Начало ХХ века стало бумом арктических исследований. Норвежские, американские, русские путешественники один за другим устремлялись навстречу белому безмолвию Арктики. Сто десять лет назад, в 1912 году, в Российской империи были организованы сразу три полярные экспедиции. В августе 1912 года Георгий Яковлевич Седов (1877–1914) повел своих спутников на покорение Северного полюса.
Александр ВОЛКОВ
Тем же летом из Баренцева моря отправились две экспедиции: геолога Владимира Александровича Русанова (1875–1913?) и лейтенанта флота Георгия Львовича Брусилова (1884–1914). Их задачей было пройти Северным морским путем вдоль берегов России к Тихому океану.
Это был великий бросок в неизведанное, но все три экспедиции кончились катастрофой, словно предвещавшей то, что вскоре произойдет со всей Российской империей. Словно тень будущих трагедий осенила три корабля, ушедшие в неведомую даль. Плач по погибшим тогда морякам был будто отголоском тех невыносимых стенаний, что станут сопровождать и Великую войну (1914–1918), и Великую гражданскую войну (1918–1922).
Поэт Андрей Вознесенский любил повторять, что эхо бывает не только после событий, но оно и предшествует им. К этому эху (он называл его «поэхо») особенно чутки поэты. Когда-то поэт Велимир Хлебников, потрясенный Цусимской катастрофой, предсказал, что Российская империя канет в 1917 году.
Отправимся же вслед за тремя российскими подвижниками — Седовым, Русановым и Брусиловым — в их крестный путь. Когда моряки героически гибнут, они остерегают современников — указывают им ту бездну, что разверзлась впереди.
Капитан Седов
Георгий Седов родился в семье азовского рыбака. Лишь в 14 лет он поступил в церковно-приходскую школу, за два года окончил три класса и… убежал из дома.
В 22 года он получил диплом штурмана дальнего плавания, в 24 экстерном сдал экзамен, был произведен в поручики и направлен в гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана.
Биографы утверждают, что еще в 1903 году Седов впервые задумался о путешествии к Северному полюсу. Но началась Русско-японская война, и он подал рапорт об откомандировании его на Дальний Восток.
Лишь десять лет спустя он наконец решил исполнить свою мечту. В 1912 году он объявил, что готов добраться до Северного полюса на ездовых собаках, отправившись с Земли Франца-Иосифа. Свою экспедицию, приуроченную к празднованию трехсотлетия царского дома Романовых, он назвал «спортивно-политической» и даже признался в одном из интервью, что не преследует «особых научных задач».
Экспедиция готовилась, честно признаемся, в спешке. Судно «Святой великомученик Фока» не было до конца отремонтировано. Седову не удалось нанять радиста, и имевшуюся на корабле радиостанцию пришлось оставить в Архангельске. Выгрузили и часть продовольствия из-за малой грузоподъемности судна. Недостающих собак отлавливали прямо на городских улицах. На Севере многие из них погибли. Видя всё это, занервничала команда. Руководство корабля — от капитана до боцмана — уволилось. С улицы пришлось набирать и людей.
Тем временем российские газеты восторженно обсуждали саму идею первой русской экспедиции к полюсу. Седова поддержали начальник Главного гидрографического управления генерал-лейтенант А. И. Вилькицкий и морской министр И. К. Григорович. С пониманием отнесся к плану экспедиции и император Николай II.
Вот только комиссия, созданная при Гидрографическом управлении, резко и во многом справедливо раскритиковала план. Многое в нем казалось нереальным. Времени на подготовку было явно недостаточно. Весь поход к полюсу и обратно должен был продолжаться 172 дня — без малого шесть месяцев!
Однако Седов верил в свои силы, в силы русского человека: «Кому же, как не нам, привыкшим к работе на морозе, заселившим Север, дойти и до полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими…»
14 августа 1912 года корабль вышел из Архангельска. На его борту находилось 27 человек. В тот год осенью, в чем убедились, к несчастью, и Русанов, и Брусилов, северные моря быстро покрылись непреодолимыми ледовыми полями. Из-за них Седов не сумел подойти к Земле Франца-Иосифа и повернул к Новой Земле. Там ему пришлось зазимовать.
