Раскол между Востоком и Западом, который веками понимался как разделение между церквами-сестрами, стал настоящей границей между конфессиями только с XVIII века
Летним днем, 16 июля 1054 года, в константинопольский храм св. Софии в начале богослужения вошли кардинал Гумберт и два других папских легата и проследовали в алтарь. Они пришли не молиться. Послы, приехавшие в Константинополь для переговоров о примирении, обратились со словом к народу, жалуясь на упорство их патриарха Михаила, затем положили на престол буллу о его отлучении и вышли вон. Выходя из храма, кардинал отряхнул пыль с ног и произнес: «Видит Бог и судит».
…Сначала все, пораженные, безмолвствовали. В великом смятении за кардиналом побежал диакон и умолял его взять буллу назад. Но тот отказался, и она упала на мостовую. Тогда буллу отнесли патриарху, который сначала ее брать не стал, но потом, опасаясь, что она будет обнародована без его ведома, взял и повелел перевести на греческий язык.
Единая во множестве
Видимо, столь резкой мерой папские легаты хотели спровоцировать волнения в народе, направленные против патриарха, возложив на него вину за конфликт с Римской церковью, а затем и его низложение. Но они ошиблись: патриарх в ответ отлучил их самих, волнения же в народе действительно поднялись, но только против самих же легатов и едва не стоили им жизни. Так это трагическое событие описывают историки.
С тех пор, как взаимно отлучили друг друга константинопольский патриарх Михаил Керуларий и легат римского папы кардинал Гумберт Сильва-Кандидский, минуло 970 лет. С XIX века это событие стало называться «великим расколом», или, по-гречески, схизмой, и оцениваться как окончательное разделение церквей Востока — греческой, и Запада — латинской. Хотя уже в XX столетии стало очевидно, что событиям 1054 года было придано неподобающее историческое значение (отчуждение церквей началось гораздо раньше, а непризнание друг друга гораздо позже), а оценка их как окончательного разделения является мифом. И тем не менее из церковного сознания этот термин совсем не ушел.
Но как возможны в Церкви, «организме Любви», разделения? И как возможны ожесточенные доктринальные споры в Церкви, где, по словам русского христианского мыслителя XIX века Алексея Хомякова, «истина хранится во взаимной любви христиан»?
Единая христианская церковь с первого века своего исторического странствования состоит из множества церквей, местных общин. При этом многочисленные церкви имеют одно и то же призвание и служение и равны между собой. Для того чтобы подчеркнуть равное достоинство поместных церквей, богословы в XX веке стали называть их церквами-сестрами, сравнивая их с детьми в одной семье, которые должны жить в согласии и быть в полноте общения друг с другом.
Однако, как и в семье, общение и внутри церквей, и между ними подвержено испытаниям, а значит, оно может и нарушаться, и даже прерываться. И главная причина подобных проявлений во всех случаях — оскудение, умаление любви. В древней Церкви проблемы, возникающие между церквами, решались различными способами — иногда в процессе переписки, но прежде всего на общих собраниях — соборах. При этом церкви большие, старшие и, следовательно, духовно более сильные старались заботиться о младших, меньших и более слабых. А в случаях необходимости исправления прерывали общение.
Видимо, одним из первых разногласий, пришедшимся на II век, был спор между римскими и восточными епископами о правильном сроке и самом смысле праздника Пасхи. В Риме ее праздновали в первое воскресенье после 14 нисана (то есть апреля) — по иудейскому лунному календарю, тогда как в Асийских (малоазийских) церквах Пасху праздновали 14 нисана, независимо оттого, на какой день недели эта дата приходилась. Святой Поликарп, епископ Смирнский, находясь в Риме в 155 году, обсуждал эту проблему с папой Аникитой (155-166 гг.). В результате обсуждения обе стороны, оставшись каждая при своем мнении, решили следовать обычаям предшествующих им пресвитеров и епископов.
Но никакой ссоры из-за этого не произошло, более того, Аникита просил Поликарпа возглавить литургическое собрание Римской церкви.
Несколько позже папа Виктор I (189—199 гг.) решил ввести во всей Церкви римский обычай как единственно правильный, но Поликрат, епископ Эфесский, сославшись на апостольские традиции своей церкви, принять его отказался. Папа Виктор совсем уже был готов разорвать отношения с Асийскими церквами, но св. Ириней Лионский, ученик Поликарпа, выступил в этом споре примирителем, просив папу не подвергать из-за этого опасности мир в Церкви.
