Именно этот заголовок нашего еженедельника «Россия» №42 (204) за 2-8 ноября 1994 года открывал ее первую страницу. Хотя многие публикации номера затрагивали иную тему — Октябрьской революции. С одной стороны,- так сложилось стихийно- по причине ее годовщины. С другой — этот выпуск газеты был презентационным. Он ожидал на кресле каждого пришедшего 2 ноября в киноконцертный зал «Россия» на презентацию фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем», названного его создателем «политическим».
Ровно четыре года назад на этом самом месте в «России» была помещена фотография, изображающая тучи воронья над Кремлем. Тогда этот символ виделся недолговечным, поскольку появилась новая, как тогда казалось, свободная от пороков прошлого власть. Казалось, еще немного и вместо черных ворон повсюду будут этакие голуби с бело- сине — красным оперением. Но время быстро стерло краски, и перед нами та же стая — еще гуще, чернее и прожорливее, чем прежде. Народ новой власти оказался нужен в еще меньшей степени, чем в годы «перестройки». Более того, как ни горько это сознавать, у нормальных людей, как когда — то — начале восьмидесятых, все чаще возникает ощущение стыда по поводу слов и действий лидера страны. И точно так же, как тогда, по принципу: «трясите вагон, создавайте иллюзию движения» — власть делает вид, что все в порядке. Депутаты доверяют правительству, правительство — президенту, президент — ближайшему окружению. Почти по Райкину, чей юбилей мы недавно отметили: «Ты мне доверяешь, я тебе доверяю, все вместе мы — власть народного доверия». А что делать тем, — кто не доверяет? Молчать — стыдно. Кричать на митингах вместе с «партией непримиримых» — тем более. Уехать из страны, по совету г-жи Боннэр — значит окончательно отдать ее воронью. У политиков, как всегда, свои рецепты. Одни говорят — вернем власть коммунистам. Но зачем искать альтернативу новым обманщикам среди тех, кто обманывал страну почти восемь десятков лет? Другие рекомендуют: переизберем досрочно всех — и президента, и представительную власть. Но позвольте, а Конституция? Или вновь приглашаете идти революционным путем, вехи которого роспуск Учредительного собрания в 1918 г. и расстрел Верховного Совета 1993г? Третьи любят закон, но странною любовью: им мало срока до 95-го и 96-го, а надо рулить вечно. Уже смыкаются ряды вокруг президентского тела, чтобы в очередной раз безальтернативно внести его (или по нему войти) в Кремль, что дает шансы на увеличение числа Мавзолеев…
Так что же делать? Ответ банален. Основываться на законе, хорош он или плох. Не надеяться на власть, ибо очень хорошей власти не бывает. Осмыслить собственную вину в появлении тех лидеров, которых мы выбрали. Наконец, не поддаваться на призывы ни первых, ни вторых, ни третьих, а думать о себе и своих близких. Иметь собственную голову, не быть быдлом и все — таки наконец двинуться к демократии, как советует А.Солженицын. Неглупый, вообще говоря, мужик, хоть и не начальник. Александр ДРОЗДОВ
148 отказников
Татьяна СУХОМЛИНОВА
Hа минувшей неделе правительство не получило вотума недоверия в Госдуме . Однако результаты голосования вовсе не свидетельствуют о его победе: 193 депутата высказалось за недоверие правительству; 54 — против, 55 — воздержались. В конечном счете, решающую роль в том, что правительство все же удержалось, сыграли те 148 депутатов, которые не стали участвовать в голосовании — в основном «Выбор России», «Либерально — демократический союз «12 декабря», «ЯБЛоко».
Однако за видимым единством их позиции принципиально противоречивые мотивы неголосования. Е.Гайдар («ВР»): «Наша позиция остается прежней … У нас много претензий к кадровым решениям президента … И тем не менее мы не присоединимся к хору требующих отставки президента… » И.Хакамада (ЛДС «12 декабря»): «Мы направили обращение к президенту. Однако демократическим фракциям не было предложено сформировать кабинет, который мог бы вывести страну из кризиса». В резком заявлении фракции «ЯБЛоко» отказ от голосования по вопросу о недоверии правительству аргументировался, в частности, следующим образом: «Постановку вопроса о недоверии правительству в нынешних условиях мы считаем политическим трюком … Рассмотрение вопроса о правительстве вне вопроса о президенте при нынешней Конституции бессмысленно».
Г.Явлинский заявил о намерении фракции «ЯБЛОКО» уже в нынешнем году внести в Конституцию РФ изменения, которые позволили бы «в большей степени поставить власть под контроль общества и провести в 1995 г. выборы президента». Симптоматично, что тот же мотив: «Говорим — правительство, подразумеваем — президент», явно звучал и у тех , кто голосовал за отставку правительства (ЛДПР, немногочисленный и незарегистрированный «Российский путь», КП РФ). Деликатные намеки на ту же тему стали различимы и у откровенных сторонников правительства. Так, С.Шахрай признался: «Правительству, между прочим, тоже нужна автономия и независимость от администрации президента».
В конце недели, вдогонку правительству и президенту, Дума «выстрелила» постановлением, в котором социально — экономическая политика правительства признана не отвечающей ожиданиям большинства населения, попытка построения рыночной экономики — неудавшейся, а методы реформирования — ошибочными. Похоже, часть депутатов в Думе надеется, что все еще впереди.
Но впереди и 12 декабря — годовщина со дня избрания парламента. Год конституционной неприкосновенности Думы закончится. Удержится ли президент от очередного резкого шага, от искуса распустить нижнюю палату? Ведь для этого теперь уже достаточно будет простого росчерка пера. Известно и другое: практически все предыдущие всплески наступательной активности Б.Ельцина совпадали с падением рейтинга его популярности.
Солженицын и Горбачев солидарны
Алексей ФРОЛОВ
Прошедшая неделя фактически не оставила в российском обществе поводов для оптимизма. В перспективе вроде бы уже и глазу не на чем отдохнуть, а душе успокоиться. И правительство, и кремлевская команда, и депутатский корпус, похоже, изрядно выложились за эту неделю, опустошив, боюсь, как бы не до дна, запасы политической воли, нагулянной за время летних парламентских каникул.
