В конце апреля Немецкий культурный центр им. Гёте в Москве и Политехнический музей провели форум под названием «Фонды и музеи как популяризаторы научных знаний». Это очередное мероприятие проекта «Популярная наука/Wissenschaft fQr alle» (см., например, [1]), который проходит в рамках Российско-Германского года образования, науки и инноваций. На этот раз, как и следует из названия форума, речь шла о том, каково место научных музеев в системе популяризации науки и научных знаний.
Ольга Закутняя
Своим опытом и наблюдениями за тенденциями в этой области делились представители различных музеев Германии и России. К заслугам организаторов надо отнести, в частности, то, что докладчики (форум проходил в режиме «доклад-вопросы», к чему добавилась небольшая общая дискуссия перед закрытием сессии) представляли разные типы музеев – от классического «коллекционного» музея, как, например, Немецкий музей в Мюнхене или Политехнический в Москве, до музеев-выставок, работающих в формате «edutainment», смесь обучения с развлечением, и специализированных служб Общества им. Макса Планка, отвечающих за выставочную и популяризаторскую деятельность.
Столь разнообразный состав участников был исключительно полезен. Во-первых, присутствующие (а Малый зал Политехнического музея, где проходил форум, был заполнен) имели возможность обсудить сходные проблемы. Оказалось, что они почти одинаковы и в Германии, и в России: привлечение посетителей, поиск новых идей, финансирование. Во-вторых, благодаря разным подходам к организации сама проблема научных музеев или близких к ним учреждений была подана с разных точек зрения.
Что главное для научного музея? Выбор аудитории и расположение коллекций? Поиск финансирования? В частности, – может ли научный музей быть самоокупаемым? Какова роль собственно научных организаций в музейном деле? Ответы на эти вопросы, безусловно, не являются универсальными, однако попытки найти их дают представление о некоторых общих тенденциях научно-музейного развития. Пересказать все мысли и проблемы, о которых говорили в тот день, невозможно, поэтому ограничимся кратким пересказом того, что наиболее запомнилось.
«Классические» музеи, такие, как Немецкий музей в Мюнхене (Deutsches Museum) или Политехнический музей в Москве, стоят перед необходимостью постоянно искать новые способы взаимодействия с посетителями. Оба музея объединяет то, что они проходят стадию обновления (примерно так можно перевести слово renovation). В случае Немецкого музея (основан в 1903 году, в него также входит филиал в Бонне) этот процесс затрагивает как собственно здание, так и экспозицию. Бернхард Вайдеман, руководитель отдела прессы и связей с общественностью музея, рассказал о направленности этого обновления и привел примеры того, какие новые формы взаимодействия с посетителями будут использованы в обновленном музее. Часть из них уже работает, как, например, специальные «стеклянные лаборатории», посетители которых смогут принять участие в каком-либо эксперименте, таким образом «пробуя» науку на ощупь.
Если концепция обновления Немецкого музея в Мюнхене уже в целом сформирована, то руководителям Политехнического музея, который должен закрыться на реконструкцию в начале 2013 года (см. интервью с директором музея Борисом Салтыковым в ТрВ-Наука № 101 [2]), еще предстоит ответить на многие вопросы относительно его будущего облика. Об этом кратко рассказали Наталья Сергиевская, заместитель директора Фонда развития Политехнического музея, и сам Борис Салтыков. В ходе реконструкции на базе Политехнического музея должен возникнуть Музей науки. Планируется отказаться от традиционного разделения экспозиций по наукам или отраслям, на смену чему придет разделение по трем основным темам: «Энергия», «Информация» и «Материя», – в рамках которого достижения различных наук будут представлены вместе. К сожалению, более детальный проект, по которому можно было бы понять, как будут выглядеть залы музея, пока увидеть невозможно. Это вызвало обеспокоенный вопрос из зала – что же станет с экспонатами и коллекциями музея, который, как известно, и сам является исключительно важным научным институтом. Наталья Сергиевская ответила, что музей не планирует превращаться в занимательный музей науки; более того, Политех останется ориентированным в большей степени на взрослых, чем на детей. Что касается площади, то настоящие планы предусматривают, скорее, ее увеличение за счет перекрытия внутреннего двора. Кроме этого, предусмотрено появление новой площадки музея на Воробьевых горах, ориентированной в большей степени на специализированную аудиторию. Здесь планируется проводить конференции, выставки, а также попробовать новую схему музейной работы – «открытые лаборатории», подобные тем, о которых говорил Бернхард Вайдеменн в применении к Немецкому музею.