Что есть схизма?
Схизмой называют состояние, когда определенные поместные церкви теряют единство между собой. Если же они, находясь в состоянии схизмы, продолжают признавать друг друга Церковью Христовой, тогда они являются церквами-сестрами в неполном общении.
Раскол — не акт, не единичное разовое событие, а длительный процесс отчуждения церквей. Поэтому не точно считать какую-либо определенную дату, в том числе и 1054 год, датой раскола.
«Заблудшие овцы»
История Церкви показывает, что разделение обычно возникало в том случае, если не преодолевалось испытание (искушение) властью и если в отношениях между церквами использовалась сила иная, чем любовь.
Особенно явным это стало после того, как император Константин в 310-х годах прекратил в Римской империи государственные гонения на христианство, а затем предложил Церкви союз. Согласие на этот союз привело, конечно, к взаимным влияниям и обязательствам, в результате которых Церковь получила возможность использовать силу государственной власти для решения своих проблем, то есть почувствовала вкус политического влияния. Но поскольку Церковь в принципе не может жить такими силами и духом, то в ней происходит раскол, или, по-гречески, схизма.
Когда две церкви убеждены, что только одна из них является Церковью Христовой, а другое сообщество заблуждается, то речи о церквах-сестрах быть более не может. Тогда это — две христианские конфессии, каждая из которых убеждена, что ее собственные члены принадлежат Телу Христову, в то время как верующие другого сообщества, напротив, «заблудшие овцы» (как будет видно ниже, восточные и западные Церкви веками были по отношению друг к другу «церквами-сестрами», хотя и в неполном единении, и лишь в XVIII веке дело дошло до того, что они перестали признавать друг друга Церковью Христовой).
Ив Конгар, выдающийся французский историк и богослов, писал, что уже в IV веке отношения латинян и греков характеризуются «состоянием, которое вовсе не соответствует представлению о нормальном общении, нарушаемом только из-за отдельных конфликтов». Так, за 464 года, прошедшие с начала единовластного правления императора Константина (323 год) до VII Вселенского собора (787 год), между греками и латинянами было 5 схизм общей длительностью 203 года. В течение почти половины многовекового периода, за который были созваны семь совместных Вселенских соборов, греки и латиняне не имели между собой общения.
Первая кровь
Первый случай использования государственной силы против еретиков произошел на I Вселенском соборе в Никее (ныне турецкий город Изник) в 325 году. Тогда были отправлены в ссылку александрийский пресвитер Арий и его единомышленники, не признававшие полной божественной природы Христа.
Неизвестно, вступились ли за них участники собора из победившей партии, но один из них, Афанасий Великий (295—373), уже будучи архиепископом Александрийской церкви и находясь в опале от ариан, которые тогда в свою очередь пользовались поддержкой государства, через несколько лет тщетно протестовал против проведения церковного собора, на котором председательствует светский чиновник и у дверей стоят солдаты.
Но было поздно: джинн уже был выпущен из бутылки. Раскол терзал Церковь еще полвека, и вмешательство светских властей его только усугубляло.
Недолго пришлось ждать и первые казни еретиков. Присциллиан, епископ Авильский, был обвинен в ереси другими испанскими епископами на основаниях очень шатких и осужден на двух соборах, созванных в Сарагосе — в 380 году и в Бордо — в 384 году. Тогда Присциллиан обратился к императору, но оправдания не получил. В 385 году его вместе с четырьмя учениками казнили.
После этого святые епископы Амвросий Медиоланский (Миланский) и Мартин Турский прервали общение с епископами, выступившими за смертную казнь. Хотя большинство в Церкви все-таки молчало, и впоследствии использование государственных сил стало обычной практикой. Ученики Присциллиана находились в расколе до конца VI века.
Справедливости ради нужно отметить, что описание отношений церквей возможно лишь в пространстве двух процессов — отчуждение и воссоединение шли рука об руку… Во все эпохи и на Востоке, и на Западе находились христиане, особенно глубоко переживавшие разделение и стремившиеся его преодолеть.
Примером глубокого общения христиан Востока и Запада может служить история отношений двух святых VII века, нареченных Церковью исповедниками: папы римского Мартина и греческого духовного писателя, философа и мистика монаха Максима. Их связывали личная дружба и служение (Максим был богословским советником, секретарем Мартина), а также страдания в гонениях за веру.