Это стало особенно очевидно в пятницу после выступления в Думе Александра Солженицына. От него ждали откровений, энергетической подпитки, нового организующего импульса. Однако разошлись, в основном, разочарованными. Писатель не раскрылся так, как бы этого хотелось многим. А может, просто приберег запас мудрости до худших времен, для более достойных и последовательных преемников своих сокрушительных истин?..
Во всяком случае, именно ожидание от Александра Исаевича мессианских откровений, надежды на него, как на перст указующий, помешали многим увидеть за сложившимся образом провидца трезвого, вдумчивого аналитика, для которого двадцатилетняя отлучка не стала помехой в оценке нынешних российских реалий. Впрочем, в иные моменты его речи в нем проглядывал романист, хотя в другие он был снайперски точен, словно бы никогда и никуда не уезжал.
В тот пятничный, все — таки ставший судным день в кулуарах Думы приходилось слышать, что Солженицын, не щадящий ни устно, ни письменно отечественных тиранов и узурпаторов, вождей и вождишек, в разные времена погружавших Россию в невзгоды, странным образом не упомянул в обличительном контексте имени Бориса Ельцина. «Испугался?.. Пожалел?.. Оберег себя? Посчитал неэтичным?» — гадали в растерянности и почитатели, и хулители автора «ГУЛАГа».
Между тем, по мнению аналитиков, это кажущееся нарочитым неупоминание лишь отчасти могло быть связано, скажем, с этическими соображениями. Здесь все виделось проще. Президент, по своему положению вроде обязанный быть в ответе за все российские невзгоды, просто не потянул на вселенского злодея. Каким бы отважным ни был его «ход» королевой английской, которой все же была целована ручка, а еще раньше как бы ни был стремителен переход на «ты» с Колем, Клинтоном и Берлускони это — увы! — не обеспечило ему положения «ровни» с действительно сильными мира сего. Наш президент, считают аналитики, и впрямь прячет за своей широкой спиной, по меткому выражению одного политика, «коллективного Распутина». Солженицын, видимо, это учел. Особо не напрягаясь, под бурные аплодисменты зала он назвал истинных, на его взгляд, виновников плачевного состояния российских дел — олигархию, «то есть власть ограниченно замкнутого числа персон».
Удивительно здесь даже не то, что проницательный Александр Исаевич на сей раз не оказался первооткрывателем — давно бы должен был обо всем догадаться и оповестить мир об открытии. Удивительно другое — с ним солидарны люди, которых не заподозришь в симпатиях друг к другу. А это может означать только одно: толки о коллективном Распутине — не досужий вымысел. Ну а суровый солженицынский вердикт совсем недалек от истины. Вот мнение Михаила Горбачева, вновь заявившего о себе в эти горячие денечки: «Политика снова делается «под ковром». По сути возрождаются старые принципы управления страной» . А вот как оценивают современную ситуацию представители демократической интеллигенции, рьяно поддержавшие Ельцина даже в дни кровавых октябрьских событий: «Главная … игра идет, как в старое недоброе время — в лабиринтах аппарата, президентского и правительственного. Мы протестуем против этого советского обыкновения … »
Мнение общее: только новые выборы могут покончить с этим «обыкновением» «ограниченно замкнутого числа персон решать проблемы общества исключительно «под ковром». Но если встревоженная столичная интеллигенция видит успех вы- боров в воссоздании широкого союза демократических сил, единение которых президент пока «только декларирует», а Александр Исаевич по сути дела ограничивается здесь романтическим призывом выбирать на сей раз «бескорыстных, умных, мужественных людей», рецепт Горбачева куда более трезв, суров и определенен. В своем обращении к средствам массовой информации, увидевшем свет на прошлой неделе, он, подчеркнув неспособность нынешнего режима изменить ход событий, прямо говорит о «безотлагательном проведении свободных демократических выборов президента, парламента, местных властей».
Совершенно очевидно, что для высших чиновников, окопавшихся, по выражению Солженицына, в московском эллипсоиде власти, этот последний вариант абсолютно неприемлем. Но куда деваться, если до бескорыстных и умных сегодня не достучишься, а президент продолжает декларировать единение с демократами, что было наглядно продемонстрировано экстренным назначением нового министра из стана коммунистов- коммунистов- аграриев, которое повлекло за собой очередное разжижение рядов «Выбора России»? Вопрос этот отнюдь не риторический, если вспомнить, что в акции протеста, организованной в минувший четверг Федерацией независимых профсоюзов, приняло участие семь с половиной миллионов человек. Если вспомнить к тому же, что во многих случаях лозунги «протестантов» звучали в унисон с горбачевским призывом безотлагательных выборов всех ветвей власти.
По случайному ли совпадению или в результате понимания обстановки, умения предвидеть, прогнозировать на этот мощный всплеск социальной и политической активности пришлось создание Российского социал-демократического союза, который и претендует на политическое выражение их экономических интересов. Может быть, за ними будущее?
Эсдековский каравай на именины Октября
Большими осенними маневрами завершается для социал-демократов этот год. Два съезда — Российского социал-демократического союза, VI ( внеочередной ) СДПР — и Всероссийская конференция Социалистической партии трудящихся, по случайности проведенные накануне 77 — й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, на самом деле полны смысла .
Лидия ТИМОФЕЕВА
Bспомним знаменитое: прежде чем объединиться, надо размежеваться. И эсдеки сразу отмежевались от партий большого капитала типа «Демократического выбора России» и радикальных партий «униженных и оскорбленных», т.е. непримиримой оппозиции, и от немирных, революционных, «шоковых» методов перестройки общества. Это отнюдь не означает, что они не намерены сотрудничать с умеренными либералами вроде Григория Явлинского и его оформляющейся партией и просвещенными патриотами.
Они также не приемлют союза с «искусственными» эсдеками Александра Яковлева, Гавриила Попова, Станислава Шаталина и др., о действиях которых весьма определенно выразился Михаил Горбачев — гость съезда РСДС: «Поразительно, что люди подрядились для такого дела», — имея в виду реализацию установки президента и его окружения создать социал- демократическую организацию с целью поддержки непопулярного режима. Затем они ясно высказали свое отношение к нынешней власти как неспособной вывести страну из кризиса.
