Этот заголовок «России» №6 (168) за 9-15 февраля 1994 года касался исключительно ситуации с рождаемостью в стране детей и сопутствующих ей социально-экономических обстоятельств обстоятельств. Между тем эти обстоятельства, как подтверждал опубликованный в этом же выпуске диалог с мэром Нижнего Новгорода Дмитрием Бедняковым, не везде были столь удручающи…
Россия находится на предпоследнем месте в Европе по уровню рождаемости, обогнав Албанию. По данным Интерфакса, за второе полугодие 1993 года количество умерших в нашей стране превысило количество родившихся на 350 тыс. человек. Жизнь в России, даже полностью аполитичная, не предоставляет тех стимулов, из — за которых рождаются дети. Даже дети «из пробирки». Судя по всему, между полупустыми роддомами и укомплектованными кладбищами осталось мало интересного
В Нижнем каждый второй третье сословие
Нижний Новгород не напрасно считают полигоном экономических реформ в России. Однако, на виду и на слуху лишь одна политическая фигура — губернатор области Борис Немцов. А между тем — не менее яркая личность — мэр города Дмитрий БЕДНЯКОВ. Программа приватизации, первый по России городской устав, разработка принципов унификации банковской деятельности, адресная социальная помощь, реорганизация жилищного фонда, страховая медицина — вот далеко не полный перечень дел городской администрации. Нижний Новгород нынче одно из немногих в России мест, где жить действительно стало «веселее».
-Дмитрий Иванович, ни для кого не секрет, что экономика нашей страны- это совокупность экономик регионов России. После отставки Гайдара и Федорова всюду только и слышишь, что, мол, Правительство сворачивает с курса реформ. Как вы оцениваете происходящее в Москве из Нижнего Новгорода?
-С моей точки зрения, перемены в Правительстве в наименьшей степени скажутся на положении дел в Нижнем Новгороде. Хотя, конечно, нельзя утверждать, что не скажутся совсем. Если Правительство возьмется за прежнюю кредитную политику и начнет из бюджета «накачивать» предприятия и целые отрасли, то это, безусловно, вызовет новый виток инфляции, создаст для всех головную боль. Но в общем и целом региональная экономика сегодня зависит от того, какую экономическую политику проводят местные власти.
-Какую же именно политику проводят нижегородские власти?
— Я бы отметил два принципиальных момента. Первый- это всемерная поддержка частного предпринимательства, развитие бизнеса. Если человек хочет и может зарабатывать, он должен это делать, и никто не вправе ему мешать. Естественно, если он при этом не нарушает законов и не уклоняется от уплаты налогов. Второй момент — достаточно эффективная социальная защита тех слоев населения, которые в этом нуждаются. Это молодежь, пенсионеры, многодетные семьи, инвалиды — одним словом, все для кого сегодняшняя жизнь особенно трудна. Уравновесить эти два момента в рамках единой экономической политики — вот главная забота региональной власти.
-Многие говорят об этом. Только успехов пока маловато. Программы приватизации, акционирования еще как — то выполняются, социальные же проваливаются почти повсеместно. Нижний Новгород, кстати, тоже больше известен как «рыночный», но никак не «социальный маяк».
— Действительно, мы первыми в России освободили цены на хлеб и молоко, отменили талоны практически на все виды товаров и услуг. Эти наши шаги неизменно сопровождались мерами по социальной защите населения. В сентябре прошлого года мы — опять — таки первыми в России — ввели пособие для малоимущих. В прошлом году максимальный размер дотации составлял 23 тысячи рублей. В этом — вырос более чем вдвое. И это не считая пособий на детей, школьное питание и так далее. Мне кажется, реформы в России будут развиваться успешно, если у них достаточно сильными будут оба «крыла»: поддержка предпринимательства и эффективная социальная защита неимущих.
— Да, но где взять необходимые средства?
