12 июня 1990 г. Первый Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. «За» ее принятие проголосовали 907 депутатов, «Против» – 13, «Воздержались» – 9. Философ Алексей Глухов о том, что такое суверенитет и как он соотносится с понятием личной власти.
Алексей Глухов, кандидат философских наук, доцент школы философии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ
Формально понятие суверенитета относится к большим общественным образованиям, прежде всего государствам. В связи с этим возникают вопросы о том, что такое независимость государства, какое политическое образование может обладать суверенитетом и кому принадлежит власть.
Эта традиция сложилась в определенный момент истории Нового времени и поэтому не является универсальной догмой. Вопрос о власти не обязательно нужно связывать с вопросом о суверенитете. Кроме того, традиция не должна быть определяющей, когда мы думаем о своем будущем.
Суверенитет и источник власти
Понятие суверенитета исторически закрепляется в середине XVII века после Вестфальских мирных соглашений, завершивших Тридцатилетнюю войну, а теоретически – у Томаса Гоббса в «Левиафане», созданном примерно в те же годы. В этих текстах содержатся основы современного понимания суверенитета. Но понятие власти древнее и шире. Оно не обязательно привязано к международным отношениям и государственным интересам. Для каждого из нас власть имеет самое важное и прямое значение. Можно спросить, в чем источник власти отдельного человека. При этом необязательно опираться на ту версию ответа, которая связывает власть и государственный суверенитет. Можно поискать источник власти в самих себе, попробовать мыслить о власти на своих условиях, в наших собственных терминах.
Если спросить, какой же источник власти есть у каждого из нас, то классическая политическая философия уже давно предложила простой ответ: источник личной власти – это личное стремление чего-то достичь в жизни. В классических терминах то, к чему каждый из нас стремится в жизни, называется «своим благом». Стремление к своему благу – источник своей власти. Когда у нас нет страстного интереса к жизни или когда жизнь кажется невероятно сложной, что опускаются руки и пропадает желание что-то делать, мы лишаемся своей власти. Напротив, когда вы осознаете, чего хотите добиться больше всего на свете, ради чего стоит жить, у вас возникает прилив сил, появляется неиссякаемая энергия, горячий интерес – так усиливается наша власть над своей судьбой и способность организовать других людей. Обычно это классическое рассуждение о своем благе не связывают с понятием суверенитета, потому что оно не относится к уровню государства.
Тем не менее наиболее осмысленное рассуждение о том, откуда берется власть, связывает ее не с какими-то сверхчеловеческими абстракциями, но с нашими собственными стремлениями. Для ощущения своей власти над своей судьбой в принципе достаточно задуматься о том, для чего мы живем и в чем смысл нашего существования. Но чтобы ответить на эти вопросы, придется «познать себя», как говорили греки. Это не такое простое дело, а это философская задача – в том смысле, что каждый из нас, размышляя об этом, невольно превращается в философа даже без философского образования.
Своя власть в сообществе
С такой личной властью связана проблема, центральная как для политической реальности, так и для политической философии: «Как мои желания соотносятся с интересами других людей?» В центре политической реальности всегда потенциальный конфликт двух сторон, своего и чужого. Классическая политическая философия полагала, что эту проблему можно решить, согласовав свои желания с интересами окружающих. Ведь мы хотим реализовать свои интересы в каком-то общем пространстве. Общее пространство может быть упорядочено совместными усилиями, а этот порядок станет результатом общего соглашения.
Классическая политическая философия утверждает, что можно найти удовлетворяющее всех решение, когда ваши стремления не противоречат общим соглашениям. Личные интересы и общие соглашения оказываются в этом идеальном случае двумя сторонами одной медали. В реальности возникает следующий парадокс: когда в рамках общества мы говорим о том, какая власть доступна каждому гражданину, то рассуждаем скорее о том праве, которое каждый из нас приобрел в результате общего соглашения, а не о том, какой властью мы обладаем в силу наших личных стремлений.
Более того, если кто-либо отклоняется от общепринятых соглашений, он считается плохим гражданином, преступником. Ведь он проявляет своеволие, свою власть. С одной стороны, если кто-то претендует на большую власть, чем позволяет общественный договор, общество вправе проявить свою власть и наказать преступника. С другой стороны, любые договоренности – это всегда фиксация какого-то мгновенного положения вещей.
Томас Джефферсон, один из авторов американской конституции, был настолько восхищен и воодушевлен процессом создания нового политического порядка, что считал: каждое новое поколение – это новая нация. И если поколения сменяются каждые 20 лет, то и конституция должна меняться каждые 19 лет. Разумеется, в действительности все сложнее. Тем не менее мы должны понимать, что договоренности могут и должны трансформироваться, ведь благодаря этому общество развивается.
Конечно, мы не должны отказываться от достигнутых договоренностей просто потому, что кто-то скажет: «Я не согласен». Но в то же время необходимо предусмотреть возможности для людей высказывать свое мнение, подвергать критике и менять прежние договоренности в результате нового общественного соглашения.
