Этим, странноватым, на первый взгляд, заголовком, сопровождающим фото еще более странного памятника, открывался выпуск «России» №10 за 3-9 марта 1993 года. Рядом с ними соседствовал текст: «Все художники — от Боттичелли до Васнецова — изображали весну юной женщиной. У этой весны не женское лицо. Сквозь экономические страхи и политические тревоги, старательно нагнетаемые «плакальщиками по Отечеству», проступают черты Злой чугунной бабы, в которую они вновь хотят превратить нашу только еще оттаивающую Родину. От нас зависит, чтобы этого не случилось. У весны и у Отчизны должны быть добрые лица матерей и любимых».
Дело в том, что первоначально этот выпуск, как и в предыдущие годы, планировался праздничным. Однако обстоятельства сложились по-иному, а потому появился и заголовок, более соответствующий духу основных публикаций. Вначале Александр Жилин принес материал о, так называемом, «всеармейском офицерском собрании», на котором прозвучали призывы к силовой смене руководителей армии и страны… А вслед за этим Юрий Батурин, с которым мы были хорошо знакомы , принес актуальную статью «Свобода печати: вторая линия обороны». Тогда, тридцать лет назад наше будущее виделось несколько иным, чем оказалось в действительности. И даже ближайшее будущее.
Хотя октябрь 1993 (да и не только он) во многом выросли из реваншистских настроений, проявившихся в феврале. Впрочем, и Юрий Батурин, ставший вскоре помощником Президента, а потом и летчиком-космонавтом, «линию обороны» СМИ, выстраивал в своей публикации все же применительно к демократическому обществу. А тогда… Его статья лишь напомнила , что уже полгода лежит без движения сделанная мной запись выступления на международной конференции с Сеуле замечательного британского историка Пола Джонсона.
Господа и товарищи офицеры
Александр ЖИЛИН, подполковник
Освещая так называемое «всеармейское офицерское собрание», прошедшее в Москве 20-21 февраля, многие средства массовой информации демократической ориентации попытались преподнести его как событие случайное, чуть ли не аномальное, не имеющее прямого отношения к реальной ситуации в Вооруженных Силах. На самом деле произошло то, что, по — моему, должно было произойти: «армейский реактор дал глубокую трещину, и из нее вырвалась наружу волна ненависти. В первую очередь — к существующей власти, включая руководство Министерства обороны.
«Союз офицеров», выступивший формальным организатором собрания, по сути оказался рупором РКП, ФНС и иже с ними настолько сильно были замусорены коммунистической идеологией и большевистской воинственностью и сам доклад подполковника С.Терехова, председателя союза, и выступления участников. Условно их можно разделить на четыре группы: обвинения США, сионистов и их спецслужб в развале СССР; обвинения руководителей страны в сотрудничестве с иностранными спецслужбами; констатация негативных процессов, происходящих в армии ; призыв к вооруженному свержению власти. Первые две — традиционные. А вот что касается состояния дел в армии и того, куда ее толкают …
Многие офицеры с большой болью говорили о том, что боевая учеба в частях фактически парализована. Военная реформа умерла в зародыше. Воинские части и подразделения строят свою деятельность кто как горазд: нет единых целей и задач. Никто толком не знает, чем заниматься завтра, не говоря уже о перспективе. С теми офицерами, кто осмеливается «выносить сор из избы», министр обороны и его заместители расправляются.
Сейчас уже можно с уверенностью утверждать, что организаторы этого мероприятия намеренно бросили вызов министру обороны России, который, как известно, своим приказом объявил это собрание незаконным. Но, несмотря на свою агрессивность, оно стало зеркалом настроений личного со става Российских Вооруженных Сил, олицетворением трагичного и опасного своими непредсказуемыми последствиями глубокого конфликта между министром обороны и частью офицерского корпуса, что является главной движущей силой кризиса в армии.
Большая часть офицеров приехала в столицу в надежде быть услышанной властью. Но власть в очередной раз отмахнулась от них. Тем ничего не оставалось, как апеллировать к пресловутому «красному созвездию», которое, замечу, мастерски использовало ситуацию в своих интересах. Коммунистические вожди были внимательны и обходительны, предупредительны и доступны. А пламенные речи каждого из них имели общую квинтэссенцию: армия должна в ближайшее время решительно выступить на борьбу с «оккупационным режимом».