— Было время, из городского бюджета каждый день уходили огромные средства на дотации производителям молока и хлеба. Когда мы освободили цены на эту продукцию, высвободились немалые деньги, которые мы, впрочем, тут же начали выплачивать тем, кто оказался не в состоянии покупать молоко и хлеб по свободным ценам. И это оказалось более справедливым. Раньше дотацию получали и богатые, и бедные хозяйства. Сегодня они адресно идут только тем, кто не в состоянии сводить концы с концами, то есть по — настоящему бедным. Это, кстати, весьма ощутимо поправило сознание народа. Сегодня люди озабочены не столько тем, чтобы выколотить себе льготы на бедность, сколько тем, чтобы товары имелись в наличии на магазинных полках. Могу с уверенностью заявить: в Нижнем Новгороде уже сложилась смешанная экономика. Картину сейчас определяют не столько государственные, сколько частные и совместные предприятия.
-Однако Нижний Новгород известен былыми флагманами социалистической индустрии. Прежде всего это ГАЗ. Как, кстати, обстоят дела на заводе?
— К сегодняшнему дню уже прошла закрытая подписка на акции, состоялся межрегиональный чековый аукцион по продаже акций ГАЗа, завод готовится к первому собранию акционеров. Теперь ГАЗ акционерное общество открытого типа. Конечно же, ГАЗ, как и другие крупные предприятия, находится в очень тяжелом положении. Надо думать о новых видах продукции, о том, как ее сбывать. Но, на мой взгляд, ситуация на ГАЗе не дает оснований опасаться, что в ближайшее время завод остановится и более ста десяти тысяч работников окажутся на улице. Хотя, конечно же, менеджмент на ГАЗе оставляет желать лучшего. Мне представляется, что широко освещаемый в прессе конфликт вокруг ГАЗа это в сущности вопрос о менеджменте, о привлечении иностранных инвестиций. Западным предпринимателям, конечно же, «не светит» иметь ГАЗ как серьезного конкурента на рынках, отсюда и их отношение к автозаводу. Видимо, не следует себя обманывать. Можно, конечно, сменить руководство, усовершенствовать менеджмент, но это отнюдь не гарантия того, что западные деньги потекут к нам рекой. Не потекут. Хотя, конечно, ГАЗ определенно нуждается в реформировании как на технологическом, так и на управленческом уровне.
— Дмитрий Иванович, что дала городу широко разрекламированная в свое время программа приватизации? Ощутимы ли в бюджете поступления от приватизированных предприятий?
— Государство наконец отказалось от не свойственных ему функций и перестало управлять всем на свете. В бюджет действительно стали поступать — и в весьма значительных масштабах — живые деньги. Местные власти наконец — то начали заниматься тем, чем и должны заниматься любые местные власти: благоустройством города, дорогами, общественной безопасностью, транспортом, жильем. Мы начали программу с приватизации предприятий торговли. Хотя была и другая точка зрения — приватизировать сначала крупные пред приятия. Я считаю, что мы пошли по правильному пути. Уже сейчас в городе существует конкурентная среда. Сегодня в Нижнем Новгороде приватизировано до 70 процентов торговых предприятий. Мы работаем по несколько необычной схеме — продаем не предприятия, а активы ликвидируемых предприятий. Новый собственник таким образом не обязан принимать на работу прежний коллектив. Хотя в случае увольнения он, конечно, обязан выплатить пособия. Не несет новый собственник и обязанностей по долгам приобретенного предприятия. Мы понимаем приватизацию так: не как можно дороже продать, а про дать так, чтобы новый хозяин сумел как можно быстрее начать эффективно работать.
— А как все — таки обстоят дела с приватизацией крупных промышленных предприятий?
— На мой взгляд, она пока еще не состоялась. То, что называется акционированием, это по сути дела коммерциализация крупных предприятий. Они вроде бы меняют форму собственности, но тем не менее остаются государственными. Мне кажется, в стране отсутствует механизм приватизации крупных госпредприятий. Нет возможности для быстрой купли — продажи больших пакетов акций этих предприятий. В России нет нормально работающего фондового рынка, его только предстоит создать. Раз нет возможностей оперировать большими пакетами акций, они оседают у директоров предприятий, которые используют их в своих интересах. Настоящая приватизация начнется только тогда, когда у потенциального крупного инвестора появится возможность купить на фондовом рынке большой пакет акций нужного ему предприятия. Этой проблемой мы сейчас активно занимаемся. Я возглавляю областную комиссию по организации фондового рынка. Новый поток инвестиций в экономику области сейчас может пойти только через фондовый рынок. Все остальные возможности, как мне представляется, исчерпаны.
