Мельхиор Якубовский
Часто встречающееся понятие «польское наследие на востоке», так же как аналогичное «немецкое», может вызывать ассоциации с политическим реваншизмом. Как различить, что является польским наследием, а что — украинским, белорусским либо литовским? И можно ли вообще провести такое разграничение?
Общее государство
В XVI—XVIII столетиях в центре Европы существовал государственный организм с весьма специфическим устройством, который современники называли «Речью Посполитой». С одной стороны, это была монархия, поскольку верховной властью обладал король, с другой — демократия, т.н. шляхетская, поскольку монарх избирался шляхтой и не мог устанавливать законы без ее согласия.
Кроме того, Речь Посполитая была двойственной — в сущности, она состояла из двух государств: Королевства Польского и Великого княжества Литовского. У них были общий правитель и сейм, но раздельные администрация, учреждения, казна и армия, а также частично отдельное законодательство.
Основу территории Речи Посполитой составляли земли, принадлежавшие Польше и Литве на момент заключения этими государствами унии (1569) и остававшиеся в границах страны до разделов (1772, 1793 и 1795), когда Речь Посполитая была поделена между Россией, Пруссией и Австрией. Если соотнести тогдашние границы с современными, это были центральные и восточные районы Польши, западная Украина, вся Беларусь, почти вся Литва, южная Латвия и полоса территории России вдоль границы с Беларусью. В конце XVI и первой половине XVII веков владения Речи Посполитой простирались еще дальше на восток в Украине и в России, кроме того, государство охватывало остальную часть Латвии и южную Эстонию. Когда порой всю эту страну — для упрощения — называли «Польшей», это не влекло за собой нынешних национальных коннотаций.
Речь Посполитая, одно из крупнейших государств Европы, была невероятно разнообразна в религиозном, этническом, культурном и экономическом отношениях. Если говорить о конфессиях, в ней жили римские, греческие и армянские католики, православные, старообрядцы, лютеране, кальвинисты, ариане, меннониты и представители других протестантских течений, иудеи, мусульмане и караимы, а местами сохранялись и языческие культы; не менее богат был и этнический состав: поляки, русины (украинцы и белорусы), русские, литовцы, латыши, немцы, евреи, татары, караимы и другие народы. Цивилизационно страна раскинулась между богатыми центрами торговли общеевропейского значения (Гданьск) и дикими пущами Полесья и безлюдными украинскими степями.
Возрождение или новые страны?
Речь Посполитая прекратила свое существование в 1795 году. В XIX веке потомки ее давних элит настойчиво, хоть и безуспешно, пытались ее возродить. Однако, когда после Первой мировой войны мощь государств-оккупантов ослабла и в Центральной Европе смогли возникнуть новые государства, им был придан национальный характер. Наследие Речи Посполитой в определенном смысле присвоил себе польский национализм.
Причиной послужило то, что национальное самосознание поляков строилось с опорой на шляхетские традиции, славу давнего Королевства Польского и Речи Посполитой, а также на ее мифологизированную роль как «форпоста христианства» и оплота католицизма. Совсем иначе трактовали прошлое идейные лидеры остальных наций, формировавшихся на землях прежней Речи Посполитой.
Для украинцев, белорусов, литовцев и латышей ключевыми были крестьянские традиции. Именно крестьянам приходилось сохранять «дух народа», не поддаваясь культурному влиянию чуждых властей (польских, российских, немецких и австрийских). С этой перспективы наследие шляхетской Речи Посполитой не было привлекательным, тогда как поляки сознательно обращались к нему.
Явным свидетельством этого было именование польского государства «Речью Посполитой», несмотря на то, что в польском языке для определения демократического государства имеется интернациональное слово: «республика».( Собственно говоря, само слово Rzeczpospolita — перевод: Rzecz Pospolita это дословно латинское Res Publika, т.е. общественная вещь, общее дело.) Межвоенную Польшу называют «Второй Речью Посполитой», а нынешнюю — «Третьей». Из этого логически следует, что до разделов существовала «Первая» Польская Речь Посполитая. Однако стоит подчеркнуть, что в те времена она не была просто «польской», как две последующие. Если историки хотят доопределить название государства, существовавшего в XVI-XVIII веках, они пишут «Речь Посполитая Обоих Народов» либо «Речь Посполитая Польши и Литвы». При этом нужно помнить, что и в этом случае речь идет не о «национальных» Польше и Литве, а о Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском.
