Этот заголовок еженедельника «Россия» №43 (205) за 9-15 ноября 1994 года, хотя и предшествует первому материалу номера — интервью с бывшим командующим Западной Группой Войск, всего сутки пробывшим в должности заместителя министра обороны, касается и других публикаций номера.
Журналистское расследование гибели Дмитрия Холодова продолжается. Анализ фактов неумолим: и на эту смерть, и на нашу журналистскую реакцию сразу после нее кто — то сделал ставку. И не ошибся. Профессиональная эмоциональность с едва сдерживаемым возмущением бездарным руководством страной прорвали «плотину конструктивной критики» в одночасье. И, похоже, первая волна значительно повредила самое гнилое звено в заборе, отгородившем власть от народа. Слишком очевиден стал развал армии, слишком белыми нитками шьет «заботу о ней» сам министр и слишком бойко шла торговля военными объектами и имуществом в ЗГВ. Детонатор в чемодане «компромата» сработал, и началась цепная реакция просчитанных и хорошо подготовленных взрывов общественного мнения ...
Матвей БУРЛАКОВ: «Меня кто — то хотел предупредить»
1 ноября бывший командующий ЗГВ Генерал — полковник Бурлаков уже в новом качестве заместителя министра находился с плановой инспекцией в одном из армейских подразделений под Печенгой Мурманской области. В 19 часов 40 минут его подозвали к телефону, и помощник Министра Лапшов сообщил: «Есть указ президента об отстранении от должности. Необходимо вернуться…» На следующий день по прибытии «отставной» замминистра в своем рабочем кабинете дал интервью обозревателю еженедельника «Россия».
— Матвей Прокопьевич, это — предательство? Ведь как бы то ни было, а речь шла о единой команде … Президент доверяет Грачеву, Грачев доверяет вам …
— Убийство Димы Холодова произошло в тот день, когда я приступил к своим новым обязанностям. Я сразу сказал Павлу Сергеевичу: давайте я не буду заниматься делами Министерства обороны — я только пришел первый день … Было бы целесообразно приказом министра освободить меня от занимаемой должности. К сожалению, он на это не пошел. Он сказал, что сейчас поливают грязью нас двоих, и если я уйду, то достанется больше ему одному, даже посоветоваться ему в случае чего не с кем будет … в плане вот грязи … Поэтому, когда вышел этот указ президента — это была неожиданность. На мой взгляд, достаточно было бы Приказа министра. Министр, видно, не решался. И вот творит с президентом посоветовался, и так решили … Я не хочу называть это предательством. Но меня не уволили. Я считаю, что указ будет действовать, пока будут идти проверки. И когда проверки завершатся и восторжествует справедливость, я … В общем, пока я от активной работы Министерства обороны отошел. Если я виноват, то готов нести ответственность. Я дождусь итогов расследования, и если не виновен, то подам на «Московский комсомолец» в суд за оскорбление личности.
-Вы считаете сложившуюся ситуацию борьбой политических сил или борьбой определенных группировок внутри Министерства обороны?
— Я считаю, что Дима Холодов — жертва политической борьбы. А точнее человека просто бросили в костер, чтобы костер разгорелся на всю страну, и идет этот политическая борьба. Выбран удар исключительно хитрый, коварный, именно по вооруженным силам …
-Вы убеждены, что по вооруженным силам, а не по конкретным лицам в верхнем эшелоне военной власти?
— Считаю, что по вооруженным силам. Надо было взбудоражить армейскую общественность. Если главный редактор «МК» Гусев считает, что у руля армии стоят воры, убийцы, это на обывателя действует. Есть у нас такой генерал Лебедь, командующий 14 — й армией. Я с ним никогда не служил, не знаю его лично. Даже он, человек, казалось бы, опытный, даже он усомнился в порядочности министра и замминистра. Назвал меня «банальным жуликом». Он знает меня столько же, сколько Гусев, сколько Дима Холодов. Никогда не встречались. Вот что такое дестабилизация обстановки в армии. Я скажу, что это единицы — единицы таких людей. Мы получаем сейчас сотни писем и телеграмм в поддержку. Но … враг все же хочет дестабилизировать обстановку …
— Вы произнесли слово «враг».
-Если бы я знал только кто, я бы первый рассказал. Я четыре года прожил в Германии, там было тоже много критики, но я не знал, даже не думал, что может быть такая даже не критика, а жуткие, страшные обвинения.