— Какие направления в работе вам представляются в этом году главными?
— Это вопросы, связанные с реорганизацией жилищной сферы, коммунального хозяйства. Мы уже второй год работаем над проблемой жилищных субсидий. Ведь если ежемесячная оплата жилья превышает определенный процент от общего дохода семьи, мы должны выплачивать людям жилищную субсидию. Чисто технически мы пока не решили этот вопрос. Как сделать так, чтобы человек, получая эти деньги, тратил их исключительно на оплату жилья? Выходит, что нужны специальные жилищные деньги. Главная задача этого года — найти справедливый, эффективный, социально защищающий большинство населения механизм реорганизации жилищного хозяйства. Мы уже разработали специальную программу, кото рая рассчитана не на один год.
-А как обстоят дела со страховой медициной?
— В прошлом году мы начали проводить эксперимент по финансированию лечебных учреждений в соответствии с количеством вылеченных больных. Эксперимент прошел в нескольких больницах. Он показал, что врачи морально готовы к тому что бы работать более эффективно. Главная загвоздка в том, что пока нет политических решений на этот счет, связанных с изменением бюджетных потоков. Пока они идут через систему здравоохранения, а должны — через больничные страховые кассы, страховые компании и так далее. Должен быть сформирован целый институт страховых медицинских агентов. Сегодня серьезно подступиться к решению этой проблемы не получается. Но мы движемся в нужном направлении. Собираемся провести эксперимент по внедрению страховой медицины на базе мед санчасти ГАЗа. Врачи будут получать бюджетную зарплату, а все, что сверх, — от предприятия, в зависимости от качества своей работы. Полагаю, что от бесплатного здравоохранения к страховой медицине надо двигаться весьма осторожно, не спеша, но и не слишком медленно.
— Что вы ждете в ближайшее время от Правительства, Президента, Федерального собрания?
— Главные вопросы, в которые предстоит внести ясность, это налоги и бюджет. От решения этих вопросов во многом зависит наполнение местных бюджетов, да и само существование территорий. Есть определенные опасения, что новое Правительство будет проводить не столь реформаторскую политику, как того бы хотелось. Больше всего я боюсь усиления инфляции, хотя не инфляция страшна сама по себе, а то, что общество привыкает к ней, люди встраиваются в инфляционный механизм. Это, безусловно, отрицательно сказывается на всех видах экономической деятельности. Курс Правительства, Президента, Федерального собрания нам не безразличен.
Но, повторю, регионы, территории России за время реформ достаточно окрепли, чтобы многие вопросы решать самостоятельно. Как это делаем мы у себя в Нижнем. В этом смысле я оптимист. По последним социальным опросам, от сорока до пятидесяти процентов нижегородцев относят себя к среднему слою. Это позволяет надеяться, что реформы в России стали необратимыми.
Беседу вел Юрий КОЗЛОВ
Император играет на скрипке …
Вовсе не нужно быть ведущим реформатором, чтобы сообразить — экономика есть набор правил, действующих при любой погоде и под вывеской любого режима. Если правила не работают, то их либо не знают, либо не следуют им. Можно предположить, конечно, что закон стоимости открылся нам в 1985 году, когда вся страна только — только спустилась с пальмы. Но за восемь — то лет стоило кое — что усвоить. Усвоили. Наши министры, оказывается, страдать умеют. Истинно так — мало — мальски совестливый министр у нас в России непременно должен страдать. От собственной некомпетентности.
Александр ДРОЗДОВ
Xотя некомпетентных министров пруд — пруди, а совестливых мало. И зачем же сознаваться в непрофессионализме, если примерно 33 слова из словаря начинающего реформатора Эллочки (на иврите, в варианте Полторанина, чуть больше) достаточно, чтобы сугубо индивидуальное неумение можно было списать на большую политику.
