Одна из ключевых тем газеты «Россия» №13 (227) за 17-23 мая 1995 года — это состоявшиеся в ряде азиатских стран СНГ референдумы о продлении полномочий их президентов до 2000 года и дальше. На этом фоне особенно контрастны были состоявшиеся в мае президентские выборы во Франции. А вопрос о том, является ли Россия Европой, три десятилетия назад выглядел просто абсурдным. Как, впрочем и для поколения русских эмигрантов, с чьим творчеством нас тогда знакомила Третьяковская галерея.

На плебисците-в третье тысячелетие

Уже в трех республиках- Туркменистане, Узбекистане и Казахстане прошли общенародные референдумы, поддержавшие продление сроков президентства ныне действующих глав государств до 2000 года и далее; политологи озадачены таким ` направлением центральноазиатской политики, ищут объяснение этому явлению и задаются вопросом, может ли оно быть скопировано в России.

 Когда в феврале 1994 гола в Туркменистане был проведен всенародный референдум по вопросу о продлении полномочий президента Салармурата Ниязова до 2002 года, многие аналитики, занимающиеся проблемами Центральной Азии, восприняли это как очередной экстравагантный трюк главы государства, направленный на укрепление режима личной власти. ‚Бывшая в Советском Союзе одним из беднейших регионов, Туркмения ныне действительно стоит особняком среди пяти центральноазиатских республик с точки зрения характера государственной власти. Последний проведенный там ценз определяет число жителей всего в 4,6 млн. человек, многие из которых до сих пор являются кочевниками. На них приходится 15 млн. тонн нефти и 79 млрд. куб. м газа, миллион тонн хлопка, ежегодно -производимых этой страной. Недаром амбиции  руководства простираются вплоть до превращения страны в «новый Кувейт». Правит в Туркменистане коммунистический режим. Сапармурат Ниязов фактически возглавил его еще в конце 1985 года сначала в роли первого секретаря ЦК Компартии Туркмении, потом председателя Верховного Совета и наконец президента.

За это время он получил титул Туркменбаши — главы туркменов, в его честь переименованы самый большой проспект — ранее имени Ленина — в столице Ашхабаде, бывший порт Красноводск на Каспии. С легкой руки газеты «Эдабиет ве сунгат» Сапармурат Ниязов провозглашен «наместником Аллаха», его называют «бриллиантом Туркменистана». Глава Государства опирается, как и ране, на коммунистов, одним росчерком пера переименовав правящую коммунистическую партию в Демократическую, но не произведя в ней никаких изменений или перемещений. На выборах президента в 1992 г. Сапармурата Ниязова назвали главой государства 95,5 процента голосовавших, за продление его полномочий до 2002 года высказались уже 99,9 процента. О демократических принципах, очевидно, говорить не приходится.

Зато сегодня Туркменистан – оазис| стабильности в бурном море центральноазиатских потрясений. Отсюда не наблюдается миграции населения, в том числе русскоязычного. После ряда показательных процессов над преступными элементами — в минувшем году были расстреляны 126 крупных мафиози — криминальный мир ушел в глубокое подполье. «Второго Кувейта» и «10-летия благоденствия», обещанного Туркменбаши народу, конечно, не получилось, но определенный прожиточный минимум для всех граждан сохраняется, а внутренняя стабильность способствует привлечению иностранных инвестиций в национальное хозяйство,

По мнению самого президента, культ личности нужен не ему, а государству. «Кто бы ни был лидером, надо его уважать. Не хвалить, но говорить так как есть, по заслугам», — заявил он в одном из выступлений. При обезличенной ответственности властью обладать невозможно, при переходном состоянии в любом государстве должен быть лидер, пользующийся поддержкой народа, считает глава государства.

Новая философия власти в Туркменистане очевидна. Сапармурат Ниязов не имеет проблем ни с парламентом, послушно штампующим все решения руководства, ни е оппозицией, которая вытеснена из республики и крайне слаба. Значит, курс на укрепление личной власти диктуется пожеланиями уже вполне устоявшегося политически лидера и далее повышать свой авторитет в глазах народа. Но является ли такая философия стандартной для всего региона? Политические тенденции в нем показывают, что лишь частично.