Они противостояли так называемой монофелитской ереси, умалявшей человечество Богочеловека Христа, из-за которой возник раскол между отвергавшей ее — Римской и поддерживающими ее — греческими церквами. В условиях союза Церкви и государства в ходе догматических споров гонимой была та сторона, против которой выступал император, независимо оттого, на чьей стороне была истина. Поэтому в 653 году папа Мартин ввиду неповиновения императору Константу II был арестован, его пытали и сослали — в Херсонес (современный Севастополь), где замученный старец и умер два года спустя.
В 655 году арестовали Максима. На допросе его обвиняли, что он любит латинян и не любит греков. Сослали Максима в Визию, греческую колонию на территории нынешней Болгарии. В 662 году и Максима, и Мартина анафематствовали, после чего Максиму, чтобы он не писал и не учил, отрезали правую руку и язык и сослали во второй раз — на Кавказ, где он и умер в том же году в возрасте 82 лет. Только в 680 году, на Шестом Вселенском соборе, православное учение победило, а исповедники веры были прославлены.
Cолунские братья
Еще одним примером плодотворных отношений греческих и латинских христиан является духовное движение, основанное солунскими братьями — святыми Кириллом (826—869) и Мефодием (815—885). Великим плодом этого движения, которое так и было названо — кирилло-мефодиевским, стало рождение общеславянского христианского мира, объединенного общей книжностью с ее языком и обрядом. Движимые христианской любовью к языческому славянскому народу, Кирилл и Мефодий взяли на себя подвиг его просвещения Евангелием. Их деятельность с самого начала была их личной инициативой.
Сама мысль о переводе и священных книг, и богослужения на негреческие, «варварские» языки, о миссии среди «варваров», как и вообще о церковной деятельности, не связанной с политическими интересами государства, была совсем не характерной как для византийского, так и для средневекового христианства в целом. Братья-миссионеры вышли на служение из Константинопольской церкви как раз в то время, когда патриарх Фотий боролся с папой Николаем, но не принимали в этой борьбе никакого участия. Когда же в 866—867 гг. она достигла наибольшего напряжения и Фотий на соборе в Константинополе отлучил Николая, братья, гонимые немецким духовенством, искали защиты у папы — они пошли в Рим, принесли ему в дар мощи св. Климента Римского и надолго остались там.
Здесь младший брат, в миру Константин, принял монашество с именем Кирилл и вскоре, заболев, умер. Мефодий же возвратился в Моравию. Как и всякое духовное движение, их служение вызвало конфликты с местными светскими и церковными властями, а потом и прямые гонения. После изгнания из Моравии св. Мефодий с двумястами учениками-пресвитерами ушел в Болгарию.
Имперские противоречия
Первый Вселенский собор 325 года был созван императором Константином, перенесшим столицу Римской империи из Рима в Константинополь (заново выстроенный город на месте старого греческого городка Византий; историки нового времени для различения древней Римской империи и новой стали называть последнюю Византийской). Так возникла традиция созывания Вселенских (т.е. всеимперских) соборов императором в тех случаях, когда он считал, что этого требует критическая ситуация в Церкви. Императоры использовали свою власть вплоть до последнего, Седьмого Вселенского собора 787 года, в котором участвовали и греки, и латиняне, поскольку на тот момент империя еще была единой.
После коронации в Аахене императора Карла Великого (800 год) и фактически возникновения в западных землях еще одной Римской империи больше не состоялось ни одного Вселенского собора, признанного обеими сторонами — с того момента ни один император не мог пригласить епископов обеих сторон. В отличие от поздней античности (IV век), когда одна единая империя имела двух соправителей, теперь и византийский император — на Востоке, и император — на Западе, каждый претендовал на то, что только он является законным преемником римских императоров. Таким образом, не было больше авторитета, который был бы признан обеими сторонами. И даже если бы в Церкви не было внутренних, в том числе богословских, противоречий, она все равно была бы втянута в соперничество имперских интересов.
Первый крупный конфликт между Римской и Константинопольскими церквами после коронации Карла Великого произошел в 850—860-е годы. В этот период напряженность богословских разногласий смешалась с политической. В последствии на Западе возникло мнение, что это и был окончательный раскол, а его виновником являлся патриарх Фотий: в его переписке с другими восточными патриархами (иерусалимским, александрийским и антиохийским) содержалось немало упреков в адрес латинян.
