Об этом шла речь на встрече с Сергеем Глазьевым, посетившем в феврале 1995 года редакцию газеты «Россия». Кроме этого мы решили познакомить вас, уважаемые читатели с нашей рубрикой «Олимпики», под которой мы традиционно размещали краткую информацию о происходящем во властных структурах.
Сергей ГЛАЗЬЕВ: «Заседания правительства напоминают заседания ЦК. При Гайдаре такого не было»
По сложившейся традиции в нашу редакцию время от времени приходят известные | политики, общественные деятели, парламентарии. В последний раз это был Сергей Глазьев, председатель думского Комитета по экономической политике. ‚ Очевидно, нет особой нужды представлять Сергея Юрьевича. Достаточно напомнить, что, будучи министром внешних экономических связей, он, единственный из всего кабинета, подал в отставку, не согласившись с недоброй памяти антиконституционным указом № 1400. Недавно Глазьев, уже депутат Думы, возглавил Демократическую партию России, которая, обеспокоившись катастрофическим положением дел в стране, обратилась на прошлой неделе к президенту с предложением немедленно созвать ассамблею участников Договора об общественном согласии. Предлагаемый отрывок из выступления Сергея Глазьева в редакции отчасти объясняет причину этой крайней обеспокоенности.
Уверен, при существующей нестабильности государство обязано взять на себя функции взращивания крупных финансовых образований, которые должны стать основой и локомотивом экономического роста. Так поступали правительства всех стран, которые добились успеха выходя из ситуации «смутного времени».
Японцы, корейцы, немцы занимались именно выращиванием конкурентоспособных структур. То, что сейчас делает Чубайс, совершенно противоположное явление. Расчленение предприятий, разукрупнение их, диверсификация собственности… Творится это сознательно, для подрыва крупной промышленности, поскольку Чубайс считает, что подобная собственность — основа для реставрации социализма.
Мы же считаем, та что такая промышленность может быть основой экономического роста. Если в стране не будет крупных конкурентоспособных финансово-промышленных образований, то экономическому росту не бывать…
На нас с подачи администрации президента навешивают ярлыки. Мол, защищают интересы отживших отраслей промышленнности. На самом же деле мы защищаем прежде всего наукоемкую промышленность, которая дает примерно 70-80 процентов экономического роста, в то время как правительство последовательно отстаивает интересы топливно-сырьевого сектора. А они сейчас вошли в противоречие с интересами развития всей экономики, что отчетливо проявилось при рассмотрении нынешнего проекта бюджета.
Говорят и другое: что наша программа во многом перекликается с программой правительства. Так получилось, что по разным причинам многие наши идеи постепенно перекочевали в правительственные документы — и в Послание президента, и в программу правительства. Но когда дело доходило до конкретных мероприятий, оказывалось, что позиции у нас совершенно противоположные. Правительство настаивало на отстранении государства от вмешательства в экономику, сохраняя за ним только, так сказать, полицейские функции, и это видно из проекта бюджета. В том проекте, который был сейчас представлен, расходы на инвестиции, на поддержку народного хозяйства близки к нулю. Например, такое ключевое направление структурной перестройки, как конверсия, наукоемкая промышленность, просто не финансируется. Имеется, конечно, фонд конверсии, который предназначен на дотации социальных сфер оборонных предприятий. А затраты на финансирование собственно конверсионной практики примерно в шесть триллионов из документа исчезли.
Как же тут все выстраивалось? На взгляд правительства, ключевым направлением экономической политики должна быть борьба с инфляцией. Мы с этим не спорим: борьба с инфляцией — это важнейшее дело. Однако нынешняя правительственная политика основана на монетаристской доктрине, а монетаристская доктрина всегда была на обочине экономической теории. На практике же она применялась, пожалуй, в политике Тэтчер и частично Рейгана. И действительно, тогда был достигнут определенный успех. Но возможности применения подобной политики явно ограничены. Она может «работать» только в более или менее стабильной экономической ситуации. Реальный же метод борьбы с инфляцией, как это ни парадоксально — снижение налогов. Оно стимулирует расширение производства, увеличение предложения товаров и при неизменной денежной массе — снижение цен. К сожалению, главные правительственные теоретики — Чубайс, Васильев и в какой-то степени Гайдар, придерживаются как раз примитивного монетаристского представления. По их мнению, эффективно бороться с инфляцией можно, только управляя денежной массой. Если смотреть в корень, это просто перенос на российскую почву некоторых устаревших, но по-прежнему доминирующих среди американского экономического истеблишмента представлений. И реализация такого рода представлений привела к тому, что правительство попало в ловушку.