Постепенно эта преступная установка стала находить отклик в сознании присутствующих. Выступая с заключительным словом, Терехов, уже не церемонясь, говорил о том, что необходимо сменить руководителей МО и страны силой, вместе выступить в назначенный час, что детонатор готов и спичка готова, осталось поджечь…
И еще одна деталь. Собрание выдвинуло кандидатом в министры обороны народного депутата РФ генерал — полковника В. Ачалова. Многим, видимо, пришлись по душе его слова о том, что сейчас идет «третья мировая война», в ходе которой сионисты по поручению США разваливают страну. Восстановить СССР могут только вооруженные Силы. Так что с большой долей уверенности можно сказать, что прошедшее собрание сформировало на базе «Союза офицеров» достаточно действенную военно-политическую структуру прокоммунистического толка. И ее влияние на Вооруженные Силы будет расти прямо пропорционально времени нахождения на ключевых постах дискредитировавших себя генералов ..
Семь смертных грехов и десять заповедей прессы
Автор — один из крупнейших историков современной Великобритании. Его перу принадлежит 28 книг, в том числе такие фундаментальные труды, как «Мир от 1920 — х до 1990 — х», «История английского народа», «История христианства», «История евреев». Он пишет для лондонских «Таймс» и «Дейли мэйл», «Нью — Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Уолл-стрит джорнэл», ряда других ведущих изданий. Был редактором журнала «Нью стэйтсмен» . Основой публикации явился его доклад на XII международной конференции средств массовой информации в Сеуле.
Пол ДЖОНСОН
Средства массовой информации являются в потенциале великой светской церковью, направленной на рассеивание тьмы невежества и утверждение истины. Евангелие от Иоанна, если задуматься, посвящено прессе, и Иисус Назарянин может быть назван первым журналистом, приносящим человечеству Добрые Новости. Может ли кто- нибудь усомниться в том, что человек, проповедовавший некогда пяти тысячам, сегодня не воспользовался бы возможностями газеты или телевидения? — Полемика Джона Мильтона, защищавшего право печатать и издавать, которая была адресована английскому парламенту в 1644 году, от начала до конца проникнута идеей о том, что свобода издательства есть основа всех гражданских свобод. Джефферсон, третий президент США, произнес знаменитый афоризм: «Если бы мне доверили решать, что лучше: правительство без газет или газеты без правительства, я, не сомневаясь, выбрал бы последнее». Мы не можем установить для СМИ особую систему правления, принудить их быть добродетельными. Единственно надежный способ, с помощью которого мы можем создать СМИ, служащие обществу, состоит в том, чтобы в них работали люди, которые разделяют определенные моральные нормы. Необходимо определить характерные слабости, если мы собираемся исправить или искоренить их. На мой взгляд, таких черт семь, и я называю их Семью Смертными Грехами СМИ.
Первый смертный грех- это искажение действительности. Я не стал бы утверждать, что это обязательно преднамеренная фальсификация, но данное явление все же не такая уж редкая в журналистике вещь. Единственным предохранителем здесь является внутренняя бдительность, стремление точно придерживаться истины.
Второй смертный трех я называю «почитаемые ложные образы». Существует непреодолимое влечение к созданию международной мыльной оперы с «хорошими» и «плохими» персонажами: все эти кастро, каддафи, саддамы хусейны и пол поты гримируются под злодеев, и таким образом формируется состав исполнителей, которые ведут себя предсказуемо и в соответствии с ролью.
Третий смертный грех – это вторжение в частную жизнь. Каким бы привилегированным, как член королевской семьи, преуспевающим, как звезды шоу — бизнеса, могущественным, как главы правительств, ни был человек, он нуждается в некоем уединении. Редактор или телепродюсер должен всегда задаваться вопросом: «является ли это вторжением несомненно в интересах общественности?» Обратите внимание не « интересным для общественности», но в интересах общественности, а это не одно и то же.
Связан с этим и четвертый смертный грех — убийство репутации. Один из наиболее могущественных британских газетных магнатов лорд Бивербрук пользовался дурной славой благодаря своему списку ненавистных ему общественных деятелей и другому списку лиц, которые не должны были упоминаться в его газетах ни при каких обстоятельствах. В вышедшей недавно книге Сюзан Гармент показывает, как слуги закона и журналисты сотрудничают в создании «самоукрепляющейся машины скандала».