«Александр, говорит мне в таких случаях мой приятель — дипломат одной из ведущих, но дружественных «третьему миру», стран, какого черта ваше Правительство не займется экономикой всерьез и только экономикой! Ведь в политике, если судить по выборам, они плохо понимают». Дипломат не хочет обидеть (к слабым снисходительны), он лишь хочет понять, отчего бесконечно гуляет по руководящему кругу одна и та же номенклатурная колода, из всех мастей в которой преобладает серая (с редкими демократическими яблоками)? И как бы ни ложились карты, никак пока не вяжется философия Дела в России. В газетной отрасли это выглядит так: после августа 1991-го ни одно из решений о спасении (а вы полагали, что кто — то помышлял о модернизации?) печати не было строго экономическим. Все они были политическими. И даже хуже того — партийными. Значит, пристрастными.
Надо отдать должное М. Полторанину. В бытность его министром пакет экономических мер по поддержанию всей цепочки «от пенька до печатного станка» как минимум дважды направлялся Президенту и Верховному Совету. И дважды рассмотрен не был. Наверное, потому, что механизм создавал для всей печати относительно равные возможности существования при компенсации затрат производителям бумаги, связистам и печатникам. Как раз в неприятии этого равенства совпадали позиции правительства и депутатского корпуса. Любопытно, что предложения отвергались как не вполне «рыночные», ибо содержали элементы государственного регулирования. Все вдруг стали такими рыночниками ….
Газетчикам объясняли, что отпуск цен неизбежно затронет их интересы, — мол, трудные, понимашь, времена для страны. Всего должно быть меньше, и газет тоже, такова, понимашь, логика борьбы. И газеты в 1991-1993 годах продолжали расходиться — по сусекам, где водились еще деньги. Для кого- бюджетные, для кого — личные. Адресное, избирательное финансирование из бюджета по принципу идейной верности окончательно испортило зарождающийся газетный рынок. Потому что, будучи по форме государственным, вмешательство в этот рынок по сути оставалось партийным. Любопытно, что острота ситуации в средствах массовой информации традиционно нарастала накануне важных политических событий, как — то: съезды, референдумы, выборы и т.п. И каждый раз власть изыскивала средства. Так пресса и живет от одного такого унизительного совпадения к другому.
Политическое же решение может быть только таким — отставить в сторону распределительный метод, дать прессе столько, сколько нужно, чтобы не держать читателя в неведении. Свежий газетный лист в доме — такая же норма, как свежий хлеб. Если газета не в состоянии сегодня перевалить через Уральский хребет, значит, странная, какая — то у нас реформа.
Но приятнее было бы дождаться решений экономических, ясных и точных. Если Правительство готово дотировать газеты, то пусть это право получат лучшие, массовые и традиционно бюджетные. Пусть администрация возьмет на себя оплату сумасшедших тарифов Минсвязи и транспортников, разделит с редакциями бремя типографских услуг и расходов на бумагу. Ибо за информацию- нравится она или нет — власть должна платить не рассуждая. Таково правило игры в государственно — монополистический капитализм, в информационное общество.
Как поступить с такими частными изданиями как «Россия», например? Показать добрую волю к протекционизму, что не худо бы сделать в отношении всех национальных предпринимателей. Снизить налоги, открыть кредитование (почему бы не льготное?), создать не липовый, а настоящий банк (или фонд) развития СМИ. К слову сказать, проблема модернизации средств передачи газетной полосы на пункты децентрализованной печати давно перезрела и впрямую связана с развитием рынка, который пока не пронизан системой информационных линий.
Пока же, по слухам, готовится очередное «волевое решение» подкормить СМИ. Но это неточная формулировка. Снисхождение оказывается читателям, это им смахиваются крошки с бюджетного стола. Мы — то ведь можем и разойтись, поискать другую работу. Вот только чувство профессионального долга не позволяет. Уйдет министр — мало кто заметит. Уйдет газета, журнал, закроется издательство — утрачена будет часть культуры. Как объяснить это вождям, для которых по их потребностям достаточно и двух — трех газет в России (лучше всего, конечно, издавать одну газету в одном экземпляре, как это делали для Ленина, когда, помнится, с головой у него было не в порядке)? Как объяснить, что такое информационное общество истинным ценителям, понимашь, Чехова? И кому объяснять, если реформатор в переводе на русский вовсе не означает технократ?
