Выпуск газеты от 5 ноября 1991 года преимущественно посвящен итогам V съезда народных депутатов РСФСР и, теперь уже неизбежному, началу радикальной экономической реформы России, или, если называть ее суть, смены общественного строя. Состав правительства, которому предстоит ее осуществить, пока не назван. Однако его руководитель- Б.Н. Ельцин к этому времени окончательно решил, что главным архитектором реформ станет Егор Гайдар. Госсекретарь Геннадий Бурбулис к этому времени уже организовал их обстоятельную встречу, в ходе которой Гайдар последовательно изложил свои взгляды на последовательность предстоящих шагов.
Когда в сентябре я выступал в Ельцин центре, то как то решил прогуляться по набережной с обратной стороны комплекса и натолкнулся на ремонтируемый деревянный домик, на котором неприметная дощечка с надписью, что в этом доме жил писатель Аркадий Гайдар- дед Егора. Другим дедом реформатора был еще один, непосредственно связанный с Уралом писатель- Павел Бажов.
Однако при всей важности предлагаемых вам публикаций, хотелось бы особенно привлечь ваше внимание к «открытой политологической экспертизе» нашего обозревателя доктора политических наук Дмитрия Ольшанского, касающейся следствия по делу ГКЧП,
У каждой из стран посткоммунистического пространства в итоге оказался специфически свой «выход из социализма». .И тем не менее общие закономерности также налицо. Это подтверждает опубликованное в этом же номере газеты интервью с Президентом Болгарии Желю Желевым. Есть в предлагаемой нами подборке и еще без сомнения заслуживающий внимания материал- нашего корреспондента на Дальнем Востоке Натальи Барабаш «Почем нынче Курилы?»
Еще один год
Юрий БЕЛЯВСКИЙ
Недавно в нескольких изданиях появилось сообщение, поданное как мини-сенсация. Оказывается, Борис Ельцин слабо представляет, чем шведская модель капитализма отличается от американской. Разоблачительный пафос писавших сводился к тому, что вот, мол, какие необразованные люди берутся управлять государством.
Не берусь сейчас обсуждать экономическое образование российского Президента. Но вот что интересно: а экс- президент США Рональд Рейган имел более основательные познания в области мировой экономической теории? Смею утверждать, что бывший актер и калифорнийский губернатор вряд ли более образован, чем бывший инженер-строитель. Но почему- то не помешало это Рейгану стать самым эффективным президентом за всю послевоенную историю Соединенных Штатов.
Упаси Бог, быть неправильно понятым: я вовсе не призываю к назначению фельдфебелей в Вольтеры или к продолжению славной традиции управления государством силами кухарок. Но, согласитесь, то обстоятельство, что первое ленинское правительство было самым образованным в мире, совершенно не гарантировало общество от кровавых кошмаров военного коммунизма, а руководство экономикой такими профессионалами, как доктор экономических наук Павлов, буквально на наших глазах привело народное хозяйство к окончательному развалу. Выходит, что от человека, взявшегося вытаскивать страну из той ямы, в которую завели ее его предшественники, мы ждем чего-то еще, кроме умения гладко говорить, вольно теоретизировать и производить приятное впечатление на западную публику.
Чего же? Прежде всего здравого смысла, мужества, политической воли и наконец того, чтобы ему верил собственный народ. Как бы активно ни навязывалась сейчас общественному мнению мысль о том, что демократы и лично Борис Ельцин стремительно теряют популярность, но нет сегодня в РСФСР человека, пользующегося большим доверием у всех слоев населения, чем российский Президент. При всем нынешнем плюрализме и обилии разнообразных говорунов дефицит истинных политических лидеров, располагающих хоть какой-то реальной программой, очевиден.
В критический момент истории у России по обыкновению нет выбора. В отсутствии мужества Бориса Ельцина упрекнуть трудно. Доказательством тому его поведение в августе. Да и то, что нынче он готов взвалить на себя весь непомерный груз ответственности, не выставляя в качестве фигуры прикрытия очередного премьерa, и отметая таким образом саму возможность сделать из премьера «мальчика для битья», как это неоднократно и вполне успешно для себя делал союзный Президент, внушает уверенность в том, что перед нами человек не пугливый и достаточно мужественный. Та высокая степень готовности и напора с которыми он собирается приступать к осуществлению кардинальных реформ, несомненно включающих в себя те самые столь пугающие всех «непопулярные меры», свидетельствует, что период мучительных колебаний Ельциным пройден и решимости довести начатое до конца должно хватить.
Ну и наконец о том, чего так не хватало правителям нашей державы на протяжении всей ее новейшей истории. О здравом смысле. Даже беглый анализ сказанного Борисом Ельциным на съезде заставляет надеяться, что столь необходимое всем нам возвращение к здравому смыслу началось. Президент не пугает вселенскими катастрофами и не сулит всеобщего процветания со следующего утра. Практически все, о чем он говорит: жесткая денежно-финансовая линия, укрепление рубля, создание смешанной экономики с мощным частным сектором, ускорение земельной реформы, изменение ущербной для экономики социальной политики, разрушение промышленного монополизма, трезвая оценка материальных возможностей поддержки национальной культуры- не является какими-то экономическими сенсациями.
Необходимость экстренной реализации каждого из этих положений поистине выстрадана всем нашим обществом. Существенным сдвигом в сторону здравого смысла представляется и появившаяся способность решительно отказываться от собственных заблуждений. При всей отчаянной борьбе за российский суверенитет не было более твердого не на словах, а на деле сторонника сохранения Союза, чем Президент России.
Но, убедившись, что ни одна из республик не собирается совершать в этом направлении сколько-нибудь реальных шагов (к 01.09.1991 года в союзный фонд стабилизации средства перечислили только шесть республик, в том числе Россия-4,6 миллиарда рублей, а остальные пять участниц, вместе взятые,-735,9 миллиона, т.е. в шесть с лишним раз меньше), Ельцин объявил о прекращении перечисления денег в этот фонд и использовании средств для стабилизации исключительно российской экономики. Решение вполне здравое, хотя для Ельцина совсем не простое.
Итак, Россия наконец-то отравилась в свое автономное плавание. Капитан, решительно выйдя на мостик, объявил курс и направление движения. Теперь многое будет зависеть от тех, кого он наберет в свою команду. До последнего времени совсем уж очевидных ошибок в подборе людей Ельцин вроде бы не совершал. Во всяком случае, пока команда не предавала его и не разбегалась. при первых же признаках опасности, как это случилось с командой горбачевской. Ceгодня на нашем социально- политическом термометре отметки минусовые. Похоже, что завтрашняя погода потепления не обещает. Главное, чтобы эта мерзлота не стала вечной. Ельцин попросил год на вывод страны из той экономической тундры, где она оказалась. Хватит ли у нашего народа решимости, сил и терпения, чтобы пережить мучительный экономический катарсис этого года? Но ведь и настроения общества очень часто прямо зависят от того, насколько решительно и твердо настроен eго лидер, а он, судя по всему, отступать не намерен.
Съезд дал Ельцину почти все, что он просил
Аркадий Мансветов
Второй этап Съезда проходил уже в другое историческое время, которое очертил провалившийся путч. Пауза, которую держали российские реформаторы, закончилась. Выступление Президента России с программой перехода к новому экономическому курсу предопределило тон всей работы форума российских депутатов. С первой попытки Р. Хасбулатов был избран Председателем Верховного Совета РСФСР, состоялись наконец выборы Конституционного суда России и общество обрело наконец «третью власть», внесены, хотя и не все, поправки в старую Конституцию, обсуждена концепция нового Основного Закона, наконец, Б.Ельцин получил от Съезда запрашиваемые полномочия.
Почему все-таки так гладко прошел Съезд, на котором не было обычной конфронтации между «Коммунистами» и Демроссией»? Это объясняется несколькими причинами. Во- первых, депутатский корпус явно умиротворен тем, что.
Б.Ельцин готов непосредственно возглавить правительство. Он, а не депутатский корпус вынужден будет открыть кран роста цен. Именно его рабочая команда должна профессионально разжечь котел рыночной экономики.
Во-вторых, на народных избранников России давит судьба союзного парламента с его жизнью после смерти.
В-третьих, это растущее давление снизу издерганного народа, который изверился и в коммунизме, и посткоммунизме и, кажется, своим безразличием к аппаратной политике пугает политиков больше всего.
В-четвертых, жесткое воздействие международной среды. Запад ясно дал понять, что в случае революционного решения вопроса о внешнем Долге СССР рассчитывать на новые кредиты не придется. Солидарная ответственность республик за долги, заявленная в недавно подписанном документе на эту тему, отражает процесс растущей осмысленности со стороны всех субъектов прежнего Союза, гигантских сложностей, связанных с распадом единого государства.