— Матвей Прокопьевич, давайте сразу договоримся так: аналитичесий банк данных, собранный на сегодняшний день журналистами по Западной группе войск, впечатляет обилием фактов коррупции, спекуляции, да и просто воровства что с учетом этого не считаете ли Вы, что ЗГВ как мишень для критики выбрана верно? Согласитесь, что это самое уязвимое звено …
— Думаю, что да. В том плане, что группа была притягательным местом. В то время, когда в России было трудно, в Германии, конечно, были значительно выше и уровень жизни, и уровень обеспеченности. Я не могу понять, почему журналисты, да и не только они, обвиняют нас — чуть ли мы не воруем, не продаем, не кладем деньги себе в банк. И никак не могут понять, что мы этим никогда не занимались. Группой с 1991 года занималось Министерство внешнеэкономических связей, а вернее, его Главное техническое управление. Они определяли, что вот, к примеру, этот телефон надо продать, определяли его цену. А мы что, мы должны были только отмыть этот телефон, подготовить его к продаже. Так продали 10 тысяч тонн дизельного топлива. Продала фирма, которая прибыла из Москвы. Я могу показать вам документы. Они реализовали по 269 марок, а нужно было по 400. Мы понесли ущерб где — то около 2 миллионов марок. Но так как это продавала Москва, то наша прокуратура дело отправила в Москву. Теперь Болдырев (бывший начальник Контрольного управления) нас обвиняет … В 92 — м создается комиссия по реализации движимого и недвижимого имущества. И по указу президента ко мне приезжает в ранге министра России Арапов. Он полтора года занимается организацией продажи. Сразу договариваются о нулевом варианте. Арапова убрали. Пришел к власти Руцкой — присылает своего человека — полковника — авиатора, который был у него командиром полка. Убрали его. Приехал от Чубайса Кириллин. До сих пор, по — моему, сидит там. Я этим всем не занимался. Ни я, ни мои подчиненные. Управление торговли никогда не подчинялось Главкому — оно подчинялось Главному управлению торговли Минобороны.
Нас обвиняют в связи с сомнительными фирмами. Действительно, Управление торговли наше не разобралось с ними, они задурили нам голову. А заниматься мне этим некогда было — надо было выводом заниматься. Ведь группа как содержалась — три миллиарда немецкая сторона выделила группе. А еще три миллиарда они выделили Советскому Союзу как беспроцентный кредит на содержание группы. И эти деньги канули в бездну при Горбачеве. Нам надо было как — то крутиться, экономить. И тогда мы стали закупать продукты и товары у фирм.
— Простите, а как появлялись эти фирмы?
-Сами приходили.
-То есть? Говорили, что мы, мол, от «Иван Иваныча»?
— Да в том — то и дело. Фирмы, как правило, возглавлялись русскими эмигрантами — перекупщиками. И пошли звонки из Москвы, чтобы дать зеленый свет той или иной фирме, присылались гонцы … Именно тогда, в 91 — м, пошли обращения к Горбачеву, к Шапошникову, к Кобецу — отстранить Бурлакова, поскольку не помогает.
— Вернемся к звонкам и гонцам. Кто протежировал фирмам и кто их присылал?
— Сейчас вспомнить трудно. Полторы тысячи гонцов приезжало по звонкам. Вот одних только визитных карточек мешок набрался. От одного только вице — президента Руцкого сколько «экономических советников» было! Из ВС звонили … Потоком хлынули в ЗГВ эмигранты с Кавказа, с Украины, Белоруссии. Они когда — то служили здесь, знали все ходы — выходы … И безобразия они творили под крышей ЗГВ. А теперь это все как козырная карта … Говорят, что мы продали танки. Да мы у немцев как под рентгеновскими лучами были! И именно это позволило нам оставить немцам 25 аэродромов, — Да мы не 25, а 47 аэродромов им оставили в общей сложности. По их законам, ценится земля, а что на этой земле не важно. И мы не получили за них ни копейки.
— Возвратимся к нынешней политической ситуации. Простите за прямоту, но не кажется ли вам, что «отстранение» — это только начало? Сейчас вас «сдадут» правоохранительным органам на растерзание — легче ведь пожертвовать одним, чем пропадать всей командой …
— Начиная с 92-го года 15 человек из Генеральной прокуратуры России нас проверяли, не говоря уже о военной прокуратуре. За 4 года 36 509 человек проверяющих было, не считая командированных по линии правительства и парламента. Если бы меня можно было «сдать» прокуратуре, меня давно бы сдали. Меня настораживало молчание Степанкова. Теперь настораживает молчание Ильюшенко. Он обещал мне выступить, а вместо этого- указ. Может быть, если бы выступил он, то и указа не было бы … Я хочу, чтобы они сказали правду!
-Вы производите впечатление наивного человека. Слишком наивного для вашей должности …
— А что мне делать?! Мы там, в группе, конечно, знали, что здесь, в России, бушуют политические страсти, что — то шевелится … Но я и предположить не мог, что вот так все сложно …
— Простите, а что конкретно вы не могли предположить? Вы считаете себя «потерпевшим» в сложившейся ситуации и, значит, имеете полное право на свои версии …
— В первоначальном варианте, когда я узнал, что Дима Холодов занимался ЗГВ, ядерным сырьем, — Чечней, я подумал, что это чеченские дела. Это сначала. Я так подумал. Мы там встречались с чеченцами, в Германии. Это очень организованные и коварные люди. Дальше я анализировал и понял, что это не они, это — политические силы. Какие я сейчас не могу сказать.
— Скажите, а среди военных (из тех, кто хотел бы подняться не на две, но хоть на одну ступеньку выше) есть, на ваш взгляд, такие, кто мог бы пойти на некий сговор с политическими силами, рвущимися к власти?