Политика сокращения денежной массы ради обуздания инфляции проводилась и в 93-м, и в 94-м году. Стабилизировать ситуацию пытались, сдерживая снижение валютного курса рубля. В итоге этот курс отстал у нас от роста цен в пять раз по сравнению с 92-м годом и в три, если сравнивать с 93-м. Это, естественно, колоссально ударило по всей обрабатывающей промышленности, и цены на отечественные товары стали гораздо выше, чем на импортные. А мер по защите внутреннего рынка не предпринималось. Кстати, следует отметить, что вся эта политика проводилась вразрез с тем, что было указано в Послании президента. Тем не менее она проводилась и благополучно рухнула, потому что основывалась на ложных предпосылках. Когда объем производства сократился в первом полугодии на 25 процентов, естественно, объем денежной массы стал больше, чем уровень внутренней экономической активности, чем объем предложения товаров. Вопрос был только в одном — где начнется пожар. И пожар начался в самом слабом месте — в политике курса рубля. Он был завышен, и мы Черномырдина предупреждали, что рубль может рухнуть в любой момент, и он рухнул. Это послужило толчком для дестабилизации. Тут же, скажем, подскочила скорость денежного обращения. Самонадеянность планировщиков экономической политики в правительстве привела к тому, что они задали неправильную траекторию и на 95-й год. Изначально Минэкономики строило прогноз на 95-й по оценке инфляции в 5 процентов — более или менее реально. Но международные организации посулили правительству кредит, втянули нас в переговоры (вначале с Мировым банком) и выдвинули условие: будет два процента инфляции — будет кредит. Кредит, кстати, небольшой. Но он был для наших важен. Если кредит выдан — это знак всему мировому сообществу, что у нас экономическая реформа идет нормально, а значит, можно вести переговоры по реструктуризации внешнего долга. Однако вместо того чтобы сказать, что два процента невозможны, наши взяли «под козырек» и начали все пересчитывать под эту цифру. Дальше — больше. Но это уже надо анализировать специально…
Могу только с уверенностью сказать, что с нынешним правительством каши не сваришь. У Чубайса, в чьи руки отдано фактически все, политическая сверхзадача — не допустить возврата к прошлому. Отсюда следует раздробление всего, привлечение максимума иностранного капитала, передача основного иностранцам – тут то уж точно не будет движения вспять. Нужно отдать Чубайсу должное: эта линия стараниями его заместителей довольно эффективно реализуется. В Министерстве экономики, где есть специалисты, которые прекрасно разбираются в ситуации, также находятся люди, которые загипнотизированы монетаризмом. Отраслевые же министерства за три года работы оказались фактически полностью деморализованы.
…Я помню, какие были споры по приватизации при Гайдаре. Можно было сомневаться, обсуждать, многие решения коллективно принимались. Например, мне удалось ввести экспортные пошлины наперекор большинству. Я убедил всех, что если этих пошлин не будет, то внутренние цены на сырье будут расти быстрее, и это отразится на падении конкурентоспособности нашей промышленности. Экспортные пошлины действительно стали потолком роста цен на сырье… Когда во главе правительства стал Черномырдин, споры, дискуссии, поиск оптимального решения — все это прекратилось, и заседания правительства стали напоминать парадные пленумы ЦК. Вместо правительства создан орган, как бы для посвященных — президиум, и все решения стали приниматься келейно, Бог знает кем готовятся, где визируются… Когда, например, появился меморандум об экономической политике правительства в отношениях с Мировым банком, люди не сразу поняли, что к чему. Все только потом прояснилось… Вроде бы у правительства есть программа — Послание президента. И вдруг, ни с того ни с сего — меморандум, в котором все поставлено как бы с ног на голову. Так, в Послании президента написано: протекционизм, в меморандуме — дальнейшая либерализация торговли и снижение импортных цен. В Послании — контроль за энергоресурсами, в меморандуме — полное раскрытие энергоресурсов. Послание предписывает — осторожный подход к приватизации. Противостоящий документ требует снятия ограничений на перепрофилирование приватизационных предприятий. Скандал разразился, когда мы заявили в Минфине, что надо поднимать импортные пошлины. Нам говорят: не можем, потому что у нас Меморандум Мирового банка. Я спрашиваю: какой такой меморандум? Отвечают, меморандум не для печати. Официально запрашиваю документ. Издается указание засекретить его… В конечном счете я все-таки получаю текст и пытаюсь разобраться, откуда он свалился. Выясняется, что он есть результат келейных переговоров между Мировым банком и узким кругом лиц в правительстве. При Гайдаре было такое, когда Меморандум Валютного фонда подписывался правительством. Но делалось, так сказать, для внутреннего потребления, чтобы преодолеть сопротивление президента. В новом меморандуме Мировой банк просто-напросто ставит условие: давайте нам двухпроцентную инфляцию, и мы вам дадим кредит. Ни МВС, ни Минтопэнерго, в глаза не видя этого меморандума, получают установку на два процента. Подобная картина и с проектом бюджета: министры знакомятся с ним буквально за пятнадцать минут до начала заседания правительства. А перечень программ, которые финансируются из этого бюджета, некоторые члены правительства получают из моих рук после того, как все это приходит в Думу из Минфина. Вот уровень работы кабинета. Так мы вряд ли далеко пойдем. А если пойдем, то не в другую ли сторону?