Еще один важнейший фактор, предопределивший работу Съезда. Это процесс национально-государственного самоопределения, осуществляющийся на территории России. Положение дел в ряде регионов вызывает серьезную тревогу. Оно идет по схеме, которую мы уже проходили в рамках Советского Союза. Взрыв нового национализма используется всеми политическими элитами как инструмент разрушения неустоявшейся российской государственности. Демонтаж тоталитарных структур партийного как безусловно прогрессивный процесс, набрав инерцию, уже начинает крушить реальный остов исторически сложившегося российского пространства. В речи Президента России со всей определенностью заявлено, что есть черта, которую нельзя переступать,- это «территориальная целостность России, ее государственно- правовое единство». Хотелось бы думать, что положен конец ложной дилемме: или демократия, или государственность. Означает ли эта позиция смену демократической парадигмы? В известной мере да, поскольку этап разрушения тоталитарных структур унитарного государства должен органически смениться периодом ответственной политики демократических властей России за судьбу человека и судьбу державы.
Что может питать кредит доверия к российскому Президенту в этот критический и для него и для всех нас период?
Это видимая стабилизация экономики, дающая населению гарантии пережить зиму.
Это поддержка глубинных реформ со стороны важнейших политических партий и общественных движений.
Это разнохарактерная, но согласованная работа всех трех российских властей: Президента, парламента и Конституционного суда.
Это, наконец, солидарное разделение всеми слоями общества тягот при отпуске цен на волю.
Похоже, что только наполнение всех этих составляющих реальным содержанием дает всем нам шанс перейти от этапа радикалразрушения к периоду конструктивного радикализма, несущего в себе возможность вывода России из кризиса.
К сожалению, возможен и иной вариант, и о нем нужно сказать прямо. Если не произойдет в кратчайший срок реального усиления всей вертикали легитимных властных структур, то в условиях усугубляющегося коллапса и взрыва национализма можно ожидать оформления новых центров власти. Ее элементы будут формироваться и на мафиозно-экономической, и национал-радикальной, и национал-большевистской основе. За каждым из этих движений стоят определенные социальные слои. Все эти процессы так или иначе уже участвуют в политической жизни России. Вытеснение их с исторического пространства возможно только на основе практического запуска нового экономического курса, который был поддержан V Съездом народных депутатов РСФСР. Иной вариант обречет Россию на очередное блуждание, самообман и нищету.
Твердым ленинцам- твердая валюта
Александр ЕВЛАХОВ
После состоявшихся 22 октября первых парламентских слушаний «по делу КПСС» события, связанные с расследованием обстоятельств финансирования этой псевдопартией структуры своих зарубежных сателлитов, приняли еще более динамичный характер. Вслед за Францией повышенный интерес к деятельности своих компартий проявили Италия, Греция и Португалия, Финляндия и Дания.
Редакцию «России», признаться, не особенно волнуют разгоревшиеся там политические страсти, ибо нас интересуют иные проблемы. Одна из них -степень реальности возвращения незаконно изъятых у народа немалых валютных средств. Теперь уже вполне определенно можно констатировать, что лишь за десять последних лет только десятка крупнейших из почти ста клиентов КПСС стоила нам более 100 миллионов долларов (свыше 24 миллионов-компартия Франции, более 21 млн.- США, почти 16 млн.-Португалии, 8 млн.-Греции, 6 млн. — Израиля).
Мы не утверждали, что для возвращения этих средств есть серьезные юридические основания. Речь шла лишь о том, что добровольный шаг такого рода со стороны зарубежных компартий был бы значительно более разумной позицией, нежели бесплодные попытки отвергать очевидное. К слову сказать, иностранные коллеги в своих суждениях значительно более категоричны.
В нашей первой публикации высказывалось предположение, что изъятые из сейфа Международного отдела ЦК КПСС после подавления путча 600 тыс. долларов скорее всего те деньги, которые были возвращены из Польши в счет погашения предоставленного ранее ПОРП кредита. Упоминалось нами и то, что остальную часть долга долларов и 500 млн. злотых Г. Янаев великодушно простил.
Данные утверждения, как это уже было в отношении Франции, а впоследствии Италии были расценены как «неточные» и даже «бездоказательные». Вынуждены подчеркнуть, что, во-первых, в газетной публикации мы просто не могли привести все имеющиеся у нас документальные подтверждения каждого известного редакции факта. Во-вторых, мы отнюдь не утверждали, что именно те самые 600 тысяч долларов оказались в сейфе Международного отдела ЦК КПСС, но лишь высказали такое предположение.
Как явствует из кредитного соглашения (документ N 1), оно было заключено сроком на один год на указанную сумму. Именно это поминается в записке Г.Янаева от 25 октября 1990 г. (документ N 2). «Необходимые действия», о которых идет речь в ее последнем абзаце,-это, безусловно, именно то, о чем сообщает 24.11.1990г. Л.Шебаршин в письме В.Фалину (документ N3). Причем говорится в нем о тех же лицах, что и в первых двух документах (Л.Миллер, В.Вершинин). Наконец документ N 4, подписанный заемщиком (М.Раковский), показывает, что именно 600 тысяч долларов были возвращены им в погашение беспроцентного кредита.
Вполне возможно, что использованное в статье словосочетание «великодушно простил львиную долю долга» в отношении Г.Янаева не совсем точно, однако ведь остальные средства так и не были возвращены советской стороне ни ПОРП, ни ее преемницей СДРП. Более того, теперь совершенно не ясно, кто на них должен предъявить счет. Адресуем этот вопрос тем, кто должен им заниматься в силу служебных обязанностей.
Ни в публикациях, ни на парламентских слушаниях «Россией» не утверждалось, что кто-либо из окружения Президента СССР умышленно укрывает документы, важные для изучения всех обстоятельств деятельности КПСС. Однако факт остается фактом. В реестрах текущего архива Политбюро ЦК КПСС числятся все упоминавшиеся нами документы, в том числе постановления Политбюро ЦК КПСС, касающиеся «фонда помощи левым рабочим организациям». Нет лишь самих документов. Они уже не играют большой роли в прояснении истины, поскольку содержащееся в них полностью подтверждается иными источниками информации. И тем не менее важно знать, были ли они уничтожены или всего лишь изъяты из ЦК КПСС одновременно с перемещением В.Болдина из кресла зав. Общим отделом ЦК КПСС в президентские структуры. Задать данный вопрос непосредственно ему, поскольку он находится под следствием, газета не имеет возможности. Однако его преемник Г.Ревенко вполне мог бы дать ответ на этот вопрос.
«Кто есть ХУ?»
Дмитрий OЛЬШАНСКИЙ, доктор политических наук
Прокуратура объявила, что следствие по делу ГКЧП будет закончено к концу ноября. И если всех волновал вопрос, не слишком ли медленно оно идет, то теперь появились иные сомнения: а не слишком ли быстро? Не «замотают» ли впопыхах что- либо важное? Или изменилась ситуация и вступили в силу какие-то новые игроки?
На фоне нарастающего распада политической системы нашего общества, разрушения привычного образа жизни и экономической катастрофы странное впечатление производит та тяга к перу, которая овладела большинством известных политиков: делится воспоминаниями об августовских днях Собчак. Срочную книгу об истории и последствиях путча написал Горбачев.
Удивительно: стоило 17 сентября программе российского телевидения «Политотдел» деликатно осведомиться, а где та самая статья, над которой он работал, аккурат 18 августа, когда к нему прямо- таки ввалились четверо эмиссаров будущего ГКЧП, на следующий день «Известия» постарались заступиться за Президента: мол все это «слухи, версии и оскорбления». Речь идет о той самой статье, в которой, как рассказывал сам Горбачев на первой после освобождения пресс – конференции, были изложены разные «сценарии» развития страны, в том числе и сценарий перемен даже со словом «хунта» — помните? То есть приходят авторы этого сценария. А после поправки из зала, Михаил Сергеевич как бы уточнил: «Ну да, персонажи все же, авторы или персонажи сценария. (или каких-то заготовок, разных аналитических материалов в широком смысле, до публикации так можно назвать любую стопку исписанной бумаги) приехали для разговора? Самое интересное: не прошло и двух недель после заданных вопросов, как Горбачев предложил советским читателям вместо искомой статьи целую книгу о событиях и даже последствиях путча. Не быстро ли? Вместо статьи уже целая книга. Но самое интересное другое. Президент «правового государства, допрошенный в качестве свидетеля, в ходе следствия о перевороте, до суда спешит опубликовать соображения о том, что установить должен именно суд. И никто больше. Чтобы помочь суду? Или повлиять на него через создание определенного общественного мнения?
Вопросы, вопросы… Нет им конца во взвинченном массовом сознании общества. И хотя острота пережитого в августе сменяется осенним возбуждением от постоянного стояния в очередях, вопросы эти не забываются. Более того, они приобретают обострение в связи с ожиданием судебного процесса над путчистами. Будет ли суд? И если будет, то каким: открытым или закрытым? Уголовным или политическим? Серьезным или символическим? Именно над «восьмеркой» или это число может измениться: то ли возрастет (на что указывает появление новых фамилий в странным образом «утекших» на Запад протоколах первых допросов «чепистов», то ли уменьшится (все ли доживут при той эпидемии самоубийств, поглощающей все новых «бывших». И вообще не «замнут ли для ясности» всю историю- проснешься в один прекрасный день и узнаешь, что следствие закончено- забудьте.