Хотел проиллюстрировать наше положение цифрами, но подумал, что читателю и без того забот хватает. Достаточно знать, что себестоимость «России» сегодня почти в 9 раз превышает отпускную цену. Разницу редакция берет на себя в качестве заведомого убытка. Как мы заработаем деньги, никого не касается — это наши проблемы. Наша забота — обеспечить читателя газетой. Больше о нем некому позаботиться. Пока «император играет на скрипке (вариант — «читает книгу»), государство уходит из рук … »
Ума судебная палата
Недавно Б. Ельцин своим Указом утвердил Положение о Судебной палате по информационным спорам. Поговаривают, что инициатором ее создания является один из соавторов Закона о СМИ Юрий Батурин, впоследствии ставший советником Президента по правовым вопросам, а недавно назначенный его помощником по национальной безопасности. Станет ли новая структура элементом демократической организации общества или составной частью огромного бюрократического аппарата? Сегодня ответа на этот вопрос не даст никто. Хотя предпосылки для умеренного оптимизма есть. Прежде всего то, что созданный на период выборов Третейский Информационный суд, чьим правопреемником стала палата, в принимаемых решениях старался быть максимально объективным. — То, о чем мы говорили с Игорем Ереминым, ставшим теперь заместителем председателя палаты, пока напоминает декларацию че намерениях. Однако, не имея таковых, браться за любое дело и вовсе бессмысленно.
— Игорь Юрьевич, нет ли здесь противоречия, ваша палата — судебная, но создана при Президенте. А как же с разделением властей?
— На первый взгляд, функции Судебной палаты, возможно, не очень вписываются в систему разделения властей. Но есть и другая логика. Принята новая Конституция, 29 — я статья, которая устанавливает информационные права граждан, свободу массовой информации, запрещение цензуры. Согласно другой статье — 80-й, гарантом прав граждан выступает Президент. Он является главой Государства — должностным лицом, не относящимся ни к одной из трех ветвей власти. У его есть исполнительная прерогатива, но есть и законодательная — издание Указов и иных актов нормативного характера. Есть и судебная — право помилования, функции арбитра в спорах между субъектами Федерации. Чтобы быть гарантом прав в области информации, необходима структура, наделенная определенными функциями.
— Плюс к этому слабость судебной власти
— Это с одной стороны. Есть и другая. Не все может рассматриваться судами общей юрисдикции. Однако есть проблемы публично — правового свойства, которые судам не подведомственны.
-Какие, к примеру?
— Когда, например, издание занимается диффамацией целых институтов — государственных, политических — или возникает проблема взаимоотношений между прессой и государственными органами. К слову, недавнее событие, когда на заседание Правительства прессу просто не пустили.
-Однако Правительство имеет право проводить закрытые заседания.
В данном случае оно не было закрытым. Ту же «Российскую газету» на него допустили, а другие издания — нет. Значит, налицо ущемление прав журналистов и граждан. Или возьмите пресс — службы, которые сегодня существуют чуть ли не в каждой конторе. Вместо своих прямых функций — связи с общественностью — они присвоили себе право быть барьером на пути между прессой и чиновниками. Кстати, есть Указ Президента о дополнительных гарантиях прав граждан на информацию, подписанный в тот же день — 31 декабря, — что и Указ об образовании нашей палаты. В нем государственным органам вменено в обязанность широко освещать свою деятельность.
-Боюсь, что пока мы будем вводить дополнительные гарантии информационных прав граждан, уйдут в небытие основные. Многие газеты просто прекратят свое существование.
— Этой проблемой мы тоже намерены заняться.
— Для меня это неожиданность. Ведь, судя по утвержденному Президентом Положению о Судебной палате, в ее функции не входят экономические аспекты деятельности прессы.
-Корни проблемы, безусловно, в экономической плоскости. Однако ситуация самым непосредственным образом затрагивает интересы потребителей информации, умаляет возможности се получения. И это — уже наша прерогатива.
-Само по себе такое стремление похвально. Но что реально вы можете предпринять? Вы же не можете ограничить рост цен на бумагу, полиграфические услуги, распространение изданий.
— Я не преувеличиваю возможностей, но не хотел бы их и принижать. Мы орган при Президенте, а значит, можем и должны влиять на информационную политику.
