Писать исторический нон-фикшн в современной Великобритании — интересно и увлекательно, но, чтобы пробиться на книжный рынок, требуются не только талант и труд, но еще и умение заводить правильные знакомства и везение, много везения. Хелен Раппапорт знает это не понаслышке: чтобы стать успешным писателем, ей пришлось пройти долгий путь. О том, что поджидает начинающих авторов и как Хелен собирала материал для своих книг о России, специально для «Горького» выясняла Юлия Савиковская.
Хелен Раппапорт — британский историк и переводчик, специалист по Викторианской эпохе, но также и по России; среди ее книг — работы о царской семье Романовых, революции 1917 года и Ленине, а также о русской эмиграции в Париже. Хелен еще в молодости увлеклась русским языком, получила степень бакалавра по углубленному изучению русского языка и русской культуры в Университете Лидса. В 2017 году Лидс присвоил ей почетную степень доктора литературы за заслуги в области истории. Она также является членом Королевского исторического общества, Генеалогического общества, Общества авторов и Викторианского общества. Кроме того, Хелен занимается дословными переводами пьес Чехова — именно ее работы в последние годы британские драматурги используют для создания современных авторских версий чеховских пьес, о чем мы писали в другом материале.
— Хелен, в начале вашей карьеры вы были актрисой. Как ваша жизнь, ваш опыт, ваше образование привели вас к тому, что вы стали писательницей?
— Я всегда любила историю, полюбила ее еще подростком. Я был увлечена ею, особенно Викторианской эпохой, Чарльзом Диккенсом. Я обожала викторианцев. Но в подростковом возрасте я открыла для себя русскую культуру. Я открыла Чехова и Толстого, влюбилась в русскую литературу, музыку и искусство. После окончания школы я поступила в университет, чтобы изучать русский язык, и прошла интенсивный четырехлетний углубленный курс русского языка, за что очень благодарна судьбе. Это был замечательный курс. Сейчас в Великобритании невозможно получить такое образование, стандарты сильно упали. Это был потрясающий курс. Я провела три месяца в Софии в качестве студентки по обмену и изучала болгарский язык. Также во время учебы в университете я увлеклась студенческим театром и участвовала во многих постановках. Я играла в двух или трех чеховских пьесах, в том числе в «Чайке», которую я очень любила. Я была увлечена актерской игрой и миром театра.
Актерство — такая область, когда ты чувствуешь, что болен театром и хочешь, должен заниматься только этим. Но потом двигаешься дальше и переключаешься на что-то другое — так, собственно, со мной и произошло. После окончания университета меня спрашивали: «Ты собираешься работать в министерстве иностранных дел? Ты собираешься пойти в Ми-6?» В те дни, если вы изучали русский язык, то все предполагали, что вы коммунист и настроены просоветски. А это было совсем не так, я учила русский из-за любви к культуре и языку. Поэтому я говорила: «Нет, я хочу быть актрисой». И вот, закончив университет, я в течение примерно пятнадцати лет пыталась пробиться в актерскую профессию. Я нашла работу, но проблема заключалась в том, что актрисы востребованы гораздо меньше, чем актеры. Актерская профессия предполагает, что вы проводите много времени в ожидании роли, занимаясь случайной работой по совместительству, которая очень разочаровывает и не приносит удовлетворения. Я временно работала секретарем и официанткой. Три четверти года ты сидишь без работы и берешься за случайные подработки то тут, то там. У меня никогда не было стабильной работы. Я много снималась на телевидении, участвовала в рекламных роликах, но все это было не то. И по иронии судьбы одной из последних ролей, которую я получила перед тем, как бросить это занятие, была большая роль в триллере о холодной войне, в котором я играла офицера КГБ. Меня взяли на эту роль, потому что я говорила по-русски. Это было довольно смешно и глупо, но я топала в кадре в форме КГБ и больших ботинках. Это был трехсерийный мини-сериал.