Наталья Сергиевская также затронула очень интересную тему, сказав, что одна из целей обновления – сделать так, чтобы в новом музее было интересно не только обычным людям, но и ученым, которым – в идеале – должно быть интересно вести совместные эксперименты или опыты с посетителями. Мысль о том, что музей науки без актуальной науки нежизнеспособен (или, говоря мягче, не очень жизнеспособен), звучала, прямо или косвенно, и в других выступлениях. Однако собственно музейная или даже просветительская работа – тяжелый труд, к научному поиску отношения почти не имеющий. Поэтому способы «включения» ученых в дело просвещения – за -дача отдельная, едва ли не более сложная, чем реконструкция экспозиций. Наталья Сергиевская отметила, например, что в планах развития музея – развитие лектория, в том числе проведение лекций «на злобу дня» – как отклик на самые «свежие события», например природные катастрофы или научные открытия. Насколько это будет получаться- покажет время.
Похожая проблема, но уже в другом аспекте стоит перед планетариями. Они с самого начала не были музеями науки в строгом смысле – не собирали «предметы науки», а были нацелены на то, чтобы сформировать у посетителей представление о Вселенной, что довольно сильно «завязано» на актуальное состояние астрономии и астрофизики. Сегодня эта связь стала в каком-то смысле интереснее. Во-первых, огромное количество информации с космических телескопов (Томас Крауле, директор Гамбургского планетария, образно сказал: «Сегодня с небес падают терабайты») требует осмысления и использования. Во-вторых, неким конкурентом планетария становится современный кинематограф, активно использующий тему космических путешествий и многочисленные спецэффекты. Чем в таком случае становится планетарий для посетителей – вопрос неоднозначный. Томас Крауле сформулировал три цели современного планетария: сменить перспективу (иными словами, дать посетителям возможность взглянуть на свое место во Вселенной с другой стороны), формировать образное мышление; стать местом эстетического образования. Последняя задача довольно нетривиальна для «классического» варианта планетария; более того, она может вызвать и протест у тех, кто полагает планетарий прежде всего местом для увлеченных астрономией людей, которым не столь важна внешняя «обертка» подаваемых знаний.
Если рассказ Томаса Крауле касался прежде всего общего видения того, чем должен быть планетарий, то Фаина Рублёва, научный директор Московского планетария, сосредоточилась на описании экспозиций и программ. По ее словам, главной целью Московского планетария, относительно недавно открытого после длительной реконструкции (см., например, [3]), был и остается рассказ о звездном небе.
От планетариев разговор плавно перешел к популяризации науки средствами самой науки. Весьма показательно, что докладчиками здесь выступали только представители немецкой стороны: Ахим Энглерт, исполнительный директор научного центра Phanomenta (Фленсбург, Германия), и Андреа Вегенер, руководитель отдела прессы и связей с общественностью Общества им. Макса Планка. К сожалению, целенаправленная работа с общественностью, тем более через музеи и выставки, в российских научных заведениях пока ведется достаточно вяло; исключение составляет, быть может, работа со школьниками и студентами профильных вузов, в которых институты заинтересованы «кровно». Тем интереснее было узнать, что может дать научное учреждение широкой публике.
Упомянутный выше Phanomenta носит название Научный центр Шлезвиг-Гольштейна при Фленсбург-ском университете. Он был основан в 1984 году и представляет собой не собственно научный музей, а некую научную выставку со специально подготовленными экспонатами. Интересно отметить, что экспонаты, по словам Ахима Энглерта, не сопровождают таблички с описанием показанного эффекта: посетитель должен сам понять, что перед ним происходит. Организаторы Phanomenta несколько раз «выходили» с экспонатами и в широкую публику, а именно в торговые центры. Хотя перед первым подобным опытом (в 1999 году) было довольно скептиков, полагавших, что науку не следует демонстрировать в цитадели «общества потребления», результаты таких выставок оказались довольно успешными.
Phanomenta – один из нескольких научных центров Германии, которые довольно сильно различаются по пропускной способности (от десятка до сотен тысяч посетителей в год) и по организационно-правовой форме. Как отметил Ахим Энглерт, самоокупаемость таких центров в целом лучше, чем у музеев, однако каждый получал поддержку из общественных средств, поскольку постоянно работать в плюс для таких учреждений невозможно.
К сожалению, практика научных центров в российской науке пока не прижилась. Это требует идей и людей, но также требует ясно поставленной цели. Цели научных музеев и центров, которые звучали в обсуждении, лежали, скорее, в плоскости просветительства: «дать возможность удивиться», «показать, как функционирует наука» (по Андреа Вегенер, например, довольно часто для людей важной становится не столько сама выставка, сколько общение с учеными) и даже «помочь людям как потребителям делать осознанный выбор». Кроме этих общих целей несколько раз прозвучало – «мотивировать молодых людей на занятия наукой», однако в целом не осталось впечатления, что эта цель сегодня является основной. Возможно, это тоже тенденция современности – наука превращается в некий элемент культурного кругозора, который, однако, входит в «набор» человека в качестве предмета потребления. Об этом свидетельствовал и интереснейший рассказ Ирины Кузнецовой, программного директора частного музея науки «Экспериментаниум» (Москва), которая описала в буквальном смысле слова «борьбу за потребителя» научных развлечений. Но лежит ли будущее всех научных музеев на этом пути или нет – покажет время.
Источник: Газета «Троицкий вариант»