Поэтому задача № 1 — добиваться проведения выборов в срок и серьезно готовиться к ним. Кооптация кого — либо из их рядов в это правительство вряд ли поможет делу, поскольку требуется смена курса, а не косметический ремонт. Впервые на съезде РСДС и конференции СПТ российские профсоюзы, не стесняясь, откровенно заявили, что сегодня «принцип равноудаленности от всех партий» уже не оправдывает себя и что они будут сотрудничать с теми из них, чьи цели, задачи, а главное — деятельность соответствуют их установке бороться за интересы наемного труда. И Михаил Шмаков, председатель Федерации независимых профсоюзов России, и его заместитель Алексей Суриков, выступившие один перед членами РСДС, а другой перед СПТ подчеркнули что обе эти организации как нельзя лучше выражают политические установки экономической борьбы профсоюзов. А Игорь Юргенс — первый зам. председателя Всеобщей конфедерации профсоюзов даже был избран наряду с В.Липицким (РСДНП) и А.Оболенским (СДПР) сопредседателем нового эсдековского союза, куда могут входить и целые организации на коллективной основе.
Что удивило в прошедших съездах, кстати, состоявшихся почти в одни и те же дни, но в разных залах гостиницы «Измайлово»? То, что объединение социал-демократических сил в союз прошло без участия СПТ, хотя они были рядом и более того , год назад предприняли первую попытку через Конгресс левых демократических сил консолидировать все организации этого спектра. , СПТ решила пристать к более денежному берегу товаропроизводителей , встав на защиту их политических интересов.
Но как бы то ни было, общий итог эсдековских маневров таков: сделана очередная заявка на занятие этой ниши в российской политике; на более высоком уровне произошло их объединение; объявлены цели и лозунги; привлечены к сотрудничеству профсоюзы и товаропроизводители; выдвинулись мощные фигуры Горбачева и Скокова, которые хоть и расходятся в некоторых оценках, но вполне могут претендовать на высокие посты в государстве в будущем.
Тенелюбивый Скоков выходит из тени
Политический кризис в России предоставляет новый шанс бывшему соратнику Президента. Но для успеха ему недостаточно собственных амбиций … «Далеко не случайно на политическом горизонте в последнее время появилось лицо, в достаточно уверенной, я бы сказал, самонадеянной, форме заявившее свои претензии на власть, не исключая высшую. В стране есть влиятельные силы, заинтересованные в реставрации, и эти силы делают ставку на людей, выпавших или выпадающих из президентской обоймы» — так откомментировал события «черного вторника» пресс — секретарь российского Президента Вячеслав Костиков. Нетрудно разглядеть в этом неприязненном описании Юрия Скокова, бывшего секретаря Совета безопасности, бывшего приближенного Бориса Ельцина, посланного в отставку весной прошлого года. Скоков, как и бывший вице-президент Руцкой, отказался завизировать Указ Ельцина от 20 марта о введении особого порядка управления в стране. Отказ Скокова стоил ему поста. Надо сказать, что до того момента Президент Скокова ценил и от себя не отпускал. Весь 1992 год демократы потратили на то, чтобы выдавить Скокова из ельцинского окружения. Тщетно. Генеральный директор мощного оборонного предприятия Юрий Скоков продолжал делать стремительную карьеру при Президенте — вершиной ее стала должность секретаря Совета безопасности. Можно сказать, что Совет полностью плод неуемной энергии Скокова. Он его придумал, разработал положение, а потом и возглавил. Потрясающий успех при том, что публике Скоков был известен мало — прежде всего потому, что сам избегал общественного внимания.
Марина ШАКИНА
Первый шанс реализован
«Он не любит высовываться, но однозначно политик», сказал мне один известный парламентарий.
В 1989 году Скоков баллотировался в народные депутаты СССР. Главным фаворитом в округе был находившийся в зените славы главный редактор «Огонька» Виталий Коротич. Запомнилась скандальная история с окружным собранием, на котором «Память» устроила обструкцию Коротичу. После голосования на том собрании кандидаты- демократы покинули зал в знак протеста – они были убеждены, что результаты голосования подтасованы.
Демократические организации объявили бойкот выборам. Тем не менее они состоялись. Победил Скоков. «У него же все было схвачено. Его поддерживал райком КПСС и вся государственно-хозяйственная номенклатура»,- вспоминают активисты демократов.
Кстати говоря, демократы намеревались проследить за деятельностью Скокова на съезде народных депутатов СССР, а затем в Верховном Совете. Их не оставляла мысль переиграть выборы, скажем, организовать отзыв Скокова, если он совершит что-нибудь вопиющее. Но Скоков им козырей не дал.За все время существования Съезда он ни разу не выступил с трибуны ни по одному вопросу. Не высовывался. Ждал момента.
Патриот своего предприятия
У межотраслевого государственного объединения «КВАНТ», генеральным директором которого являлся Скоков, были какие-то филиалы в Прибалтике, так что развивавшиеся там процессы задевали его непосредственно. Скоков не мог побороть искушения смотреть на происходящее там сквозь призму собственных производственных интересов. Он вообще всегда болел за свое объединение, за свое дело.
К какому времени относится знакомство Ельцина со Скоковым? Некоторые полагают, что Скоков приглянулся Ельцину в бытность его первым секретарем Московского горкома КПСС. Другие считают, что это свершилось позднее — весной 1991 года, когда Скоков сопровождал Ельцина в его поездке по Сибири вместо Ивана Силаева, который не смог туда отправиться по причинам, сегодня уже забывшимся. По воспоминаниям очевидцев, Скоков проявлял в поездке бешеную активность. И это запомнилось Ельцину. По этим мелким деталям можно предположить, что Скоков- человек, который всегда верил в свои способности. И свою карьеру он совсем по — советски строил на том, что кто — то могущественный эти способности разглядит и оценит.