— Конечно, есть! Конечно. армия, как и все общество, колышется. Есть и в руководстве такие, есть и в низах военных. Сами слышали, что Старовойтова называет министром Кокошина, где- то Громова называют, вот уже даже Лебедя называют … Понимаете, я ломаю голову и не могу вспомнить. Мне еще там, в Германии, кто — то, с кем говорил на проводах, говорит: «Ты имей в виду, что в сентябре — октябре не будь в Москве…» Хочу вспомнить и не могу ! То ли знал что — то человек.
— Это был кто — то из ваших офицеров?
— Нет, это из Москвы. Это был кто — то из приезжих … Из московских, кто вместе с нами принимал участие в мероприятиях по выводу … Я мог и не быть в это время — у меня большой отпуск. Но больше 20 дней отдыхать не привык. Побыл 18 суток в санатории и доложил, что могу приступать к работе. И пришел — это был как раз первый день работы в министерстве, и в этот день убили Диму Холодова. То есть я не прислушался к тому совету. Но я и не думал, что такие баталии политические идут … Кто — то ведь знает, прогнозирует …
— … и даже предупреждает?
— Даже предупреждает. Не могу вспомнить. Парад был, не до того было …
Беседу вела Галина МАШТАКОВА
Примечания автора: А ведь это важно — помочь генералу Бурлакову вспомнить фамилию того, кто стоял с ним рядом.
Чтобы плыть в революцию дальше?
Алексей ФРОЛОВ
После бурных событий последней октябрьской недели многие аналитики обещали обществу некоторый период политического затишья. Однако прогнозам не суждено было сбыться.
Уже в первый ноябрьский день, словно снег на голову, на обывателя, притомившегося от малоперспективных парламентско- правительственных баталий, свалился грозный, однако не совсем чтобы внятный президентский указ. От занимаемой должности освобождался недавний командующий легендарной ЗГВ генерал — полковник Матвей Бурлаков, вроде бы только вчера назначенный президентом же заместителем министра обороны. Потом пошло — поехало, на одном дыхании и не выговоришь: «откладывание» визита премьера Виктора Черномырдина в Польшу; отчет госкомиссии, выявившей виновников обвала рубля в «черный» октябрьский вторник; заявление и. о. Генпрокурора Алексея Ильюшенко о дополнительном расследовании уже установленных эпизодов коррупции в ЗГВ; известие о сокращении на треть президентского аппарата; назначение журналиста Сергея Грызунова министром печати, а председателя Госкомимущества Анатолия Чубайса — первым вице- премьером; реальная возможность ближайшие две недели увидеть в правительстве, по одним сведениям, шестерых , по другим ( прямо из уст Ивана Рыбкина ) — пятерых новых министров.
Суммируя этот водопад новостей, наблюдатели готовы были отнести их к новой фазе президентского озарения, долгожданному проявлению реалистической линии политического поведения. Однако гром аплодисментов пока не последовал и вряд ли последует. Ибо при ближайшем рассмотрении популярные меры, озвученные на прошлой неделе, на поверку оказываются популистскими, являясь, по оценкам многих, тактическими уловками.
РАЗДЕЛИТЬ ЭТУ ТОЧКУ зрения заставляют очевидные факты. Например, о том, что распоряжение об отстранении генерала Бурлакова сделано не во имя торжества справедливости, а скорее всего вынужденно. «Сдавая» Бурлакова, президент мог преследовать и иную цель — отвести беду от министра обороны Павла Грачева и спасти свой авторитет после опрометчиво завышенных оценок, данных им Грачеву. Но это скорее всего «побочный продукт», каковым, впрочем, является и попытка представить весьма запоздалый жест Бориса Николаевича как созревшее решение: сократить на треть президентский аппарат. Этот благой порыв мог бы быть засчитан президенту «в плюс», не поведай публично Серг Филатов, что в президентской команде недокомплект в четыреста персон и что на этот недокомплект и падет в основном широко объявленное сокращение на треть …
Впрочем, по — настоящему набатно прозвучал резкий отказ Виктор Черномырдина посетить в обусловленное время Польшу. И хотя западные наблюдатели, в частности, связывают откладывание визита какими — то серьезными недоработками в реализации проекта газопровода Ямал — Западная Европа, здесь наряду с другими соображениями есть иное. Воспользоваться варшавским инцидентом и не заставить работать консолидирующую патриотическую идею: россиян, где бы они ни были, в обиду не давать, чего бы это ни стоило…
Впрочем, и другой сестре надо бы серьгу в ухо. Когда на Старой площади рассматривалась кандидатура Сергея Грызунова на место председателя Комитета по печати, безусловно имелись в виду и его политические симпатии. А они — чего журналист Сергей Грызунов даже не скрывает на стороне правых или даже, сказали бы мы, на стороне праворадикальных сил. Новый министр, очевидно, хороший им подарок.