На Востоке же считали, что в расколе виноват папа Николай. Западные богословы впоследствии часто именовали православных «фотианами» (по аналогии с христианами-протестантами, которые называются «лютеранами» или «кальвинистами»). Но после того, как в середине XX века католический историк Франтишек Дворник доказал, что при Фотии схизма была преодолена, новую дату схизмы обозначили 1054 годом, а ее виновниками назвали константинопольского патриарха Михаила Керулария и кардинала Гумберта Сильва-Кандидского.
История о патриархе Фотии
Из всех, кто когда-либо занимал патриарший престол в Константинополе, св. патриарх Фотий считался самым выдающимся мыслителем и самым крупным политиком. Вскоре после восхождения на патриарший престол в 857 году (куда он был возведен из мирян) Фотий оказался вовлечен в спор с папой Николаем I (858—867 гг.). Предыдущий же патриарх, Игнатий, впавший в немилость, был отправлен в ссылку императором Михаилом III и вынужден был отречься от престола.
Сторонники Игнатия, отказываясь признать действительность его отречения, рассматривали Фотия как узурпатора. Фотий отправил папе послание, где уведомлял его о своем восхождении на патриарший престол, только через 3 года. Николай, недовольный неслыханным для Римской церкви возведением в патриархи мирянина, не имевшего опыта даже священнического служения, решил для выяснения обстоятельств конфликта между Фотием и Игнатием отправить своих легатов в Константинополь.
Фотий весьма почтительно обошелся с легатами, пригласив их возглавить Константинопольский собор, которому предстояло рассудить его с Игнатием. Легаты приняли это предложение и вместе с остальными участниками собора признали Фотия законным патриархом. Но когда они вернулись в Рим, Николай заявил, что они превысили свои полномочия, отменил принятое ими решение и сам взялся за рассмотрение дела в Риме. Собор, состоявшийся под его председательством в 863 году, признал патриархом Игнатия, Фотия же объявил лишенным священного сана. Произошел явный разрыв между Римской и Константинопольской церквами.
Очевидно, что конфликт был связан с папской позицией. Папа Николай был выдающимся реформатором. Его представление о прерогативах Римского престола было для Римской церкви традиционным, он многое сделал для утверждения абсолютной папской власти над всеми епископами Запада. И в то же время папа Николай был убежден, что его абсолютная власть простирается и на Восток, с чем византийцы, следуя своей традиции, согласиться не могли.
В конфликте между Игнатием и Фотием папа Николай видел прекрасный шанс укрепить свои притязания на вселенскую юрисдикцию, желая заставить обе стороны подчиниться своему третейскому решению. Но в то же время он понимал, что Фотий добровольно согласился на расследование дела папскими легатами, а потому этот акт нельзя рассматривать как признание превосходства папы. Вот почему (помимо других причин) Николай отменил решение легатов. Вскоре спор шел уже не только о папских притязаниях, но и о «филиокве» (Filioque, от лат. — «и от Сына»), учении латинской церкви об исхождении Святого Духа не только от Отца, на чем настаивали православные богословы, но и от Сына.
Еще одним поводом для разногласий стала миссия среди славян. Яблоком раздора стала Болгария — государство, которое и Рим, и Константинополь в равной степени стремились присоединить к сфере своей юрисдикции. Болгарский каган (князь) Борис вначале был склонен просить крещения у немецких миссионеров, но под угрозой византийского вторжения изменил политику и около 865 года принял крещение от византийского клира.
Однако Борис хотел видеть Болгарскую церковь независимой. Когда же Константинополь отказался предоставить ей автономию, он обратился к Западу в надежде на более конструктивный результат. Получив свободу действий в Болгарии, латинские миссионеры быстро развернули наступление на греков, упирая на те моменты, в которых византийская практика расходилась с их собственной — браки духовных лиц, правила соблюдения поста, и прежде всего «филиокве». В самом Риме понятие «филиокве» еще не употреблялось, но папа Николай оказал в этом вопросе полную поддержку немцам, настаивавшим на его введении в Болгарии.
Естественно, Фотий был крайне озабочен ростом германского влияния на Балканах, но еще больше его встревожил навязанный латинянами спор о «филиокве». И в 867 году Фотий приступил к активным действиям. Он направил другим восточным патриархам послание, где изложил подробные опровержения «филиокве» и обвинил в ереси тех, кто его употреблял. Вслед за этим Фотий созвал собор в Константинополе, который принял решение об отлучении папы Николая и объявил его еретиком.