Скажем, накануне выборов в народные депутаты СССР на скоковском объединении побывал сам зачинатель перестройки Михаил Горбачев и сказал какие — то лестные слова о генеральном директоре, позже широко разрекламированные прессой. Через какое — то время ставка на Горбачева стала уже бесперспективной — это явственно проявилось как раз в конце 1989 — начале 1990 годов, когда Союз начал трещать по швам. Скорее всего именно в то время Скоков разочаровался в возможностях Горбачева, был раздосадован его бесхребетностью и обратил свой взор, как и многие, к Ельцину. А Скоков — человек государственный …
Не любитель давать интервью
Вера в себя и даже, возможно, в собственное предназначение, всегда сочеталась в Скокове с презрением к публике, к общественному мнению. Он был готов завоевывать симпатии высоких сановников, от которых что — то зависело, но не простых избирателей. Может быть, потому, что просто не хотел тратить на это время. Он не давал интервью, отказывался от встреч, не появлялся на телеэкране. В апреле 1992 года, когда Скоков был назначен секретарем Совета безопасности, я позвонила в его приемную. «Юрий Владимирович не любитель давать интервью, вежливо ответили мне и посоветовали читать «Независимую», где все рассказано о Совете безопасности. Но меня интересовал не Совет, а персонально его секретарь. «Где я могу получить о нем информацию? Скажем, биографическую справку?», — настаивала я. Мне предложили позвонить на следующий день.
На следующий день меня ждало сообщение: «Юрий Владимирович отказался дать биографическую справку». Это было так нелепо, что я не удержалась и совсем невежливо расхохоталась в трубку.
Я приложила усилия и достала справку по другим каналам. Но так до сих пор и не разгадала — какой смысл был в утаивании собственных биографических данных? Скорее всего никакого. Ведь когда Скокова утверждали секретарем Совета безопасности на Верховном Совете, депутатам раздавали его краткую биографию, ничего секретного в ней не было, так что отказ в данном случае был просто знаком пренебрежения …
Впрочем, существует и другое мнение: Скоков смотрится невыигрышно, поэтому избегает прессы и выступлений на публике. Скрытность — его защита. Выход с открытым забралом на публику заставляет политика обнажить самые сокровенные качества, и тогда может оказаться, что король несколько не одет.
Не исключено, что за нежеланием появляться на публике кроется глубокая неуверенность в себе, которая часто бывает характерна для людей с повышенными амбициями.
Человек, который умеет ждать
Юрий Скоков родился в 1938 году во Владивостоке. Высшее образование получил в Ленинградском электротехническом институте по специальности радиоинженер, конструктор — технолог. После окончания института в 1961 году начал работать в НИИ номер 2 Министерства обороны СССР в Калинине. В 1963-1966 годах учился в аспирантуре при институте, защитил кандидатскую диссертацию. Диссертация, естественно, была закрытой.
В 1969 году Скоков переехал в Краснодар, где стал начальником сектора в краснодарском филиале Всесоюзного НИИ источников тока. Вся его дальнейшая жизнь была связана с этим НИИ. С 1970-го по 1973 год Скоков выполнял обязанности начальника отдела, а затем с 1978-го по 1986 год — обязанности директора институтского опытного завода «Сатурн». В 1986 году Скоков был назначен директором института, председателем правления межотраслевого государственного объединения «КВАНТ» в Москве. Оттуда он перешел в 1990-м в заместители к Председателю Совета Министров России Ивану Силаеву.
Из сухих строчек биографии можно кое- что извлечь. Первое лежит на поверхности. Скоков прошел по всем ступеням иерархической лестницы военно-промышленного комплекса. Он военно-промышленный генеральный директор до мозга костей. Второе: даже из биографии ясно, что этот человек прекрасно чувствует себя в тени. Он спокойно переносит существование с неопределенным статусом иначе как бы он мог в течение восьми лет быть исполняющим обязанности? У него есть выдержка, он не суетится, не спешит сломя голову к цели.
После отставки осенью 1991 года Правительства Ивана Силаева Скоков был уже в фаворе, состоял экономическим советником Президента и вполне мог рассчитывать стать главой кабинета. Но … В то время у Ельцина был еще один фаворит радикальный демократ земляк Президента Геннадий Бурбулис. Он сформировал Правительство реформ во главе с Ельциным, сам стал его первым заместителем, привел Гайдара. А Скокову места не нашлось. Демократы всегда чуяли в Скокове чужого и требовали от Ельцина держать его подальше от Правительства. С тех пор внешне неплохие отношения Скокова и Бурбулиса стали стремительно ухудшаться.
Удивительно, что эти два приближенных к Ельцину, обреченных на сотрудничество деятеля были абсолютными антиподами. Кабинеты Скокова и Бурбулиса в Белом Доме до переезда на Старую площадь располагались друг против друга. Дверь у Бурбулиса практически не закрывалась — говорят, он поставил рекорд по числу посетителей.
Когда из этой двери выходил Скоков, покидая постоянную демократическую тусовку в кабинете у Бурбулиса, на несколько секунд на его лице появлялось выражение брезгливости. Было видно, как ему претят «расхлябанность» и неорганизованность демократов.
Скокову не по душе был и тот дискуссионный стиль, который воцарился в Правительстве, и неумение демократов работать четко, быстро, по — деловому. И их стремление пропагандировать свою деятельность, постоянно торчать на экране телевизора. Скоков по — прежнему был привержен советскому стилю работы для него были важны персональные связи и авторитет у сильных мира сего.
На пути к Совету безопасности
Не попав в Правительство, Скоков стал использовать другие возможности, которые давал ему статус вблизи Президента. Времени даром он не терял. К началу реформы 1992 года он возглавлял Совет по делам Федерации и территорий при Президенте — нечто маловразумительное и сконструированное явно, чтобы найти Скокову применение.
На этом посту Скоков активно налаживал связи с регионами, собирал информацию о сверхценных ресурсах России — золоте, алмазах, радиоактивных материалах, цветных металлах и в конце концов сделал из этого Совета трамплин для Совета безопасности. Говорят, что Бурбулис, успокоенный тем, что Скокова удалось задвинуть подальше, прозевал, как тот обошел его на повороте создал Совет безопасности и вдруг стал вторым человеком после Ельцина. Так во вся- ком случае получалось по положению о секретариате Совета безопасности, который имел полномочия координировать работу исполнительных органов власти в отсутствие председателя Совета безопасности, коим является Ельцин.
По отзывам тех, кто с ним работал в различных парламентских комитетах и комиссиях, Скоков рынка не понимает, хотя и высказывается за реформы. Но под реформой он, вероятно, понимает НАВЕДЕНИЕ ПОРЯДКА, совершенствование исполнительской дисциплины и управления экономикой. И в этом смысле он остался поклонником прежней системы.