Еще один вопрос, не столь расхожий, но наиболее серьезный. Согласно законодательству, при разбирательстве сложных дел предусмотрено проведение специальных экспертиз с привлечением независимых специалистов- экспертов. Таких экспертиз, каких требует характер рассматриваемого дела: медицинских, психологических, баллистических и т.д. Политическое- преступление не может быть расследовано и понято во всей полноте без должной политологической экспертизы. Какими бы грамотными не были следователи, прокуроры и судьи в конкретных статьях Уголовного кодекса, в «духе и букве закона», без такой экспертизы велика вероятность подойти к делу формально и не получить всей полной правды. Пока что в нашей стране прецедентов таких экспертиз не было. Но главный аргумент- у на не было многого из того, что есть сегодня. Опасаюсь, что не найдется желающих подписать бумагу, «Следователь, исходя из обстоятельств дела, постановил провести политологическую экспертизу, поставив перед экспертом следующие задачи..»
Именно поэтому мы идем на открытую публикацию особого жанра: постановки вопросов в помощь следствию.
Что знал Президент? Когда он это знал?
Известно, именно с этих двух вопросов, прозвучавших в телевизионной передаче, началось в США раскручивание того, что потом- вошло в историю под названием «Уотергейтский скандал». Злоумышленники, взломавшие штаб-квартиру демократической Партии в разгар предвыборной компании, не были простыми уголовниками. Они были специально ангажированы и пытались помочь Р.Никсону победить на выборах от республиканской партии. Знал ли об этом президент, и если знал, то когда именно: до или после взлома?
Эти вопросы взбудоражили Америку. Никсону пришлось уйти в отставку, хотя доказать однозначно его причастность к заговору и не удалось. Народ не простил ему другого: во-первых, попыток замять скандал, а во-вторых, самой возможности оказаться нечистоплотным. Жена Цезаря, как говорится, должна быть вне подозрений. И стоило появиться подозрениям, как «женам» приходилось уходить. Такова была одна из «священных политических коров», незыблемых основ жизни и честной политической игры уже тогда, как и продолжает оставаться сегодня для демократического американского общества. Как привыкли говорить мы, «их нравы».
Что знал наш Президент об августовском мятеже и когда он это знал? Точные ответы на эти два вопроса обязан дать суд. И сам Президент, который пока что, однако, уже дважды заявил о том, что, дескать, «всего я все равно никогда не скажу»: на первой пресс-конференции и затем на встрече с главными редакторами избранных им изданий в стенах все тех же «Известий». Ни в коей мере не желая подменять ни суд, ни самого Президента, экспертиза вправе рассмотреть, исследовать то, чего уж никак не мог не знать Президент СССР к 18 августа.
Начнем с вещей, о которых психологически не может не задумываться любой политический лидер. М.С.Горбачев не мог не задумываться над судьбами своих предшественников. И, безусловно, не мог не знать трагического конца политической карьеры наиболее близкого ему из них по духу Н.С.Хрущева. Внешне поражает удивительное сходство: тоже Черное море, тоже дача, хотя и в другом месте, тоже отдыхающий лидер, за спиной которого в Москве созрел коварный заговор. Параллели между реформаторами-антисталинистами Хрущевым и Горбачевым проводились столь часто, что почти набили оскомину. Здесь параллель выглядит просто-таки навязчивой и искусственной. Но дело даже не в наличии внешнего сходства (старушка-история бывает и, на удивление, неизобретательной, а в отсутствии сходства внутреннего. В заговоре против Хрущева была серьезная утечка информации: хотя в те времена заговор был организован, не чета нынешним, значительно серьезнее и эффективнее, тот лидер знал почти что все, причем заблаговременно, и его личная беда в том, что он не принял необходимых мер. Неужели в этот раз не было никакой утечки? Неужели Горбачев, думая о Хрущеве, не предусмотрел капитальную систему страховки на подобные случаи? С политологической точки зрения поверить в подобную сверхнаивность политического лидера практически невозможно.
Не будем «ловить блох» и цепляться за мелкие нестыковки в рассказах и самого Президента, и тех, кто был рядом с ним, о деталях событий тех дней. Ну запамятовал один человек о том, что не только самодельный радиоприемник, но и телевизор был — хоть и странно, но бывает. Ну померещилось кому-то, что дача «обложена» и с суши, и с моря, а кто-то, напротив, так и не увидел ничего подобного-и не такие галлюцинации случаются, у страха глаза велики. Ну говорят одни, что были отключены все виды связи, а другие уверяют, что разговаривали с Форосом, третьи же вообще заверяют, что такие виды связи невозможно отключить в принципе- даже здесь можно найти какие-то, хотя и не слишком убедительные, но все-таки объяснения. Деталей такого рода в прессе последних месяцев накоплено множество, и нет смысла их повторять. Многие доказывают, что дело с путчем было явно нечисто, и демонстрируют многочисленные «белые нитки», которыми оно, дескать, «шито». Мелочи «препарированы» и «гербарий» собран, но до обобщений пока не доходит. С политологической же точки зрения есть вещи, значительно более капитальные, чем частные детективные детали.
Чего же никак не мог не знать Президент? От воспоминаний о предшественниках обратимся к временам его собственного правления. Он не мог не знать о том, что реакционно-консервативные силы по нарастающей идут к решительным действиям и что их цель состоит не в. том, чтобы сместить Президента-он сам подбирал и расставлял лидеров этих сил, и не мог не знать, что никто из них на реальное лидерство не способен (кто же берет в свою команду потенциальных конкурентов?),-а в том, чтобы усилить режим президентской власти. В том, чтобы помочь ему самому стать «сильной фигурой» и «навести порядок» в стране.
Попытки такой «помощи» предпринимались многократно. Тбилиси-89, Баку- 90, Вильнюс-91. Всякий раз оказывалось, однако, что Президент вроде бы ничего не знал об этом. Хотя, с точки зрения строгой экспертизы, едва ли мог не знать. Или он уже тогда реально не был Президентом и не обладал властью, а представлял собой чисто декоративную фигуру, за спиной которой действовало то же самое ГКЧП? Но уж этого-то он никак не мог не знать к августу.
Президент не мог не помнить скоротечную кончину программы «500 дней»: между днем, когда он публично поддержал ее, и следующим, когда похоронил, пролегла лишь одна ночь. Именно этой ночью, как потом проговаривались некоторые очевидцы, и состоялось «убиение» не родившегося толком младенца: прошло ночное заседание то ли Политбюро, то ли Совета обороны, и было принято соответствующее коллективное решение, которое Горбачева обязали выполнить.
Он не мог не помнить и другую, осеннюю ночь: между тем днем, когда в ответ на жесткие требования Съезда народных депутатов СССР он сделал многословный, но расплывчатый и малоубедительный доклад о положении дел в стране, и следующим, когда он же неожиданно четко и коротко сформулировал семь достаточно решительно звучавших пунктов «выхода из кризиса». Дело не в том, что они оказались очередной утопией, а в том, что они были также кем-то продиктованы Президенту в ходе аналогичного закрытого ночного заседания.
А можно ли было забыть другой ряд весьма двусмысленных событий конца прошлого лета -начала осени? Например, высочайшую концентрацию воинских частей вокруг Москвы, вызвавшую оживленную дискуссию в нашем парламенте, и странные «разъяснения» того же министра обороны Язова- дескать, армия прислана в помощь для уборки урожая. Массовое сознание сразу смекнуло, в чем дело: нас ждала «картошка в мундирах». Правда, потом этот министр в своих интервью опровергал разговоры о военном перевороте с помощью достаточно странной аргументации: дескать, строение военных округов у нас крайне неудобно для подобных целей.
Еще один казус того же времени-странная и неожиданная отставка Бобкова, первого заместителя председателя КГБ с давних времен, а за компанию с ним-еще нескольких высших руководителей того же ведомства. По Москве рассказывали историю о некой телефонограмме, поступившей на бензоколонки: дескать, сразу после поступления условного сигнала и наступления «времени Ч» прекратить отпускать горючку всем, кроме автомашин со специальными пропусками.
А ставшее известным ныне обещание Янаева, данное в те же поры ливанским коммунистам: мол, не пройдет и года, как порядок будет наведен, и план уже готов?
Президент не мог не помнить многочисленные требования своей отставки, в частности, на партийных пленумах. Не мог не видеть открытую травлю своих прежних друзей и сподвижников-Яковлева, Шеварднадзе, Бакатина,-по ходу которой один за другим падали «последние бастионы» вокруг него. Он не мог не помнить об уже летнем требовании чрезвычайных полномочий со стороны премьер-министра Павлова, о выступлении трех министров- обороны, внутренних дел и госбезопасности на закрытом заседании Верховного Совета страны. А ведь после подобных требований и выступлений любой полноправный президент в любой нормальной стране просто обязан отправлять таких деятелей в отставку, а не «обрушиваться» на явно третьестепенные фигуры.