Национальности и границы
Основой общества Речи Посполитой было его разнообразие. И хотя взаимоотношения между населявшими страну группами не всегда были доброжелательными, тем не менее, они проживали бок о бок и неизбежно взаимодействовали. Миграции, семейные связи и ассимиляционные процессы способствовали смешению жителей различного происхождения и разной веры. В результате лишь для немногих территорий Речи Посполитой была характерна однородность населения. Эти процессы не замедлились и после разделов, а в многонациональных империях австрийских Габсбургов и российских Романовых они даже усилились.
В этом смысле настоящую революцию принесли национальные движения XIX века. С их перспективы не только существовавшие в то время империи, но и прежняя многонациональная Речь Посполитая были пережитком. Приобрели популярность лозунги, провозглашаемые сторонниками отдельных национальных государств.
Свои притязания на земли Речи Посполитой, существовавшей до разделов, предъявляли поляки, украинцы, белорусы, литовцы, латыши, русские, немцы и даже евреи.(Существовал проект зависимой от Германии Восточноевропейской федерации, которая должна была защищать права евреев.) При этом удовлетворительные для всех границы между перемешанными народами не удалось бы провести ни по этническим, ни по историческим критериям.
Где при возникновении новых государств должен был оказаться Львов, населенный, главным образом, поляками и евреями, но окруженный украинскими селами? Или немецкий Торунь среди преимущественно польского населения Хелминской земли? Или же сельские районы прежнего Великого Княжества, где порой вперемешку шли деревни с перевесом польского, литовского или белорусского населения, а в местечках преобладали евреи?
Не лучше было и с культурно-историческими резонами. Да, Львов возник в XIII столетии в государстве западнорусских князей Даниила и Льва, потомков Рюриковичей, но в XIX веке он в качестве столицы Галиции (австрийского раздела с широкой автономией) был ведущим центром польской политической, научной и культурной жизни. Вильнюс был исторической столицей Великого княжества Литовского, но нельзя однозначно сказать, было ли само Княжество государством литовцев или белорусов. Ведь, несмотря на название, в Княжестве численно преобладали русины, и именно русинский («старобелорусский») был официальным языком до того момента, пока его не вытеснил польский… От завоеваний XVIII и XIX столетий вовсе не собирались отказываться Германия и Россия, для которых Гданьск и Киев соответственно стали важными центрами экономики и культуры.
В таких реалиях попытка проведения межгосударственных границ мирным путем, предпринятая после Первой мировой войны, не имела шансов на успех. Политическая карта межвоенной Центральной Европы сформировалась как результат многочисленных конфликтов различного масштаба и степени ожесточенности. Против большевистской России сражались поляки, украинцы и латыши; литовцы воевали с поляками; поляки — с украинцами и немцами; все они при этом выступали против евреев, а непродуманные действия западных держав скорее подливали масла в огонь, чем вели к примирению.
Совершенно иной была ситуация после Второй мировой войны, когда руководители СССР, США и Великобритании заново чертили карту Европы на конференциях в Тегеране, Ялте и Потсдаме. На этот раз все решали державы-победители, не спрашивая мнения меньших государств и народов. Новые границы стали результатом политического торга и расклада сил и лишь частично имели отношение к этнической карте региона. В большинстве случаев было решено, что это народы должны приспосабливаться к установленным границам. Сразу после войны немцев, поляков и украинцев переселили внутрь новых границ их стран, а большинство выживших в Холокосте евреев выехало в Израиль.
Память и споры
Земли, утраченные в пользу СССР (а в настоящее время принадлежащие Литве, Беларуси и Украине) до сих пор рассматриваются в Польше как мифологизированные восточные Кресы.
Люди, которые вынуждены были покинуть свои дома, сохранили и передали следующим поколениям память о них. Парадоксально, но этому способствовала атмосфера тайны и ореол «запретного плода», ведь в период правления коммунистов нельзя было свободно говорить о польскости за восточной границей ПНР.