Кто снимет трубку АТС — 2?
Скоков — типичный государственник. Это ему принадлежит высказывание о том, что правительство должно быть исполнительной дирекцией государственного сектора экономики.
Он яркий представитель авторитарного стиля руководства. Приказать и проверить исполнение — единственный метод, который он признает. Он не понимает, как отношения могут строиться на интересе и инициативе.
Судя по всему, он сторонник кулуарных решений. Скоков аккуратист, он не из тех, кто ниспровергает заведенные правила или пренебрегает сложившейся традицией. Ему претит любое нарушение общепринятого регламента, он менее, чем кто — либо иной, склонен не только к экстравагантным, но даже к нестандартным поступкам и поэтому иногда кому- то может показаться человеком нерешительным. Этим отчасти можно объяснить и его позицию в отношении ельцинского Указа от 20 марта об особом порядке управления.
Всякие демократические веяния в сфере делового общения он не приветствует и не перенимает. Один из демократических министров, пришедший в Правительство от науки, рассказывал мне, что Скоков сделал ему замечание за то, что трубку АТС — 2 взяла его секретарша, а не он сам. «Так не полагается», — растолковал Скоков.
Не знаю наверняка, но очень похоже , что когда сам он поднимает трубку телефона , то говорит не «алло» и не «да» , как большинство из нас, а по — военному отрезает: «Скоков» …
В окружении Ельцина он всегда стремился отвечать за силовые структуры. В августе 1991 года был брошен Президентом на связь с военными, КГБ и милицией. И, по -видимому, с заданием справился успешно.
Управлять Россией!
К безопасности в строгом смысле этого слова, к идеологии безопасности Скоков никогда не имел отношения. Поэтому специалисты сразу засомневались, что он сможет выработать глубокую современную концепцию безопасности России у него для этого нет ни опыта, ни знаний, ни кругозора. Но пост секретаря давал Скокову шанс воплотить в жизнь свое видение управления Россией — именно в этом , по мнению неко- торых , и состояла его цель.
Для таких выводов он дал отчетливые основания. В начале 1992 года, года реформы, Скоков созвал на своем объединении координационное совещание директоров. А на следующий день разослал на места телеграмму с предложением создавать местные совещания по экономической безопасности, постоянными членами которых должны были стать директора, представители трудовых коллективов и главы администраций.
Идея списана с советских инструкций для организации работы в условиях чрезвычайного положения. Но когда все открылось, было много шуму. Скоков создает маленькие ГКЧП? Скоков создает ячейки оппозиционной директорской партии? Демократы не спускали с него глаз.
Особых достижений на посту секретаря Совета безопасности Скоков не продемонстрировал, впрочем, как и нынешний секретарь Олег Лобов. Может быть, потому что пост этот при всей его помпезности второстепенен.
Но Скоков успел приумножить свой авторитет в региональных и хозяйственных элитах. Он оказался как никто созвучен депутатскому корпусу Верховного Совета, значительную часть которого составляла бывшая партийно- хозяйственная номенклатура. И вот судьба подкинула ему еще один ослепительный шанс: при выборах премьер — министра на седьмом Съезде народных депутатов в декабре 1992 года Скоков получил самое большое число депутатских голосов. Вторым шел Черномырдин, третьим — Гайдар.
Судьба Скокова была в руках Президента, который имел право выбрать любого из троих. Ельцин предпочел Черномырдина … Вряд ли Скоков когда -нибудь согласился бы, что это справедливо. С тех пор в их отношениях с Президентом наметилась явственная трещина.
Отдалился, но не приблизился
Интересно, что, отдалившись от Ельцина, Скоков не сблизился с теми, кто ему на том этапе открыто противостоял, — с Руцким и Хасбулатовым. Бывшего вице-президента он никогда не принимал всерьез. Можно предположить, что этому способствовали излишняя любовь Руцкого к словесным излияниям, несдержанность, безудержная энергия в сочетании с некомпетентностью. И в Хасбулатове Скоков, наверное, разглядел политическую игру невысокого полета.
Кроме того, корректность Скокова и неприятие действий, нарушающих ПОРЯДОК, относилась не только к резким поступкам Президента, но и к выходкам оппозиции. Вряд ли он одобрял щелканье по горлу или призыв штурмовать Останкино. Кстати говоря, такая линия поведения для определенной части политической элиты всегда оставалась привлекательной и у многих вызывала уважение.
Сегодня Скоков идет своим путем, наступая на горло собственной песне. От нелюбви к публичности приходится отказываться. Отчасти. Нельзя утверждать, что Скоков, возглавив федерацию товаропроизводителей и основав собственное движение «Согласие во имя России», сразу превратился в открытую личность. Журналисту приблизиться к нему по — прежнему сложно.
Но Скоков дает пресс — конференции, делает заявления для прессы — очевидно, преодолевая при этом брезгливость. «Независимой прессы не существует, а с зависимой дела иметь не стоит» — это его слова. Вряд ли он изменил свое мнение. Просто на этом этапе судьбы Скокова обострилось фундаментальное противоречие его натуры — противоречие между его ощущением к великому предназначению и стремлением уйти в тень от света софитов. Реализовать государственно — управленческие амбиции невозможно без популярности, без благорасположения к нему общественного мнения. Идеал Скокова — карьера в тени мощной харизматической личности — уже сорвалась.
Все разговоры о грядущем назначении Скокова вице — премьером представляются пустыми. Он никогда не забудет, что Черномырдин по сути дела занимает ЕГО место. И Черномырдин этого не забудет. Да и намек Костикова, приведенный в начале статьи, указывает на то, что обратной дороги нет. Скоков не откажется от движения к своей цели. Но как к ней идти вот в чем для него главная проблема. Лидером мощного партийного блока? Кандидатом в президенты? Оба эти пути для Скокова чрезвычайно трудны, обременительны и малокомфортны. Но отказаться от веры в себя еще невообразимее.