Но в этот критический момент ситуация внезапно круто изменилась. В том же 867 году Фотий был низложен императором. Игнатий вновь взошел на патриарший престол, и общение с Римом было восстановлено. В 869—870 гг. в Константинополе состоялся повторный собор, известный как «антифотиев». На нем бывший патриарх был осужден и предан анафеме, а решения собора от 867 года пересмотрены.
Но и на этом перемены не закончились. Собор 869—870 гг. потребовал от императора решить вопрос о статусе Болгарской церкви, после чего было принято решение о ее подчинении Константинопольскому патриархату. Борис согласился с этим решением, понимая, что Рим предоставит ему еще меньше независимости, чем Византия. Так что в 870 году немецкие миссионеры были изгнаны, и «филиокве» больше не раздавалось в болгарских пределах. Но и это еще не все…
В Константинополе Игнатий и Фотий наконец примирились, и, когда в 877 году Игнатий умер, Фотий вновь унаследовал патриарший престол. Спустя 2 года состоялся еще один Константинопольский собор, предавший анафеме собрание 869 года и снявший с Фотия все обвинения. Рим согласился со всеми решениями собора, не высказав протеста. Так Фотий добился победы, получил признание в Риме и церковное руководство над Болгарией. До середины XX века существовало мнение, будто имела место и вторая «фотиева схизма», но Ф. Дворник исчерпывающе доказал, что эта вторая схизма является мифом — в поздний период патриаршества Фотия (877—886 гг.) общение между Константинополем и Римом не прерывалось.
Несостоявшийся мир
В XI веке и Рим, и Константинополь, явственно ощущая военную угрозу от норманнов, стремились урегулировать проблемы в отношениях между церквами и возобновить между ними общение. Римская делегация, посланная в 1054 году в Константинополь, должна была вести переговоры о мире в Церкви. Патриархом Константинопольским в то время был Михаил Керуларий, главой римской делегации — кардинал Гумберт, решительный сторонник независимости Церкви от светской власти. И тот, и другой были людьми неподатливыми, а потому их переговоры привели не к миру, а к обострению противоречий.
В годы патриаршества Михаила Керулария сильное папство, отвергающее любой компромисс, противостояло энергичному, ревниво относящемуся к сохранению своей самостоятельности константинопольскому патриарху. И император, который был заинтересован в мире между церквами, не мог ничего сделать.
Спор начался в Константинополе еще весной 1053 года, когда Михаил Керуларий приказал закрыть там латинские монастыри и вообще все латинские церкви, обосновывая это тем, что у них в богослужении использовался пресный, а не квасной хлеб, что было признано абсолютно недопустимым и даже недействительным. Это привело к бесчинствам, достойным крайнего сожаления.
В Константинополе посланцы папы были приняты императором Константином IX дружественно, а патриархом Михаилом — подчеркнуто нелюбезно. Послы сочли, что император является более важной фигурой, нежели патриарх. Михаил же в свою очередь просто игнорировал легатов.
В таких обстоятельствах переговоры не складывались — кардинал Гумберт потерял терпение, и 16 июля 1054 года, во время богослужения в алтаре Святой Софии, провозгласил буллу об отлучении от Церкви Михаила Керулария и его приверженцев. Патриарх потребовал от императора, чтобы тот вызвал легатов обратно, дабы они обосновали представленные ими неслыханные обвинения. Император же сначала подумал, что Михаил сфальсифицировал буллу, но вскоре сам убедился в том, что представленный Михаилом греческий перевод точно соответствует латинскому тексту. Посланники папы вернулись было обратно, но, отказавшись предстать перед собором под председательством патриарха, поспешно удалились.
Говоря о событиях 1054 года, следует помнить, что ни латинская церковь не отлучала греческую, ни греческая — латинскую. Буллы об отлучении (экскоммуникации) касались лишь отдельных лиц: римские легаты отлучили патриарха и некоторых приближенных к нему лиц, а спустя несколько дней патриарх отлучил легатов.
Не мир, но меч
Роковое событие в отношениях церквей произошло в 1204 году, когда во время IV крестового похода был захвачен Константинополь. Алексей Ангел, сын свергнутого и ослепленного своим братом императора Исаака, убедил крестоносцев повернуть к Константинополю, чтобы восстановить его вместе с отцом на троне. Огромное значение в захвате города имели и коммерческие интересы Венецианской республики, которая вела об этом переговоры с руководителями похода.
