В России за три последних десятилетия (с середины 1980-х по 2013 год) мощное развитие Академии наук сменилось застоем и обнищанием, за которыми последовала «реформа», разрушающая академические традиции и условия свободного научного творчества. Реформа в данном случае – это эвфемизм ликвидации, первоначально объявленной в проекте закона № 253 ФЗ от 27 сентября 2013 года.
Александр Дроздов, канд. геогр. наук, вед. науч. сотр. Института географии РАН
Этот закон, поддержанный и подписанный В.В. Путиным, по сути дела, таки является ликвидацией Академии наук, а не ее реорганизацией «в целях обеспечения и координации фундаментальных и поисковых научных исследований», как это заявлено в статье третьей упомянутого закона.
Полвека и еще один год моей жизни связаны с Академией. Я видел и помню ее могущество. Видел упадок. Вместе с коллегами старался противостоять разрушительным процессам. Но нынешнее государство, обрушившее на Академию всю свою разрушительную мощь, оказалось сильнее. Так 2013 год, на мой взгляд, стал концом истории Академии. Созданную же названным выше законом и управляемую чиновниками организацию-гибрид, хотя она и названа Российской академией наук, преемницей прежней Академии считать нельзя. И ее будущее – это другая история. <…>
Сотрудником академического Института географии я стал 51 год тому назад, в августе 1963 года, сразу после окончания географического факультета МГУ. Строго говоря, не сотрудником, а стажером-исследователем. И мой руководитель Давид Львович Арманд в конце года отправил меня стажироваться в знаменитые научные центры Ленинграда. В Главную геофизическую обсерваторию имени А.И. Воейкова и в Ботанический институт имени В.Л. Комарова.
Так я сразу погрузился в интеллектуально высокую, доброжелательную, аристократическую атмосферу академического Ленинграда/Санкт-Петербурга. Я вникал в новые для меня области исследования, узнавал и впитывал академические традиции. В 1970–1980-е годы они казались незыблемыми.
В их числе стремление сочетать фундаментальные разработки в какой-либо области науки с включенностью в контекст развития науки и культуры в целом, междисциплинарность исследований, гражданственность, приверженность гуманистическим идеалам. Простота, изящество и глубокий смысл текстов и устных выступлений тоже были традиционными чертами подлинно академического стиля. Имен членов Академии – носителей этих традиций не счесть: В.И. Вернадский, П.Л. Капица, Д.С. Лихачев, Н.Н. Моисеев, В.В. Иванов, С.С. Аверинцев, А.Д. Сахаров.
Однако в конце 1980-х годов традиции стали исчезать. Начались перемены и события, прежде казавшиеся невозможными. Для Академии главными из них мне представляются два – возвращение А.Д. Сахарова из ссылки и выборы народных депутатов от Академии наук СССР. Оба обусловлены горбачёвской перестройкой. Оба существенно повлияли на академическое сообщество.
В Москву А.Д. Сахаров и Е.Г. Боннэр вернулись 23 декабря 1986 года. Это был сигнал, означавший изменение политики государства в отношении диссидентов. В последовавшие месяцы 1987 года были освобождены десятки политзаключенных. В 1987 году возникло вначале как неформальное движение, а в 1989 году было официально учреждено общество «Мемориал», первым председателем которого стал Сахаров. В институтах Академии менялась атмосфера и менялось отношение к правозащитникам. В диссидентском движении стали появляться новые, часто молодые участники, пополняющие его ряды и замещающие ветеранов.
В этой изменившейся атмосфере в марте 1989 года состоялись первые сравнительно свободные выборы народных депутатов СССР, съезд которых становился высшим органом власти страны. Законом об этих выборах предусматривались определенные квоты для избрания депутатов от общественных организаций, в том числе и от Академии наук.