Организации, объединяющие потомков жителей какого-либо населенного пункта или региона, — не уникальное польское явление: такие объединения действуют, например, среди немцев и евреев. При этом характерным явлением стала избирательность памяти, сосредоточенной в каждом случае на том, что является важным для конкретного сообщества. Для некоторых городов на территории нынешней западной Беларуси или Украины имеется по три «параллельных» исторических монографии: по-белорусски либо по-украински, по-польски, а также на иврите или идиш. Их авторы нередко основывались на одних и тех же исторических источниках, но ничего не знали друг о друге… Как исключение, достойное внимания, стоит упомянуть книгу Шимона Редлиха «Вместе и врозь в Бжежанах: поляки, евреи и украинцы, 1919-1945». Работа израильского историка о его родном городе сопоставляет воспоминания автора с документами и рассказами других людей, при этом внимание в равной степени уделено трем группам населения. Книга была издана по-английски, а затем переведена на иврит, польский и украинский, что само по себе примечательно.
Еще один пример «параллельной» памяти — пренебрежение по отношению ко второй стороне унии, которое часто можно встретить в обыденых разговорах о прошлом. В Польше правители Речи Посполитой часто фигурируют исключительно в качестве «королей Польши», а в Литве — только как «великие князья литовские». Историки тоже часто пишут исключительно о «Польше» либо «Литве», забывая о том, что это были части одного целого.
По-прежнему ведутся многочисленные дискуссии о «национальной принадлежности» выдающихся исторических фигур. Поляком или немцем был создатель гелиоцентрической системы Николай Коперник (1473-1543), немецкоязычный каноник из региона Вармия, от имени польского короля защищавший имущество епархии от тевтонского ордена? Поляком или украинцем был русский (русинский) князь Константин-Василий Острожский (1526-1608), защитник границ Речи Посполитой и православной веры? А Адам Кисель (1600-1653), православный сенатор, стремившийся к соглашению между казаками Богдана Хмельницкого и властями Речи Посполитой? Поляком, литовцем или же белорусом был гетман и канцлер Великого княжества Литовского Лев Сапега (1557-1633), перешедший из православия в кальвинизм, а затем в католичество? А Адам Мицкевич (1798-1855), писавший в «Пане Тадеуше» на польском языке об окрестностях белорусского Новогрудка: «Литва, моя Отчизна»?
В 1904 году во Львове возник спортивный клуб «Погонь» («Погоня»). Его название напоминало об историческом гербе Великого княжества Литовского. Хотя Львов никогда не принадлежал к Великому княжеству, это был понятный символ прежней Речи Посполитой, в гербе которой сочетались литовская/белорусская Погоня и польский Орел. Клуб прекратил свое существование во время Второй мировой войны. В 1950-х о его традициях вспомнили на западном краю Польши в ее новых границах: новый клуб «Погонь» был основан в Щецине. Это тем более интересно, что Щецин не имеет исторических связей не только с Литвой, но и с польско-литовской Речью Посполитой вообще. Столетиями этот портовый город был столицей удельного Поморского княжества, а впоследствии входил в состав Швеции и Пруссии. Однако для его польских жителей, переселенных с востока, обращение к львовским и литовским традициям было вполне логичным. В свою очередь, в самом Львове в 2009 году восстановили местную команду «Погонь», которую гордо называют старейшим спортивным клубом Польши и Украины одновременно, хотя на момент его основания в начале XX века ни одного из этих государств не существовало.
Процессы формирования наций и государств очень сложны и длительны. В каждой эпохе люди черпают что-то из прошлого, обращаясь к тем сюжетам, которые соответствуют актуальным политическим либо социальным потребностям. Националистический взгляд на историю всегда означает ее упрощение и подгонку под заранее принятые предпосылки. Судьба давней Речи Посполитой представляет собой невероятно красноречивый пример этого. Успехи и поражения соединенных между собой Королевства Польского и Великого княжества Литовского не являются исключительной «собственностью» ни поляков, ни литовцев, ни белорусов или украинцев. Это общее наследие всех народов, населявших эту территорию, включая те, которых на ее землях уже почти не осталось — евреев и немцев. Остается лишь надеяться, что когда-нибудь закончатся времена сведения счетов и взаимных обвинений по поводу «угрозы для национального наследия» (польского, немецкого, украинского и т.п.), и мы чаще и охотнее будем рассматривать все памятники Речи Посполитой как наше общее наследие.
Перевод Владимира Окуня
Мельхиор Якубовский
Историк, искусствовед, кандидат исторических наук. Занимается исторической географией и историей ландшафта, искусством рококо и религиозными…
ИСТОЧНИК: Новая Польша https://novayapolsha.pl/article/rech-pospolitaya-che-eto-nasledie/