На прошлой неделе стало известно, что новым министром финансов стал Владимир Пансков. Некогда крупный государственный чиновник, он был незаслуженно обвинен в коррупции, но после недолгого сидения в следственном изоляторе отпущен с миром и, более того, назначен на высокую должность в аппарате Госдумы. И вот — новое назначение которое отчасти стало поводом прошения Александра Шохина об отставке. Наконец самое свежее президентское решение — утвердить в качестве вице — премьера Анатолия Чубайса, имя которого теснейше связано с сомнительными успехами отечественной приватизации. И снова вопрос: кому все это нужно? И прежний ответ, правда, пока без указания адреса, но с явным ощущением намерения так раскачать лодку, чтобы из нее выпали неугодные и посрамленные, а самим «плыть в революцию дальше» …
Когда отстоится пена…
Об этой партии много говорят и пишут. Фантазия ее лидеров неисчерпаема. Их веселые и ироничные заявления охотно публикуют газеты, передают по радио. Ключом, открывшим этим людям дверь в политику, стала их непохожесть на других и … пиво. Мы встретились с генеральным секретарем Партии любителей пива Константином КАЛАЧЕВЫМ в любимом им Пивном баре «Слобода».
-Константин, Партия любителей пива- это серьезно?
— Очень. Мы абсолютно честны в отношениях с нашими будущими избирателями. Мы серьезно готовимся к парламентским и президентским выборам. Мы не собираемся допускать к власти политических халявщиков — временщиков, приватизировавших государство. По отношению к ним ПЛП играет роль мальчика, заявившего: «А король — то голый!»
— Вы можете это как — то проиллюстрировать?
— Пожалуйста. Помните историю с телефонным звонком президента Клинтона президенту Ельцину? Сперва Клинтон не мог дозвониться Ельцину. Потом Ельцин не дождался звонка от Клинтона. Я тоже сел у телефона и ровно час (как раз столько, сколько позволяют дипломатический протокол и правила хорошего тона) ждал звонка от президента США. Как и Ельцин — не дождался, о чем и оповестил информационные агентства. Потом все долго расспрашивали меня, почему Клинтон должен был мне позвонить и о чем я собирался с ним разговаривать.
-Придерживается ли Партия любителей пива какой- либо определенной идеологии?
ПЛП — над идеологиями. Нам близки общедемократические и патриотические идеи: идеи свободы, ответственности, солидарности, человеколюбия, любви к Родине. Российские политики любят навешивать на себя и на других ярлыки: «демократы», «патриоты», «либералы», «государственники», «наши», «не наши». При этом либералы говорят о пользе диктатуры, государственники разрушают государство, демократы презирают народ («демос»). 19 августа этого года молодежное крыло. ПЛП провело в Москве акцию гражданского примирения. Молодые члены ПЛП воздвигли символическую баррикаду из 20 ящиков жигулевского пива. Всем прохожим, независимо от их политических взглядов и убеждений, предлагалось принять участие в разборке — распитии баррикады. Баррикада не простояла и часа. Пиво брали все. Правда, оказалось, что активнее других пиво разбирали поклонники Б. Ельцина, а пустые бутылки были унесены в основном сторонниками коммунистов и ЛДПР.
— В чем, по вашему мнению, слабость традиционных политиков?
— В отрыве от людей, отсутствии в их деятельности высоких мотивов, недостатке ума, некомпетентности. Слишком много в российской политике людей угрюмых, упертых, корыстных и глупых. Такое впечатление, что поднялась вся пена. Не случайно наш первый лозунг: «требуйте долива после отстоя пены!».
— Каковы ваши личные политические амбиции?
— Я всегда ставлю дело выше амбиций. Но амбиции в политике необходимы. Я хочу возглавить после ближайших выборов парламентскую фракцию ПЛП. Ну а главная мечта — когда-нибудь стать кандидатом в президенты России. Хотелось бы донести до людей свои взгляды — взгляды нормального человека, живущего нормальной жизнью среди таких же нормальных людей.
— Есть ли у партии экономическая программа?
-Есть. Мы ведь боремся за то, чтобы у всех было что выпить и чем закусить. А это будет возможно лишь при успешном осуществлении экономических реформ. Мы за экономику, которая начинается от нашего стола. Партия настаивает на изменении экономических приоритетов правительства в пользу производства, ориентированного на нужды граждан, и роста сектора услуг. Причем этот сектор может развиваться без дорогостоящих государственных программ. Партия выступает за антиинфляционную политику, стабилизацию производства, а также радикальные меры по борьбе с неплатежами. Мы поддерживаем справедливую приватизацию, создание максимально благоприятных условий для развития частного предпринимательства, оптимизацию управления госсектором. У нас есть собственная концепция налоговой реформы. Органы местного самоуправления должны быть максимально независимы от высших уровней власти и по возможности, с учетом местных условий, сами должны решать свои проблемы. В то же время центральная власть не должна зависеть от расположения или нерасположения к ней регионов. Впрочем, и наоборот.
— Константин, кто из известных людей вступил в вашу партию?