Наконец Горбачев не мог не знать о существовавшем еще с весны сценарии конституционного переворота, подготовленного депутатской группой «Союз», сценарии, согласно которому чрезвычайное положение в стране должно было быть введено вполне конституционным образом, по решению Верховного Совета или даже Съезда народных депутатов («Союз» обладал и там, и там устойчивым большинством). По этим планам осуществлять «чэпэ» должен был сам Президент- как вполне законное решение. Только вот «для укрепления» кадров руководства ему как бы в помощь должен был быть придан некий специальный орган с особыми полномочиями по сути то же самое ГКЧП. Лидеры группы «Союз» (впрочем, не только они) не раз рассуждали о слабости и нерешительности Горбачева, о том, что его необходимо как бы «подкреплять», дабы был он последовательным в жестких решениях.
И, безусловно, Президент не мог не помнить постоянно о тех настроениях в консервативно-реакционной среде, которые усиливались по мере продвижения ново-огаревского процесса и приближения даты подписания нового Союзного договора. Крушение империи и распад Центра вызывали настроения отчаяния, той паники, при которой даже у самых благоразумных отказывает разум, и даже самый трусливый трус, загнанный в угол, становится храбрецом, хватаясь за свой последний шанс, пусть даже за соломинку.
Обо всем этом не мог не помнить Президент. Но даже если что то и могло выскочить из оперативной памяти, то есть вещи стратегические, общие векторы расклада сил и тенденций, которые не исчезают из сознания никогда. С политологической точки зрения можно утверждать практически наверняка, что Президент знал, причем знал до 19 и до 18 августа несколько безусловных вещей. Во-первых, что дело идет к ЧП. Не так, так эдак, но вся траектория стремительного падения страны в пропасть предусматривала попытку резкой остановки, силового торможения «свободного падения». Тем более с теми людьми и силами, которые стояли у власти, и с теми потерями, которые они дальше уже явно не могли терпеть.
Во-вторых, что в основе программы ЧП будут лежать все те же программы и «мероприятия», которые многократно уже обсуждались на разных уровнях и тайно и явно, и которые он, Президент, уже в принципе не раз одобрял и достаточно активно (хотя, возможно, и вынужденно) публично поддерживал.
В-третьих, что без него, Президента, совершить сколь-нибудь серьезный переворот в сложившейся ситуации практически невозможно.
Что он слишком нужен всем и будет продолжать оставаться нужным практически при любом исходе, в любом случае. Он был нужен Западу; в целом, угоден правым, считавшим его в принципе хотя и «мягковатым», но «управляемым»; и жизненно необходим левым, видевшим в нем «крестного отца» перестройки и при определенном ходе событий гаранта ее дальнейшего развития.
Наконец, в-четвертых, что у него в любом раскладе есть и будут какие-то варианты для политических маневров и интриг, великим мастером которых он показал себя давно, всерьез и надолго. Это он знал, иначе он просто не был бы ни генсеком правящей партии, ни президентом, ни Горбачевым. Иначе он не был бы самим собой.
Кому это выгодно?
Классический вопрос любого следствия и любого расследования — мотивы совершенного. Если вы знаете мотивы и видите, кто и что получил, выиграл от происшедшего, вы практически безошибочно находите «главного героя» (или антигероя-зависит от точки зрения).
Первые версии-объяснения августовского мятежа исходили из внешнего, поверхностного рассмотрения канвы событий и самой примитивной логики: дескать, на 20-е было назначено подписание нового Союзного договора, вот потому 19-го и заперли Горбачева, чтобы подписать не смог. Мда… Просто, как топор. Или как известная комбинация из трех пальцев. Это было понято довольно быстро, и тогда, спасая версию, стали списывать происшедшее на патологический кретинизм, старческий маразм и беспробудное пьянство чуть ли не всех высших чинов государства. «Спасая» Президента, тем самым прямо подставляли его: хорошенькую, оказывается, компанию, «команду» он себе подобрал, несмотря на многократное сопротивление, скажем Верховного Совета. Нет смысла рассматривать данные версии всерьез: это подлежит, во всяком случае, не политологической, а психиатрической экспертизе. Столь же несерьезным было бы согласиться с теми, кто утверждает о «случайности» и «совпадении» целого ряда факторов, уверяя, что вся история — это цепь нелепостей, лишь потом выстраиваемых историками в стройную линию из мифов и легенд. Так, да не так. Соглашаться с тем, что столь серьезные вещи в политике происходят сами собой- значит заранее отказаться от всякого поиска ответов. В мелочах-возможно, но в крупных вещах в политике случайностей не бывает. Как не бывает и такого удивительного совпадения во времени и пространстве разных игр», разыгрываемых разными сценаристами с противоречивыми интересами.
Затем в ход были пущены варианты, выставляющие в роли антигероя самого Президента. Нельзя сразу же не признать, что соблазнов для этого в виде многочисленных нестыковок и недоговорок с его стороны было немало. Тогда вспомнили о двух базовых законах детектива. Первый, открытый еще Честертоном, гласит: хочешь спрятать камень прячь его среди нагроможденной тобой же груды камней; спрятать труп — прячь среди горы трупов; правду- среди груды версий и нестыковок. Второй закон, открытый По, еще проще, если хотите, чтобы письмо (статью, докладную записку, что там еще?) никто никогда не нашел, то выверните конверт наизнанку и повесьте его на самое видное место расскажите о нем скажем, на пресс-конференции. И никто не поймет, в чем дело.
Однако практически все детективные построения такого рода рассыпались от одного, казалось бы, убийственного вопроса: а чем ему это было выгодно? Что он действительно выигрывал? Внешне, действительно, кроме ущерба для власти и в какой-то мере престижа, Горбачев ничего не получил. Неужто получил бы большее в случае успеха мятежа? Вроде бы звучит все это резонно, и потому данные версии при всех многочисленных вопросах постепенно стали затухать.
Тогда появились версии также предельно прямолинейные, но выстроенные «с другого конца». Кто выиграл больше всех? Ельцин! Значит, он все и организовал. Технически невозможно было? Ну, значит, вместе с Горбачевым. А посредником между ними был, дескать, Явлинский, как сам признавал, в последние месяцы единственный в стране человек, одинаково близкий и к тому, и к другому. В Гарварде сидел, с американцами что-то там такое (кстати, у нас так и не опубликованное) сочинял вот и досочинялся. И «почерк» у «переворота» путаный, крупными мазками, без внимания к деталям, что характерно для многих программ возглавляемого Явлинским ЭПИцентра. и зачем он, кстати, ездил вместе с оперативниками арестовывать Пуго? Согласитесь, кое-что набегало, работающее на данную версию. Ее апофеозом выглядело заявление Нины Андреевой: все разработано в ЦРУ, а Горбачев и Ельцин-чуть ль не пара агентов, осуществивших замысел заокеанских «шефов». После этого, при всей внешней соблазнительности, эта, версия также стала терять сторонников.
Потом стали появляться, но столь же быстро исчезать еще более сложные, комбинированные версии: о тройственном союзе, например, между ГКЧП, Горбачевым и Ельциным. Однако тут оказалось крайне затруднительным вычислить как раздельные, так и общие мотивы каждой из сторон -участниц соглашения. И эти варианты не выдерживают проверки политологической экспертизы.
Казалось бы, тупик. Действительно, с точки зрения нашей привычной, самодержавной логики, из тупика не выберешься и правды не отыщешь. Потому что мы практически не представляем себе тех мотивов, которыми руководствуются люди в высших эшелонах власти. Мы судим, во-первых, по себе-со своей колокольни, исходя из своих представлений о «выгодности» или «невыгодности» чего-то для политика. И мы верим тому, что видим, не всегда думая о том, что видим мы не то, что есть на самом деле, а лишь то, что нам показывают, хотят показать. Во- вторых же, мы верим в свободу воли политиков: дескать, захотел что-то сделать Горбачев или Ельцин-и сделал, а наша задача только оценить со стороны, очень или не очень выгодно для него это обернулось. Забыли мы, что самодержавие в политике вообще бывает крайне редко, а у нас-то и подавно давно кончилось. Однако вернемся к тому, что и когда именно знал Президент. Добавим еще один вопрос: а что мог Президент? Если отказаться от иллюзии Горбачева-самодержца и вспомнить, какие «мины» приходилось ему делать в последние как минимум месяцы при очень плохой игре, то возникает серьезное впечатление, что власть его давно уже была весьма ограниченной. И не Конституцией, не Съездом народных депутатов СССР, а совершенно иными силами, возможно, связанными с военно-промышленным комплексом, oрганами безопасности и с партийными, в частности, партийно-финансовыми воротилами. И тогда, как минимум весь последний год, а может быть, еще раньше, Президент был во многом декоративной фигурой, вынужденной лишь «озвучивать» чьи-то совершенно чужие решения. И понятно, что, зная много чего интересного, он не мог говорить об этом тогда, как не может говорить и сейчас.
