Лженаука всегда сопутствовала науке, и вряд ли когда-нибудь эта ситуация изменится. Различные разновидности лженауки, многократно разоблаченные и осмеянные, неизменно возрождаются в подновленном виде, как это прекрасно видно на примере астрологии. Коренясь в свойствах человеческой природы, лженаука, по-видимому, так же принципиально непреодолима, как преступность или наркомания.
Евгений Александров, академик РАН
Юрий Ефремов, докт. физ-мат. наук
Тем не менее, как и в этих двух случаях, общество в целях самосохранения должно постоянно бороться с феноменом лженауки, чтобы удерживать его в допустимых рамках. Разумеется, в демократическом обществе не может быть запретов на высказывание даже бредовых идей. Никто также не может препятствовать гражданину свободной страны в его желании быть обманутым прорицателями или псевдоцелителями (хотя лицензионный контроль за деятельностью последних всё же необходим). Но и отнимать деньги у граждан и государства для оплаты заведомо бессмысленных проектов тоже никто не вправе.
Именно на этих позициях стоит Российская академия наук, по инициативе В.Л. Гинзбурга образовавшая в 1998 г. при своем Президиуме Комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований, бессменным председателем которой является академик Э.П. Кругляков. Комиссия ставит своей задачей прекращение бесконтрольного финансирования лженауки государством и с этой целью добивается непременной официальной экспертизы любых масштабных государственных проектов в области науки и техники.
Неудивительно, что граждане, имеющие явные «заслуги» в создании лженаучных теорий, используют любую возможность для охаивания деятельности Комиссии. Но иногда о ее ненужности пишут и серьезные ученые. Самая свежая из таких публикаций – статья Леонида Медведева, опубликованная 8 ноября 2011 г. в ТрВ-Наука № 91 под заголовком «Ученые – тоже люди» [1]. Ничто человеческое, стало быть, им не чуждо, а ведь в природе человека заложено свойство ошибаться, errare humanum est. Вот и эта статья кишит фактическими ошибками, причем начинается она с ошибок непростительных. Процитируем ее первые строки: «Знакомясь с перипетиями отношений между академиками РАН и В.И. Петриком, всё более убеждаюсь, что из виду уходит главное. Точнее, оно подменяется второстепенным, недоказуемым, неопределенным и, следовательно, неподсудным: моральным обликом изобретателя, странными экспертизами, фантастическими суммами, которые он будто бы заработал (или собирается заработать) на нанофильтрах, будто бы покровительством спикера Государственной Думы и тому подобными деталями. Всё это уже было и произойдет еще много-много раз. Петрик – Казначеев – Грабовой – Кашпировский – Гаряев – это явления из разряда вечных. На самом же деле проблема РАН – Петрик лежит совсем в иной плоскости. По крайней мере много глубже и шире. Во-первых, бороться следует за научность и рациональность, а уж потом против В.И. Петрика. Общеизвестно, что это далеко не одно и то же».
Итак, автор в сущности утверждает, что РАН борется не за научность, а против Петрика («облико морале» коего неподсудно); что его напрасно обвиняют в намерении заработать фантастические суммы, причем «на нанофильтрах»; что его напрасно обвиняют в пользовании покровительством спикера Госдумы и что все обвинения в адрес злосчастного Петрика основаны на «странных» экспертизах. И получается у Л. Медведева, что борьба с Петриком не имеет ничего общего с борьбой «за научность и рациональность». Все эти утверждения – ложны (приходится надеяться, что речь идет не о сознательной лжи, а о результате полной неосведомленности автора в истории петрикиады).