Греческий православный мир до сих пор помнит три страшных дня грабежа. «Даже сарацины милосердны и добры в сравнении с этими людьми, носящими на своих плечах крест Христов», — вспоминал греческий писатель Никита Хониат. Убийства, насилие, разграбления храмов и частных домов, осквернение святынь были повсеместны в великом городе. Огромное количество святынь, мощей, реликвий было вывезено на Запад, особенно в Италию, Францию и рейнские города (по оценкам историков, до сих пор до 90% самых значительных реликвий в соборах этих мест, например в Венеции, составляют святыни, вывезенные тогда из Константинополя).
Не получив обещанного, крестоносцы убили императора Исаака II Ангела и Алексея, его наследника. На захваченной территории они основали новое государство во главе с новым императором Бодуэном — Латинскую империю, просуществовавшую более полувека. Латиняне, добившись власти в Константинополе, посчитали, что им теперь принадлежит главенство во всей Церкви, и создали церковные каноны, которые обеспечивали их епископам верховенство и контроль над восточными церквами и должны были подчинить восточных епископов латинянам.
В результате к давним разногласиям присоединилось чувство оскорбленности и возмущения латинской агрессией и святотатством. Психологически, уже на уровне народного сознания и памяти, христианские Восток и Запад разделились, греки не могли простить латинянам случившегося. По словам выдающегося английского византолога XX века сэра Стивена Рансимена, «крестоносцы принесли не мир, но меч, и этот меч разрубил христианский мир». После трагедии 1204 года усилия греков и латинян по преодолению отчуждения в отношениях церквей стали крайне затруднены.
Но господство латинян в Константинополе оказалось непрочным. 25 июля 1261 года войска никейского императора Михаила VIII Палеолога (1259—1282) заняли город почти без боя, и с этого времени власть византийцев в центральной части их империи была восстановлена.
Царственный покровитель, стремившийся к церковному единству, не смог ничего сделать для того, чтобы его греческая церковь согласилась с решениями Лионского собора 1274 года о воссоединении церквей. Схизма продолжалась. Даже сам царь Михаил VIII стал ее жертвой, так как папа Мартин IV (1281–1285 гг.) отлучил его от Церкви, потому что считал, что тот слишком мало сделал для того, чтобы подвигнуть греков к церковному единству. Греческая церковь тоже отлучила его, упрекнув в том, что он отдал свое сердце латинянам. А когда он умер, и греки, и латиняне отказали ему в церковном погребении.
Флорентийский собор
Тем не менее желание достичь богословского соглашения, а не просто заключить союз ради политической выгоды, по-прежнему существовало. Поэтому для достижения примирения было решено созвать совместный собор. После долгих предварительных переговоров встреча произошла в итальянском городе Ферраре в 1438 году, хотя из-за заразной болезни, вспыхнувшей там, собор позднее перенесли во Флоренцию. Папа Евгений IV созвал латинских епископов, так как на Западе светские власти не имели права созывать церковный собор, а греческие епископы из различных патриархатов были, напротив, приглашены по древней традиции византийским императором Иоанном VIII.
После долгих переговоров все отцы собора, за исключением митрополита Эфесского Марка Евгеника, пришли к богословскому примирительному соглашению. Но и латиняне, и греки были настолько не готовы по-настоящему пойти навстречу друг другу, что на церковной жизни это никак не отразилось. Правда, в последующие 200 лет все готовые к примирению восточные епископы всячески придерживались богословских достижений Флоренции.
Непримиримые
В дальнейшей истории взаимоотношений Греческой и Латинской церквей позитивных изменений практически не было. Основные усилия Латинской церкви начиная с XVI века были направлены на борьбу с реформацией, что не могло не повлиять и на отношение к Греческой церкви.
После Великих географических открытий изменился и мир, в котором действовала Церковь. Ответственность римского престола за распространение христианства и Церкви во всем мире необыкновенно возросла. Но чем больше проходило времени, тем сильнее среди латинян распространялось убеждение, что Церковь Христова может быть лишь там, где верующих окормляет папа, преемник Святого Петра. И уже с начала XVIII века в католическом богословии утвердилось мнение, что все таинства, совершаемые вне пастырского попечения папы, незаконны. Все с большей убежденностью католики настаивали на том, что не может быть Церкви там, где верховному пастырю не оказывается безоговорочного послушания.
Они настаивали на том, что вне канонических границ ведомого папой римского церковного сообщества могут пребывать только находящиеся в заблуждении церковные объединения, которые, строго говоря, вообще не могут участвовать в таинствах Церкви.