Президент Узбекистана Ислам Каримов позволял себе иной раз подтрунивать над своим туркменским коллегой из-за его склонности к самовозвеличиванию. Тем не менее он стал вторым центральноазиатским главой государства, который поставил перед народом вопрос о доверии вплоть до 2000 года.

Ташкентский режим власти отличается от ашхабадского как небо от земли не по сути, а по внешним проявлениям, хотя и сходных черт хоть отбавляй. Репутация Ислама Каримова — весьма жесткий правитель, тронутый, однако, лоском цивилизованности. К государственной системе власти с формальной стороны придраться трудно. Коммунисты в большинстве своем влились в партию президента — Народно-демократическую. Конституционные нормы в основном, по крайней мере — на поверхности, соблюдаются. Президентские и парламентские выборы проводились на альтернативной основе, при этом, правда, принимались все меры организационного и пропагандистского порядка с тем, чтобы кресло получил нужный кандидат.

Ущемление прав оппозиционеров вызывает у западных наблюдателей желание брезгливо сморщить нос, но не более: на такие действия смотрят как на неизбежные для центральноазиатского менталитета «издержки». продвижения вперед по пути демократии. Тем более что Ислам Каримов старается не перебарщивать. Позиции президента очень сильны. Централизованно управляемая репрессивная система и: органы власти по строгой вертикали делают практически невозможным формирование действенной оппозиции. В качестве своего рода политического громоотвода создана и уже участвовала в выборах «прирученная» оппозиция в лице партии «Ватан тараккиети» (Прогресс родины). Но политические наблюдатели замечают у лидеров этой организации кое-какие намеки на фронду, которые могут перерасти в устойчивую тенденцию. А тут еще появились сообщения о намерении группы видных оппозиционеров, объединившихся вокруг бывшего вице-премьера Узбекистана Шукрулло Мирсаидова, создать оппозиционную партию «Адолат» (Справедливость). Власти в спешном порядке сколотили в феврале проправительственную партийную группировку «Адолат», которая сразу же начала выпускать ежемесячник того же названия. Тем самым у оппозиционеров отняли по крайней мере право на название будущей партии. К. оппозиции относятся и партия «Эрк» (Свобода), и движение «Бирлик» (Единство), лидеры которого находятся в эмиграции, главным образом в Москве. Хотелось бы подчеркнуть при этом, что оппозиционное движение в Узбекистане все еще находится в организационном плане в эмбриональном состоянии.

Из высказываний Ислама Каримова можно сделать вывод, что требование о проведении референдума продиктовано тем, что «деятельность всех ветвей власти необходимо вести в одном ключе». Характерной особенностью процесса демократизации в условиях Востока, напоминает он, является его последовательность и постепенность, Он выступает против расслоения общества на «чрезмерно богатых и чрезмерно бедных», а это требует принятия особой системы законов, эффективно обеспечивающих социальное и имущественное равновесие в обществе.

Истинная же причина кроется в другом. Узбекистан, насытившись эйфорией независимости, очень скоро встал перед ее неизбежными и неблагоприятными экономическими последствиями, но справился с ними более или менее успешно. Может быть, скорее менее, чем более, но до. обвального кризиса дело не дошло. Резервы золота, газа и хлопка стали той «подушкой», которая смягчила для жителей республики падение вниз. Ныне же щадящий. режим реформ проводить уже невозможно, да и Международный валютный фонд обуславливает свою помощь принятием со стороны правительства «непопулярных» мер.

В референдуме приняли участие 99,3 процента лиц, имеющих право голоса, из них сказали президенту «да» 99,6 процента. Комментарии излишни. Упреждающий удар главы государства, гарантирующий ему возможность последовательного реформирования экономики, невзирая на неизбежно связанный с этим рост оппозиционных настроений, состоялся.