Процедура выдвижения и отбора кандидатов для участия в выборах была двухступенчатой. Сначала кандидатов выдвигали трудовые коллективы, затем список прошедших этот отбор утверждался пленумом руководящей структуры организации. В нашем случае первой ступенью были институты Академии, а второй – ее Президиум. Среди лидеров списка на первой ступени были А.Д. Сахаров и другие демократически настроенные кандидаты. Но расширенный пленум Президиума не пропустил этих лидеров списка и включил в него большое число чиновников.
Коллективы институтов Академии возмутились. В считанные недели произошла самоорганизация их представителей – возникла инициативная группа «За демократические выборы от АН СССР», превратившаяся в Клуб избирателей Академии наук (КИАН). Перед зданием Президиума (Ленинский проспект, 14) состоялся многотысячный митинг – один из первых в перестроечное время. Газеты и телевидение дали о нем подробную информацию. Эффект был заметным. После этого митинга, бросив многие обычные дела, я погрузился в дела КИАНа.
КИАН предложил стратегию действий. Решено было добиться повторных выборов, провалив избрание выдвинутых Президиумом кандидатов. Это была осуществимая задача – при условии, что выборщики от институтов проголосуют против кандидатов Президиума. Голосовать на выборах имели право члены Академии (академики и члены-корреспонденты) и выборщики-представители институтов. Численное соотношение тех и других допускало такой результат. Но от институтских выборщиков требовалась солидарность.
По телефонам и факсам (Интернета еще не было) в течение двух месяцев шла координация действий. И цель была достигнута. Список Президиума был провален. Избирком вынужден был объявить повторные выборы. На этот раз Президиум не решился препятствовать волеизъявлению академического демоса. Народными депутатами СССР стали академики Г.А. Арбатов, В.Л. Гинзбург, Р.З. Сагдеев и А.Д. Сахаров, члены-корреспонденты С.С. Аверинцев, П.Г. Бунич и Н.Я. Петраков, а также не члены Академии В.В. Иванов, Ю.Ф. Карякин, Г.С. Лисичкин, Н.П. Шмелёв и А.М. Яковлев.
Выборы способствовали консолидации академических коллективов и демократизации общества. Мощным катализатором, несомненно, служили идеи Андрея Дмитриевича. Его мужественная позиция, стойкость и сила духа обеспечили ему огромный моральный авторитет.
Помню одно из предвыборных собраний членов Академии и представителей институтов, на котором кандидаты в депутаты представляли свои программы. Зал Дворца молодежи на Комсомольском проспекте был полон, в президиуме собрания сидели президент Академии Г.И. Марчук, академики-секретари некоторых отделений, другие высокопоставленные персоны и выступавшие по очереди кандидаты в депутаты.
Заседание длилось уже больше часа. Тут дверь зала приоткрылась, и в нее тихонько вошел Андрей Дмитриевич. Сутулясь, он стал пробираться к столу президиума. Зал, не сговариваясь, встал. Аплодисментов не помню. Но ощущение нравственной силы, излучаемой этим человеком, помню отчетливо.
Первые два года следующего десятилетия тоже были насыщены событиями, существенно повлиявшими на дальнейшую судьбу Академии. Верховный Совет РСФСР, контролируемый Р.И. Хасбулатовым, уже в январе 1990 года издал документ, изменивший академическое поле, – Президиум ВС РСФСР указом от 24 января 1990 года учредил Академию наук Российской Федерации.
Сложилась нелепая ситуация, по сути дела конфликт. Еще существовали СССР и Академия наук СССР. Но внутри страны появилась другая Академия наук, претендовавшая на лидерство, хотя состав ее членов и их квалификация этой претензии не соответствовали. В результате переговоров был подготовлен компромиссный вариант, с которым согласились обе стороны. Последовал указ Б.Н. Ельцина. Вот первые, наиболее важные пункты этого указа.