После этого я подумала, что лучше уже ничего не будет. Я не хочу провести всю жизнь без работы, постоянно сидя на мели. Я решила, что хочу писать исторические книги и заниматься издательским делом. Я всегда любила историю. Еще до того как бросить актерскую карьеру, я начала писать небольшие статьи по истории для разных изданий, например для «Ридерз Дайджест». Мне удалось устроиться редактором в издательство Blackwell Publishers в Оксфорде. Я стала заниматься редактурой. В конце концов я стала вести несколько книг одновременно в качестве шеф-редактора, и мне неплохо платили, но я хотела писать собственные вещи. Однажды я разговорилась с одним ирландским автором. Он написал биографию Йейтса, а я редактировала его книгу. Мы сидели, разбирали мои замечания и вопросы по тексту, и я отчетливо помню, как он прервался и сказал: «Хелен, ты должна писать свои собственные книги, а не редактировать чужие». Мне пришлось набраться смелости, чтобы бросить хорошо оплачиваемую работу редактора и стать писателем на фрилансе. Мне предложили написать книгу в одном оксфордском издательстве, филиале крупного американского справочного издательства ABC Clio. Я была знакома с его директором. И он сказал: «Мы ищем кого-нибудь, кто написал бы биографический справочник о Сталине, вы не против?»
Я подумала: о боже, Сталин… Но это был хороший шанс, чтобы показать себя как автора, и я написала биографический справочник о Сталине. Потом сделала для них еще два издания: книгу о королеве Виктории и большую двухтомную энциклопедию о женщинах, изменивших общественное устройство. Но я зарабатывала не слишком много, мне все еще приходилось подрабатывать официанткой и корректором то тут, то там. В конце концов мне повезло: в 2006 году я заключила контракт на свою первую книгу, посвященную теме, которой я увлеклась еще в 14 лет, когда училась в гимназии, — Крымской войне. Я написала книгу о женщинах на Крымской войне, о медсестрах*. Я писала о русских, французских и английских медсестрах. В ходе этой работы я узнала о Мэри Сиколь, о которой позже, после 20 лет поисков информации о ней, написала книгу*, но это уже отдельная история.
Итак, я подписала контракт на первую книгу, и с тех пор, с 2006 года, мне приходится, затаив дыхание, надеяться на следующий контракт, на следующую книгу, на то, что удастся получить несколько гонораров или продать права на издание моей книги за рубежом. Мне очень повезло с книгами о Романовых. В Америке мои «Четыре сестры»* имели большой успех. Это название — очевидная отсылка к очень любимому мной Чехову. Когда я решила написать книгу о четырех дочерях Николая II, оно сразу пришло мне в голову — как отголосок чеховских «Трех сестер». Большинству образованных людей, тем, кто знает и любит Чехова, особенно в Британии, понятно, что это название — аллюзия на его пьесу. Американский рынок оказался совсем иным. Американцы — и так было с каждой моей книгой — сказали мне: «Нет, вы должны назвать ее „Сестры Романовы“». В Америке в высококонкурентном сегменте исторической литературы есть волшебный термин — «уникальное предложение для продажи» (unique selling point). И моим уникальным предложением после книги об истории фотографии* стали Романовы. Издатели из США говорили, что в названии моей книги обязательно должны фигурировать Романовы, и поэтому назвали ее «Сестры Романовы». Хотя в Великобритании и в ряде зарубежных стран, в том числе в Восточной Европе, книга, как я и хотела, называлась «Четыре сестры». Думаю, польские и даже голландские издатели тоже назвали ее «Четыре сестры», а не «Сестры Романовы». Но в Америке мне приходилось биться по поводу названия каждой моей книги.
— Многие начинающие писатели пасуют перед мыслью написать собственную книгу. Какие шаги следует предпринять, чтобы опубликовать свою первую книгу?
— Разные люди постоянно спрашивают меня: «Я написал роман, я написал биографию своей прабабушки, я написал то-то и то-то, как мне это опубликовать?» Как будто я открою им волшебную дверь и расскажу секрет, как напечатать книгу. Уверяю вас: на 90 % — это удача, на 5 % — ваши знакомства, и на 5 % — упорный труд. Найти издателя, если вы начинающий автор со своей первой книгой, невероятно сложно. Рынок очень пострадал от экономического спада, а затем от ковида, и многие из тех, кого мы называем авторами среднего уровня, — не любители, но и не авторы бестселлеров, а люди, которые стабильно работают и публикуют книги, — так вот, многие авторы среднего уровня, особенно в области исторической литературы, сейчас не могут пристроить свои книги. Моя очень хорошая подруга, работающая с тем же американским издательством, что и я, жалуется, что три ее последние идеи будущих книг были отклонены. Она историк, но сейчас, по ее словам, она хочет бросить историю и перейти в беллетристику, потому что такая литература, возможно, будет лучше продаваться. Мой американский издатель считает, что в Америке, да и в Британии тоже, из нон-фикшна хорошо продаваться будут лишь книги о Романовых, Второй мировой войне и Тюдорах. От себя я бы добавила в этот список еще и королеву Викторию.
