После появления 26 марта в «Новых Знаниях» статьи «Так как же нам обустроить Россию?», опубликованной в еженедельной газете «Россия» в ноябре 1990 года, в комментарии к которой я обещал серию публикаций этой газеты, позволяющих лучше понять образ мысли и действий свидетелей и участников событий тех лет, ко мне обратилось несколько хороших знакомых из Москвы и Петербурга, Сочи и Пятигорска, Екатеринбурга и Самары. Соглашаясь с необходимостью воссоздания у наших современников объективной истории девяностых, они задавали один и тот же вопрос: почему в качестве зеркала происходивших тогда событий мы выбрали именно газету «Россия»? Я обещал на него ответить и делаю это.
Если отвечать кратко, наверное, потому, что именно с газетой «Россия» связан необычайно насыщенный период жизни и у меня- главного редактора журнала «Новые Знания», и у основателя и главного редактора этой газеты Александра Дроздова, который теперь является Исполнительным директором- председателем Правления Ельцин Центра. И все же лучше, пожалуй, рассказать «как это было».
А было это так. В сентябре 1990 года я в итоге согласился стать руководителем группы консультантов Верховного Совета РСФСР при (едва ли не самом радикальном) Комитете ВС по средствам массовой информации, связям с общественными организациями и изучению общественного мнения. И не пожалел: интересным для меня стало не только участвовать в законотворческой деятельности, создании российских СМИ и оказании помощи новым партиям и движениям, но прежде всего оказаться в гуще главных событий, в эпицентре новой российской власти. Белый Дом (как мы тогда стали называть нынешнее здание Правительства РФ) в то время буквально притягивал к себе самых разных людей. По его коридорам без конца ходили группы журналистов и шахтеры, лидеры новых партий и ученые, сотрудники госструктур, именитые эксперты и кооператоры. Совершенно свободно можно было оказаться на слушаниях, где проходили встречи с кандидатами на правительственные должности. Новая российская власть была тогда, без преувеличения, эталоном публичности и доступности. Пропускного режима в здание, где находилось главное должностное лицо РСФСР, в 1990 году почти что не было. В принципе, пускали всех, кто этого хотел. А к нам на одиннадцатый этаж, где по 2-3 человека в кабинете располагались депутаты Комитета по СМИ просто явочным порядком приходили известные писатели, артисты, режиссеры. Очень часто просто заходил Геннадий Хазанов. Помню, как мы спешно размещали на этаже вместе с автором (разумеется ни с кем не согласовывая) уморительные рисунки Владимира Войновича к его «Ивану Чонкину».
По роду работы довольно часто бывал я и на этаже Белого дома, где находились кабинеты Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина и его первого заместителя Р.И. Хасбулатова. Там мы и познакомились с Александром Дроздовым, который был его помощником. Довольно скоро я воодушевился его замыслом- созданием влиятельной еженедельной газеты. Первоначально ее предполагалось назвать «Республика», но Б.Н.Ельцин- остановился на названии «Россия». Именно она фактически стала первым средством массовой информации суверенной России, что очень влияло на ее облик, который заметно отличался от других флагманов демократической журналистики. Хотя газета и имела в подзаголовке надпись: «Газета Президиума Верховного Совета РСФСР», с подготовки ее первого номера в редакцию никто не звонил и не рекомендовал, кого публиковать, а от кого воздержаться. Тем более никому и в голову не приходило что- либо запрещать.
И потому, после «Московского комсомольца» и «Комсомольской правды», «Московских новостей» и журнала «Нева» с появлением «России» у меня отпал вопрос, где лучше публиковаться. Так я стал сначала ее автором- обозревателем, потом, оставив должность руководителя группы консультантов, руководителем отдела и первым зам. главного редактора. Все эти годы я находился в блестящей компании сотрудников и авторов с высокой интеллектуальной планкой. К тому времени я уже очень хорошо знал профессиональный путь Главного редактора Александра Дроздова, внучатого племянника Николая Щорса включавший фундаментальную подготовку в МГИМО, многолетнюю работу собкором «Комсомольской правды» в Японии, а затем заведующим ее международным отделом и ответственным секретарем. Знали мы, конечно, многих интересных авторов, которых тогда совсем не нужно было искать. Часть из них находилась с «Белом Доме», будучи депутатами, другие приходили по делу, но оказывались готовы дать интервью или написать профессиональный текст. Тем более, что в те годы публикации должностным лицам ни с кем не надо было согласовывать.