Мы не будем здесь вновь излагать хорошо известные факты этой истории, краткое описание которой дано, например, в статьях Э.П. Круглякова в бюллетене № 7 и Е.Б. Александрова в бюллетене № 9 «В защиту науки», к которым мы и отсылаем читателя (они доступны на сайте РАН и – в более удобном для пользования виде – на сайте [2]). Л. Медведев осуждает «бесхитростную» оценку Кругляковым поступка академиков, рассыпавшихся в комплиментах Петрику (дескать, хотели примкнуть к финансированию), и предлагает толковать событие «с несколько иными нюансами». Ей-богу, никаких нюансов тут нет – всё то же «бабло», и в том же ракурсе! И, ей-богу, грех называть Петрика «чудаком»! Впрочем, успешное взятие этим «чудаком» в качестве соавтора председателя Государственной Думы РФ – это, конечно, весьма чудесное чудачество…
Заметим еще, что Л. Медведев, говоря о Петрике, пишет о его «нанофильтрах» в контексте псевдонауки, подверстывая, например, нанофильтры к «торсионным полям» и к «фантомному геному». Между тем многоплановая критика этих фильтров всегда лежала сугубо в области их потребительских свойств (эффективность, стоимость, соответствие объявленным параметрам, потенциальная опасность.). Никто не обвинял эти фильтры в лженаучности (если оставить в стороне рекламные и вздорные заявления о том, что фильтры заполнены графеном). Лженаука в широкой палитре «открытий» Петрика, разумеется, встречается, но тема «нанофильтров» к ней не относится. Впрочем, специалисты по очистке воды относятся к «нанофильтрам» Петрика не столь толерантно (см., например, комментарий к статье Л. Медведева на сайте ТрВ-Наука).
Далее Л. Медведев критикует РАН за терпимость к заблуждениям своих членов при нетерпимости к прегрешениям представителей науки из других корпораций. И тут он несправедлив и непоследователен. Например, он обвиняет Отделение истории РАН в игнорировании завихрений А.Т. Фоменко: «Однако любопытно, что при этом Отделение истории РАН не высказало публично отношения к его историческим трудам, впрочем, может, я его просто не видел».Так, может быть, сначала нужно было посмотреть, прежде чем удивляться? Отделение истории неоднократно совершенно определенно характеризовало построения А.Т. Фоменко – и эти определения опубликованы! Точно так же, вопреки мнению Л. Медведева, неоднократно члены нашей Комиссии писали и о странных работах В.П. Казначеева и др. (см., например, статью Э.П. Круглякова «История одного интервью» в бюллетене № 1).
Непоследователен автор и в призывах не обращать внимания на заблуждения ученых, имеющих очевидные достижения в своей профессии. Ведь не прощает же он исторические бредни успешному математику академику А.Т. Фоменко! И, наконец, автор простодушно укоряет академика Э.П. Круглякова, который, во-первых, признался, что не читал заметки автора, а во-вторых, никак не отозвался на посланную автором книгу. Прошло лет десять – стоит ли пространно об этом писать, обнаруживая свою столь глубокую личную обиду?
Сегодня лженаука, особенно прикармливаемая государством, – это не просто прибежище безобидных маргиналов от науки. Это реальная опасность для науки, образования и тем самым для общества в целом. Бороться с ней – дело неблагодарное, но необходимое.
Публичные дискуссии сторон постоянно переходят во взаимные обвинения с использованием одних и тех же ярлыков. Так, представители «нормальной» науки приводят пресловутую «лысенковщину» в качестве образца агрессивной лженауки с политической подкладкой. В ответ они получают обвинения в том, что именно Академия наук СССР была ответственна за гонения на генетику, поскольку Лысенко был ее членом, а нынешняя борьба РАН с лженаукой называется новой «лысенковщиной» и «новым походом инквизиции». В прошлом году именно последнюю формулировку использовал, защищая Петрика, лично начальник Думы, он же председатель Высшего Совета партии «ЕдРо» Борис Грызлов, обвинив заодно инквизицию в сожжении Коперника!
Неразрешимость этих споров связана отнюдь не с невозможностью проведения четкой грани между наукой и лженаукой – существуют элементарные необходимые и достаточные признаки априорной ложности множества широко пропагандируемых в СМИ современных «открытий». (Особенно четко эти признаки формулируются в области точных наук, в частности в физике.) Неразрешимость споров вызвана субъективной невозможностью признания сторонниками псевдонауки своего фиаско, поскольку в случаях добросовестного заблуждения это означало бы психологический крах, связанный с отказом от многолетних и безмерных амбиций, а в случаях явного мошенничества могло бы повлечь за собой даже уголовную ответственность.