Для латинян началось время сомнений в том, что некатолики вообще могут спастись. А потому они все более чувствовали, что совесть их обременена тяжелым долгом — срочно призвать заблудших к переходу в католическую веру, и они решительно приступили к «обращению» православных. В 1729 году Римская Конгрегация по распространению веры издала декрет, который впредь строго запрещал общение в таинствах. Этот декрет не был догматическим решением, и издал его не сам папа, а один из органов Курии (администрация Ватикана). И тем не менее окончательный разрыв между Греческой и Латинской церквами произошел в гораздо большей степени из-за этого декрета, а не из-за Буллы об отлучении 1054 года.
Греческие патриархи были очень обеспокоены сомнениями католиков в правах греческих церквей на совершение святых таинств и новой практикой латинской миссии среди православных.
В июле 1755 года патриархи Константинополя, Александрии и Иерусалима собрались в Константинополе и издали совместное заявление: «Мы, милостью Божией возросшие в Православной церкви, подчиняясь канонам св. апостолов и отцов, признавая только единую, нашу святую, соборную и апостольскую Церковь, принимающие ее таинства, а следовательно, и святое крещение, но считающие таинства еретиков неприемлемыми, чуждыми апостольской традиции и изобретением испорченных людей, если эти таинства не совершаются так, как Святой Дух заповедал это апостолам и как это делает Церковь Христова до сегодняшнего дня, — мы отвергаем их в совместно принятом решении, и мы принимаем приходящих к нам обращенных как неосвященных и некрещеных…»
Напряжение и противоречия между латинянами и греками возросли в XVIII веке настолько, что для них уже стало невозможным назвать другую сторону Церковью Христовой. Западная Церковь стала отрицать возможность совершения таинств епископами и священниками, не подчиненными папе. Греческие церкви отрицали полномочия отделенной от них церкви совершать таинства. Тем самым обе стороны претендовали на то, что Господь только им одним передал таинства для верного их использования.
Отныне каждая из обеих сторон считала себя единственной служительницей человеческого спасения, единоспасающей Церковью. Ни та, ни другая стороны не хотели признать, что они призваны совместно свидетельствовать об Истине Евангелия, но предполагали, что за их различными учениями кроются противоположные точки зрения и противоречия — позицию другой стороны они истолковывали теперь как отрицание евангельских истин. С этого момента греческие и латинские церкви считают, что они «разделены между собой в вере».
Так раскол между Востоком и Западом, который до сих пор понимался как разделение между церквами-сестрами, находившимися почти в полноте общения, с XVIII века стал настоящей границей между конфессиями. Нараставшее веками отчуждение между Востоком и Западом перешло во взаимное неприятие и отказ от общения в таинствах, и среди большинства христиан утвердилось мнение, что католическая и православная церкви существуют сами по себе. Раскол стал реальностью. Но чуткая христианская совесть ни на Востоке, ни на Западе с этим безжалостным отказом друг от друга примириться не могла.
Краткая история расколов между латинской и греческой церквами
- 50-е гг. Апостол Павел пишет христианам, в частности римским и коринфским, увещая их остерегаться разделений: «Слышу, что между вами бывают разделения»
- 150—190-е гг. Первый спор о правильном сроке и о смысле праздника Пасхи, едва не приведший к разрыву между римской и греческими малоазийскими церквами
- 330—370-е гг. Разрыв отношений между римской и почти всеми восточными греческими церквами по поводу ереси арианства
- 325—787 гг. Из-за догматических споров в эпоху 7 вселенских соборов между греками и латинянами было 5 расколов общей длительностью около 200 лет
- 800 г. Коронование Карла Великого папой Львом III. В глазах византийцев это было изменой империи. Появились две империи. Политический раскол стал фактом, а церковный раскол оказался неизбежным
- 860—870-е гг. Разрывы между Римом и Константинополем, прежде всего из-за властно-юрисдикционных разногласий при папе Николае и патриархе Фотии
- 1054 г. Резким обострением отношений кончилась попытка примирения перед лицом общей норманнской угрозы. Взаимно отлучили друг друга константинопольский патриарх Михаил Керуларий и легат римского папы кардинал Гумберт Сильва-Кандидский
- 1204 г. Захват и варварское разграбление Константинополя крестоносцами
- 1245 г. Папа Иннокентий IV считал, что схизма совершилась при его жизни (поставлением латинянина на константинопольскую патриаршую кафедру)
- 1274 г. Лионский собор с участием посланников византийского императора Михаила VIII имел целью достигнуть единства церквей путем решения вопроса о «филиокве». Греческие церкви не принимают решения собора