— Жизнь показывает, что, когда рождается новая структура, люди, пришедшие в нее работать, всегда бывают одержимы самыми благими намерениями. Но со временем появляется целый ряд привходящих обстоятельств. Поэтому очень важно начиная «с чистого листа» обозначить приоритеты деятельности.
-Об одном из таких приоритетов мы только что говорили. Есть и другие. К примеру, проблема с рекламной деятельностью прессы, и прежде всего телевидения. То, что здесь, мягко говоря, не все в порядке, ясно уже всем. Поэтому первичное обсуждение проблем рекламы состоится в нашей Судебной палате уже на будущей неделе. Сверхзадача подготовить закон о рекламной деятельности.
-И внести его на рассмотрение парламента?
-Мы не наделены правом законодательной инициативы. Поэтому наша задача подготовить законопроект. А вносить его на рассмотрение депутатов будет уже Президент. Еще одна проблема, которой нам приходилось заниматься еще в составе Третейского суда — это равные возможности доступа к эфиру различных политических сил.
— В составе Судебной палаты семь человек и столько же в аппарате. Никаких структур на местах у вас нет. Как вы намерены осуществлять выполнение возложенных на вас задач — разбор конфликтных ситуаций, охрану интересов детства и юношества, да еще готовить законопроекты?
-Мы намерены привлекать на договорных началах интеллектуальный потенциал раз личных экспертных групп. В регионах опираться на инспекции, пришедшие на смену бывшей цензуре — Главлиту. Мы нужны друг другу. Они располагают базой данных, мы правом представления в любую инстанцию. Мы — реалисты и хорошо понимаем, что в стране, где сплошь и рядом не выполняются законы и Указы Президента, нам не обойтись без поддержки прессы. На ее поддержку, взаимопонимание с журналистами мы очень хотели бы рассчитывать.
Беседу вел Александр ЕВЛАХОВ
Президент заторопился?
Алексей ФРОЛОВ
Не утихают страсти по поводу подписания на прошлой неделе в Тбилиси российско — грузинского договора. Да и вряд ли скоро утихнут. Когда самые добрые отношения замешиваются без учета прежних хворей и грехов, когда все вроде бы начинается с чистого листа, а на самом деле он только прикрывает застарелое неблагополучие, трудно поверить, что все это при случае не обнаружит скверного характера, не пустит наработанное в распыл. Вот и не верят. А ведь раз на раз не приходится.
Даже самые умеренные депутаты Думы в разговоре сетовали: «Зря Президент поехал в их Тбилиси, зря подписал договор. Мы его хором отговаривали: не стоит этого делать, повремените … Не послушался. Недальновиден …
В Думу, по свидетельству Затулина, председателя Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками, договор попал за день — полтора до отлета Президента в Тбилиси. До этого текст «обстругивался» на президентских и совминовских этажах. За два неполных дня не успеешь толком что — то проанализировать и оценить. Действовали навскидку. Глаз упал на самое протокольное — пункты, которые касались строительства грузинской армии и взаимообязательства при военных столкновениях. Это в перспективе попахивало не только дополнительными расходами, но и втягиванием России в очередные вооруженные конфликты и потому вызвало реакцию протеста.
Впрочем, были и другие существенные резоны. Сергей Станкевич предлагал, например, оттянуть подписание, покуда Грузия твердо не определится в отношениях с Абхазией и Южной Осетией. Сергей Бабурин без обиняков заявил, что Грузия решила просто-напросто перезимовать в СНГ, серьезные намерения у нее отсутствуют. Распространенным было мнение, что взваливать на тощий российский хребет еще и Грузию — позволительная роскошь… Однако все это, доведенное в письме Президенту, не возымело действия. Разве что открыло счет президентско- думскому противостоянию. Было ясно, что в ответ на угрозу Думы торпедировать ратификацию договора Президент поимеет на думцев хороший зуб. Останется только ждать, каким образом это аукнется …
Между тем в отношении Грузии у Президента оказалось больше козырей, чем можно было предположить. По мнению некоторых аналитиков, здесь ход рассуждений президентской команды был достаточно прозрачен. Несомненно, учитывалось, что дружеский союз с Грузией обострит ситуацию как в российских северо-кавказских автономиях, так и в Абхазии и Южной Осетии, на стороне которых воевали и, если понадобится, будут -воевать против Грузии подданные российского Кавказа. Вместе с тем понималось, что, если этого бояться, вообще окажешься при пиковом интересе — без связи с Грузией и с нескончаемым вялотекущим вооруженным противостоянием на Северном Кавказе, который и так на протяжении ряда лет подпитывает оружием юг России и служит опасным примером для подражания.