-Это не моя партия, не «партия Калачева»! Наша партия — Партия любителей пива, а не кого- то конкретного, как остальные российские партии. У нас довольно много известных людей. Предприниматели: председатель биржевого комитета Московской товарной биржи Юрий Милюков, главный управляющий концерна «Нипек» Каха Бендукидзе. Писатели: русский Стивен Кинг, автор популярных романов ужасов Александр Владимиров. Журналисты: Андрей Вульф, Отар Кушанашвили, Тамара Иванова. Музыканты: группы «Дюна», «Мистер Твистер», «Тайм аут», «Бахыт — Компот. Недавно в партию вступил Борис Моисеев, собираются Владимир Пресняков (старший) и Аркадий Укупник. Мы не делаем ставку на знаменитостей, в партии все равны.
— Вас, вероятно, часто спрашивают, сколько и какого пива вы выпиваете?
— Постоянно. Обычно я выпиваю одну — две бутылки пива в день. Когда мало денег, отдаю предпочтение отечественным сортам или пиву «Берг», обычно же пью «Экю» или «Туборг».
— Как вы относитесь к таким политикам, как Жириновский, Гайдар, Зюганов?
— Я уже говорил о том, что у российских политиков- плохо с самоидентификацией. «Либералы» — у нас не либералы, «коммунисты» — не коммунисты, «патриоты» — пародия на патриотов. Вот Гайдар называл себя либералом. Хочется процитировать отрывок из международного либерального манифеста: «Стабильность либерально — демократической системы и нормальное функционирование рыночной экономики находятся в опасности там, где большие группы населения живут в нищете». Впрочем, термин «либерализм» дискредитировали и другие так называемые «либералы», не только Гайдар. Я думаю, Гайдар должен понять, что свою историческую роль он уже отыграл. Иная ситуация с Жириновским. В России много известных политиков, но популярен только один — Жириновский. Я совершенно не разделяю его взглядов. Он и будет нашим главным конкурентом.
-Как вы добиваетесь роста популярности ПЛП?
— Не думаю, что любые средства хороши. Но в то же время мы не боимся эпатировать, не чуждаемся мистификаций. Первоначально была сделана ставка на количество упоминаний о партии в средствах массовой информации. Сейчас мы уже достаточно известны, чтобы говорить о серьезных вещах. Кроме того, мы- внесистемная партия, и можем быть сами собой. Можем говорить, что думаем, не оглядываясь на власть, можем иронизировать и смеяться над мнимыми политическими величинами. Наша сила в инакости. Стараемся быть нескучными и умными. Устраиваем множество веселых и добрых акций. Раздаем цветы и пиво, проводим концерты, праздники и благотворительные мероприятия, организовали «Малые Олимпийские игры любителей пива». О наших акциях интересно писать и читать, в них интересно участвовать. Я часто слушаю по радио интервью известных политиков в прямом эфире. Никто не задает им вопрос, как вступить в их партии. Мне этот вопрос задают постоянно. Партия любителей пива делает политику более привлекательной и праздничной. Мы любим тех, кто нас поддерживает, и не разочаруем их. Предлагаю выпить за них по кружке пива. За вас с нами!
Беседу вел Тимофей ЖИГУЛИН
Борьба с коррупцией. Нам нечего терять кроме логических цепей
Юрий СЕРГЕЕВ
Похоже, российское общество вступило в очередной исторический этап — «борьбы с коррупцией». В России, да и на прочих «постсоветских» пространствах не осталось сколько -нибудь приметного политического деятеля, сумевшего избежать прямых или косвенных обвинений в коррупции. Невольно закрадывается сомнение: что первично, а что вторично — политика или коррупция?
«Где громкие дела? Где суровые приговоры?» вопрошал в Государственной Думе Александр Солженицын, справедливо сомневаясь в эффективности президентского указа о борьбе с организованной преступностью. К слову сказать, аналогичные указы издали и украинский Президент, и президенты других стран СНГ.
В самом деле, отчего же не доходит до громких дел и суровых приговоров? Все «дела о коррупции» Руцкого, Шумейко, Вайнберга, Мавроди, последнее по времени «дело» генерала Бурлакова в России, «дела» Звягильского, Бортника на Украине, — несмотря на существенные различия, имеют и нечто общее. Во — первых, все они ярко вспыхивают, как деревянные дома, подожженные сразу со всех углов, и так же мгновенно гаснут, как будто в определенный момент прибывает могучая пожарная команда. Во — вторых, люди, задействованные в этих «делах», как правило, не бывают никогда ни полностью оправданными, ни безусловно обвиненными
Они как бы остаются на некоем «крючке» у невидимого рыболова. В — третьих, результаты тех или иных «всплесков» борьбы с коррупцией становятся очевидными отнюдь не сразу, а по прошествии весьма значительного времени, когда ситуация становится «неотыгрываемой», а «ленивой и нелюбопытной» общественности уже недосуг выстраивать логические цепи. В- четвертых, в «делах о коррупции» часто используется «эффект бумеранга», когда обвинения возвращаются к самому обвинителю. В — пятых, зачастую в особенности в отношении высших должностных лиц государств, обвинения, даже на взгляд неискушенного обывателя, звучат , мягко говоря, нелогично, будь то присвоение средств , выделенных на приобретение детского питания в России или «керосиновое дело» на Украине. Фактическая сторона дела абстрактна и неконкретна, зато эмоциональная на высочайшей ноте- голодные российские дети, разоренное хозяйство Украины.