Меньше всего подобного шага ожидали от президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. На просторах СНГ он пользуется признанием как лидер, выступающий за более тесную интеграцию входящих в него государств, хотя не все разделяют концепцию казахстанского президента о неизбежности создания евразийского наднационального образования. Он в своих действиях настроен на реформаторскую и демократическую волну, рационален и предсказуем, что снискало ему популярность не только внутри страны и в странах СНГ, но и на Западе. Кроме того, жесткий и решительный правитель Нурсултан Назарбаев сталкивается в Казахстане с серьезной и, пожалуй, для Центральной Азии наиболее организованной оппозицией. В том числе — в парламенте. Тем не менее альтернативы президенту не видно, он в случае любых выборов располагает многократным запасом прочности.

Подтолкнул главу государства на проведение референдума о продлении полномочий до 2000 года, пожалуй, все-таки не туркменский, а узбекский вариант. В марте Конституционный суд Казахстана неожиданно признал — и не. без оснований — состоявшиеся за год до этого парламентские выборы «антидемократическими». Президент подал апелляцию, но суд подтвердил свое решение. Главе государства не оставалось ничего другого как в соответствии с основным законом республики распустить парламент. На состоявшемся после этого заседании совещательного органа при президенте — Ассамблеи народов Казахстана было выдвинуто предложение о проведении референдума. Нурсултан Назарбаев эту инициативу поддержал.

На стороне президента выступили пять политических партий, в том числе двё оппозиционные. Четыре партии и движения высказались против. Как и ожидалось, обращение президента к народу было поддержано, но цифра проголосовавших «за» — 95,4 процента поразила даже его. Получив карт бланш на проведение кардинальных социально-экономических преобразований до декабря 2000 года, глава государства решительно отмел обвинения в его адрес в попытках добиться тоталитарной формы правления. «Этого никогда не будет», — сказал он. |

Тенденция к проведению референдумов как «диктата демократии» в Центральной Азии затронула и Киргизию. Там положение, правда, сложнее. Киргизия считается наиболее либеральной республикой региона, а его президент Аскар Акаев — самым демократическим главой государства в Центральной Азии. На прошедших в феврале выборах в Жогорку Кенеш — парламент большинство, пусть и не абсолютное, оказалось за явными и скрытыми коммунистами, представляющими основную оппозиционную силу. Это было расценено как удар по реформаторам во главе с президентом. Предложенный Аскаром Акаевым список кабинета министров был утвержден парламентом за исключением трех, но ключевых фигур, прежде всего министра финансов Кемелбека Нанаева — убежденного и решительного реформатора. Таким образом, созревает конфликт между законодательной и исполнительной ветвями власти. В этих условиях взгляды сторонников президента обратились на Ташкент и Алма-Ату. Однако Аскар Акаев от идеи плебисцита отказался.

Что касается Таджикистана, то обстановка военного противостояния в этой стране подобные эксперименты исключает.

«Не является ли кампания по продлению президентских полномочий в Центральной Азии репетицией для аналогичной акции в России»? — задавалась недавно вопросом газета «Правда». Серьезные аналитики такой поворот событий в Москве практически исключают, поскольку он привел бы к окончательной дифференциации общества и социальному взрыву. Тем более что сегодня Кремль занят более созидательной политической работой по сформированию пропрезидентских парламентских блоков, которые должны обеспечить преемственность реформаторской власти. Конечно, в экстремальных условиях, которые могут проявиться в будущем, возможно всякое, но перспективы такого референдума находятся на грани невероятного.