Итак, союз с Грузией оказался не просто наименьшим из зол. Если удастся договориться о военном присутствии там России (договорились: в Грузии «осядут» три российские военные базы) , если попытаться ослабить антигрузинский напор Абхазии и Южной Осетии (такая попытка предусматривается: и там и там под эгидой ООН будут размещены российские миротворческие силы). Если все это случится , то можно опять ненавязчиво присутствовать на грузинских землях, которые еще Екатерина II называла воротами Кавказа. Располагая здесь еще одним сдерживающим центром, можно сильнее и результативнее влиять на политический климат и настроения северокавказских народов. Твердое присутствие в регионе России может, наконец, помочь благополучно завершить застарелый армяно- азербайджанский конфликт.
Не стоит беспокоиться, имперский размах задуманного легко извиняется желанием самой Грузии приобрести в лице России именно такого партнера … Не всем известно, что, когда шла работа над договором, и та, и другая сторона пытались опустить в названии документа слово «дружба». И не только потому, что оно живо напоминало о прежнем пропагандистском арсенале. За последние годы российско-грузинские отношения неоднократно омрачались. Теперь, видимо, не хотелось с места в карьер употреблять ко многому ныне обязывающее слово. Однако поразмыслив, употребили. Растерзанная, обескровленная Грузия получает в результате договора и успокоительное военное присутствие, и возможность с российской помощью реанимировать свою экономику. По договору Россия выступает гарантом целостности Грузин. Вполне дружественный набор.
А вот возможный побочный эффект вроде бы недальновидной президентской дипломатии. Если российская гарантия целостности Грузии звучит зловеще для Абхазии и тут много надо поработать, чтобы разумно сбалансировать ситуацию, для Украины такой подход может стать слаще музыки. Грузинский прецедент позволяет Украине успокоиться, надеясь, что подобная политика России в стане СНГ не выборочна, не дает отступить от прежде взятых обязательств. А это чрезвычайно важно в свете итогов крымских президентских выборов, напугавших многих украинских политиков.
Впрочем, как считают проницательные наблюдатели, в нынешнем российско-грузинском варианте для украинской стороны имеется и нечто весьма огорчительное.
Известно, что во время грузино-абхазской войны на стороне Грузии сражалось немало украинских экстремистов. И это было внешним проявлением растущих симпатий Украины к Грузии. Во что могли вылиться эти симпатии, определенно сказать трудно. Но если вспомнить, что в тот момент Россия, фактически не препятствовавшая помощи абхазам, отдалилась от Грузии, на освобождающееся место вполне могла претендовать (или уже претендовала?) Украина. Сумей она повести дело как надо да случись в то время благоприятные обстоятельства, Россия была бы вытеснена с черноморского театра.
Однако случилось так, как случилось, и если принять во внимание, что Черноморский флот после массандровских соглашений остался за Россией, можно легко предположить: сухопутное его пристанище не ограничится теперь негостеприимными крымскими базами. Корабли России вполне могут быть желанны в портах Грузии.
На этом фоне упреки Президенту в недальновидности не кажутся основательными. Конечно, негоже, когда парламент отстраняется от важнейших государственных решений. Но, может, это отстранение оправданно? Чтобы не тратить время на дискуссии, Президент не очень изящно проигнорировал Думу, а думцы обиженно ощетинились, и отсюда их единство в оценке? Ближайшее время покажет, насколько дальновидным оказался Президент и основательны ли сомнения Думы. Сейчас хотелось бы сказать о другом. В пылу страстей осталась почти незамеченной маленькая подробность. Если помните, Эдуард Шеварднадзе обещал хорошо подумать о возможном вступлении Грузии в рублевую зону … Можно , конечно , считать , что это намерение обнародовано, чтобы спокойно перезимовать в СНГ, под крылом России. А можно, вспомнив параллельную ситуацию с Беларусью, предположить и другое: а что если наступает время собирать камни?