Первая зимовка прошла благополучно, Не добившись с ходу «спортивных» успехов, Седов поневоле стал исследовать северную часть Новой Земли. Как пишет российский морской офицер и писатель С. А. Ковалев, «работы группы Седова существенно изменили карту северо-западного берега Новой Земли, прежде составленную норвежскими промышленниками весьма поверхностно» («Тайны пропавших экспедиций», 2011).
Летом корабль все-таки добрался до Земли Франца-Иосифа. Там, остановившись на новую зимовку, Седов продолжил готовиться к походу на полюс. Но время было потеряно. Год назад все в экспедиции были бодры и здоровы. Теперь многие, и сам Седов, болели цингой. Себе самому он признавался, что идти в таком состоянии на санях к полюсу — это безумие.
Однако с безумной педантичностью Седов делал всё, чтобы поход состоялся.
Старт был назначен на 2 февраля 1914 года. Вместе с Седовым шли два матроса-добровольца Г. Линник и А. Пустотный. Имевшегося у них провианта хватило лишь на дорогу в одну сторону — к полюсу. От голодной смерти их могли спасти только охотничьи ружья.
Из дневника Седова: «2 февраля. С утра тихо, пасмурно, температура –13°.
В 12 часов при температуре –20° под пушечные выстрелы отвалили от судна к полюсу. Провожали нас верст пять вся здоровая команда и офицеры. Сначала дорога была плохая, но зато собакам помогала команда, а затем дорога улучшилась…
3 февраля. В 9 снялись с лагеря. Дорога скверная. Выпало много снега, и нарты врезаются в него. Собаки еле тащат. Подвигаемся тихо, тормозом является также третья нарта, которая без человека. Холод собачий –35°, при этом ветерок прямо в лоб… Ноги мои поправляются, слава Богу.
4 февраля. В 9 снялись. В полдень чудная красная желанная заря. Дорога несколько лучше, снег утрамбовало. Собаки идут хорошо, хотя третий день ничего не едят, сало медвежье есть отказались, сегодня дали галет — съели!.. Сегодня было здорово холодно. Я шел в рубашке, сильно продрог. Спасаемся примусом, жжем керосину около двух фунтов в день…
14 февраля. Сегодня в 9 часов потащились дальше Снег, туман, ничего не видать, собаки не везут — караул. Протащились около трех-четырех верст и стали лагерем… Здоровье мое очень скверно…
16 февраля… Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне будут растирать ноги спиртом. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает».
Матросы похоронили Седова на острове Рудольфа, самом северном острове Земли Франца-Иосифа. Вместо гроба — два парусиновых мешка, в изголовье — крест, сделанный из лыж. Около могилы установили флаг, который он мечтал водрузить на полюсе.
Именем Седова названы архипелаг и остров, мыс и пик, пролив, два залива, две бухты. Именем Седова называют корабли. Так, в историю полярных путешествий вошел героический, длившийся 812 суток дрейф ледокольного парохода «Георгий Седов», который пересек Северный Ледовитый океан (1937–1940).
Капитан Русанов
В начале ХХ века одной из главных проблем, связанных с изучением Арктики, было освоение Северного морского пути, позволяющего значительно сократить маршрут судов, следующих из Баренцева и Балтийского морей на Дальний Восток.
В 1912 году из Баренцева моря отправились экспедиции В. А. Русанова на «Геркулесе» и Г. Л. Брусилова на «Святой Анне». Их целью было пройти вдоль северных берегов Российской империи в Тихий океан. Обе экспедиции пропали без вести.
Впрочем, «Геркулес» поначалу, выполняя правительственное задание, взял курс на Шпицберген. Этот архипелаг имел стратегическое значение для нашей страны — он контролировал выход из Баренцева моря в Атлантический океан. У России имелись свои исторические права на него — важно было закрепить их. Недаром на одном из совещаний министр иностранных дел С. Д. Сазонов сказал: «Является настоятельно необходимым… оградить русские интересы в этой богатой северной окраине, представляющей для нас со всех точек зрения значительный интерес».