Прокурор Москвы: «Коррупции нет только в Англии»
Неделю назад «Россия» объявила о создании независимой группы расследования убийства журналиста Дмитрия Холодова. В эту группу, работающую под эгидой Фонда имени А.Д. Сахарова и Фонда защиты гласности (сегодня включены в реестр иностранных агентов), вошли и сотрудники нашей газеты. На днях мы встретились с прокурором г. Москвы Геннадием ПОНОМАРЕВЫМ. Как он сообщил, первой официально расценила убийство Дмитрия Холодова как акт терроризма Пресненская межрайонная прокуратура столицы. Вторым был Президент России, он же передал дело Генеральной прокуратуре Российской Федерации.
Геннадию Пономареву — прокурору города Москвы — 48 лет. Из них более двадцати — отдано следствию и надзору за исполнением законов. Считает, что будет работать в юстиции до тех пор, пока может спокойно смотреть людям в глаза. В жизни исповедует три принципа в такой последовательности: нравственность, законность, справедливость. Именно эта иерархия ценностей заставила его год назад откликнуться на призыв депутатов прийти в блокированный Белый Дом. На такую же просьбу генеральный прокурор Валентин Степанков, бывший товарищ депутатов, не ответил.
Геннадий Семенович депутатам сказал прямо, что конфликт надо гасить, пока он не вырос до масштабов гражданской войны. Посоветовал сдать оружие, сам участвовал в его приемке и описи … Сколько мог, делал все, чтобы с Белого Дома блокада была снята и вновь подключены коммуникациии. Указ № 1400 посчитал неконституционным. Некоторые обозреватели полагают, что вместо «непроходного» на пост генерального прокурора А.Ильюшенко, Пономарев — фигура наиболее предпочтительная. Но захочет ли самостоятельного генпрокурора Президент?.
— Геннадий Семенович, совместимы ли, на ваш взгляд, правосудие и политика?
— Для меня понятие «правосудие» имеет вполне четкие рамки, очерченные законом. В то время — как политика понятие весьма расплывчатое, часто зависящее от массы субъективных факторов. И в этом смысле они для меня не совместимы. Но в жизни трудно бывает разграничить, отделить одно от другого. Ведь все мы живые люди и имеем те или иные политические пристрастия. Поэтому надо находить такое решение, которое бы строго отвечало принципам правосудия.
Когда это правило выполняется Да еще имеются законопослушные граждане, то мы имеем пример Великобритании, где коррупции среди чиновников просто нет.
— Но как же тогда объяснить ваше присутствие в октябре 1993-го в «мятежном» Белом Доме?
— Меня туда вызвали телефонограммой депутаты, когда в здании были отключены все коммуникации, и надо было кому — то защитить элементарные права людей, а ведь я прокурор столицы. Конечно, я мог и не пойти, чтобы не портить отношения с другими.
Генпрокуратура все время посылала нас на митинги оппозиции, чтобы мы докладывали, какие лозунги она выдвигает и какими аргументами пользуется. Одним словом, нас пытались впутать в политику, в несвойственное нам дело. И сейчас бывает, что должностное лицо вдруг проявляет «простой интерес» к тому или иному делу, косвенно пытаясь повлиять на процесс расследования. Но поскольку меня уже «немного знают», то понимают, что разговоры эти ни к чему не приведут.
-Вы как — то сказали, что рассматриваете события осени 1993-го как первый этап гражданской войны. В таком случае как вы оцениваете действия профсоюзов, объединившихся впервые с политическими партиями для массовых акций протеста?
— Интуиция, наблюдения и опыт мне подсказывают, что эти действия не перерастут в военные. И одна из серьезных причин — уроки прошлого октября, когда стало ясно, что насилие порождает насилие и не ведет к решению проблем.
— Но уроки черного октября говорят и о другом, что преступления могут оказаться безнаказанными. И разве трагическая гибель Димы Холодова не есть следствие той политики?
-Я правовед и имею дело с фактами или их отсутствием. Это и позволило мне присоединиться к точке зрения прокурора Пресненской межрайонной прокуратуры, что в отношении Дмитрия был совершен акт терроризма. Кто и что за этим стоит, это еще предстоит выяснить. Но говорить сегодня однозначно, что в убийстве журналиста замешана власть или конкретное лицо в Министерстве обороны, я не могу.
— Мне кажется, что в деле о трагической гибели нашего коллеги Димы Холодова прокуратуре должно помочь самостоятельное журналистское расследование, которое ведут «Московский комсомолец» и другие газеты. И у нас появились наконец настоящие «разгребатели грязи», как на Западе …
— — Мы всегда внимательно знакомимся со всеми публикациями в прессе. Год назад возбудили дело по материалу в «Вечерней Москве» о захвате и избиении милицейскими чинами одного журналиста. Бывали и такие факты, когда работники прокуратуры, прочитав статью в газете и стремясь выяснить подробности, натыкались на откровенные фантазии авторов, связанные с желанием поднять интерес к своему изданию. То есть я хочу сказать, что истинного мастерства расследования, основанного на реальных документах и фактах, нашим отечественным «разгребателям грязи» пока не хватает. В этом отношении Дмитрий Холодов был, видимо, одним из немногих настоящих профессионалов. Во всяком случае смерть Димы мы рассматриваем как потерю в своих рядах …
Беседу вела Лидия ТИМОФЕЕВА
Дело гражданина Р. живет и …
Сегодня, в канун 77 — й годовщины события, до недавнего времени именовавшегося «Великой Октябрьской социалистической революцией», а по — современному — «путчем» или «переворотом» (впрочем, первое Время его переворотом называли и сами большевики), многие из аналитиков не перестают задаваться вопросом: а во имя кого и для чего оно все же имело место? Общепринятая издавна аксиома утверждала: во имя освобождения народа и его светлого будущего. Однако все последовавшее за сим событием существенно расходилось с культивируемой легендой. И прежде всего в первой ее части. Впрочем, это относится не только и не столько к этому эпохальному, как утверждалось, событию…
Александр ЧЕРЕПАНОВ
Поднимаясь на эшафот, безусловно, не пылавший нежными чувствами к гильотине Пьер Вернье, один из лидеров французской революции, вздохнул с чувством сожаления: «Революция, словно Сатурн, пожирает своих собственных детей».