Юрий ТЫССОВСКИЙ

От социализма капиталистического — к капитализму социалистическому

Итак, в воскресенье, 7 мая, в 12 часов вся Франция Узнала имя пятого президента Пятой республики. С третьей попытки им стал неоголлист Жак Ширак, мэр Парижа. Стал с небольшим перевесом (52,6 процента против 47,3 процента), победив во втором туре соперника-социалиста Леонеля Жоспена, бывшего министра национального образования. Уже в девятом часу 7 мая сторонники Ширака устроили на огромной площади Согласия в историческом центре Парижа гигантскую демонстрацию (более 60 тысяч человек), которая в прямом эфире транслировалась почти по всем каналам французского и европейского телевидения. Любопытствуя, я побывал на площади Согласия. Прежде всего поразила оперативность мелких торговцев. В мгновение ока площадь заполнилась десятками автофургончиков, владельцы которых развернули торговлю напитками, чипсами, сандвичами. Аппетитный запах жарящихся на мангалах шашлыков витал над всей площадью. А народ все прибывал и прибывал.  Было очень много молодежи, что казалось странным, — ведь Ширак — официальный кандидат «правых», то есть стариков. Молодежь кричала, плясала, поднимала плакаты с надписью: «(Gi-Si-victuare!» («Ширак — победа\). Один молодец плясал в фонтане в чем мать родила. И весь этот кавардак перекрывал вой усилителей с огромной площадки, где неистовствовала поп-группа.

Второй феномен, поразивший меня на площади Согласия, — это присутствие большого числа избирателей, молодых и так называемого «третьего» возраста (от 50 и выше), голосовавших против Ширака, но пришедших на площадь Согласия. Я встретил одного своего знакомого профессора-слависта. Он не скрывал, что голосовал против Ширака, за Жоспена. «Тогда что ж вы делаете здесь? — недоуменно спросил я. — В России это называется — «в чужом пиру похмелье». Профессор, смеясь, ответил: «Как это у вас, в России: в этот раз выиграло «Динамо», в следующий раз выиграет «Спартак». И действительно, все это празднование победы одного претендента на президентский «престол» над другим сильно напоминало итоги футбольного матча. Болельщики болели за свою команду, но после матча объединились в стремлении пообщаться, выпить и закусить.

В моей журналистской практике получалось так, что я наблюдал президентские выборы в Париже в 1969-м (Жорж Помпиду), 1974-м (Жискар д’Эстен) и два раза — в 1981-ми 1988-м (Франсуа Миттеран). И ни разу не видел столь странной президентской кампании, как сейчас. Тогда, в 60-80-х годах, водораздел между левыми и правыми был глубже. Левые ратовали за национализацию предприятий, социальную защиту, увеличение оплачиваемых отпусков, семейных пособий и т.д. Правые защищали «чистый» капитализм, отстаивали права хозяев — патронов, делали упор на независимую внешнюю политику Франции, живя на капитал генерала де Голля, который еще в 1966 году вывел Францию из военной организации НАТО. В этой избирательной кампании вопросы внешней политики почти не звучали. Изредка упоминались европейские проблемы и вскользь- Чечня. Да и то в связи с тем, что 2 мая в публичной дискуссии тет-а-тет по телевидению Ширак процитировал известные стихи из «Колыбельной» Лермонтова «о злом чечене». В сущности между программой Ширака и программой Жоспена не было никакой принципиальной разницы. Оба говорили об одном и том же: повышении зарплаты, сокращении безработицы, строительстве дешевых квартир, СПИДе, экологии.

И то сказать, за 14 последних лет президентства Миттерана уровень жизни во Франции значительно приблизился к уровню жизни других стран — участниц Европейского союза. И Ширак был прав, когда ехидно заметил, что этот подъем жизненного уровня не заслуга французских социалистов. В Англии, Дании, Швеции,Бельгии существует монархия, но, как и во Франции, трудящиеся имеют пять недель оплачиваемого отпуска, гарантированный минимум зарплаты, невозможность уволить человека с работы, не заплатив ему выходного пособия за три года вперед и т.д. Создавалось впечатлениё, что кандидаты искусственно обостряют разногласия друг е другом. Хотя полемика велась корректно, а когда во втором туре победил Ширак, то Жоспен публично и вежливо поздравил его с победой. Президентская кампания проходила на фоне полного игнорирования событий в России и СНГ. Читаешь газеты, смотришь ТВ, слушаешь радио — такое впечатление, что Горбачев все еще президент несуществующего СССР, а в России, кроме мафии и чеченцев, больше никто не живет. В одном из лицеев в Бретани после моей лекции о России школьники меня спрашивали: «Когда Россию переименовали в Чечню? Кто, кроме чеченцев, живет в России?» Вот вам плоды массовой дезинформации французских СМИ.