— Представим, что вы написали свою первую книгу. Что вы делаете дальше?
— Вы не можете продать книгу без агента, это настоящий камень преткновения. Многие люди присылают в издательства свои никем не заказанные рукописи: «Вот я написал роман, пожалуйста, прочитайте его и скажите, что находите его замечательным». Такие рукописи издательства больше не рассматривают. Раньше в каждом из них были человек-другой, которые сидели и читали стопки так называемой стряпни. «Стряпня» — это рукописи, которые никто не заказывал, люди сами их присылают — книгу всей своей жизни или автобиографию своей бабушки, да мало ли еще что. Теперь такие рукопись практически не имеют шанса попасть в поле зрения издателя. Потому что сегодня рукописи для публикации поступают в издательства через аккредитованных агентов, чья работа — отсеивать безнадежные или недостаточно хорошие вещи. Но, чтобы получить агента, нужно иметь опубликованную книгу, так что вы оказываетесь в затруднительном положении. А зачем аккредитованному агенту, у которого в списке много известных авторов, иметь дело с неизвестным человеком, написавшим свою первую книгу? Возможно, иногда кому-то везет, но получить контракт на новую книгу, убедить агента начать работать с вами — невероятно сложно. Из-за этого многие начинающие авторы сегодня занимаются изданием своих произведений самостоятельно. Я думаю, что публикация в интернете — единственный выход в такой ситуации.
— Не могли бы вы описать, как вы работали над книгами о России? Как вели исследования для них? Ездили ли вы в Россию за материалом?
— У каждой книги свои задачи и свой план исследования. Когда я писала свою первую книгу, у меня было очень мало денег. Я не могла поехать в Крым. Но я очень много знала о Крымской войне 1853–1856 годов, читала о ней с 14 лет. И практически все необходимые материалы я нашла в Великобритании, хотя в Крыму у меня тогда появились очень полезные контакты. И я благодарна судьбе за два лекционных круиза по Черному морю, в 2006-м и 2011 году, которые привели меня в Крым. Так что я видела Крым, была в Ливадийском дворце, в замечательном музее-панораме в Севастополе, в Ялте. Я так рада, что тогда увидела все это…
В общем, первой книгой, для которой я провела серьезное полевое исследование, был «Екатеринбург»*. Для меня это был большой прыжок в неизведанное. К тому же я боялась, что никто не согласится на такое название. Но мне хотелось, чтобы книга была именно об этом месте. О Екатеринбурге, о тех последних 14 днях перед убийством Романовых, с момента приезда Юровского и до того, как их убили и вывезли в Коптяковский лес. Но мой английский издатель принял это название. Для работы над такой книгой — я чувствую это все сильнее с каждой написанной мною книгой — мне просто необходимо поехать туда, где происходили события, чтобы почувствовать это место, почувствовать историю, о которой я пишу. А я до этого никогда не бывала восточнее Санкт-Петербурга и Москвы. Представьте, вот я, одинокая женщина, и мне нужно попасть туда в 2007 году. Но в 2007 году — это было невероятно — летал прямой рейс British Airways из Лондона в Екатеринбург, раз в неделю, по средам. Фантастика. И я села на этот самолет. Я летела на Урал, даже за Урал, в Западную Сибирь. Для меня это было просто умопомрачительно. Это была самая далекая моя поездка. Поэтому я заранее позаботилась о том, чтобы завязать контакты. Перед отъездом через своих знакомых по Университету Лидса я нашла контакты нескольких человек из Екатеринбурга — преподавателей, научных работников, которые вызвались встретить меня и показать мне город. Куда бы вы ни отправились в исследовательскую поездку, вам необходима база контактов людей, которые знают это место. Я также нашла замечательную русскую женщину, работавшую в местном Британском совете, и она мне невероятно помогла. И вот я прилетела в Екатеринбург. Я проделала весь путь самостоятельно и была очень горда собой. Там я встретилась с прекрасным человеком, Алексеем, он работал в вузе.