Постсоветская история России, да и не только России, свидетельствует, что, если в достижении тех или иных целей используются исключительно корректные политические методы, дело продвигается туго, а то и непредсказуемо. В то же время использование вечной темы «борьбы с коррупцией» выполняет функцию смазки, дело как бы начинает скользить само, в заданном направлении и быстро. В этом случае эффект вполне оправдывает возлагаемые на него ожидания. Будь то «обвальная» дискредитация той или иной политической фигуры — бывший вице- президент Руцкой. Или только предупреждение, равносильное приказу сидеть тихо — генерал Стерлигов. Или же внезапное возвышение на волне борьбы с коррупцией некоей совершенно неизвестной прежде обществу политической фигуры. Это и благополучно канувшие в Лету «союзные» борцы Гдлян и Иванов, ставшие президентами Белоруссии и Крыма Лукашенко и Мешков, приобретший широчайшую известность на Украине парламентский деятель Г. Омельченко, публиковавший в свое время в средствах массовой информации по нескольку «разоблачительных» статей в неделю, причем без малейшей оглядки на поступающие в возглавляемую им комиссию документы проверок государственных органов, несовпадающие с мнением парламентария. Или же отвлечение внимания населения не столько даже от политических, сколько от экономических провалов ныне правящих руководителей.
В этой связи безусловного внимания заслуживает мнение человека, боровшегося с коррупцией не «на общественных началах», как некоторые белорусские, украинские или крымские парламентарии, не ради политических дивидендов (нынешняя ситуация в России такова, что он их не приобрел, а скорее утратил), а по долгу службы, с которой он был уволен из — за «сокращения должности», бывшего главного государственного инспектора РФ Юрия Болдырева, высказанное им на последней встрече с представителями прессы в клубе «Москва- Нью — Йорк».
«Произошла трагедия, погиб журналист. Но почему такое количество людей вдруг решило встроиться в хор возмущенных размахом коррупции? В том числе людей, которые раньше занимали совсем иную позицию. И почему только коррупция в армии?.. Необходимо переключать внимание с вопроса, кто и сколько украл, на вопрос, почему такое возможно? Бессмысленно гоняться за каждой денежкой, выпавшей из кармана, когда в кармане огромная дыра. Главная задача зашить дыру. К сожалению, иногда обсуждение, какая именно денежка выпала, подменяет в средствах массовой информации обсуждение ключевого вопроса. В деле об отставке Бурлакова меня не оставляет ощущение какой — то организованной кампании, направленной на решение чьих — то конкретных проблем, касающихся армии. Армия совершенно ничем не отличается от прочих институтов государства. Коррупции в ней не больше и не меньше, чем в иных учреждениях. Я был вынужден сделать такое заявление: сколько еще журналистов должно погибнуть, чтобы средства массовой информации заинтересовались, скажем, махинациями, творящимися в процессе приватизации?»
Не менее интересен и прогноз бывшего главного государственного инспектора России относительно того, как будет развиваться «дело о коррупции» после отстранения генерала Бурлакова от занимаемой должности.
«На заседании Совета Федерации дважды отвергнутый кандидат на должность Генерального прокурора, но тем не менее противозаконно исполняющий его обязанности Ильюшенко заявил, что никакого дела о коррупции не существует. Если выяснится — не знаю, правда, кто будет эти проверки проводить, — что Бурлаков в чем — то виноват, то возникает вопрос, почему президент так настаивает на кандидатуре Ильюшенко? Ведь Ильюшенко человек, который два года назад был использован для того, чтобы создать видимость благополучия в ЗГВ … Если выяснится, что Бурлаков виноват, то первым, выходит, должен быть отстранен от должности Ильюшенко … И не только Ильюшенко. Два года назад была задействована еще одна фигура — нынешний руководитель ФСК Степашин. Он тоже участвовал в пресс — конференции вместе с группой генералов и суть его выступления сводилась к тому, что все хорошо, но мы кое — что перепроверим. В случае, если выяснится, что не все хорошо, логично и ему задать вопрос: на основании каких материалов он делал такие заявления два года назад еще до перепроверки?»
По мнению Юрия Болдырева, в России в настоящее время не существует организации, контролирующей, кто, как и на что расходует государственные средства. Нет, следовательно, и соответствующих законов. Только наличие четких, однозначно толкуемых законов способно подвести под понятие коррупции и борьбы с ней — хоть какую — то правовую базу. Пока же речь идет не о причинах, а о следствиях. Не о доказанных фактах, а вольном в соответствии с политической целесообразностью их толковании.