Власть человека над человеком
В каждом обществе есть свое уникальное сочетание претензий на достижение своего блага. В классических терминах это называется политическим режимом. Монархия есть такой режим, в котором одна-единственная претензия на свое благо вытесняет либо заменяет все прочие. Это власть одного человека над всеми остальными. Греки изобрели классификацию политических режимов, включающую также, например, власть немногих над многими – аристократию и олигархию, то есть власть немногих лучших по рождению и власть немногих богатых. Сегодня мы включили бы в этот список еще экспертократию, то есть власть бюрократов и специалистов – тех немногих, кто лучше других разбирается в механизмах власти. Но есть и режим, при котором власть принадлежит большинству, – это демократия. Сегодня мы очень много говорим о демократии, являющейся ведущей формой политической жизни в современном мире. С точки зрения демократии власть одного человека над остальными ни при каких условиях не является хорошей. У изобретателей демократии, древних афинян, кстати, был более гибкий подход. Иногда единоначалия невозможно избежать, как, например, на войне. Но после войны военачальники отчитывались перед общим собранием.
По-видимому, власти человека над человеком даже в современном мире невозможно полностью избежать. Например, когда вы обращаетесь к врачу, врач обладает над вами властью, потому что он эксперт, которому пациенты вынуждены доверять свое благополучие, обладая лишь ограниченными средствами контроля.
Формальный суверенитет
В ситуации, когда у страны формально есть суверенитет, а фактически нет, находятся очень многие современные государства. Более того, количество государственных образований, признанных ООН, возрастает. Сегодня это около двухсот независимых стран, еще 50–70 лет назад их было гораздо меньше. Во многих случаях они обладают лишь формальным суверенитетом. Если говорить о суверенитете в узком смысле как о государственной автономии и способности государства достигать своих интересов на международной арене, то такая возможность всегда будет лишь у немногих могущественных государств. Ведь ее основанием является реальная политическая или экономическая мощь.
С учетом этого далеко не все игроки способны по-настоящему самостоятельно действовать на международной арене. Слабые страны объединяются в альянсы и союзы, заручаются покровительством сильных игроков. В этом случае суверенитет можно считать формальным. Если государство хочет отстаивать свои интересы, оно поступается частью своего суверенитета в пользу старшего партнера ради защиты и поддержки на международной арене.
Изменения в обществе и суверенитет
Если в обществе назрели перемены, наиболее уместно, чтобы каждый человек осознал с предельной ясностью, чего он, собственно, хочет в жизни. Когда человек не очень понимает себя, он действует во вред себе и совершает необдуманные поступки. Например, согласно одному популярному объяснению того, почему Трамп пришел к власти, избиратели просто не видели смысла в актуальной политике, им захотелось чего-то нового. В итоге они отдали голос за конкретного кандидата, но на самом деле они всего лишь желали перемен. Когда вы не руководствуетесь собственными целями, а просто хотите изменить статус-кво, иногда получается неожиданный результат, который может вас не устроить.
Поэтому важно понимать, чего мы хотим в жизни. На самом деле это не личный, но один из самых главных политических вопросов. Кажется, что это очень простой вопрос: мы же не вчера родились, как-то дожили до сегодняшнего дня и, разумеется, все это время только и думали над тем, чего хотим. Однако сложно ответить на этот вопрос не в терминах, предлагаемых государством или социумом, а самостоятельно. Сложно, но очень важно сделать этот вопрос источником своей власти, а не чужой власти над собой. В каком-то смысле это самый демократический способ рассуждать о власти, ведь именно таким образом власть оказывается доступной каждому из нас.
Еще Сократ обращался к афинянам с увещеванием, а Диоген ходил с фонарем и искал человека. Уже тысячелетия философы предлагают думать о вопросах власти, исходя из себя, на своих условиях. Если человек понимает, чего хочет, на собственных условиях, а не на том языке, который навязывается ему воспитателями, работодателями или государством, он приобретает свой маленький политический суверенитет, становится источником своей власти.
Сейчас тема суверенитета и власти предлагается нам государством, причем не только нашим, но и на международной арене. Националистические настроения возникают сейчас в связи «миграционным кризисом». С одной стороны, мы хотим помогать другим людям, попавшим в беду, с другой стороны – не любой ценой, рассуждают граждане многих стран мира. Мы не можем всех принять в свое сообщество, потому что таким образом мы лишаемся своего суверенитета. Это привело к тому, что многие государства в последние годы активнее заговорили о суверенитете.
Однако если мы хотим думать о своей власти, она, наверное, выражается не в терминах государственного суверенитета.
В идеале государство – это то, что создается самими гражданами. На мой взгляд, единственный осмысленный способ мышления о государственном суверенитете состоит в том, что государственная власть – это нечто возникающее из маленьких личных суверенитетов в результате некоторого общественного соглашения. Это значит, что государство обязано служить людям, а не возвышаться над нашими маленькими личными суверенитетами.
Источник: «ПостНаука»