И мы обошли с ним весь Екатеринбург, с севера на юг и с востока на запад. Я нашла местную компанию, которая отвезла меня на машине в Коптяковский лес, к Ганиной яме, и возила по всем местам, связанным с этой историей. Жаль, что у меня не было времени доехать до Перми. Но я побывала в монастыре Святых царственных страстотерпцев, а также в Ново-Тихвинском женском монастыре в Екатеринбурге, откуда монахини привозили продукты, молоко и яйца, для Романовых. Конечно, я прошлась по Вознесенскому проспекту, где стоял Ипатьевский дом, и зашла в Храм на Крови. Я приурочила свой визит к июльским царским дням и пошла на всенощное бдение. Никогда не забуду этого впечатления. Церковь была переполнена, люди стояли на поросших травой обочинах, по всему периметру церкви. Были включены громкоговорители. И я стояла на бдении и разговаривала с бабушками. И я действительно получила ощущение России, какого никогда бы не узнала, если бы не побывала в Екатеринбурге. Все это — и поездка на Ганину яму, и осмотр места, куда бросали тела, — дало мне сильное ощущение атмосферы присутствия царской семьи, которое я, надеюсь, передала в книге. Не думаю, что можно написать историю с такой мощной атмосферой, не побывав там. Так что Екатеринбург для меня был очень важен.
Приведу еще один пример. Я написала книгу о Ленине в изгнании* — о том, чем он занимался с момента его освобождения из тюрьмы в 1900 году и до того, как он сел на поезд в Цюрихе, чтобы прибыть на Финляндский вокзал. Все это время он переезжал с места на место. Жил в Лондоне, в Мюнхене, в Париже, в Цюрихе. И в Финляндии — это было его любимое место, потому что оттуда он мог быстро добраться до Карелии и спрятаться где-нибудь на даче. Я особенно часто ездила в Финляндию, потому что там, в Тампере, был единственный сохранившийся музей Ленина. По-моему, сейчас он закрыт. Как я уже говорила, прежде чем ехать в совершенно незнакомое место, необходимо завязать контакты. Я связалась с сотрудниками музея Ленина, и они оказались очень полезными и дружелюбными. Они встретили меня в аэропорту Тампере, помогли найти хорошую гостиницу. Когда Ленин бежал из Финляндии, потому что охранка преследовала его там в 1907 году, он отправился по юго-западному архипелагу через острова, чтобы сесть в лодку и добраться до Швеции. Я спросила у них: можно ли мне сесть на автобус, чтобы поехать туда, в те места? Я хотела увидеть огромное водное пространство, покрытое льдом, которое Ленин пересек, когда убегал, причем чуть не провалился под лед и не утонул. Они отвезли меня туда, провезли по всему архипелагу. Это было потрясающе. Они доставили меня в Турку, куда Ленин отправился, как только приехал. Я не смогла бы так погрузиться в местный контекст и понимание истории, если бы не побывала в Финляндии. Еще я им сказала, что с удовольствием проехала бы на поезде через Карелию в Санкт-Петербург. Мы выехали на поезде из Хельсинки. Мы миновали все местные дачи и въехали в Санкт-Петербург. На Финляндском вокзале мы осмотрели большой локомотив, тащивший поезд, на котором приехал Ленин. Меня сфотографировали на улице у памятника Ленину на броневике. Понимаете, это очень важные моменты работы над книгой. Но это можно сделать, только если тебе платят достаточно денег. Все свои исследовательские поездки мне приходилось финансировать самостоятельно.
А самую последнюю поездку я совершила со своим добрым другом Ником — он отвез меня на машине в Кобург, потому что мне надо было попасть в Саксен-Кобург, чтобы увидеть родные места Юлианы Саксен-Кобургской, то есть Анны Федоровны. Оттуда мы поехали дальше, в Берн. И опять же, к слову о пользе знакомства с экспертами. Я нашла через интернет замечательную швейцарку по имени Алессандра, она специалист по женской моде наполеоновского периода, работает куратором в прекрасном загородном доме под Берном. Она знала этот период и знала, кто такая Юлиана (мало кто, кроме меня, знает хоть что-то о ее истории). И она встретила нас с Ником и провела по прекрасному парку под названием Эльфенау, в центре которого стоит дом, где жила Юлиана. Она свозила нас по тем местам Берна, где бывала Юлиана, и устроила мне встречу с архивариусом Исторического музея Берна. Тот отвел меня в музейное хранилище и показал книги и фарфор, принадлежавшие Юлиане, — они лежат в хранилище, их не выставляют. Чтобы завязать такие контакты, нужно много работать. Но это всегда окупается, помогает обогатить книгу. В работе над каждой книгой мне помогало огромное количество людей. Еще они помогали мне общаться на тех языках, которыми я не владею.