Почему это происходит? А это происходит потому, что влияние парижских интеллектуалов на СМИ весьма значительно. А в Париже нет почти ни одного крупного интеллигента, который не написал бы книгу или по крайней мере серию статей лично о Горбачеве и расцвете демократии в СССР. Редким гласом вопиющего в пустыне были книги противоположного содержания типа книги нашего соотечественника и диссидента Михаила Геллера «Седьмой секретарь: блеск и нищета Михаила Горбачева», 1991 год.

И вдруг вся эта горби-симфония рухнула: нет СССР, нет президента Горбачева. Кто виноват? Они, парижские интеллектуалы, не разглядевшие суть перестройки? Как бы не так! Виноваты не они, а сами русские, ставшие мафиози, убивающие чеченцев, нарушающие права человека. А что значит во Франции признаться в том, что ты оказался политически близорук? Это конец гонорарам за книги о Горбачеве и перестройке, конец приглашениям на телевидение, словом, конец всем цеховым привилегиям интеллектуала писателя. Разве это яйцеголовые могут допустить? И поэтому большинство парижских интеллектуалов выступало против Ширака, поскольку новый президент Франции расставляет совсем другие акценты во внешней политике Франции, нежели Франсуа Миттеран.

Владимир СИРОТКИН Париж

Парижские вариации железного занавеса

Франция – это еще и традиционно «второй дом» для русской эмиграции. Непросто складывалась там жизнь пришельцев, сложным было и чувство матери- родины к покинувшим ее детям. Сегодня мы открываем вместе с вами неизвестные страницы истории этих отношений.

В Инженерном корпусе Третьяковской галереи проходит уникальная выставка, посвященная русской эмиграции, «Они унесли с собой Россию» из коллекции Ренэ Герра, Французского профессора-слависта с двадцати лет увлекающегося культурой России.

Коллекция делится на три огромные части: собрание книг, документов и живописи. Эти три кита определяют успех уникальной коллекции «русского француза», как называли Герра’ столпы русской эмиграции.

Рене Герра родился на юге Франции. в знаменитой Ницце. Его родители были финансово обеспеченные люди. Это позволяло заниматься тем, что требует душа, а не желудок.

Ницца была второй столицей русской эмиграции. Она была неоднородна по социальному статусу живущих в ней русских эмигрантов. Это был высший аристократический слой, средний, более демократический, который объединял людей разных политических взглядов и разной толщины кошельков, и, наконец, третий слой, состоящий из «рядовых истории», попавших во Францию назло собственной судьбе. В Ницце, например, бывшие русские казаки работали дворниками, а в Париже русские занимались автомобильным извозом.

Портрет Владимира НАБОКОВА, принадлежащий перу М. ДОБУЖИНСКОГ О. При перевозке картин на выставку был утерян. в аэропорту Шереметьево.

Ренэ Герра познакомился с представителями всех слоев. Его увлеченность русской культурой оказалось внезапной, как быстротекущая скарлатина. Только исход был необратим. Ренэ Герра стал славистом не по профессии, а по потребности. Он даже назвался по-русски: именем-отчеством — Ренэ Юлианович. Его жена была дочерью влиятельных русских эмигрантов из ‘белой гвардии.

В качестве темы диплома для Сорбонны он выбрал творчество Бориса Зайцева. Великий русский писатель был приятно польщен таким выбором. Он-то и ввел Ренэ Герра в круг русской культуры. Можно представить, с каким внутренним любопытством старая эмиграция встретила в своем кругу появление молодого француза, беззаветно преданного той России, которая исчезла, как град Китеж.