Если же добавить к этому тот простой факт, что любой нормальный человек, а тем более столь активный и самостоятельный, как Михаил Сергеевич, не может не тяготиться таким сложнейшим и двусмысленным положением, то вопрос о мотивах его поведения приобретает совершенно иной смысл. И тогда становится понятным, что ему было во всех отношениях крайне выгодно избавиться от тех сил, «пленником» которых он был уже достаточно давно. И тут не имеет значения, что он потерял некую часть внешне наблюдаемой власти и стал союзным Президентом при Президенте российском- на самом-то деле не символически, a реально он не потерял ничего: ведь, согласно данной логике, этой власти у него давно не было. Напротив, он если не обрел полную свободу, то по крайней мере значительно расширил ее зону, а также получил серьезные шансы и возможности для дальнейшего освобождения. То, что внешне, по шахматной терминологии, выглядит как «жертва качества», на самом деле вполне может означать обретение принципиально нового количества степеней свободы. При всех авторитарных наклонностях эмоционального Бориса Николаевича альянс с ним выглядит предпочтительнее, чем заточение у холодно-рассудочных тюремщиков из ВПК, КГБ или Политбюро.
Ни одна экспертиза не сможет ответить на вопросы о том, на чем именно была основана зависимость Президента от этих сил. Была она идейно-психологической (скажем, сродство на почве социалистического выбора или определенным образом трактуемого державного интереcа) или принудительно-силовой (ведь любого человека при желании можно найти, чем шантажировать- то ли чем-то реальным, то ли блефом, который при желании можно представить как реальность) -не важно. Стояли ли за этим преданность товарищам, верность дисциплине или некие опасения-не главное. В конечном счете точные ответы на эти вопросы знает лишь сам М.С.Горбачев, и здесь, наверное, его личное право- делиться или не делиться. Однако право народа состоит в том, чтобы иметь Президента, зависимого только от избравшего его народа. И не испытывать ради реализации такого права такой нервотрепки, не говоря уже о пролитой крови, какую пришлось пережить всем нам в течение тех трех злосчастных дней. Право же экспертов состоит в анализе того, как дошел Президент до столь странных ситуаций и столь странного окружения.
Продолжение в N 45
—-
—
—
—
Желю Желев: «Я верю в драму с хорошим концом»
Это интервью не было запланировано. Но во время встречи президента Болгарии Желю Желева с представителями либеральной интеллигенции России 23 октября выяснилось, что не состоится его предполагаемая беседа с М.С.Горбачевым. Так у нас появилась возможность заполнить собой паузу в насыщенной до предела программе главы болгарского государства и задать ему несколько вопросов.
Вопрос: Мы знаем вас как одного из видных болгарских диссидентов. В то же время стремительность происходящих перемен в Болгарии, как и в других бывших странах социалистического лагеря, привела вас на пост руководителя страны, почти полвека находившейся в тисках коммунистической системы. Нам хотелось бы услышать от вас размышления о проблемах, стоящих перед Болгарией в условиях перехода от посткоммунизма к нормальному обществу.
Ответ: Я, как и большинство из нас, не ожидал, что наше поколение доживет до полного распада коммунистической системы, хотя и был уверен в неизбежности этого. Сама коммунистическая система казалась мне противоестественной, слишком явным было противоречие между элементарными экономическими законами и структурой этого общества, его целями.
Вообще весь «научный коммунизм»- это нонсенс, это учение не стыкуется даже с историческим материализмом, с марксистским мышлением. Но, предвидя неизбежное падение коммунизма, я предполагал, что это будет растянутый во времени процесс, полный-противоречий, возможно, с гражданскими и межнациональными войнами, так как коммунистическая система заключает в себе колоссальное политическое и социальное напряжение. Быстрое освобождение ее энергии чрезвычайно разрушительно. Да и анализ перехода от тоталитаризма к демократии других стран свидетельствовал о постепенности развития процессов. Исследуя фашизм, я пришел к выводу о наличии трех этапов в разрушении тоталитарной системы: тоталитаризм, военная диктатура, либеральная демократия. И все же коммунистическая система рухнула тотально и неожиданно.
Коммунизм -это самый совершенный тоталитарный режим, который охватывает не только политическую надстройку, но и экономику. При фашизме не существует абсолютной монополии госсобственности. Поэтому наивно звучат советы использовать нам, например, опыт Испании. Действительно, эта страна пережила переход от тоталитаризма к демократии, но ведь ей не пришлось возрождать частную собственность. А это и есть самое сложное и самое опасное.
У нас в Болгарии все надстроечные процессы прошли как бы сами собой: рухнула партийная монополия, за несколько месяцев сформировалась многопартийная система, сразу возникли независимые профсоюзы, освободились от контроля средства массовой информации. Но как только мы добрались до экономического базиса, тут же столкнулись с трудностями невероятными, потому что затронутыми оказались интересы больших слоев населения. Скажем, распустить колхоз означает покуситься на благополучие не только его председателя, бригадиров, aгрономов, но и механизаторов. Они за два летних месяца зарабатывали у нас огромные деньги, остальное время работали, не напрягаясь, и тоже получали зарплату. Кроме того, система позволяла красть, Все были повязаны, все развращены системой. Но прежде всего воровали те, кто причастен к власти, поэтому на обывательском уровне демократия-возможность воровать всем. Что и происходит в условиях перехода, когда страна переживает кризис власти: прежняя уходит, а новая только формируется. Если у новой власти не будет твердой воли, то охлократия может взорвать общество на гребне радикальных экономических реформ.
Вопрос: Вы стали президентом в качестве безусловного лидера Союза демократических сил (СДС). В последнее время СДС раскололся. Каковы причины раскола и как это отразилось на выборах, на формировании правительства?
Ответ: СДС -это коалиция. Когда мы его создавали, в него входило около 15 организаций и партий. Их объединяло стремление сбросить коммунистическую систему. С этим были согласны все, но расходились во взглядах на будущее страны и методы перехода к новому общественному строю. Тем не менее все политические силы, входящие в СДС, договорились, что сейчас важнее отстранить коммунистов, а потом жизнь покажет. Несмотря на то, что раскол был неизбежным, первоначально главным было стремление народа иметь объединенную оппозицию. На митингах народ кричал «СДС». Отдельные партии не выделялись своими программами, их еще плохо «узнавали в лицо». Люди инстинктивно понимали, что только объединенная оппозиция может отбросить коммунистическую партию- силу организованную, обладающую большими материальными возможностями, огромными связями и опытом власти.
Некоторые думают, что раскол произошел из-за того, что я стал президентом и перестал быть объединяющей фигурой. Это неправда. Произошли естественные процессы дифференциации взглядов внутри оппозиции. Оформились основные платформы: либеральная, правая, более правая, центр, социал-демократы. В соответствии с этим произошла перегруппировка политических сил. Самое главное -та сложная ситуация, в которой оказалась наша оппозиция. Она должна была уже играть более важную роль: быть в оппозиции и одновременно войти в структуры власти. Хотя мы в парламенте были в меньшинстве, но многое определяли. Оппозиции в Болгарии удалось ввести президентское правление и заставить уйти в отставку два коммунистических правительства. Находясь у власти, СДС вынужден был разрушать тоталитарную структуру. И одновременно выполнять роль оппозиции, вести за собой недовольную часть населения.
Тогда и произошел раскол. Те, кто ходил по митингам, отсутствовали на заседаниях Народного собрания. Те же, кто боролся в парламенте за новые законы, обвиняли митингующих в популизме, демагогии, резонно полагая, что главное законов принятие имя радикальных перемен. И все же не следует смотреть на этот раскол трагически.
Вопрос: Вы как-то обмолвились, став президентом, как нелегко бремя власти. Видимо, у вас, как и у нас, свою негативную роль играют непрофессионализм и безответственность многих новых политиков, ставших членами высшего органа государства на волне обвала прежней политической системы. Насколько тревожен для вас этот фактор?
Ответ: Я никогда не любил профессиональных политиков и был низкого мнения о них. Но это отношение скорее определялось их нравственными и интеллектуальными качествами, чем степенью их компетентности. В конце концов людям, страдавшим от бед своего народа, нетрудно при желании обрести профессиональные навыки политиков. Поэтому и важно соединение политики и морали. В условиях посткоммунизма открываются новые возможности в защите интересов народа для интеллигенции, входящей в политику. Но новым политикам часто недостает уроков тактики, способности к компромиссам, политического терпения и выдержки.
При этих качествах оппозиция могла бы расколоть коммунистов еще на втором-третьем месяце начала работы прежнего парламента. Среди коммунистов постоянно были группы, готовые перейти на нашу сторону. Таким образом можно было бы поправить результаты выборов. Но находились оппозиционеры, которые все время нападали на коммунистов, ставили их всех в один «красный ряд», не считаясь с различиями во взглядах и настроениях. Именно эти люди вынуждали коммунистов объединяться. Как только зарождалась какая-либо фракция представителей БСП в парламенте, выступал какой-нибудь дурак из оппозиции, нападал на всех социалистов оптом, угрожал им преследованиями. По сути это были экстремистские провокации.