— Юрий Болдырев полагает, что надежды на то, что «либерализм все расставит по своим местам», что «воры лучше душегубов», не оправдались. В самом деле, каковы были изначальные глубинные установки «демократической» власти «рыночных романтиков» образца 1992 года? Единственным локомотивом развития экономики могут быть только крупные капиталы, сконцентрированные в одних руках. Нам необходимо срочное первичное накопление капитала. Никакого другого источника быстрого первичного накопления капитала, кроме разграбления собственного государства, не существует. С коррупцией бороться не нужно, потому что это политически нецелесообразно. Управлять государственным имуществом невозможно и не нужно, потому что задача не в том, чтобы сохранить его за государством, а передать в частные руки. Коррупция не так страшна, как кажется. Когда все будет приватизировано, тогда и не будет коррупции. Собственник сам у себя воровать не станет. Главный результат подобной политики, от которой ее проводники сегодня открещиваются, по мнению Юрия Болдырева, заключается в том, что: «воры превратились в душегубов». Франкенштейн реальной, взошедшей на «экономических дрожжах» организованной преступности, похоже, близок к тому, чтобы пожрать своих суетливо ныне покидающих правительство создателей.
По всей видимости, нет никаких оснований утверждать, что стремящиеся к неограниченной власти государственные чиновники всерьез заинтересованы в настоящей борьбе с коррупцией, которая прежде всего поставит под суровую сень закона именно их. Для них «борьба с коррупцией» — всего лишь карта в игре с политическими противниками, в достижении собственных целей. Хуже другое — в эту вредную для общества игру — оказываются впутанными и правоохранительные органы, вынужденные проституировать под давлением сверху — задерживать людей без предъявления конкретных обвинений; выпускать этих самых людей без извинений; открывать нелепые уголовные дела, как только тот или иной политик лишается своего поста; закрывать или не расследовать дела по реально совершенным преступлениям и финансовым махинациям; находить в одном случае «состав преступления» , в то время как в аналогичном другом случае вдруг обнаруживается его стопроцентное «отсутствие».
Так, к примеру, бывший президент Украины Кравчук распорядился проверить выводы комиссии Омельченко и получил от соответствующих служб заверения в том, что криминала в изложенных фактах нет. Стоило же смениться руководству страны как те же самые службы стали требовать чуть ли не ареста людей, в деятельности которых прежде не видели криминала. Общественное мнение находится в состоянии лихорадочного возбуждения: украл или не украл, если украл, то сколько? Между тем как — то забывается, что в цивилизованных странах виновным человека может назвать исключительно суд, а не автор той или иной газетной публикации или очередной «борец с коррупцией на общественных началах».
И уж совсем в нелепом положении оказываются финансовые учреждения, банки, обслуживающие те или иные платежи по линии правительства или государства. Есть «банки Черномырдина», «банки Руцкого», «банки Шумейко», «банки Лужкова», «банки Собчака» … Судьба сих учреждений оказывается в прямой зависимости от судьбы человека, с именем которого их, порой без достаточных на то оснований, связывают. В России некоторые банки испытывали определенные сложности, когда расследовалось «дело Руцкого». На Украине в результате «дела о керосине» остановлена деятельность неоднократно перед тем проверенного, но конкретно ни в чем не обвиненного «Дамиана — банка». Банк подал протест в суд. Первая инстанция подтвердила обоснованность обращения. Тем не менее «наезд» продолжается. Сотрудникам виноватым лишь в том, что они выполняли распоряжения тогдашнего правительства грозят всевозможными карами. Чего уж тут говорить об интересах далеких от политики рядовых вкладчиков! И это в то время, когда реальные — уголовные преступления в отношении тех же банков почти никогда не доводятся до конца.
Так обстояло дело со знаменитыми многомиллиардными «чеченскими» авизо, так обстоит оно и с «ограблением века» — кражей из московского Торибанка.
Проекту нужны родители
Светлана БАКУЛИНА
Bосемнадцатого ноября мы будем отмечать грустную годовщину похорон соглашения об экономическом сотрудничестве, заключенном год назад между Россией и Литвой.
Оно так и не выполняется. А значит, не был создан режим благоприятствования для торговли между странами, не сняты вопросы взаиморасчетов, налогообложения, транзита товаров, заморожены во Внешэкономбанке счета литовских граждан и многие — многие другие вопросы не решены. Долго ли продержатся прямые связи при нежелании политиков этими вопросами заниматься, неизвестно. Они явно не понимают, что что — то должно поддерживать энтузиазм людей, торгующих с Россией.
Кстати, если 3 года назад импорт — экспорт с Россией составлял 55 процентов, то сейчас он упал до 30 процентов, а с Германией, например, возрос с 4 до 13 процентов. В то же время Россия покупает, в частности, экологическое оборудование в других странах в 5-10 раз дороже, нежели если бы приобретала его в Литве.
— Эти проблемы рассматривались в Торгово- промышленной палате РФ, где в течение двух дней проходила российско- литовская встреча деловых кругов. Из Литвы прибыло около 100 крупнейших банкиров и бизнесменов, руководители правительства и депутаты сейма, в то время как интерес с российской стороны оказался значительно ниже — чиновники в ранге замначальников управлений Министерств знакомились с пикантной ситуацией и, естественно, ничего не решали. Какое им дело до того, что на территории Литвы создано 989 совместных предприятий с российским капиталом, который может прогореть. Какое им дело до того, что объемы торгового оборота сокращаются, поскольку Литва вынужденно переориентируется на Запад. Или то, что транзитная перевозка нефти, мазута через Литву в Калининградскую область повышает ее стартовую цену в 2,5 раза.