Еще интересная деталь. Как из «гоголевской шинели», проявив себя на ниве экономического просвещения, из «России» вышли такие известные экономисты с очень разной судьбой как Владимир Мау и Алексей Улюкаев, Александр Лифшиц и Евгений Гонтмахер. Здесь, на первый взгляд, уместно сказать, подобно известному автору- ведущему, что «это уже совсем другая история», но в действительности это не так. Потому что мы как раз хотим предложить вашему вниманию опубликованные в №5 и №8 «России» за 1990 год статьи Евгения Гонтмахера и, возможно, попытаться оценить степень его правоты в прогнозах на будущее.
Последний президент?
«Россия» №3 от 21.11.1990г
Наблюдая в марте этого года за выборами первого Президента СССР, я вдруг понял, что это действительно уникальное событие: ведь вторых выборов не будет. Но этот факт нам важен сейчас лишь потому, что россиянам в самом скором времени предстоит ответить на вопрос: на каких основаниях строить свои отношения с Советским Союзом? То, что в Эстонии, Латвии и Литве уже не один год произносится вслух и без стеснения, реализуется в конкретных делах и законах- суверенитет, независимость для России пока еще в новинку.
Некоторые рассуждают и так: пусть без Прибалтики, но зато со всеми остальными двенадцатью республиками. На этом и строится идея о заключении нового союзного договора. Однако и Молдова, Грузия, Армения и что самое прискорбное для хранителей СССР — Украина в той или иной форме уже показали свое, мягко говоря сдержанное отношение к возможности его заключения. Можно ли сохранить этот самый «союз нерушимый», который пока еще составляет СССР? Очень реален вариант (храни нас от него господь) возвращения к унитарному государству: ведь в распоряжении Центра по- прежнему остаются Вооруженные Силы и вполне сговорчивый Верховный Совет СССР. В умелых руках эти две силы способны процесс приостановить поэтому ли, кстати, армия так яростно защищается от деполитизации и давно просрочены сроки ротации союзного Верховного Совета?
Для того, чтобы нашелся вариант с добровольным и взаимовыгодным принятием нового союзного договора, требуется некая объединительная идея. До недавних пор она была: в Союз входили «советские социалистические» республики. И двери в него были открыты всем прочим странам мира, совершившим у себя пролетарскую революцию. Это сейчас кажется нелепицей, но в 20-е годы в составе Советского Союза могла оказаться, например, и Германия, будь там поудачливее местные коммунисты. В него оказывается, просилась Болгария и даже Южный Йемен. Но вот на наших глазах «реальный социализм» потерпел фиаско: и в странах Восточной Европы и у нас. Если даже предположить, что в первые годы существования СССР его единство обеспечивалось идейной общностью, то уже в сталинские времена Союз склеивался все более усиливающейся централизацией, страхом и репрессиями. Пышно декларированная автономия республик стала не болee чем блефом.
И поэтому, когда появилась возможность эту автономию хоть в чем-то проявить, нищета официальной объединительной идеи стала очевидной. В Прибалтике коммунисты отстранены от власти де-юре, в Молдове, Грузии, Армении-де-факто. В Средней Азии социалистическая идея никогда не имела настоящего распространения ни среди народа, ни тем более среди его руководителей, для которых партбилет был всего лишь пропуском в правящую байскую элиту.