Пятым смертным грехом является эксплуатация секса для поднятия рейтинга и тиража. Редакторы и телепродюсеры могут долго и напряженно думать о том, навлечет ли эксплуатация секса санкции, однако я сомневаюсь, если среди них хотя бы один из двадцати когда — либо примет во внимание возможное разлагающее воздействие на зрителей и читателей.
И это приводит нас к шестому смертному греху: загрязнению и даже отравлению умов детей тем, что они видят, слышат и читают. Сегодня родители, как бы ни были они добросовестны, практически не могут уберечь своих детей иным путем, как лишь полностью отказавшись от газет и телевидения в доме.
Перейдем отсюда к седьмому и последнему смертному греху — злоупотребление огромной властью, которой обладают СМИ. С тех пор, как Маколей назвал прессу «четвертым сословием», появилась уверенность в политической власти, которой располагают СМИ. В некотором роде этот последний смертельный грех — злоупотребление властью — распределяет по категориям все остальные.
Могут возразить: легко определить и перечислить недостатки СМИ. Могут ли они на самом деле быть исправлены с помощью какой — либо схемы реформ? Ответ на последний вопрос однозначен — нет. Самое большое, что может сделать кто — то типа меня, это указать дорогу. Вот мои Десять Заповедей, касающихся всех, кто работает в прессе.
Первый императив — желание открывать и сообщать истину. Это гораздо большее, чем принципы — не лгать, не искажать, не обманывать.
Вторая заповедь состоит в том, что журналисты должны всегда продумывать последствия того, о чем они говорят. Когда в одном городе вспыхивают беспорядки, не сделают ли определенные формы освещения событий несомненным возникновение беспорядков в других городах? Что будет предупреждать вред и что будет его наносить?
Это приводит нас непосредственно к третьей заповеди: сообщения истины недостаточно, если отсутствует суждение, основанное на информированности. Журналисты должны быть образованными, а этот процесс занимает всю жизнь.
Четвертой заповедью является то, что журналисты должны побуждать к получению знаний. Они не должны довольствоваться тем, чтобы говорить публике то, что она хочет, или то, что они думают, что она хочет.
Пятая заповедь в определенном смысле наиболее сложная из всех для исполнения и наиболее важная. Те, кто управляет СМИ, должны делать различие между «общественным мнением» в его высоком, историческом смысле, которое создает и формирует конституционную демократию, и преходящим, непостоянным феноменом «популизма». Х.Менкен высказал афоризм: «Никогда ни одна газета не потеряла в тираже, недооценив интеллектуальный уровень своих читателей». Однако это скользкие дорожки.
Временами также СМИ должны проявлять желание возглавить — это шестая заповедь. Могущество влечет за собой ответственность, а ответственность означает лидерство. Это неизбежно. Газета должна не только сообщать читателям новости, которые они не хотят знать, но и побуждать их делать такие вещи, которые они считают неприятными.
Однако осуществление руководства требует смелости, поэтому ее проявление является седьмой заповедью. Ее не хватает на всех уровнях: от самого зачуханного репортеришки, который всегда должен рассматривать полученные распоряжения с точки зрения морали, до богатейшего магната, который рискует, создавая новые СМИ или улучшая существующие. Моего давнего коллегу Николаса Томлина, погибшего во время выполнения задания на Голанских высотах, однажды спросили, каким качеством должен обладать журналист. Он ответил: «крысиной изобретательностью». При этом он должен был бы добавить: «и львиной храбростью», которую проявлял сам.
Восьмой заповедью, которая на самом деле тоже форма смелости, является готовность признавать ошибки. Все СМИ неотвратимо делают ужасные ошибки в фактах и суждениях и с вопиющим нежеланием исправляют их, если на них не оказывать неистового юридического давления.
Однако признания ошибки еще недостаточно. Моя девятая заповедь предписывает нечто более положительное — общую честность. Если и существует какое-нибудь моральное качество, то это способность быть честным по привычке, поскольку это включает множество других качеств: воображение — для того, чтобы видеть другие точки зрения, терпимость к ним, умеренность и сдержанность в выражении своей точки зрения, великодушие и превыше всего — глубоко укоренившееся чувство справедливости.