Естественно, что люди, образующие этот великодушный (от слов «большая душа») круг, обладали бесценным сокровищем для человека, который понимал, с чем имеет дело. К сожалению, ситуация во Франция складывалась таким образом, что русскими архивами никто из властей всерьез не интересовался. Эмиграция представлялась им маргинальной культурой, которая не может рассчитывать на последователей. Поэтому художники и поэты творили с ощущением апокалипсиса. Они были последними. То, что истории удалось распорядиться по-другому, им было неведомо.

Во время вхождения Герра в мир эмиграции ее некоронованными королями были поэт Георгий Адамович, прозаик Борис Зайцев, поэты Ирина Одоевцева и Юрий Терапиано. Но не было уже ни Гиппиус, ни Мережковского. Хотя легенды о них были живы. Герра вспоминал: «Артистическая богема старалась держаться подальше от политики. Споры, трения, как и полагается в этой среде, происходили на другой почве. В эмиграции выходили, например, два литературных журнала. Один назывался «Новый журнал» И выходил В Америке. Он был продолжателем «Современных записок», лучшего, как говорил Борис Зайцев, журнала за. всю историю русской литературы

 Портрет Алексея РЕМИЗОВА работы С. ЗАЛШУПИНА, художника, чей дар расцвел только в эмиграции.

. А в Париже выходил ежемесячный журнал «Возрождение», считавшийся изданием монархического, белогвардейского толка. Адамович, скажем, там бы никогда печататься не стал, как и Ирина Одоевцева или Юрий Терапиано. А тот же Борис Зайцев и туда отдавал свои произведения. Так что политически русская богема придерживалась скорее милюковско — республиканского или кадетского направления. Монархистов среди художников, писателей практически не было».

Коллекция Ренэ Герра дает почувствовать‘ атмосферу замкнутости мира русской колонии, ее интересов, направленных прежде всего внутрь себя. Они рисовали друг друга, чертили карандашами исчезающие в памяти потомков лики и думали, что за пределами их мира это никому не интересно. Оказалось, ошибочно.

У Ренэ Герра были верительные грамоты, которые предопределили ему успех. Так что неудивительно, что на него обратили внимание самые лучшие представители русского художественного мира за рубежом. В его коллекции около 700 работ Юрия Анненкова, того самого, который прославился своими хрестоматийными иллюстрациями к поэме Блока «Двенадцать», а также портретами политических и художественных лидеров первых лет революции. Удивительно, по мнению Ренэ Герра, что этот более чем воодушевленный идеями революционного преобразования художник так быстро разочаровался в революции и в 1924 году покинул Советы.

Знаменитый рыжеволосый Бакст, прославившийся своим оформлением дягилевских балетов, тоже находится в коллекции Герра. Модели Бакста неуловимо похожи друг на друга, и что самое интересное, имеют отдаленное. портретное сходство с самим художником. Сонные пейзажи Бенуа украшают эту коллекцию. Кстати, именно с его живописи началась коллекция Герра. Свою первую работу он купил за тысячу франков.

За каждой картиной стоит своя история. Например, карандашный портрет князя Шервашидзе, забытого ныне грузина, работы Мстислава Добужинского. Если бы не ее присутствие в коллекции Герра, фамилия этого немаловажного деятеля дягилевского балета была бы постепенно забыта. Интересна табель о рангах в среде эмигрантских художников. Например, дочь знаменитого скульптора «мир-искусника» Евгения Лансере Зинаида Серебрякова. Ее фарфоровые` лица прёдставлялись в России верхом гениальности. Но в Париже не вызвали особой похвалы. Ее сын Александр Серебряков оказался более известен и популярен как художник во Франции, а в СССР его практически не знали. Сегодня его наследие оценивается в десятки тысяч долларов, потому неудивительно, что к его картинам проявляется столько внимания. Вопрос денег всегда был занозой в рассказах о русской эмиграции. С идеологической точки зрения подчеркивалось, что они там бедствовали. Со слов Герра, это не всегда было так. В его собрании есть уникальные письма Марины Цветаевой к жене Бунина, Надо сказать, что между Цветаевой и Буниным пробежала черная кошка. Тем не менее деньги, на которые великая Цветаева существовала на определенном этапе своей эмигрантской жизни, посылались ей от Бунина, Его Нобелевская премия ушла в основном на помощь нуждающимся русским, и не только Марине Ивановне. Самое интересное, что поэтесса не знала, от кого поступают деньги. . | |