Так какая же объединительная идея еще возможна? Тесные экономические связи? Но для создания единого политического образования этого явно недостаточно. Панславизм? Но он исключает из Союза все неславянские республики. Общность пути выхода из нынешнего исторического тупика? Но этой общности тоже нет. Прибалтика явно взяла курс на североевропейские политические и социально- экономические модели. Молдова, Грузия, Армения тяготеют к южноевропейским образцам. Рассуждая о необходимости «новой федерации», «союза суверенных государств» (но с четко вырисовывающимся Центром), защитники нового союзного договора любят приводить пример объединяющейся Западной Европы. .Но, во- первых, во всех странах Западной Европы победили либерально-демократические идеи. Когда в Испании и Португалии существовали авторитарные режимы, ни о какой интеграции этих двух стран даже в рамках Общего Рынка не было и речи. Во- вторых, политическое объединение Западной Европы становится реальностью из-за того, что среднеразвитые страны (Испания, Португалия, Греция) быстро приближаются к группе высокоразвитых европейских стран. Думаю, нет нужды доказывать, что ни одной из этих предпосылок политической интеграции в СССР нет. Так на какой основе заключать новый союзный договор? Страстное желание во что бы то ни стало сохранить «полнокровный Центр» не похоже на трезвый расчет и сильно смахивает на элементарный инстинкт самосохранения.
Как среди народных депутатов России, так и среди масс россиян пока сильны чувства сожаления по поводу возможного распада Союза. Это и не удивительно. Ведь СССР фактически детище России, которое «взращивалось» столетиями постоянного территориального роста. Но более важно другое. Россия вложила в экономику других республик значительные средства, там поселились десятки миллионов выходцев из России. И очень трудно освоиться с мыслью, что в один прекрасный момент за границей окажутся многие твои родственники, добрые знакомые.
А тут еще всплеск во многих республиках антирусских настроений, десятки тысяч беженцев… В этой обстановке новый союзный договор может показаться необходимым для защиты русскоязычного населения СССР, живущего вне России. Остается уже один маленький шажок и Россия может оказаться, сама того не желая, в очередной раз в роли пастуха, кнутом собирающего в кучку разбегающихся в разные стороны овец,
Как же превратить Союз в содружество независимых государств, не имеющее политического Центра, но сохранившее совместное экономическое пространство? Ведь затягивание агонии нынешнего Союза лишает нас последних шансов на добрососедские отношения будущего конгломерата суверенных стран. Уже сейчас налицо первые признаки межреспубликанской конфронтации, начинающейся с мелочей, но грозящей иметь самые тяжелые последствия. И если поиски места для «полнокровного, Центра» (нового союзного договора) будут продолжаться, то вполне вероятны два варианта: либо колючая проволока, торговая война между большинством нынешних республик, все-таки ставших независимыми государствами, либо Центр попытается пойти на «решительные действия» для своего сохранения… Ни один из этих вариантов не разрядит тот огромный запас динамита, который заложен сейчас под нашу одну шестую часть земной суши.
Что делать в этой ситуации России? Отстаивать свой суверенитет, воплощать его в конкретных действиях? Но здесь недостаточно только принятия даже самых радикальных законов и постановлений. Центр, как видно на практике последних месяцев, пока достаточно успешно блокирует российское своеволие. В числе многих причин этого я бы выделил разобщенность «союзных республик» перед лицом Центра. Каждый из бывшей «семьи единой» поглядывает друг на друга с той или иной степенью настороженности, что очень выгодно Кремлю. Но стоило, например, Эстонии и Латвии занять общую позицию с Литвой, как Центр был вынужден отступить, фактически сняв требование о восстановлении в Прибалтике «советских социалистических республик». Намечается сближение Казахстана и среднеазиатских государств. Заключен целый ряд соглашений, касающихся в основном экономических связей между разными республиками. Все эти факты, конечно, создают Центру определенный дискомфорт. Но пока у него возможностей для действий по принципу «разделяй и властвуй» сколько угодно.
