византии, и с севера, из Скандинавии. Почему после XII века количество крестов уменьшается? С чем связано их постепенное исчезновение?
— Это явление трудно объяснить, письменные источники не дают подсказки. Конечно, кресты не исчезли, но их стало значительно меньше. В Суздальском Ополье, по которому мы располагаем надежными статистическими подсчетами, общее количество христианской металлопластики сократилось в семь раз, крестов удельного времени насчитывается всего полтора десятка. Но в других древнерусских землях они более многочисленны.
— А версии у вас есть, Николай Андреевич?
— Что-то изменилось в сознании. Сложившиеся формы репрезентации христианства перестали соответствовать общественным настроениям. Домонгольская Русь — общество, уверенное в себе, оптимистичное по своему восприятию мира. Образ креста с декоративными элементами, символизирующими торжество христианства, органично соответствует этому мироощущению. Русь послемонгольского времени видит мир иначе. Она подавлена.
— То есть нет желания и возможности как-то демонстрировать свою веру?
— Желание и возможность есть, но они требуют иных средств выражения. Меняется та часть материальной культуры, которая связана с христианством и религиозной практикой, за этим стоят серьезные сдвиги: в настроении, в восприятии мира, в самосознании.
— Когда на Руси появились могильные кресты? Насколько это давняя традиция?
— Очевидно, установка могильных крестов — довольно поздняя традиция. Мы не знаем в точности, как оформлялись христианские погребения XII — XIII веков. Над христианскими могилами могли находиться деревянные надгробницы, срубы или какие-то другие конструкции. Христианская принадлежность умершего обозначалась, прежде всего, устройством могилы на христианском кладбище и исполнением при погребении обряда отпевания. Белокаменные надгробные плиты появляются в Московской Руси лишь в XIV веке, но получают широкое распространение значительно позднее.
— Если вы находите захоронение эпохи раннего христианства, когда оно еще распространялось, можете определить, это могила язычника или христианина?
— В истории древнерусского погребального обряда есть два важных рубежа, отмечающие изменения в религиозном сознании. Во-первых, это переход от кремации к ингумации, то есть от трупосожжения к трупоположению, который приходится примерно на рубеж X–XI веков. Это явление показывает, что большая часть древнерусского общества была затронута христианизацией вскоре после Крещения. Общество стало следовать новым канонам. Мы можем рассуждать, насколько глубоко было при этом воспринято содержание новой религии, насколько последовательно исполнялись христианские обряды, как часто жители сел и городов принимали причастие (и принимали ли). Однако археология однозначно свидетельствует, что вскоре после официального принятия христианства общество отказалось от языческих кремаций.
При этом старые могильники, основанные в X веке, во времена язычества, во многих местах продолжали использоваться еще полтора-два столетия. Захоронения по обряду ингумации в XI веке, а часто и в XII веке, совершались там же, где ранее размещались остатки языческих кремаций. В некоторых могильниках эти погребения сопровождались бытовыми вещами, орудиями труда и украшениями, в соответствии с языческой традицией, в некоторых они не содержат никаких предметов, следуя христианским установкам. Преемственность в использовании некрополей хорошо документирована при недавних раскопках могильника Шекшово в Суздальском Ополье. Ингумации XI века здесь «прорезают» слой с остатками кремированных костей — языческих кремаций X века. И в этом нет никакого противоречия. Для них это естественно.
Но в середине XII — начале XIII века эти старые кладбища повсеместно забрасываются. Мы уже не находим на них могил второй половины XIII века, а иногда — и первой половины XIII века. Могилы предков перестают быть теми точками, вблизи которых следует размещать новые захоронения. Очевидно, перенос кладбищ связан с формированием сети сельских приходов, когда погребения начинают совершаться уже вблизи сельских церквей.
Археологам эти кладбища почти неизвестны. Видимо, большинство из них переросло в современные сельские кладбища и недоступно для раскопок. Тем не менее массовый «перенос» погребальных зон прослеживается вполне надежно. Это важное явление, отражающее второй этапа христианизации, когда общество по-новому структурирует пространство, разрывает свою связь с сакральными локусами языческого времени.
— У вас не так давно была изрядно нашумевшая находка — Гнездиловский всадник. Вы смогли понять, христианин был захоронен или язычник?
— Гнездиловский всадник — замечательный персонаж. Это мужчина 25–30 лет, который был положен в большую могильную яму (рис. 4) со стременами, удилами, боевым топором. Вот эти вещи (рис. 5) — снимок был сделан, когда они были только извлечены из погребения, сейчас их уже отреставрировали; как и весы для взвешивания монеты и монета 970–990-х годов, которые позволяют довольно точно датировать погребение.
Этот человек был погребен на рубеже X–XI веков или в первой четверти XI века. Он современник (в широком смысле) Крещения Руси, современник восстания волхвов в Суздале 1024 года. И он погребен по обряду ингумации. По меркам средневековой Руси это богатая, роскошная могила. Наличие стремян и боевого топора — аргумент против христианской идентичности погребенного. Но северо-западная ориентировка захоронения, вытянутое положение тела в могиле указывают на то, что он мог быть христианином. Можно по-разному подходить к определению религиозной принадлежности «всадника». Акцентировать присутствие в могиле погребальных даров, неуместных в христианском захоронении. Или, наоборот, — типологическую близость захоронения христианским погребениям XI–XII веков. Здесь прямого ответа нет, сторонникам различных интерпретаций трудно договориться. Но очевидно, что «всадник» — человек в состоянии «перехода» от старой религии к новой, он должен был определяться в меняющемся мире. И, возможно, он остался человеком компромисса.
Существование могильников X–XII веков, которые возникли в языческие времена и продолжали функционировать долго после Крещения, с совершением захоронений по христианскому обряду, показывает, что общество домонгольской Руси оставалось целостным социумом. Крещение, инициированное княжеской властью, его не раскололо. Мы не видим археологических следов религиозной войны между христианами и язычниками, антагонизма двух культур. Это, конечно, не значит, что в обществе не было религиозных столкновений и всё то, что говорит летопись о мятежах волхвов, убийстве первых проповедников христианства, — домыслы летописца. Но этот конфликт не имел такой широты, таких масштабов, чтобы он был отражен археологией.
— Что можно сказать о динамике этого процесса? Что это происходило достаточно органично, в этом не было революционных переломов? То есть это было связано с теми историческими изменениями и с тем контекстом, в которые христианство попадало?
— Принятие христианства органично связано с общим процессом становления Руси как нового государства и нового культурного пространства, рождения новой культуры и нового самосознания в эпоху Владимира. Археология открывает стремительный ход этих сдвигов, позволяет оценить роль внешних связей и внутренних факторов в этом процессе.
Но сама христианская культура первых столетий после христианизации удивительно своеобразна, она оставила яркие и необычные художественные памятники, многие из которых стали известны нам лишь в самое последнее время. После середины XIII века она изменилась. Она еще раз изменилась в Новое время. И археология позволяет увидеть разные пласты христианской культуры, понять, чем каждый из этих пластов интересен и насколько многообразна эта христианская традиция, в том числе и в ее материальном воплощении.
ИСТОЧНИК: Газета Троицкий вариант https://trv-science.ru/2022/02/nikolaj-makarov-gambschet/