Особое место занимает в коллекции графика Алексея Ремизова. Этот причудливый писатель, который прославился своим медвежьим русским языком, был отличным : графиком. Его хорошо знали французские сюрреалисты, ценили его. А вот Бунин его не уважал. В собрании Герра есть документ. коллективное письмо-воззвание о помощи поэту Георгию Иванову. Самая главная подпись на листке бумаги, который похож на прямоугольный бумажный дворик, — это подпись Ремизова. И прямо над ним слева сердито-аристократическое: «Ив. Бунин» Между двумя подписями — невидимое соперничество.*

; В коллекции Ренэ Герра много козырей. О всех не расскажешь. Но самый главный козырь — его русский язык. Говоря с ним по телефону, нельзя сразу понять, что говоришь, с французом по происхождению. Тем не менее в` 70-х годах Ренэ Герра“ хотели исключить из общества французских славистов за то, что коллеги не понимали его русского. Сейчас это звучит как анекдот.

«Гордость коллекции, говорит Герра — это произведения, посвященные мне авторами». Не просто дарили, а посвящали ему свою прозу Михаил Андреенко, Николай Терлецкий, Николай Ульянов, стихи — Ирина Одоевцева, Юрий Иваск, Зинаида Шаховская, Екатерина Таубер, Юрий Терапиано, Половина из этих фамилий нам неизвестна.

«Со временем хочу разобрать альбомы. Завел я эти альбомы с легкой руки Ирины Одоевцевой. Однажды она сказала мне: Была «Чукоккала», будет и «Герракала». Жемчужина коллекции Герра — портрет Замятина, выполненный Кустодиевым. Картина многажды репродуцировалась в наших изданиях.

 Ренэ Герра: «Сразу после войны дальновидные американцы занялись в Париже поисками архивов. Они даже открыли специальную контору под Парижем, где скупали за бесценок письма Бунина, Цветаевой, Ремизова, Добужинского. Всевозможные архивные материалы. Все это упаковывалось и отправлялось в США. Такое внимание американцев объяснялось тем, что появились деньги русского эмигранта, и в 1951 году открылся Бахметевский архив при Колумбийском университете.

Но никогда при этом я не занимался коммерцией. За 30 лет собирательства я расстался всего с двумя работами, причем не русских художников. Из моих рук ничего не уходит, Даже обмен я совершил только раз. Я никогда не позволял себе рассматривать свою коллекцию как выгодное капиталовложение. Вообще я знал только двух человек которые до конца поняли ценность и значение творческого наследия эмиграции. Помимо Терапиано, это еще Петр Евграфович Ковалевский. Несмотря на хрупкое здоровы м преклонный возраст, он до конца своих дней собирал материалы, относящиеся к эмиграции, и сумел издать в 1971 году бесценную книгу «Зарубежная Россия». Возглавлял он и Общество сохранения русских культурных ценностей, в правление которого, кстати, он меня пригласил в конце 60-х годов.

Главное чувство, которое я вынес из этих встреч, — желание спасти и сохранить. Спасти и сохранить культурное наследие русской эмиграции, никого в те годы не волновавшее не только в России, но и во Франции, хотя именно она дала приют изгнанникам.

Так что эта коллекция собиралась исключительно благодаря моему стремлению оставить память о трудном, сложном, но творчески невероятно богатом периоде русской культуры нашего столетия».

Дмитрий МИНЧЕНОК

За все, за все спасибо. За войну, За революцию и за изгнанье, За равнодушно-светлую страну, Где мы теперь «влачим существованье»

Георгий Адамович