И эта ситуация может сохраняться еще очень и очень долго, если только республики не проявят собственную инициативу для того, чтобы расставить все точки над і. Именно Россия могла бы поставить вопрос о безотлагательном созыве не аморфного Совета Федерации, а конференции глав всех бывших и все еще существующих союзных республик, наделенных своими парламентами и народами полномочиями для решения коренного вопроса о будущем государственном устройстве СССР. Я считаю, что эта проблема более актуальна для страны, чем даже проведение экономической реформы. Лишь развязав узел под названием «Советский Союз», каждая республика сможет действительно развязать себе руки для экономического и социального прогресса.
Остается еще один вопрос, на который нельзя не ответить, затронув тему нового союзного договора. Это судьба самой России как федеративного государства. Казалось бы, настаивая на необходимости трансформации Союза в сообщество абсолютно независимых держав, мы тем самым предрешаем и распылением России. И в самом деле: «парад суверенитетов» прошел от Коми до Чукотки. Аналогия между СССР и РСФСР в данном случае во многом обманчива. Почему?
В отличие от Союза у нынешней России есть основа для сохранения единой государственности. Конечно, на смену унитарности придет конфедеративный принцип, отвергающий деление автономий на перво-, второ- и третьеразрядные, утверждающий новый (равноправный) статус русских территорий. Пересмотр административного деления и. самой структуры Российской Федерации задача важнейшая, решение нельзя пускать на самотек, но не видно признаков того, что Верховный Совет РСФСР этот факт действительно осознал..
Я убежден, что основа для сохранения единой государственности в России прежде всего в реабилитации национальной идеи. Мировой опыт дает повод для оптимизма- в странах с однородным национальным составом радикальные реформы проводить легче. Не грозят межнациональные конфликты, которые так просто вспыхивают там, где накапливается отчаяние кризиса. Естественно, при этом требуется очень тонкая работа с тем, чтобы избежать болезни национализма, но это уже дело парламентариев и политиков. Полная государственная независимость в сочетании с национальной консолидацией и максимальной автономией «мест»- вот путь, который может облегчить России выход из нынешнего тупика.
Евгений ГОНТМАХЕР
Все вокруг мое?
«Россия» №5 от 06.12.1990г
Чего нам ожидать от грядущей приватизации? Всеобщего благоденствия или новой войны хижин против дворцов? Об этом размышляет экономист Евгений ГОНТМАХЕР.
Слабонервные граждане испытывают в последнее время психологические перегрузки. Ведь надо немедленно выбрать, кем ты хочешь стать: хозяином или безработным, экслуатируемым или эксплуататором. Богатый опыт идеологического манипулирования советским обществом, помноженный на всеобщее экономическое невежество дает отличные результаты в борьбе с новыми идеями перехода к рыночным отношениям. Нехитрый, но надежный способ дискредитировать любое, даже самое доброе начинание.
А в самом деле, кто из нас не боится надвигающейся многомиллионной безработицы, появления новых эксплуататоров, что станет результатом грядущей приватизации. Если говорить о безработице и эксплуатации, то на уровне обыденного сознания эти понятия все-таки имеют хоть какие-то очертания, сформированные книгами, лекциями о «буржуазном Западе», а вот приватизация-термин для советского уха, как правило, новый. Разве что попахивает пресловутой частной собственностью, с которой беспощадно боролись все последние десятилетия. Вот тут и открывается безбрежное море для самых различных фальсификаций и передергиваний тех, кто не может поступиться принципами «реального социализма»: в ход идет oпасность «распродажи России», перспективы появления «новой советской буржуазии» и т.л. Того и гляди приватизация, еще не начавшись, станет всеобщим пугалом. Способствуют этому- увы- и большинство советских экономистов, либо хранящих глубокомысленное научное молчание, либо рисующих перед нашим народом впечатляющие масштабы грядущей приватизации, не удосужившись объяснить: а с чем это едят и под каким соусом подают. Подходящий момент зарабатывать очки деятелям типа И.Полозкова (руководитель компартии РСФСР) или профессора А. Сергеева (ученый- экономист консервативного толка, секретарь ЦК компартии РСФСР). Чем это может закончиться для приватизации — ясно и без слов…
Необходимость приватизации в России вытекает из тех нетерпимых ныне отношений собственности, которые сложились у нас еще к тридцатым годам. Абсолютное господство так называемой общественной собственности довело страну до экономического, социального и политического краха. Но это отнюдь не значит, что немедленная и всеобъемлющая приватизация принесет спасение. Более того, я уверен, что в таком случае ситуация может вылиться в самую настоящую «горячую» войну хижин против дворцов.