— Когда вы работаете над своими книгами, читаете ли вы ранее написанные монографии — как на русском, так и на английском? И используете ли русские и английские источники? Или вы проводите исследования только в Британской библиотеке?
— Британская библиотека — отнюдь не единственное место для моей работы. На самом деле большинство моих источников находятся в архивах, разбросанных по всему миру. Особенно много их в Америке. Мне присылают сканы. Британская библиотека бедна русскими документальными материалами. Полезен русский архив Лидса, моего старого университета. У них там очень много материалов по Бунину. Я читаю русские исследования. Но скажу откровенно: только в последние годы они перестали быть плохо оформленными. Раньше они были совсем без сносок, а если сноски и были, то плохие, неполные, ошибочные. Ни библиографий, ни указателей. Книги по истории России без указателей практически бесполезны. Разве что вы купите онлайн-издание или будете самостоятельно искать информацию в интернете. Помню, я мучилась с русскими работами по истории Романовых — они были очень предвзяты, сильно кренились в область конспирологии. Мне это совершенно не близко. Лучшие русскоязычные источники, которые я использовала для книги «После Романовых»*, — это документы, письма, дневники людей из диаспоры, которые уехали и оставили гораздо более честные свидетельства. Дело в том, что после убийства Романовых ни одного честного слова о них в советский период найти было нельзя, правда была под запретом. А то, что писали, было продиктовано политическими соображениями, на это не стоило тратить время. Я никогда не читала ничего, написанного в советский период, за исключением одной довольно полезной книги — «Двадцать три ступени вниз» Марка Касвинова. Многое я также почерпнула из иностранной прессы — британские и американские журналы часто писали о сестрах Романовых, а также очень ценными оказались мемуары русских эмигрантов — их можно найти в американских архивах.
— У вас есть книга об иностранцах, оказавшихся в Петрограде во время Октябрьской революции, а есть другая — о русских дворянах, сумевших уехать за границу. Как они появились?
— Причина, по которой я написала книгу «Застигнутые революцией»* — об иностранцах, застрявших в революционном Петрограде, — в следующем. Я подумала, что о самой революции и о большевизме написано уже очень много, но никто пока не написал книгу о том, как революцию видели иностранцы, проживавшие тогда в России. Я собирала свидетельства иностранных очевидцев, особенно из Петрограда. В то время там находилось огромное количество британцев и американцев — петроградскими фабриками владели британские семьи, но также многие британцы, американцы и французы оказались в городе как союзники России по военным действиям в ходе Первой мировой. А еще были жены и дочери этих бизнесменов, дипломатов, военных. И когда я начала все это исследовать, то обнаружила богатейшее собрание захватывающих описаний революционных событий, происходивших в Петрограде, которые практически никто не трогал и не изучал. У меня на руках оказалось множество новых материалов, огромные папки, до сих пор неразобранные. Я решила, что сосредоточусь на британцах и американцах, хотя был, например, один замечательный голландский дипломат, оставивший мемуары о своем пребывании в Петербурге. Писать эту книгу было очень приятно, я не испытывала никакого недостатка в материале — его было много.
У Дугласа Смита есть книга «Бывшие люди»* — о дворянах, которым не удалось выбраться из Советской России, и я задумалась: а что стало с теми, кому удалось выбраться, какой была их жизнь? Я знала из прочитанного ранее, что основными центрами диаспоры в начале 1920-х и в 1930-е годы недолго был Берлин, а затем Париж. И я подумала, что не смогу написать книгу обо всей русской диаспоре, потому что люди также уезжали в Америку и в Лондон. Но для меня очевидным местом работы, с хорошим доступом к книгам, был Париж: кто-то там жил, кто-то проезжал через него, прежде чем попасть в США, например Набоков, Шагал, Стравинский. Но что меня по-настоящему восхитило при работе над этой книгой, так это истории большого числа женщин: многие аристократки, получившие хорошее воспитание, пожилые и молодые, приехали в Париж совершенно без гроша в кармане и вынуждены были искать работу, в том числе в модной индустрии — как, например, великая княгиня Мария Павловна, которая работала с Шанель. В работе над книгой это было особенно интересно. Она есть на русском языке, на сегодняшний день у меня в России вышло четыре книги*. Моим издателем в Москве является «Эксмо». Я надеюсь, они захотят купить мою новую книгу о Юлиане Саксен-Кобургской, это ведь тоже российская тема.
ИСТОЧНИК: Горький https://gorky.media/context/lenin-chut-ne-provalilsya-pod-led-i-ne-utonul/