Этим и занялась экспедиция Русанова. Она исследовала природные ресурсы Шпицбергена и открыла несколько новых крупных месторождений каменного угля. В частности, на берегах Айс-фьорда был обнаружен один из наиболее богатых угленосных районов, названный в честь русских первооткрывателей — Грумант-Сити. Всего Русанов установил на острове 28 столбов с заявками на право угольных разработок. Доложить в Петербург об успешном выполнении задания отправился геолог Рудольф Самойлович (в советское время — профессор, первый директор Арктического института). Для этого он пересел с «Геркулеса» на норвежский корабль, шедший в Европу (и так избежал общей судьбы).
В 1932 году советский трест «Арктикуголь» закупит на Шпицбергене первые участки с угольными месторождениями, которые разрабатываются российскими шахтерами по сей день. А тогда год спустя, в 1913, Р. Л. Самойлович снова вернулся на Шпицберген и доставил оттуда в Петербург 5 тысяч тонн добытого там угля.
К этому времени Русанова на Шпицбергене уже не было. После полутора месяцев работы на архипелаге, обследовав более тысячи километров его прибрежной зоны, он на своей небольшой 22-метровой шхуне, оборудованной механическим двигателем, направился на восток, чтобы пройти Северным морским путем. Это была давняя мечта ученого. Составляя «План Шпицбергенской экспедиции», Русанов писал: «С таким судном можно будет широко осветить, быстро двинуть вперед вопрос о Великом Северном морском пути в Сибирь и пройти Сибирским морем из Атлантического в Тихий океан».
На «Геркулесе», правда, не имелось радиотелеграфа, а потому Русанов сообщил о своих новых планах в записке, отправленной им в адрес Географического общества через поморов‑промышленников, встретившихся у Новой Земли 18 августа 1912 года. В ней, в частности, говорилось: «Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направляюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы».
Больше об экспедиции, в которой участвовало немногим более десяти человек (в основном, коренные поморы), никаких сведений не поступало. «Геркулес» исчез. И уже неотвратимо верилось в худшее, ведь эта шхуна, по мнению скептиков, не годилась ни для плавания во льдах, ни для длительной зимовки. Спасательные суда, отправленные летом 1914 года в Северный Ледовитый океан, не нашли никаких следов.
В 1934 году на одном из островов Карского моря, близ берегов Таймыра, был найден столб, на котором вырезана надпись «Геркулес 1913»; рядом лежали брошенные нарты. Эти находки позволяли предположить, что корабль был затерт и раздавлен льдами, а участники экспедиции попытались добраться до западного побережья Таймыра и погибли в пути. На соседнем острове в 1934 и 1936 годах нашли некоторые вещи, оставленные участниками экспедиции: листок с надписью, сделанной В. А. Русановым «К вопросу о Северном пути через Сибирское море», фотоаппарат, компас, ножи, патроны, обрывки одежды.
Вероятнее всего, где-то здесь и оборвался жизненный путь выпускника Сорбоннского университета (1907) Владимира Александровича Русанова, уроженца Орла, русака, который в студенческие годы за участие в революционном движении был сослан в Вологодскую губернию (1901), а два года спустя, после окончания ссылки, эмигрировал во Францию, где и получил высшее образование.
Вернувшись на родину в 1907 году, он сразу отправился в Арктику, совершил экспедицию на Новую Землю, собирая материал для докторской диссертации, и прошел проливом Маточкин Шар (он разделяет Северный и Южный острова Новой Земли) с запада на восток и обратно.
В 1908 году он участвовал во французской арктической экспедиции, во время которой впервые пересек пешком Северный остров Новой Земли, обследуя здешние ледники.
Новая Земля буквально притягивала его. В 1909 году он снова побывал там, собрав обширные геологические материалы.
В последующие два года Русанов уже сам руководил экспедициями, организованными на этот архипелаг. В частности, летом 1910 года на парусно-моторном судне «Дмитрий Солунский» он обогнул северную оконечность Новой Земли и провел гидрологические и ледовые наблюдения в Карском море. Летом 1911 года на моторной лодке «Полярная» совершил обход Южного острова.
Итогом этих экспедиций стала научная работа «О Северном морском пути в Сибирь» и статья «Возможно ли срочное судоходство между Архангельском и Сибирью через Ледовитый океан?». В них он изложил планы сквозного плавания по арктическим морям и возможные перспективы освоения Арктики, в чем была, прежде всего, заинтересована наша страна.