В чем заключается главная ошибка тех ученых- экономистов, которые выступают за, немедленную приватизацию? Они совершенно не учитывают «человеческий фактор»: кому становиться хозяевами? В теоретических и экономико-математических построениях большие массы людей можно передвигать, как пешки на шахматной доске, но в реальной жизни все несколько сложнее — вступают в действие политические, социальные, национальные, исторические, психологические факторы, которые, как правило, в основном и определяют экономические и общественные процессы.
Известно, что даже в самых развитых странах с рыночной экономикой предпринимателями хотят быть далеко не все: исследования дают цифру порядка 10-15 процентов трудоспособного населения. Остальная масса стремится к высокой зарплате, обеспеченному быту, но не к обладанию заводами, фабриками, пароходами, кроме, разве что, некоторого количества акций. Почему же рядовой советский человек должен стремиться стать собственником средств производства? Он даже не знает, что такое акция, фондовая биржа и тому подобные атрибуты нормального хозяйствования. Кроме того, у нас нет рынка труда, прописка ограничивает миграцию рабочей силы по стране, трудоустройство за границей до самых недавних пор было вещью просто невероятной, уровень заработной платы, степень эксплуатации советского работника никак не соответствуют статусу наемного труда.
Шаг из такого состояния сразу же в собственники средств производства очень напоминает рывок Монголии из феодализма прямиком в рeальный социализм. Без школы настоящего наемного труда, а если говорить более широко- без жизни в условиях рыночной экономики могут ли появиться в нашей стране настоящие «рабочие и служащие», знающие истинную цену своей квалификации, и настоящие же собственники, готовые к найму свободных людей?
Может показаться, что автор противоречит сам себе: с одной стороны, народ не готов к приватизации, а с другой — готовиться к ней надо как раз в условиях рыночной экономики. Однако никакого противоречия здесь нет. Россия не готова к тотальной приватизации, в какой бы форме она не проводилась (распродажа средств производства, их раздача посредством наделения всех паями и т.д.). Но некоторые секторы экономики вполне могут быть переданы в частное владение уже сейчас: сфера обслуживания, торговля, мелкие производственные предприятия-тем более что во многих случаях эта передача лишь узаконит давно сложившиеся отношения. Конечно, может и должна быть приватизирована земля там, где нынешние формы землепользования не дают должного экономического и социального эффекта. Для такой приватизации вполне хватит нашего скудного запаса деловых, предприимчивых людей. Значительная их часть в настоящее время связана с теневой экономикой, но этого пугаться не надо. Важно отделить тех, у кого есть задатки для здорового предпринимательства, от преступных элементов, промышляющих вымогательством, обманом, наркобизнесом, проституцией и т.п. промыслами. Для этого и нужна приватизация мелкой собственности, надежные и широкие гарантии и льготы тем, кто ее будет приобретать, и в то же время достаточно жесткий контроль с тем, чтобы не допустить возникновения в этой сфере мафиозных структур, отмывающих деньги и диктующих цены.