- 1437–1439 гг. Ферраро-Флорентийский, последний общий для латинян и греков собор. После длительных обсуждений все отцы собора, за исключением митрополита Эфесского Марка, подписали богословское примирительное соглашение, которое не было принято в целом на греческом Востоке
- 1453 г. Захват Константинополя турками. Гибель Римской (Византийской) империи. Турецкое правительство препятствует любому сближению греческих и западных христиан, придерживаясь политики «разделяй и властвуй»
- 1729 г., 1755 г. Взаимный отказ, сначала римской, а потом и греческих церквей в совместном участии в таинствах. С этого времени обе церкви стали считать друг друга неистинной Церковью Христа, а себя — истинной. Этот новый подход существовал в церквах около двух веков
- 1918 г. На Поместном Соборе Российской православной церкви, проходившем под председательством св. патриарха Тихона, образован Отдел по соединению церквей
- 1960-е гг. Всеправославные конференции и II Ватиканский собор действовали в направлении примирения церквей. Как плод — официальное вступление Православной и Католической церквей а богословский диалог «на равных условиях»
- 1964 г. Папой римским Павлом VI и патриархом Константинопольским Афинагором I были «изъяты из церковной памяти и среды» акты отлучения 1054 года, что стало «выражением искренней взаимной воли к примирению»
Послесловие
В XIX–XX вв. перед лицом всеобъемлющего кризиса христианства — массового ухода людей из Церкви и распространения атеизма — многим христианам стало ясно, что его преодоление возможно лишь в совместном свидетельстве. Но его-то и не могли дать разделенные церкви. Падение именно в это время старого типа церковно-государственных отношений придало церквам сил для поисков на этом пути.
В новом движении диалога церквей участвовали и епископы, и рядовые верующие. Очень важным стал богословский и церковно-исторический анализ причин расколов и путей их преодоления. Православные церкви, в том числе Константинопольская, и особенно Русская, с самого начала принимали в этом участие, причем не только теоретически, но и практически.
Очень много сделал для преодоления разделения церквей профессор Санкт-Петербургской духовной академии Василий Васильевич Болотов, гениальный церковный историк второй половины XIX столетия. Считая главным качеством историка величайшую любовь к Истине, он пытался преодолевать двусмысленность в отношениях церквей.
Болотов участвовал в подготовке диалога с древней ассирийской церковью, полтора тысячелетия находившейся в состоянии раскола с греческими церквами. Он провел исследование традиционного учения ассирийцев (айсоров), чем подготовил пути к преодолению раскола. 9 000 ассирийских христиан во главе с епископом Map Ионой в мае 1897 года подписали прошение об объединении с Православной церковью. Во время богослужения на праздник Благовещения 25 марта 1898 года в Петербурге было торжественно провозглашено объединение.
Но важнейшим вкладом Болотова в достижение христианского единства стало его участие в диалоге с так называемой старокатолической церковью. Старокатолики отъединились от Римско-католической церкви в конце XIX века из-за принятия в ней догмата о папе. В православно-старокатолическом диалоге было необходимо обсудить догматические разногласия, и Болотов написал свои знаменитые «Тезисы о филиокве». В них он предложил метод исследования (предполагающий различение догмата, святоотеческого и частного богословского мнения) и с предельной ясностью показал, что данное догматическое различие не может считаться «непреодолимым препятствием» для восстановления общения между Восточной и Западной церквами.
После трудов Болотова можно было сказать, что главный догматический «завал» на пути восстановления отношений этих церквей был разобран.
Уже в 1990-е годы папа Иоанн-Павел II принял древнюю практику равной возможности использования церквами обеих традиций и неоднократно читал «Символ веры» без «филиокве» — как это принято в православных церквах.
XX век стал веком нового узнавания церквами своего призвания к единству в любви, временем преодоления разделений и исторической инерции. В 1964 году Папой Римским Павлом VI и патриархом Константинопольским Афинагором I были «изъяты из церковной памяти и среды» акты отлучения 1054 года, что стало «выражением искренней взаимной воли к примирению».
Встреча между папой Павлом VI и патриархом Афинагором может рассматриваться как обнадеживающее свидетельство того, что католики и православные теперь, быть может, более, чем когда-либо, готовы к диалогу примирения — диалогу Любви.
ИСТОЧНИК: Вокруг Света https://www.vokrugsveta.ru/vs/article/348/