Уже через четверть века, в 1930‑е годы, намеченные Русановым планы начали сбываться, а в годы Великой Отечественной войны Северный морской путь стал важной транспортной магистралью. По нему боевые корабли перебрасывались с Дальнего Востока в Баренцево море, осуществлялись грузовые перевозки. Через северные порты (Нарьян-Мар, Игарка, Диксон, Тикси) флот снабжался углем, вывозились никель, медь, лес.
В перспективе же грузопоток по Севморпути может значительно возрасти и достичь 50 миллионов тонн в год. Несомненно, Русскую Арктику ждут славные времена.
В. А. Русанов своими идеями и открытиями предвосхитил эти славные времена. Он «оказался у истоков идеи Северного морского пути в его современном виде — уже одного этого достаточно, чтобы завоевать себе место на страницах российской истории». Он также «отстоял интересы России на Новой Земле и Шпицбергене». И, несмотря на свои революционные взгляды, он «нашел разумный компромисс с властями в служении родной стране, не поступившись ни убеждениями, ни совестью» (В. С. Корякин, «Русанов», 2005).
Капитан Брусилов
Двадцать восьмого июля 1912 года из Санкт-Петербурга вышла в плавание шхуна «Святая Анна», направлявшаяся к Новой Земле. Уже в Баренцевом море она лишилась немалой части экипажа. Ведь по прибытии в порт Александровск-на-Мурмане (ныне — город Полярный) часть матросов, а также врач, штурман, гидролог, судовой механик и даже старший помощник отказались плыть дальше. На борту осталось лишь пять профессиональных моряков, не считая самого Брусилова и второго штурмана, В. И. Альбанова. Пришлось брать с собой охотников‑промысловиков, чтобы укомплектовать команду. Казалось, экспедиция потерпела крах, даже не начавшись.
Впрочем, за последние месяцы ее руководитель привык к ударам судьбы. Они его не пугали. Ведь всякий раз, получив неожиданную помощь, он продолжал путь к избранной им цели. О таких счастливчиках говорят, что их ведет путеводная звезда.
Прошло всего два года с тех пор, как лейтенант флота Георгий Брусилов впервые оказался за Полярным кругом, став участником гидрографической экспедиции на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач». В задачу ее участников входило исследование Чукотского и Восточно-Сибирского морей, что было нужно для постепенного освоения Северного морского пути.
И вот теперь Брусилов решил организовать собственную экспедицию. Чтобы отправиться в нее, он взял служебный отпуск — начальство пошло ему навстречу. Чтобы финансировать ее, объявил о создании акционерного общества, которое занималось бы во время плавания зверобойным промыслом. Желающих вступить в это общество почти не нашлось? Что ж, вовремя помог дядя — Борис Алексеевич Брусилов, крупный землевладелец. Он пожертвовал племяннику громадную по тем временам сумму — 90 тысяч рублей. Без него эта отчаянная экспедиция вряд ли состоялась бы.
Наверное, удача не случайно любила этого лейтенанта, которого никак не назовешь безвестным, ведь он принадлежал к семье, занимавшей тогда командные высоты в армии и на флоте.
Его отец, Лев Алексеевич Брусилов, был одним из организаторов Морского генерального штаба, с 1906 года исполнял обязанности его начальника, а с 1907 возглавлял Генштаб. В 1907 году под руководством Брусилова-старшего была разработана четырехлетняя судостроительная программа. В 1908, за год до своей преждевременной смерти, он стал вице-адмиралом.
Звездный час его другого дяди пока еще не пришел. Но пройдет лишь несколько лет, и имя Алексея Алексеевича Брусилова окажется у всех на слуху. Он станет героем Первой мировой войны, возглавит знаменитый прорыв русских войск. Племяннику не довелось об этом узнать. Ему не суждено было даже знать, что грядет эта Великая война.
Судьба Георгия Брусилова была с юности связана с флотом. Поступив в 1903 году в Морской кадетский корпус, он через два года был произведен в мичманы. Во время Русско-японской войны служил на кораблях Дальневосточной эскадры. Но, побывав после смерти отца в Арктике, влюбился в нее и решил отныне заняться ее исследованием.