А что делать с крупными предприятиями? Возможна ли их скорая приватизация? Возможна, но в нынешних условиях нецелесообразна. Кто сможет стать их хозяевами? Сами трудовые коллективы? Но в своей массе они не готовы к самоуправлению. На это указывает хотя бы весьма печальный опыт внедрения бригадного подряда, аренды, выборов директоров и прочих хозяйственных экспериментов. Не обещает ничего хорошего и идущий на наших глазах распад государственного управления. Налицо самая настоящая приватизация в пользу тех же самых групп, которые распоряжались «общественной» собственностью последние десятилетия. Создаются всевозможные концерны, акционерные общества, коммерческие банки, основной капитал которых позаимствован либо из казенного кармана, либо из партийной кассы. Эта весьма разветвленная структура готова, кое-где уже даже начала скупать контрольные пакеты акций приватизируемых крупных предприятий. Если раньше наша правящая элита, распоряжаясь колоссальным богатством страны, оставляла себе истинные крохи по сравнению с доходами заграничных миллионеров, то теперь, отбросив ненужные словеса о социализме и коммунизме, она будет обогащаться в открытую. Осталось только провести тотальную приватизацию. А чтобы демократы не смогли помешать именно такой приватизации, для отвлечения их внимания от фактически уже подготовленного захвата командных высот в народном хозяйстве страны, выпускаются на арену организации типа ОФТ, в принципе отрицающие частную собственность.
Я бы не возражал против появления на свет божий истинных владельцев государственного имущества, если бы это привело к экономическому расцвету и росту благосостояния народа. Но на это надеяться не стоит из-за целого ряда причин, в числе которых на первое место можно поставить полную некомпетентность будущих работодателей. Это и не удивительно- господствовавшая система управления экономикой отторгала всех сколько-нибудь мыслящих и инициативных специалистов, ориентируясь на послушного исполнителя любых указаний «сверху». Вторая причина: низкий уровень общей культуры нашей элиты, которая не привыкла делиться, быть милосердной к бедным. Получив в свои руки источники еще большего обогащения, нувориши не пожелают нанять за хорошие деньги толковых и распорядительных менеджеров, будут стремиться удержать зарплату обычных работников на возможно более низком уровне. Ни о каком экономическом и социальном прогрессе в таком случае, конечно же, и речи быть не может, более того — народ займется грабежом награбленного.
Конечно же, крупную собственность необходимо отобрать у тех, кто фактически ею распоряжается, а сейчас готовится узаконить это свое положение. Но в противовес подобным намерениям требуется создавать настоящую государственную собственность. Придется пойти на коренную ломку всей системы управления народным хозяйством, которая, несмотря на более чем пятилетнюю перестройку, остается прежней. Речь идет прежде всего о ликвидации производственных министерств, передаче всех государственных предприятий в подчинение Комитету по распоряжению государственным имуществом. Этот Комитет строит свои связи с предприятиями на взаимовыгодных основах, используя госзаказ с гарантированным снабжением сырьем, налоговые льготы, оставляя заводам максимум свободы маневра при условии выполнения общественных нужд. Очень важна при этом фигура директора, назначаемого (и отзываемого) государством из числа специалистов, наиболее подготовленных для работы в условиях рынка, наделенного широкими правами и фактически олицетворяющего собой государственную собственность.
Вполне возможна приватизация ряда крупных предприятий иностранным капиталом. Это позволит резко поднять технологический уровень производства и пропустить через школу действительно наемного труда десятки миллионов российских рабочих и служащих, из которых и выйдут Морозовы и Рябушинские. Кстати, весьма поучителен опыт индустриального развития России конца XIХ начала XX века. Не секрет, что современные отрасли промышленности того времени были созданы на средства французского, германского и английского капиталов. Именно в этих отраслях и сформировались наиболее зрелые отряды наемных работников («пролетариев»)- не знавших, что такое Нищенское существование — грамотных, свободолюбивых.
Но уже к десятым годам XX века наметилось слишком большое отставание тогдашних государственных структур, аграрных отношений от быстро формирующегося капиталистического уклада в городах. Положение усугубила первая мировая война. И в конце концов в 1917 году Россия взорвалась. Так неужели прошедшие с тех пор семьдесят три года нас ничему не научили?