Указ Президента РСФСР от 21 ноября 1991 года № 228 «Об организации Российской академии наук» Придавая большое значение развитию фундаментальной науки как основы экономического, социального и культурного развития России, постановляю:Восстановить Российскую академию наук как высшее научное учреждение России. 1.Восстановить Российскую академию наук как высшее научное учреждение России. 2. Установить, что Российская академия наук является общероссийской самоуправляемой организацией, действующей на основе законодательства РСФСР и собственного устава. Членами Российской академии наук считать с их согласия всех членов Академии наук СССР с сохранением званий действительных членов и членов-корреспондентов, а также членов Российской академии наук, избираемых на основе Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 24 января 1990 г. «Об учреждении Академии наук Российской Федерации» и Постановления Верховного Сцовета РСФСР от 15 февраля 1991 г. « О дальнейшей работе по организации Российской академии наук». Российская академия наук объединяет членов Российской академии наук – действительных членов и членов-корреспондентов Академии и других научных сотрудников учреждений Академии. 3. Установить, что Российская академия наук имеет в своем составе институты, лаборатории, предприятия и организации, обеспечивающие исследования по основным направлениям фундаментальной науки, включая учреждения, находящиеся в настоящее время в Академии наук СССР и расположенные на территории РСФСР.
Указ обеспечил продолжение и преемственность развития отечественных фундаментальных академических исследований, сохранив их кадровую и материальную базу. Этой базой стала РАН – Российская академия наук, основой которой явилась АН СССР.
В академическом сообществе, как и в стране, росло стремление к демократическим преобразованиям. Успешная избирательная кампания 1989 года показала возможности быстрой самоорганизации сообщества и эффективность солидарных действий. Это почувствовали и сотрудники институтов, и члены Академии.
И Президиум согласился с предложением Клуба избирателей, Московского союза ученых и Союза ученых СССР начать подготовку к проведению объединенной конференции членов Академии и представителей институтов с целью обсудить и принять стратегию ее развития в новых социально-экономических условиях. Был создан объединенный оргкомитет предстоящей конференции. <…> К началу декабря 1991 года подготовка закончилась и конференция состоялась. Ее содержание подробно изложено в Вестнике РАН [1].
В конце декабря в результате Беловежских соглашений и отречения М.С. Горбачёва прекратил свое существование Советский Союз. Так юридически окончательно прекратилось и существование Академии наук СССР, еще в ноябре указом Ельцина превращенной в Российскую академию наук.
Так что результаты конференции, готовившейся под эгидой АН СССР, оказались обращенными к РАН.
Но РАН их проигнорировала, хотя в конференции участвовали многие члены АН СССР, ставшие членами РАН. И в этом одна из причин жестокостей путинской «реформы» 2013 года, предотвращению или смягчению которых рекомендации конференции, будь они приняты во внимание, очень бы помогли.
Таким образом, реформаторская инициатива снизу, выразившаяся в проведении первой в истории Академии конференции, объединившей ее членов и сотрудников институтов, не получила дальнейшей поддержки сверху. Руководство Академии и ее многие члены предпочли статус-кво. Вероятно, многие предложения оргкомитета показались им слишком радикальными (см., например, рис. 1).
Всё же в Академии в начале 1990-х, независимо от результатов конференции, происходили некоторые демократические преобразования. Разрабатывались альтернативные проекты Устава института РАН. Наряду с вариантом Президиума по институтам были разосланы и другие. Коллективы институтов получили право выбрать наиболее подходящий. Однако Президиум предупредил директоров институтов, что в случае, если будет выбран альтернативный вариант, институт столкнется с немалыми трудностями.
И кажется, все институты не решились рисковать. В моем Институте географии мы подготовили альтернативный вариант. Директор на собрании коллектива оценил его как гораздо более удачный, нежели вариант Президиума. Но сказал и о предупреждении Президиума насчет трудностей в случае выбора альтернативного. И собрание подавляющим большинством голосов альтернативный устав отвергло. За него было подано только два голоса – мой и моего коллеги Ф.И. Козловского.