На деньги дяди в Англии была куплена парусно-паровая шхуна, которую благодарный племянник назвал в честь дядиной жены, графини Анны Николаевны.
Увы, все снова рушилось. Экипаж разбегался на глазах. Однако это не остановило Брусилова. Двадцать восьмого августа, когда летняя навигация уже заканчивалась, капитан повел свою команду (вернее, тех, кто от нее остался) в труднейшее плавание по Северному морскому пути. Он был похож на решительного офицера, который в разгар сражения остался с горсткой нестроевых добровольцев, но даже, командуя лишь ими, по-прежнему мечтает «о доблестях, о подвигах, о славе» (А. А. Блок). А ведь победа и успех в полярных экспедициях обеспечены лишь тому, кто тщательно подготовился к работе и жизни в суровых условиях — поучал самый знаменитый полярный исследователь ХХ века Руаль Амундсен.
…Как и ожидали беглецы, оставшихся ждал скорый плен. Уже через неделю после начала плавания судно, достигнув Карского моря, оказалось перед сплошной полосой льда, сквозь которую с трудом пробивалось еще в течение десяти дней, а потом у западного побережья Ямала намертво встало.
Так 27 сентября 1912 года начался почти двухлетний дрейф «Святой Анны». Никакой возможности управлять судном больше не было. Брусилов готовился плыть на восток, к берегам Сибири, но загадочное течение несло его корабль на север, всё дальше от людей, всё ближе к смерти. Из цепких, смертельных объятий льда, похоже, было не вырваться.
Зимой многие члены команды заболели. Историки полагают, что «странной и непонятной болезнью, захватившей» их (так записано в судовом журнале, который взяли с собой выжившие моряки), был трихинеллез, вызванный употреблением медвежьего мяса. Собранная наспех команда ссорилась. Капитан и штурман Альбанов со временем стали заклятыми врагами.
В июне 1913 года судно оказалось в местах, знакомых Русанову, — к северу от Новой Земли, Но тут удача окончательно изменила лейтенанту. Уже вдали виднелось открытое море, оно издевательски манило моряков, как мираж, но пробиться к нему шхуна не могла. Стало очевидным, что и новый 1914 год корабль встретит, дрейфуя вместе со льдами.
Так и вышло. К этому времени невезучая шхуна была уже вынесена течением к Земле Франца-Иосифа. Заканчивалось топливо, таяли запасы продовольствия. Надо было оставлять судно и брести по льдам в поисках спасительной земли. Но Брусилов отказался покинуть обреченный корабль, хотя и ему теперь стало окончательно ясно, что он проиграл это сражение со льдами.
Единственное, на что оставалось надеяться капитану, что его матросы спасутся и доставят накопившиеся научные материалы. Ведь все то время, пока шхуна дрейфовала, Брусилов продолжал заниматься исследовательской работой, промеряя глубину моря и фиксируя направление морских течений. Собранные им сведения позволили ученым уточнить границу материковой отмели, а также нанести на карту в северной части Карского моря подводный желоб, получивший название «Святой Анны». Теперь это имя напоминает о трагическом финале, который ждал Георгия Брусилова, обреченного обрести свой последний покой на дне ледяного моря.
Ведь с того самого дня, с 10 апреля 1914 года, когда началось одиночное плавание Брусилова (впрочем, около десяти человек с ним осталось), его жизнь фактически обрывается. Больше о нем (и его спутниках) ничего не известно.
Погибли и почти все десять смельчаков, решивших покинуть судно. Они умерли в пути, пытаясь пройти более 300 километров до ближайших обжитых мест на Земле Франца-Иосифа. Спастись удалось лишь двоим — руководителю группы Альбанову и матросу А. Э. Конраду. В июле 1914 года их, обмороженных и едва живых от истощения, случайно заметили с судна «Святой Фока», на котором возвращались участники экспедиции Г. Я. Седова. Последующие двухлетние поиски так и не помогли обнаружить шхуну «Святая Анна».
ИСТОЧНИК: Журнал Знание-Сила https://znanie-sila.su/magazine/god-tragicheskih-ekspeditsij