Революция, однако, далеко не Сатурн и даже не исторический фатум. Это скорее битва, после завершения которой победители делят добычу. И прежде всего власть. А поскольку в борьбу со старым порядком, как правило, поднимаются силы, которые за исключением ненависти к общему врагу- королю, царю, диктатору — ничто более не объединяет, то впоследствии и возникает между ними спор за раздел наследства низвергнутых.
Существуют два пути его разрешения — на законных основаниях и другой, рушащий эти самые основания. Что делает право выбора важнейшим условием любой революции. А затем события уже развиваются по собственному пути. Так, после освобождения от господства Англии американские колонисты решили, что достигли основной цели. «Детали» же, как говорится, были разработаны в ходе достижения компромисса между различными силами и закреплены в действующей и по сей день конституции. Между законодательной и исполнительной властью, между Федерацией и штатами …
По — иному пошли события во Франции. Спустя несколько дней после взятия Бастилии революция оказалась как бы на распутье: относиться ли одинаково к победителям и побежденным, или применить силу и к тем, и к другим. Дилемму должен был разрешить парламент, работавший над новым текстом конституции. Но там победила точка зрения, выразившаяся позднее в словах одного из его депутатов Антуана Барнава: «… Так что же, граждане, была ли эта (дворянская. — Прим. авт.) кровь так уж чиста?»
Тогда депутаты пришли к негативному выводу. Но уже четыре года спустя Барнав понял свою ошибку и, пораженный размахом жестокости «революционных трибуналов», попробовал остановить машину террора. Поздно. А вскоре он узнал, что «чистота» и его крови вызвала сомнение — его обезглавили …
Руководители революций редко бывают людьми из истеблишмента. Дантон и Робеспьер были второстепенными адвокатами, Десмолин — начинающим журналистом , Хомейни — приговоренным к изгнанию духовным лицом, Ленин лидером второстепенной политической группировки, Сталин мастером политических интриг, оказавшийся одновременно дремучим примитивом.
И тем не менее именно они, а не аристократ Лафайет, получившие на Западе образование иранские оппозиционеры типа Банисадра или благовоспитанный Керенский неожиданно оказались у руля событий. Если бы жирондисты знали, что «из — за спины» выскочат якобинцы, если бы кадеты и эсеры предвидели, что их растопчут большевики, если бы иранские интеллектуалы отдавали себе отчет, что закладывают фундамент агрессивной теократии, то они бы ни в коем случае не призывали к «углублению революции». Отрезвление наступало, однако, слишком поздно. Александр Керенский, судьба которого позволила ему взглянуть на плоды революции со стороны и с расстояния во многие десятилетия (он умер в США в 1970 году), незадолго перед смертью говорил: «Во всей России никто не верил в то, что руководитель небольшой левой партии со всей своей демагогией может оказаться столь смертельно опасным для основ государства и для его будущего». Да и Каменев, Зиновьев, Троцкий, Бухарин могли верить во все что угодно, но только не в то, что погибнут от рук своих же партийных товарищей.
А что произошло с французскими якобинцами?! Свидетелем на свадьбе Камила Десмолина и Люциллы Дуплесс был … Робеспьер. Во время его правления оба супруга были казнены. Впрочем, как и все шестьдесят гостей, бывших на той свадьбе. (Прямо-таки сама лезет в руки» аналогия с судьбой делегатов ХѴІІ съезда ВКП ( б ), разделивших позднее участь этой французской пары). Затем под гильотину попал и сам Робеспьер. И все эти экзекуции осуществлялись революционерами «во имя счастья собственного народа». Таким образом, можно смело предполагать, что страшное определение «враг народа» родилось задолго до прихода к власти большевиков, но нашло в их лице ярких приверженцев и уж совсем расцвело «кровавым цветом в годы скороспелых приговоров «троек» детищ верного дзержинца Лаврентия Павловича.
Между прочим, больше всех по революционным счетам всегда платил сам народ. Так, среди жертв большого террора во Франции после победы там революции только 2 процента составляли дворяне и столько же служители церкви. В то же время 48 процентов (!) составляли крестьяне, 41 процент ремесленники и рабочие. Поэтому весьма риторически звучит всегда вопрос — кто больше всех положил жизней на алтарь революции в России?! И те, кто сегодня на Красной площади или у стен музея Ленина поют осанну «отцу народов», конечно же, совершенно не сознают, что могут это делать лишь благодаря тому, что их самих не успел раздавить каток «революционной справедливости».
Далее. Целью любой революции почти всегда наряду с законностью декларировалось достижение демократии, то есть народовластия. Для Робеспьера, например, все то, что существовало до 1789 года, «было коррупцией». Вторил ему и Жан Поль Марат, незадолго до своей смерти писавший, что «никогда не было в стране таких растрат, как во время марша к Добродетели». Не отставали от них и большевистские вожди, стремившиеся в лучшем свете представлять себя народу и сделавшие притворство второй натурой, внушавшей веру в то, что вранье- это «наша правда», неволя «настоящая свобода», а бесчеловечность «социалистический гуманизм».
Именно поэтому вскоре из лозунга «власть для народа» во Франции появляется Комитет национального спасения, сконцентрировавший в своих руках такую власть, которая даже не снилась Людовику ХѴІ. В России же «всю власть» взяли в руки … Нет, не рекламировавшиеся повсюду советы со своими «кухарками» и «людьми с ружьем», а партийные функционеры и аппарат госбезопасности.
И вообще со времен Петра I в России наблюдается постоянная погоня за «цивилизованным Западом» или по крайней мере стремление подражать ему. В том числе и в освоении многих понятий, приходящих оттуда, но наполняемых у нас новым содержанием. Последнее всегда объяснялось «собственной статью». Так, в свое время Ленин довольно оригинальным образом интерпретировал значения слов «партия» и «парламент». Ныне власть имущие на свой лад стараются определить принципы демократической борьбы. А поскольку это происходит в период острейшего экономического кризиса, то волей — неволей все заимствованные каноны приобретают на российской почве формы сродни мафиозным. Когда во имя и от лица все того же народа исполнители его воли залезают в его же карман. И самое главное- никто, как, впрочем, всегда водилось на Руси, не несет за это ответственности и даже готов и впредь выполнять любые «новые задания». Во имя все того же народа.