Казимира Прунскене, бывший премьер — министр Литовской Республики, тоже присутствовала на этой встрече в Москве в качестве президента Инновационного форума Центральной и Восточной Европы. Она назвала деятельность политиков двух стран «политиканством и популизмом», а соглашение «опоздавшим на 3 года». Для еженедельника «Россия» мы попросили ее продолжить комментарий этой ситуации.
— Я не говорю, что эти проблемы нельзя было решить. Но обе стороны отнеслись к этому без большой ответственности, оставляя экономические последствия на втором плане. Литовская сторона, начиная с 1991 года, значительно политизировала отношения с Россией, сознательно приостанавливая действия правительства, разных союзов, конкретных предпринимателей, желающих работать на российском рынке. А эти последствия имеют долговременный характер. И хотя сейчас политические отношения вроде бы улучшились, особенно с выводом армии из Литовской Республики, тем не менее вопросы транзита, некоторые нюансы мешают. Меня очень огорчает, что наши так называемые «левые», то есть Демократическая партия труда, имея большинство в сейме, и в правительстве, и из той же партии вышедшего президента, недостаточно решительно форсируют решение этих вопросов, как бы боясь не понравиться оппонентам. Я очень критически оцениваю эти настроения, потому что население, выбирая эту политическую партию, имело в виду и непродуктивность бывшей политики во главе с Ландсбергисом, когда именно «восточный фактор», как мы называем отношения с Россией, был очень чувствителен.
От России мы ожидаем тоже либерального подхода к этому вопросу. Но во взаимоотношениях меньшего соседа с большим государством он всегда бывает не первым среди приоритетов. Хотя экономическая блокада 1990 года нанесла тогда удар и по интересам российских предприятий, которые имели отношения с Литвой, а это потом географически развивалось дальше. Поэтому, я думаю, что в первую очередь несут ответственность первые лица в правительстве, в частности, министерство иностранных дел, которые должны создать предпосылки для эффективных, продуктивных взаимоотношений
— Нам, в России, навязывается сознательно образ Литвы как страны, нарушающей права русских, что увязывается с экономическими санкциями.
— В реальной жизни это не аргумент, чтобы вести неблагоприятствующую политику. Конкретные лица, которые занимаются исследованием этого вопроса, замечают, что в политике трех балтийских стран имеются значительные различия, отмечая либерализм именно в литовской национальной политике. С другой стороны, я думаю, взаимоотношения между национальными группами внутри каждого государства складываются более благоприятно, если не вмешиваются внешние силы. Внутренние взаимоотношения накаляются, когда кто — то постоянно ставит этот вопрос. Я не воспринимаю этот аргумент и считаю, что с ним надо как можно быстрее расстаться.
-Возможно, эта ситуация говорит о том, что психологически старые кадры, которые делают политику в МИДе и в МВЭС, опираются на какую- то старую обиду, связанную с выходом Литвы из состава СССР. Забывая при этом, что российский рынок остается по- прежнему для литовских бизнесменов самым привлекательным. Как вы считаете, какое давление и откуда оно должно исходить, чтобы изменились отношения между странами?
Вы правильно сделали наблюдение, связанное с некоторыми кадрами, которые глядят на нас до сих пор с обидой как на ушедшую составную часть. Очень важно, чтобы была однозначно выражена политическая воля с тем, чтобы не давать повода проявляться в аппаратах таким настроениям. Мы же помним позицию президента Ельцина в то время, когда мы боролись за независимость, и он однозначно поддержал наше решение, оппонируя Михаилу Горбачеву и другим нашим противникам. Поэтому я сейчас не могу понять, откуда возникают на уровне правительств такие настроения? Что — то в подходах на высшем уровне изменилось, и, чем больше закрепляется новая ситуация, тем как бы дальше уходит наша взаимосвязь. Тем более что и не требуется больше нарабатывания популярности на поддержке балтийских государств, которые помогли некоторым лидерам укрепить позиции среди демократических сил России. Недавно я встречалась с теми людьми, которых мы называем стабильными демократическими силами, я хочу подчеркнуть посещение Литвы господином Лужковым. Также я вспоминаю довольно либеральные речи на встрече с господином Шумейко. У них звучала тема равноправного партнерства, от которого выигрывают обе стороны.
-Вы чувствуете противоречия, которые содержатся в речах и в конкретной практике? Чем вы это объясняете?
Я не думаю, что есть какая – то скрытая воля, чтобы противостоять друг другу. Любой проект требует матери или лучше, родителей для ухаживания за ним. Он растет как дети: от идеи до принятия решения, а потом вырастет до стадии реализации. Нельзя ограничиваться только тем, что руководители встретились на высшем уровне, подписали соглашение, пожали друг другу руки и все оставили без контроля за ходом его реализации. Но именно таких фактов- декларативных, формальных, бумажных в наше время достаточно.