Моя десятая заповедь — уважайте, цените, берегите и чтите слова. СМИ, даже изобразительные, в сущности занимаются словами, поскольку слова неотделимы от истины. «Сначала было Слово» — так начинается Евангелие от Иоанна, о котором я говорил. Мы вынуждены использовать слова в спешке, иногда в волнении — такова их природа. Но мы должны всегда употреблять их с осторожностью, с уважением к их истинному значению. Слова могут убивать. Однако могут также просвещать, утешать, возвышать и вдохновлять. Уважение к словам и любовь к словам являются сторонами одной и той же монеты, а эта монета является видом валюты, которая позволит СМИ внести решающий вклад в мировую культуру в ХХI веке. Не слишком ли много мы требуем от СМИ? Нет, и мы должны требовать этого без колебаний.
Свобода печати: вторая линия обороны.
Юрий БАТУРИН— доктор юридических наук, один из разработчиков союзного, а затем и российского Закона о печати.
С неизбежностью почти фатальной и прежний СССР, и нынешняя Россия избегали закона о свободе информации. Однако Закон о средствах массовой информации дважды принят и действует (хотя и не с удвоенной силой) . И это — первая линия обороны свободы прессы. В принципе ситуация вписывается в классическую модель, предполагающую выбор одного из двух путей развития свободы доступа к информации.
Первый — действует закон о свободе информации, и журналисты имеют доступ к ней наравне со всеми гражданами. При втором — на первое место выходит свобода прессы, журналист приобретает привилегированное положение в информационном пространстве, а государство сообщает что — либо своим гражданам, главным образом через прессу.
Второй путь характерен для «бюрократических» государств. Выбор второго пути только подтверждает традиционно высокую бюрократизированность государства Российского. А следовательно, здесь вполне работает известный закон Паркинсона и принцип Питера знатоков бюрократической материи. В частности, к свободе прессы полностью применим принцип: «Развитие означает усложнение, а усложнение — разложение». Такая опасность существует. Есть и другая причина, по которой первый путь (по нему мы не пошли) был бы лучше. Известно, что две свободы друг друга защищают (что — то неладно со свободой информации — свободная пресса защитит ее, и наоборот). По этому правилу минимальное число свобод для выживания демократии — две. Но никаких гарантий, что в какой — то момент в нашем обществе останется одна — единственная нет. Если такое случится, хотелось бы, чтобы свобода массовой информации стояла до последнего.
Для этого нужно создать вторую линию обо свободы прессы, ибо условия, способствующие свободе прессы, появляются и исчезают, а угрозы ее существованию накапливаются.
Это утверждение можно назвать первым законом свободной прессы. Перечислим лишь некоторые из таких угроз. Закон России о чрезвычайном положении предусматривает возможность введения в условиях чрезвычайного положения предварительной цензуры. Это, безусловно, противоречит Закону о средствах массовой информации. Более того, оказывается, что согласно Закону о ЧП, предварительная цензура может быть введена, например, в случаях блокады отдельных местностей и конфликтов, «угрожающих жизни и безопасности граждан или нормальной «деятельности государственных институтов» есть именно тогда, когда объективная информация особенно нужна), или в случае попытки насильственного изменения конституционного строя» (как и было при ГКЧП).
Наверное, надо исключить из Закона о ЧП понятие «предварительная цензура», заменить ее на что-нибудь вроде «чрезвычайного надзора» со строго оговорённой технологией: в каких случаях запрет, в каких ограничения, изменения текста, в каких — дело обходится рекомендацией. И самое главное указать, что именно не имеет права делать чрезвычайный надзор. Первый опыт введения цензуры в районе осетино- ингушского конфликта показал, что здесь не должно быть ни малейшего произвола.
Другая угроза. Время от времени в политическом обиходе всплывает термин «чрезвычайное экономическое положение» . Как бы не стали вводить цензуру, так сказать, по аналогии.
Третья угроза тенденция к закрытости. В проекте закона о государственной тайне ограничивается доже поиск информации, не говоря уж о её получении и распространении.