И тормозилось принятие нужных законов, замедлялись реформы, что вызывало недовольство народа. Некоторые лидеры оппозиции вместо объективного анализа ситуации в Болгарии перешли к взаимным обвинениям, сводя политическую жизнь к персоналиям. Например, меня стали обвинять в предательстве интересов оппозиции, пытались дискредитировать. Это не обошлось без последствий на недавних парламентских выборах. Целый ряд оппозиционных партий, оторвавшись от СДС, не смог перейти четырехпроцентного барьера и оказался вне парламента. Например, в него не прошли оба земледельческих союза, либералы, не говоря уже о мелких партиях. Таким образом, благодаря расколу часть оппозиции, которая могла бы быть достойно представлена в парламенте и создать для прогрессивных сил подавляющее большинство, оказалась за его пределами. Поэтому и перевес СДС в парламенте в отношении БСП оказался меньшим, чем хотелось бы. Конечно, мы верим, что партия турецкого меньшинства всегда будет голосовать вместе с СДС, тем самым создавая для нас гарантированную победу. Но именно это обстоятельство создает возможность коммунистам разыгрывать националистическую карту, к чему они не замедлили перейти.
Вопрос: Господин президент, у России и Болгарии многовековая история дружбы и культурных взаимовлияний. Можно ли утверждать, что мы вступаем в новый этап наших взаимоотношений?
Ответ: Как бы ни развивались события у вас, Россия была, есть и будет великим государством. Сейчас она великая держава главным образом благодаря своей духовной культуре, масштабам и… своему оружию, военной мощи. Я убежден, что и экономика через реформы позволит России быть великой и богатой страной, ни в чем не уступающей ведущим западным странам.
Наше отношение к России определяется этим глобальным стратегическим фактором. Я уже не говорю, что между нами есть старые связи со времен Кирилла и Мефодия. Мы помним и никогда не забудем и об освобождении Болгарии от турецкого рабства.
Мы также полагаем, что в Восточной Европе болгары лучше других знают русский язык. Он нам необходим, как и другим странам- солагерникам по мировому социализму. Огромный рынок России и в будущем останется важным фактором наших экономик. Кроме сотрудничества на двусторонней основе, Болгария намерена быть экономическим посредником между Западом и вашей страной. Болгары хорошо знают ваши возможности, у нас близкий язык. Это очень выгодная для нас роль. Вы тоже, надеюсь, будете в этом заинтересованы. В условиях рынка все, что невыгодно, погибает сразу.
Вопрос: Но вы же не смотрите на наше сотрудничество только утилитарно, только через рынок?
Ответ: Ни в коем случае. Но сейчас мы говорим о сфере экономики, которую и нам, и вам срочно надо возрождать. Без этого руки не дойдут и до культуры. Пока же, к сожалению, проблемы культуры, ее материальной базы нарастают, а не разрешаются. Даже интеллигенция во время радикальных реформ начинает люмпенизироваться, так как она оказывается беззащитной в условиях рыночной экономики.
У нас те же проблемы, что и у вас: что делать с Академией наук, театрами, библиотеками? Опера, замечательные ансамбли, оркестры в критическом состоянии по многим причинам, в том числе из-за отсутствия зрителей и слушателей. Сейчас Великое народное собрание Болгарии стало невероятно интересным театром для всего народа. Это театр, который основывается на фольклорной традиции и где все одновременно и авторы, и актеры разыгрываемой драмы. Будем надеяться, что эта драма с хорошим концом.
Интервью взяли Виктор КИСЕЛЕВ, Мария БОГАТЫХ
Почем нынче Курилы?
Наталья БАРАБАШ
.Когда нашего советского человека уж очень сильно жизнь допечет, он в сердцах восклицает: «Убежал бы отсюда хоть на край света!» Бегать можно не трудиться. И на краю света ничего хорошего нет. Если, конечно, это наш, советский, край. Именно на Край Света-так называется мыс на курильском острове Шикотан-и рванула от всей нашей дури семья маячников Гудковых, чтобы, ни от кого не завися, жить спокойно, своим трудом. Благо, пять месяцев в году на маяк, кроме как на вертолете, не доберешься. А в итоге именно Геннадий Леонидович Гудков и сказал мне сакраментальную фразу: «Мы живем как на вулкане!», лучше всего определяющую нынешнее состояние курильцев -без малого около двадцати тысяч только гражданского населения.
Действительно, последний год жителей буквально трясет в лихорадке ожидания: отдадут-не отдадут. Визит Горбачева в Японию, наделавший много шума из ничего и еще раз доказавший, что Михаил Сергеевич- искусный и хитро- мудрый политик, для Курил закончился поистине плачевно. Признать проблему «северных территорий» без точного срока ее разрешения -это значит отдать острова под власть временщиков, а те самые двадцать тысяч человек посадить на чемоданы. Но и поездка Хасбулатова не принесла мира под оливы. Местных жителей обидело, что вопрос опять решается за их спиной
Когда же группа депутатов Верховного Совета РСФСР все же встретилась с курильчанами и, как выразились ее участники, «впервые указала жителям Курил правду», то эта правда поддержки не нашла. Органы власти Курильского и Южно-Курильского районов приняли обращения ни много ни мало-к премьер-министру Японии, а также к Президенту и правительству России, японскому народу и Сахалинскому облсовету, в которых протестуют против возможной передачи островов Японии и настаивают на глубоком анализе всех социально-экономических аспектов ситуации. Как заявил председатель Курильского райисполкома В.Сапожников: «Курильчане родиной не торгуют и другим не советуют, а также оставляют за собой право самим решать свою судьбу, вплоть до введения государственного суверенитета… «Ястребы» же прямо заявляют о том, что уйдут с автоматами в горы и умрут, но ни пяди земли не отдадут.
Словом, похоже, на карте страны вот-вот появится еще одна горячая точка. И можно бы, конечно, в очередной раз пожертвовать интересами меньшинства ради блага большинства.
Но, во-первых, за деньги мы уже часть своей земли однажды отдали- на что пошли те миллионы, теперь и не вспомнить, а Аляска процветает, а, во-вторых, меньшинство по крайней мере должно быть выслушано хотя бы для того, чтобы принимать решения с открытыми глазами.
Одно слово- коммунизм…
Собственно, за что курильчане держатся, сначала понять трудно. Потому что к красотам природы привыкаешь быстро-даже к таким экзотическим, как на Курилах, вполне годным для съемок научно-фантастических фильмов о других планетах. А вот к ненаучно-фантастическим бытовым неудобствам привыкнуть сложнее.
«Конечно, богатства у нас немереные. А посмотрите, как живем- грязь, нищета, ни дорог, ни жилья. Никому ничего не надо. Одно слово- коммунизм!»- сказал мне после телемоста Курилы — Япония» школьник с Кунашира Сергей Амиров, только что истово отстаивающий идею «наших островов». И он был прав.
Если то, что мы строили 70 лет, было коммунизмом, то на Курилах он уже построен окончательно и бесповоротно. Дурь системы доведена здесь до своего логического конца. С островов забирали все подчистую -рыбу, морепродукты, красную икру, установив на эти мировые деликатесы до смешного низкие цены. На соцкультбыт и развитие производства с этих прибылей Курилам ничего не возвращалось. А от местных жителей откупались надбавками, которые на островах им не на что было тратить (во время известного денежного обмена только кунаширцы сдали около миллиона рублей).
Как живут курильчане, не поддается описанию. По крайней мере японцы долго не могли взять в толк, что в домах, построенных из мусора, который выбрасывает море (а такие «клоповники» составляют здесь примерно половину жилого фонда), действительно селятся люди. Они искренне удивлялись, почему телефонный разговор с соседним островом надо заказывать за три дня, а добраться до него можно только на военном вертолете, почему на Итурупе детей возят в детский сад на бронетранспортере- иначе утонут в грязи, до соседней деревни добираются несколько суток…
Мне же запомнилась легенда, гуляющая по островам. Говорят, однажды, отчаявшись выбраться в отпуск к семье на материк, один военный на Урупе подошел к стоявшей в доке подводной лодке, узнал, что идет она во Владивосток и упросил командира взять его с собой. Пассажира взяли. А когда лодка вышла в море, ей поступил приказ на полгода отправляться в автономное плавание. Попутчика, рассказывают, отпаивали спиртом и еле спасли от самоубийства. Помотавшись по островам и изрядно посидев в ожидании летной погоды в продуваемых ветрами «аэропортах», я, например, этой легенде верю. И много еще разнообразных курьезов можно было бы рассказать про островную жизнь. Да только такими курьезами сейчас уже никого не удивишь: сами приближаемся к курильскому коммунизму. Интересно другое: просуществовав много лет в таких вот нечеловеческих условиях, многие, казалось бы, должны были тешить себя надеждой хоть в конце жизни уехать на материк. А они сопротивляются.