А вы задумывались, какую роль играла, да и сейчас играет «революционная фраза»? Вспомним, в Иране аятолла Хомейни призывал: «Народ знает, что обещания власти — это пустые слова. Сельское хозяйство разрушено, ухудшилось положение рабочих, экономическая независимость стала простой фикцией». Острые слова, но многое ли изменилось после падения шахского режима?! Впрочем, возвышенная риторика всегда играла важную роль в овладении массами. Ибо еще Дантон говорил: «Народ во время революции напоминает кипящую бронзу в раскаленном тигле. И если не следить за этим процессом, то можно сгореть всем».
И сгорели … Прежде всего сами революционеры- «металлурги». Но в то же время нашлись мастера и получше их. Наполеон Бонапарт одел революционный народ в форму и послал на покорение Европы во имя «свободы, равенства, братства». Вскоре образовалась империя. Сталин, наоборот, искал врагов не столько за пределами своей страны, сколько внутри ее. В результате возникла диктатура. Хомейни тоже бросил взбунтовавшийся народ на войну, а теократический порядок в государстве поддерживали «стражи исламской революции». Тоталитарным «единоначалием» закончились демократические устремления в Никарагуа времен сандинистов на Кубе во время правления Кастро, во многих африканских странах.
События последних месяцев в России если и не потрясли, как в 1917-м, то по крайней мере заметно всколыхнули ее. Панихида по убитому журналисту Дмитрию Холодову означала и похороны последних надежд на эту власть и пришествие подлинной демократии на многострадальную российскую землю. Во всяком случае сегодня трудно отделаться от ощущения, что там, в Кремле, уже никак не реагируют даже на резко критические слова вчерашних союзников и так же, как в свое время большевики, твердо уверены в том, что пришли навсегда. Не зря же Вячеслав Костиков совсем недавно терзался сомнениями относительно того, останется ли он (Ельцин) президентом — демократом или под давлением ряда факторов, лиц и обстоятельств в его политическом поведении зазвучат иные мотивы. Надо полагать, речь шла о «мотивах» гражданина Робеспьера?
Презентация ленты «Утомленные солнцем» — одной из самых громких сенсаций Каннского фестиваля — состоится в киноконцертном зале «Россия» 2 ноября
Говорят, поэты похожи на свои стихи. Никита Михалков похож на свои фильмы. Часто беседуя с ним в последнее время, слушая его на пресс- конференциях, я смог сполна убедиться: он всегда говорит то, что думает, а думает так, как и снимает, предельно честно, взволнованно, искренне. Не потому ли между убеждениями Михалкова и его фильмами даже самый придирчивый взгляд не сможет обнаружить ни малейшего зазора? Впрочем, у вас есть возможность убедиться в этом самим…
О фильме «Утомленные солнцем»
По жанру моя новая работа мелодрама, по смыслу и сути картина политическая. Хотя лобового, зеркального отражения сегодняшних страстей в «Утомленных солнцем», разумеется, нет. Ибо я никогда не снимал и, уверен, не буду снимать картины, впрямую отражающие, защищающие ту или иную тенденцию. Как художник, я не имею права стать на чью — либо сторону. Более того, снимая картину о трагедии большевизма, об ужасах 1936 года, я старался понять всех героев этой исторической драмы, которые являются преступниками и жертвами одновременно. Жертвами, подчеркну, своего же собственного злодеяния. Потому что большевизм как явление не щадил никого. Этот монстр «пожирал себя и своих детей», постоянно воспроизводясь, омолаживаясь за счет тех, кто еще недавно стоял на вершине власти. Об этом я и хотел напомнить в своей картине, но через художественные
образы, через судьбы людей, а не через политическую риторику, мне неинтересную.
Более того, я хотел, чтобы в фильме о кошмарах сталинизма звучала, как это ни покажется кому-то странным, чеховская интонация. Приоткрою наш с Рустамом Ибрагимбековым замысел: персонажи «Утомленных солнцем» — это как бы герои «Неоконченной пьесы для механического пианино», случайно дожившие до 1936 года. Только в чеховские времена недовольство жизнью было всего лишь безопасной интеллигентской рефлексией, а в 1936 году расплатой за эту рефлексию могла стать сама жизнь. При этом я не хочу никого обвинять в своей картине. С позиций сегодняшнего дня перечеркивать судьбу предшествующих поколений — это тот же большевизм, только другого цвета. Ибо основа всякого большевизма- это беспамятство, желание иметь все «сейчас и сразу». Воинствующий атеизм, безбожие, неверие в бессмертие души, возведенные ленинско- сталинской идеологией в ранг государственной политики, позволяли с легкостью необыкновенной вершить чужие судьбы, сбрасывать с «корабля современности» Бунина, Рахманинова, Шаляпина … Но разве нравственнее сегодня ставить под сомнение жизнь уже целых поколений только на том основании, что людям довелось родиться не в лучшие для них времена? Ведь и в самый разгар репрессий так же вставало солнце, и текла река, и звенел мяч на пляже, и тот, кто обнимал девушку, вовсе не обязательно думал о том, как поживает дорогой Иосиф Виссарионович … И в этом — трагедия, боль и горькая нежность того времени, которые я попытался передать в фильме.
У картины в процессе работы было несколько названий — «Безусловный эффект шаровой молнии», «Утомленное солнце 1936 года». Потом счастливая оговорка подсказала: только «Утомленные солнцем». Это не просто название, это образный знак картины, через которую лейтмотивом проходит замечательное, всем известное танго: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…» Слегка модифицировав строки, вынесенные в заголовок, мы даем зрителям простор для раздумий, что (или кто) есть это «солнце», от которого так смертельно утомилась страна … Мне бы хотелось надеяться, что фильм стоит своего названия …
Публикацию подготовил Леонид ПАВЛЮЧИК
P.S. Очень хорошо помню, как тогда, 2 ноября я был в киноконцертном зале «Россия» на презентации этого фильма , который действительно стоил своего названия. Сегодня автор «Бесогона» мало напоминает создателя той картины. Или таких тонких фильмов, как «Пять вечеров» и «Неоконченная пьеса для механического пианино». Впрочем, и такая газета, как «Россия» сегодня вряд ли оказалась бы предназначенной для высоких гостей киноконцертного зала.