Четвертая угроза – создание государственных органов, деятельность которых объективно ограничивает свободу прессы. И даже отдельных должностей типа комиссара на телевидении. А давно замечено:
Если за защиту свободы прессы отвечает больше одной организации (одного государственного мужа), виноватых не найти.
Это второй закон свободной прессы.
Пятая угроза принятие законов, по путно ограничивающих свободу прессы. На памяти у нас только в прошлом году несколько таких попыток, исходящих из парламента, особенно это касается ряда проектов в области телерадиовещания.
У первого закона свободной прессы есть очевидное следствие: если пять угроз обнаружены и предотвращены, всегда найдется шестая. Или в более общем виде:
всякая последняя угроза свободе прессы на самом деле является предпоследней.
Поэтому в качестве меры против последней (то есть предпоследней) угрозы назовем то, что в английском языке определяется строгим техническим термином «fool proof» , а на русском звучит несколько более вольно «защита от дурака».
В самом деле, свобода прессы в России прошла несколько стадий развития: 1 ) «маяк на горизонте»; 2 ) «светильник в руке» (союзный Закон о печати); 3 ) открытие, что этот фонарь имеет разные режимы работы, и надо бы их освоить (российский Закон о средствах массовой информации); 4 ) уяснение неожиданного факта, что это устройство посложнее лазерного.
Поскольку свобода прессы- механизм достаточно сложный, то и вывести его из строя легче легкого. (Сломать орбитальную лазерную пушку, управляемую компьютером, значительно легче, чем перешибить лом). Примером тому — серия попыток реорганизовать телевидение и радио при весьма смутном понимании, что же это такое.
Кроме того, наши политические и общественные условия сильно способствуют тому , что обеспечение свободы прессы напоминает езду на велосипеде :
Независимо от того, куда вы направляетесь со своей свободой прессы, это всегда в гору или против ветра.
Вот вам третий закон свободной прессы.
Думаю, сейчас нам крайне нужен закон о защите свободы массовой информации. По прикидкам, он получается весьма компактным. Этот закон должен был бы признавать не имеющими юридической силы любые законы, указы и иные нормативные акты, которыми так или иначе ущемляется свобода массовой информации. Этот закон должен запретить создание и финансирование органов, деятельность которых ограничивает свободу прессы. Этот закон должен исключить расширительное толкование законодательства, обосновывающее цензуру.
Этот закон должен в деталях описать те ограничительные меры, которые юридически возможны, и запретить расширять их список. Жаль, конечно, что у нас нет закона о свободе информации, но во всем негативном можно найти и нечто положительное. Так и здесь:
В случаях, когда проект закона о свободе информации существует в двух вариантах явно худшем для свободы прессы и явно лучшем, иногда стоит выбрать тот, что похуже, чтобы быстрее приступить к неизбежным переделкам.
Это четвертый оптимистический закон прессы.
Об авторе:
Юрий Михайлович Батурин. Российский ученый (физик, юрист и историк), космонавт (382-й космонавт мира и 90-й космонавт России), политик, журналист. Автор более двухсот научных трудов по космонавтике, физике, кибернетике, истории и праву, более полутора десятка книг. Выпускник МФТИ. Затем окончил Всесоюзный юридический институт и журфак МГУ им. М. В. Ломоносова. Завершил подготовку на Высших курсах Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил РФ и в Дипломатической академии Министерства иностранных дел РФ. После Физтеха распределился в легендарную «королевскую» фирму — НПО «Энергия» (ныне РКК «Энергия»). Затем работа в Институте государства и права АН СССР. В 1991 году пришел в большую политику: Батурина пригласили в аппарат президента СССР Михаила Горбачева. Через два года он стал помощником президента Бориса Ельцина по правовым вопросам и по национальной безопасности, затем — секретарем Совета обороны России. В 1997 году, на пике политической деятельности, вернулся в космонавтику. Приступил к работе в Центре подготовки космонавтов им. Ю. А. Гагарина. В 2000 году стал заместителем командира отряда космонавтов по научно-испытательной и исследовательской работе. Выполнил два космических полета (1998 и 2001 гг.) Доктор юридических наук, профессор. Директор Института истории естествознания и техники РАН с 2010 года по 2015 год, член-корреспондент РАН с 22 декабря 2011 года. С 29 ноября 2014 года — председатель Союза фотохудожников.
.
— —
—
—
—