Олимпики
ВОПРЕКИ ласкающим ухо демократов слухам, экс-вице-премьер Владимир Полеванов вовсе не покинул коридоры власти. Ныне он — заместитель руководителя Контрольного управления президента, откуда без помех может продолжать выводить на чистую воду приватизацию ло-чубайсовски.
ПОСЛЕ почти двухмесячного молчания Юрий Михайлович Лужков осудил знаменитую акцию спецслужб против группы «Мост» у здания мэрии. Заявление сделано вслед публичному развенчанию легенды о том, что он собирается вступить в президентскую гонку. Никак нет. В 1996 году Лужков будет баллотироваться в московские мэры.
ВКОНЕЦ было упавший среди военных рейтинг популярности генерала Грачева на прошлой неделе вновь, говорят, возрос. Военным показалась уместной прямолинейность министра, пригвоздившего Сергея Ковалева, который, по их мнению, отстаивал права человека из чеченского окопа, и полковника Сергея Юшенкова, в недавнем прошлом политработника, племя которых в армии никогда не жаловали. Вспомните строчку расхожего офицерского фольклора: солнце светит и палит — в отпуск едет замполит…
ГЕРБ российских коммунистов после третьего съезда их партии пополнился существенной деталью. Помимо серпа и молота, там появилась книга. Очевидно, в расчете на то, что давнюю мечту лидера партии Геннадия Зюганова о «партии интеллектуалов» все же когда-нибудь удастся осуществить.
ВМЕСТО вице-спикера Думы Валентина Ковалева, променявшего, по словам бывших коллег, интересы фракции коммунистов России на должность министра юстиции непопулярного правительства, заместителем Рыбкина избран Геннадий Селезнев, не просто сочувствующий, а настоящий коммунист, бывший редактор «Правды», которого, говорят, соблазнить правительственной должностью трудно.
ПРЕЗИДЕНТ признался в середине прошлой недели, что впервые ощутил: не зря некто постоянно носит за ним черный чемоданчик связи. А дело в том, что норвежская геофизическая ракета, внезапно отклонившись от заданного курса, вызвала легкую панику в российских военно-политических кругах. Говорят, | показалось, что эта ракета и есть обещанное дудаевское возмездие.
КУРС доллара превысил на прошлой неделе четырехтысячную отметку — рекорд «черного вторника» плавно побит. Теперь мы имеем еще и «черный четверг».
ВИЦЕ-ПРЕМЬЕР Николай Егоров, схвативший простуду в Чечне и находящийся ныне на излечении в «кремлевке»… освобожден от тяжких забот. В чеченских делах его заменит другой вице-премьер. Ходят слухи, что это будет Сергей Шахрай, набивший руку на кавказских проблемах.
ВЛАДИМИР ШУМЕЙКО, который продолжает публично отстаивать свое предложение о продлении президентских полномочий, запустил намедни очередной «пробный шар»: не стоит ли подумать об укрупнении национально-государственных образований (слить что ли Чечню с Ингушетией?), а также вспомнить о традиционном для дореволюционных времен административно-территориальном делении России? Весьма своевременно! Спикеру верхней палаты парламента чеченского узла проблем, видно, мало…