На усмотрение коллективов институтов была оставлена процедура избрания Ученых советов. Как и в случае с уставом, «снизу» предлагались варианты, серьезно отличающиеся от стандартного. Насколько важными для жизни института могли бы стать изменения стандартной процедуры, можно понять на примере моих предложений, выдвинутых на обсуждение. Вот что я предложил коллегам в конце мая 1990 года.
Как формировать ученый совет академического института?
(основные положения)
Идеальное предназначение ученого совета – это разработка согласованной стратегии развития исследований, независимая, авторитетная оценка их результатов (нечто вроде гамбургского счета), а также «мягкое» управление работой института.
Метафорически можно, пожалуй, сказать, что совет должен обладать парламентской властью, обеспечивающей институту определенную автономию. Независимым должен быть и сам совет. Недопустимо поэтому вхождение в него по должности. Члены совета должны быть защищены особым статусом.
Второй, а если угодно, первой равномощной управляющей силой должен быть директор института. Разумеется, вместе со своими помощниками. Продолжая метафору, его роль можно уподобить роли президента государства. И поэтому он не может быть председателем совета. Но может и должен уравновешивать своей властью власть совета. А совет – уравновешивать власть директора.
Ученый совет должен быть двухпалатным, состоящим из совета экспертов и совета руководителей исследовательских групп или проектов (названия этих двух палат условные).
К моменту выборов должна быть сформирована базовая структура института и назначены заведующие подразделениями. После избрания совет экспертов и директор определяют основные направления исследований и доли бюджетного финансирования, выделяемые:
- на базовые исследования, цель которых наряду с решением плановых задач – это поддержание научных работ в отрасли на хорошем профессиональном уровне, обеспечивающем свободу маневра;
- на свободный конкурс научных проектов (продолжительностью 2–3 года), основная цель которых – это разработка новых задач отрасли.
Далее проводится конкурс проектов, по результатам которого руководители выигравших проектов становятся членами второй палаты совета. Конкурс проводит комиссия, избираемая коллективом института из состава членов совета экспертов.
Оперативное управление жизнью института осуществляют руководители палат совета, являющиеся заместителями директора по научной работе, и, разумеется, сам директор.
В предлагаемой схеме директор института, как равномощная ученому совету власть, выполняет следующие «президентские» функции:
- принимает или отвергает (и отправляет на переработку) решения палат;
- представляет институт во всей его внешней деятельности (внутри- и внеакадемической, международной);
- предлагает кардинальные решения для ученого совета (о стратегии и структуре института и т.п.);
- распоряжается в соответствии со стратегическими планами ресурсами института, управляет действиями всех сотрудников;
- назначает завлабов и ученого секретаря института, своих заместителей по общим вопросам, по кадрам и финансам, руководителей вспомогательных подразделений и служб, своих помощников. <…>
Теперь, спустя двадцать с лишним лет, ясно видны слабые места предложенной процедуры. Но кое-что и сейчас представляется важным. Трудности осуществления предложенной процедуры связаны с быстротой смены ролей членов обеих палат совета, с возможной нестабильностью финансирования, с вариабельностью численности коллектива института. Достоинства – это разделение властей и баланс их полномочий, конкурсная основа выбора перспективных тем исследований, возможность независимо от завлабов и дирекции формировать исследовательские группы.
Несмотря на усилия участников КИАНа, других активных членов академического сообщества, стремящихся демократизировать жизнь Академии, два описанных выше начинания так и остались начинаниями.
Но третье начинание оказалось успешным. Это была инициатива общественных организаций и ряда членов РАН по диверсификации источников финансирования академических исследований. Часть бюджета Академии предлагалось передать специальному фонду, который на конкурсной основе будет распределять эти средства на выполнение проектов, заявленных любыми сотрудниками Академии. В итоге возник Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). Он был конституирован указом Президента Российской Федерации № 426 от 27 апреля 1992 года и существует до настоящего времени.
Источник: Газета «Троицкий вариант»