Эти обстоятельства обуславливают ожесточенность сопротивления лженауки и ее агрессивность, в то время как мотивация к спору противной (во всех смыслах…) стороны ослабляется естественным нежеланием профессиональных ученых тратить время на бесплодные споры с фанатичными, невежественными и зачастую недобросовестными оппонентами. В результате возникает порочная ситуация, при которой все козыри оказываются в руках лженаук. Средства массовой информации, падкие до сомнительных сенсаций, а то и просто купленные, переполнены лженаучными измышлениями (см. особенно статьи Эрнста Мулдашева и Савелия Кашницкого в «АиФ», рекордные по сказочности и глупости. Их статьи позорят это популярное издание – но заодно они подсказывают, что публикуемая в «АиФ» реклама лечебных средств – такая же брехня, хотя и много опаснее статей) и клеветническими нападками на «косную официальную науку», «препятствующую прогрессу и удушающую ростки нового». В то же время сама эта «официальная» наука обычно может возразить лишь в своих собственных изданиях с ничтожными тиражами, вроде бюллетеня «В защиту науки».
Вдобавок к этому адепты некоторых наиболее активных сейчас направлений лженауки широко пользуются наработанными в советский период связями в структурах обороны, госбезопасности и разведки. Это оборачивается жестким лоббированием в Государственной Думе проектов передачи государственного финансирования науки и образования в руки носителей «новой науки», которые клятвенно обещают (вот уже лет 40!) вскорости дать народу меч-кладенец, скатерть-самобранку, сапоги-скороходы, вечный двигатель (того или иного рода).
Однако правомерно ли подвергать сомнению свободу поиска? Можно ли лишать исследователя права на ошибку? Как можно отличить предмет научного исследования от лженауки? Такие риторические вопросы постоянно звучат при любом публичном обсуждении темы лженауки. Ее адепты и защитники неизменно приводят исторические примеры непонимания современниками истинных замечательных открытий и неверных прогнозов великих ученых прошлого (обычно вспоминают Герца, Томсона, Резерфорда). При этом неявно предполагается, что ситуация в науке третьего тысячелетия не отличается от таковой триста или даже сто лет назад. Это глубокое заблуждение.
Первые ученые шли по целине, когда практически любая мало-мальски разумная гипотеза имела примерно равные шансы либо подтвердиться, либо быть опровергнутой. С тех пор человеческая природа не изменилась, людям так же свойственно ошибаться, однако в науке ситуация изменилась радикально. Человечество накопило грандиозный объем знаний, которые решительным образом ограничивают фантазии исследователей в интерпретации новых открытий. Каждая новая гипотеза должна быть прежде всего увязана с уже известными бесспорными законами и фактами. Именно такого рода «принцип соответствия» позволяет без колебаний отвергать лженаучные притязания, такие, как возникающие вновь и вновь прожекты производства даровой энергии «из физического вакуума» и построения «безопорного движителя» (каковым является, например, устройство, получившее прозвище «гравицапа», установленнное на одном из российских спутников и, в полном соответствии с законами природы, не сумевшее изменить его орбиту, на что рассчитывали создатели гравицапы, – об этом рассказывается в статье Э.П. Круглякова в бюллетене «В защиту науки» № 9, 2011, который выйдет в свет в декабре).
Ошибки практически неизбежно сопровождают любое научное исследование, но ошибки ошибкам рознь. Бывают неизбежные ошибки, связанные с неполнотой учета уже имеющегося знания о предмете, или рутинные методические ошибки. С ними приходится мириться. А вот ложные гипотезы лженауки связаны не с недостатком имеющихся знаний о предмете, а с игнорированием этих знаний.
Очень характерно для лженауки всех времен заявление об открытии новых видов взаимодействия, новых частиц, новых сил. Но любая новая сила должна быть увязана с уже известными. Например, нельзя ввести новое дальнодействие без оглядки на необъятный наблюдательный материал в области небесной механики. При этом сразу возникают непреодолимые ограничения на величину гипотетической новой силы – она должна быть так слаба, чтобы ничего не изменить в картине мира в пределах достигнутой точности наблюдений.
Заметим, что требования «принципа соответствия» не ограничиваются областью точных наук. Примером применения этого же подхода может служить опровержение профессиональными историками и астрономами экстравагантных и откровенно лженаучных построений А.Т. Фоменко.
Верховным судьей является мировое научное сообщество, опирающееся на непрерывно растущий свод фактов и объективных законов природы – на накопленное коллективное научное знание. И суд этот является достаточно безапелляционным. В науке (по крайней мере в области точных наук) неприменим принцип свободы совести, позволяющий каждому верить по-своему: наука живет знанием, а не верой. Точное знание оставляет мало пространства для различных взглядов – наука не демократична. Дискуссии в науке уместны на стадии гипотез. Дискуссии прекращаются, когда на смену гипотезе приходит теория.
Источник: Газета «Троицкий вариант»