«Вы поймите- на «большой земле» у большинства из нас уже никого нет. Там мы чужие и никому не нужны. А здесь, хоть и неустроенная, а родина. Да и не устроена она только из- за административной дури государства. Если сейчас передадут острова, в стране добавится мощная армия новых беженцев: без жилья, без работы, без корней… В состоянии ли наше государство обустроить почти 40 тысяч своих граждан, из которых половина военные?»,- спрашивала меня жительница Шикотана Н. А. Канина, одна из немногих оставшихся «первопоселенцев» островов. Она видела, как увозили отсюда последние японские семьи: дети убегали прятаться в дома русских подружек и друзей, взрослые плакали и целовали напоследок родную землю… Она очень боится, что теперь история повторится.
В то, что государство, столько лет платившее курильцам смешные отступные, только бы не заниматься их проблемами, теперь вдруг переменит свое отношение, жители «северных территорий» не верят.
«От нас, скорее всего, снова захотят откупиться деньгами. А как мы будем искать работу, устраивать детей в школы и детсады, обзаводиться жильем, -это никого не волнует. Ходят у нас, правда, слухи, что для нас уже построены дома- то ли в приморской бухте Светлой, то ли где-то на Урале… Но это сказки. Чтобы при сегодняшней разрухе кто-то мог возвести столько жилья? Нет, мы снова окажемся заложниками «государственных интересов» и потому отсюда добром не уйдем!» — говорил мне рыбообработчик М. Дударев.
Может, это мнение экстремистов. Но и куда более спокойные люди-директора местных предприятий- покидать Курилы не собираются. Они уже исходят из соображений не личной, а государственной выгоды.
Как патриот, я сильно обижен…
«Вы хотя бы примерно представляете, к каким экономическим последствиям передача островов приведет?»-с ходу бросился в атаку председатель рыболовецкого колхоза «Родина» А.Усовчиков.
«Вы думаете, японцы, такая практичная нация, столько лет упорно бьются за острова исключительно ради принципа? Кроме принципов, сосредоточено у нас и кое-что еще. Ну, например, слышали вы, что наши соседи в свое время и золотишко здесь мыли, и серу добывали, которую мы, кстати, сейчас за валюту у Канады покупаем? Что ученые сейчас приступили к добыче ценнейших металлов из магмы? Только у нас на Кунашире около 30 целебных источников бьет-в них опять же еще японский император купался. О природе я не говорю- сами видели, какая красота, недаром японцы сообщили, что хотели бы превратить Курилы в международный туристический центр. Но это, думаю, лукавят. Другое им здесь интересно.
Про то, что в Южно-Курильском районе добывается 10% общесоюзного улова, газеты уже писали. Но ведь, по оценкам специалистов, это только половина возможной добычи! И потом, что мы здесь ловим-ну минтай, сайра, треска. А сколько тут морских ежей, гребешка, крабов, до которых у нас просто руки не дошли, а это продукция ценится в мире на вес золота.
Если мы передадим острова, японцы тут же нарисуют вокруг них 200-мильную зону, и мы будем покупать у них те продукты, которые сейчас только учимся продавать. Причем, заметьте, рыбные ресурсы постоянно восстанавливаются, а те миллиарды, которые Япония обещает, наша страна в момент проглотит и не заметит! Я лично, как патриот, буду очень обижен, если наше правительство примет такое решение..»
Горячность Александра Сергеевича можно понять. Его рыболовецкий колхоз- одно из немногих предприятий на Курилах, которое вот уже пять лет дает прибыль: за прошлый год, например, она равнялась 3,5 миллиона рублей. И это при том, что хозяйство это не из самых крупных: у него всего-то 13 добывающих промысловых судов, часть из них- маломерных. Секрет преуспевания колхоза с молодым директором оказался прост: Усовчиков отошел от установившейся традиции весь упор делать на добычу сайры и ждать ее хода по полгода. Новый директор не побрезговал и другими морепродуктами: морской капустой, креветкой, морскими ежами, а также треской, горбушей и минтаем. Он же одним из первых на деле стал реализовывать то, что здесь понимают все: торговать с заграницей сырьем невыгодно, оно в три раза дешевле, чем готовая продукция, да хитрый японец еще из отходов черт-те что навыпускает, вплоть до дефицитных лекарств. А нам кто мешает? И Усовчиков стал требовать за морепродукты не деньги, а оборудование и технологии. Нельзя сказать, что иностранные бизнесмены с открытой душой бросились делиться секретами своего процветания. Но один СРТМ уже находится на переоборудовании у соседей: ремонт влетит рыбколхозу в миллион долларов, но даст возможность про давать за валюту высококачественные продукты из креветок, крабов и рыбы.
Словом, оказалось, им есть что терять: здешние места могут обеспечить людям безбедную жизнь, если подойти к делу с умом. Правда, с умом подходили к делам на Курилах редко. Приезжие японцы долго пытались понять, как может прогорать предприятие, выпускающее красную рыбу и икру. Пришлось им убедиться, что советская экономика может все. Крупнейший рыбоконсервный завод региона на Кунашире уже много лет не вылезает из долгов, самый мощный рыбокомбинат в Союзе «Островной» на Шикотане лишь последние два года остается с прибылью; убыточны и предприятия Итурупа. Причины одни и те же: государство ничего не хотело сюда вкладывать, хотело только брать. В результате допотопное оборудование, старинные технологии, отсутствие необходимых кадров довели местную рыбную отрасль до ручки.
Ну, a поскольку в последние годы государство явно не стало богаче, то курильчане вынуждены сами искать какой-то выход. Некоторые экономисты предложили его в виде создания здесь свободной экономической зоны и организации с Японией совместных предприятий. Однако и у этого пути есть свои «но».
«В совместные предприятия с Японией я верю так же, как в СП с НЛО!» сказал мне капитан рыболовного сейнера «Отличительный» с Кунашира С. Колесников. Я зашла на судно после того, как оно вернулось из рейса, моряки были усталые и злые: опять работали в море по 18 часов, получая за труд мизер: 22 рубля за выловленные 100 килограммов. Опять встретили браконьеров-японцев, за которыми никто не гонится: во-первых, моторы у них во много раз мощнее наших, во- вторых, технология сокрытия следов рыбалки отработана: сети ставят с радиобуями, которые всплывают только по команде, В- третьих, они теперь вроде друзья…
-Не будут они с нами на равных работать,- продолжает Колесников,-шмотье, машины привезут, а технологиями ни за что не поделятся. Да и потом, мы ведь находимся с ними на разных уровнях даже не техники, а цивилизации.
Кстати, похоже, мысли о совместном предпринимательстве не греют и японцев. По крайней мере ни одного СП на Курилах еще толком не создано. Причем сами японцы объясняют невозможность работы с советскими гражданами следующим образом: «Ваши люди, они по натуре… рационализаторы, — втолковывал шикотанским руководителям предприятий заезжий бизнесмен. -Ему дашь задание, а он смотрит, как бы процесс упростить и сэкономить время и материалы… А нам экономии не надо, от нее качество страдает. Нам точность у рабочих важна».
Впрочем, дело тут, конечно, не в одном исконно русском «рационализаторстве», а в том, что японцы вообще предпочитают дел с Курилами не иметь, ожидая, когда получат их в собственность. Общественное мнение в Стране восходящего солнца на этот счет настолько строго, что те немногие японские бизнесмены, которые отваживались на деловые операции с «северными территориями», еще до недавнего времени делали это через подставных лиц в Южной Корее.
Так что, похоже, радужная идиллия совместного обживания островов так и останется прекраснодушной мечтой.
И вообще с дружбой с Японией на Курилах пока как-то не все получается. Хотя вроде бы и совместные мероприятия здесь проходят, общие рыбалки стали традицией, как и раздача курильчанам «гуманитарной помощи». Часть этой помощи в виде огромных коробок с противозачаточными средствами, которых при самом буйном жизнелюбии местным жителям не использовать и за несколько лет, уже несколько месяцев стоит в кабинете у секретаря Кунаширского райкома комсомола и остроумно величается «комсомольской атрибутикой». Зато когда японские тележурналисты привезли на Курилы с собой пиво и, удивленные отсутствием в гостинице холодильников, вывесили банки в сетках за окно, то утром они обнаружили только аккуратно завязанные узлы: сетки были срезаны, а кто- то всю ночь пилил на первом этаже стекло, чтобы в аккуратную дырочку вытащить и поставленную между окон банку…
Нет, до полного взаимопонимания нашим двум народам пока еще далеко… И, может, поэтому перспективнее мне показался вариант, предложенный первым курильским миллионером Гиви Кессаевым. Он давно провозгласил лозунг: «Чем больше богатых — тем меньше бедных». Свою жизнь на Курилах Гиви начал с того, что ударил по лицу первого секретаря райкома партии. Ударил за дело: местный партбосс отказался пустить в машину пострадавшего в автокатастрофе, чтобы не испачкать ковер. Но так как дело было в самый разгар застоя, нетрудно представить себе последствия: правильно, Гиви сел. Потом он сидел два раза- и все за редкое сочетание в его характере наивной веры в справедливость и южного темперамента, не прощающего обид. А обижали Гиви на Курилах крепко- слишком уж пришелец был независим и.. предприимчив. В 1987 году он наконец смог открыть первое свое дело-частное кафе. Скоро оно стало процветать. Но заботливое государство тут же принялось брать с него неимоверные налоги. Тогда Гиви дополнительно открыл мастерскую по ремонту машин — а, надо сказать, руки у него золотые, недаром его прозвали профессором по машинам. Мастерская тоже стала процветать, но государство и тут подсуетилось с налогами. Тогда он открыл еще строительный кооператив и троил в Южно-Курильске несколько домов. Тогда государство… А тогда Гиви взял и купил… весь морской извоз. А именно: принял убыточную разгрузочную технику, маломерные суда и взял на себя все причальные работы. Начальники стали с Гиви вежливо здороваться: не захочет Кесcаев. одно судно не разгрузится. Исполком занимал деньги у удачливого бизнесмена тысяч по двести до следующего квартала… На тесное сотрудничество власти не шли- слишком уж хлопотные дела пришлось бы затевать. Так что Гиви крутится один. Сейчас, например, купил большой участок земли и собирается строить на нем по высшему классу отель с санаторием и принимать туристов со всего мира. А пока отель не построен, заключил договор с Одесским бюро путешествий и экскурсий на прием тысячи туристов установив палатки. В ближайших планах Гиви также aсфальтирование местных дорог (асфальта девственные Курилы еще не знают), благоустройство улиц- все-таки миллионеров собирается на отдых приглашать,-строительство нового причала («какой причал- такая и жизнь на острове») и много других полезных дел.
«Эти острова золотые, говорит Гиви. Только надо их быстрее спасать… от тупости. Ведь свобода предпринимательства, новые отношения-это пока всего лишь слова, особенно здесь. Много лет никому из начальства ничего не надо было. И теперь эти же люди продолжают вставлять палки в колеса тем кто хочет работать по-другому. Я, напри. готов купить асфальтный завод-договор с японской фирмой «Джапан Тэком» уже составлен. А Сахалиноблисполком не дает разрешения на вылов чилимов, которых должен поставить этой фирме. Мне нужно строить отель, он будет приносить и району большую прибыль. А райисполком выделил ровно вполовину меньше земли… Я знаю тысячу способов, как сравнительно быстро преобразить этот край. Но мешает начальственная неразбериха, когда действия надо согласовывать непонятно с кем. Конечно, японцы — хозяева, они мигом наведут здесь порядок. Но неужели мы так глупы, что скорее отдадим японцам то, что пока не в состоянии использовать, чем развяжем руки своим предпринимателям? Это все равно что лишить законного наследства своих будущих детей!
Пока же на Курилах-и вокруг них царит тихая паника. Люди давятся в очередях за контейнерами и не знают, как им дальше жить. Предприниматели не представляют, как им работать: кто же будет иметь дело с фирмами, которые завтра могут прекратить свое существование? Берега нерестовых рек усеяны тушками выпотрошенной и брошенной красной рыбы: местные жители, на словах любящие свою малую родину, спешат теперь взять от нее все, что можно, не думая о последствиях. Соседние края и области создают общество защиты Советских Курил; сессия Приморского краевого Совета народных депутатов, например, отправила в Верховный РСФСР обращение с призывом сохранить Курилы в составе России. На самих островах уже и вовсе не столько работают, сколько борются: шумят на митингах, собирают подписи под воззваниями, отправляют в разные инстанции протесты…
А не хватит ли нам борьбы? И можно ли так долго держать в подвешенном состоянии десятки тысяч россиян, собираясь в очередной раз в нашей истории лишить их родины устроить еще одно великое переселение народов? Ведь самые страшные последствия такой политики происходят в людских душах …
Представляете, я этой весной предложил работникам нашего комбината деревья в поселке посадить. А они говорят: зачем? Наоборот, надо здесь все выжечь, чтоб японцам не досталось,- рассказывал мне директор рыбокомбината «Островное» на Шикотане Л. Седых. –И, знаете, так и не посадили.
«Северные территории никому, кроме Японии, не принадлежали»
С Чрезвычайным и Полномочным Послом Японии в СССР господином Сумио ЭДАМУРОЙ беседует редактор международного отдела «России» Андрей ШАРЫЙ
-Давно идут разговоры об ожидаемом «прорыве» в японо-советских отношениях, который должен вывести наши страны на новый уровень сотрудничества. Что же все-таки необходимо, чтобы этот прорыв стал реальностью: повторный визит в Японию Горбачева, решение вопроса о «северных территориях» или, может быть, ударные инвестиции японского капитала в советскую экономику?
-Советский Президент заявил, что, вопреки ожиданиям, его апрельский визит в Японию не принес желаемых результатов. В то же время, по мнению Горбачева, это был крупный шаг на пути к прорыву в наших отношениях. Что означает такой прорыв для Японии? В первую очередь урегулирование территориального Вопроса и на основе этого -заключение мирного договора между нашими странами.
-Япония положила в основу своей «советской» внешней политики концепцию «сбалансированного расширения» отношений. Насколько их «сбалансирует» решение территориального вопроса в том смысле, который вкладывает в это понятие Япония?
-После августовских событий в СССР произошел рывок к строительству совершенно иного общества, что, на наш взгляд, придает нашим отношениям новую динамику. Со стороны советского и российского руководства чувствуется стремление к скорейшему заключению мирного договора, к преодолению разногласий и в том, что касается «северных территорий». Выступая в сентябре на сессии Генеральной Acсамблеи ООН, министр иностранных дел Японии Таро Накаяма выдвинул несколько принципиальных положений, которые в свете последних событий корректируют позицию нашей страны. Выражая свою полную поддержку демократическим преобразованиям в СССР, мы намерены и впредь добиваться урегулирования территориального спора на основе международного права, законности и справедливости. Эта позиция подтверждена и во время недавнего визита Накаямы в СССР. В ходе переговоров была достигнута договоренность об активизации деятельности совместной советско- японской рабочей группы, которая занимается подготовкой мирного договора.
— Насколько мне известно, назначение руководителем одного из подкомитетов этой группы заместителя министра иностранных дел РСФСР Георгия Кунадзе — одного из сторонников скорейшего и, скажем так, радикального решения территориальной проблемы, — было с одобрением воспринято в Японии. Однако не возникает ли у вас опасения, что деятельность рабочей группы может быть блокирована теми силами в союзном и российском руководстве, которые не собираются передавать Японии ни один из Курильских островов?
Президент Ельцин в своем личном обращении к нашему премьеру господину Кайфу однозначно высказался за скорейшее решение этого вопроса. Сам факт назначения господина Кунадзе свидетельствует о возрастающей роли России. Я по натуре оптимист и надеюсь на то, что территориальный спор решится в обозримом будущем. Четыре десятилетия Советский Союз придерживался мнения, что этой проблемы не существует в наших отношениях. К счастью, пришли другие времена.
— Если ваш оптимизм окажется подкреплен политической практикой, какую позицию займет японское правительство относительно русского населения четырех островов? Мой народ имеет болезненный опыт: после войны 17 тысяч японцев, населявших эти острова, были депортированы, так же как и 500 тысяч военнопленных, отправленных в Сибирь. Кстати, Советское правительство долгое время предпочитало делать вид, что и этой проблемы не существует. Пережив такую трагедию, мы прекрасно понимаем, что подобное не должно повториться. Хотя сейчас преждевременно говорить о конкретных условиях, я глубоко убежден, что правительство моей страны сделает все возможное для уважения прав русского населения островов и проявит максимальную заботу о его интересах. В то же время важно понимать: северные территории никогда никому кроме Японии, не принадлежали. Граница между нашими странами, как это зафиксировано в Договоре о торговле 1855 года, проходит между островами Уруп и Итуруп, что, на наш взгляд, снимает вопрос о притязаниях СССР на так называемые «спорные» территории. Мы полны решимости последовательно развивать экономические, гуманитарные контакты с Советским Союзом и Россией, но, согласитесь, ситуация, при которой почти через полвека после окончания войны не заключен мирный договор между великими соседями, противоестественна.
— Официальная позиция Токио состоит в том, что масштабы участия японского капитала в развитии экономической реформы в нашей стране не связаны с темпами решения территориального вопроса. Тем не менее решение о предоставлении Советскому Союзу кредитов на общую сумму в два с половиной миллиарда долларов оказалось фактически синхронизировано во времени с визитом Накаямы в Москву. Не видите ли вы все же связи между политикой и экономикой в данном вопросе?
-Связь между политикой и экономикой существует в той или иной мере всегда и везде. Однако в отличие от прошлого мы намерены одновременно укреплять политические и экономические отношения на основе договоренностей, достигнутых во время визита Президента Горбачева в Японию. Содействие Японии СССР, о котором вы говорите, носит в основном гуманитарный характер. Эти деньги предназначены, во-первых, для закупки продовольствия и медикаментов и, во-вторых, для расширения торговли. Сейчас есть надежда что наши отношения будут развиваться на качественно новой основе.
—
—
—
— — —
—
—
—
—
—
—
—