В декабря 2015 года в Институте океанологии РАН состоялось заседание ученого совета, на котором выступил зав. лабораторией генетической идентификации Института общей генетики им. Н. И. Вавилова РАН Лев Животовский, автор книги «Неизвестный Лысенко».  Дискуссия после прозвучавшего доклада была горячей и затрагивала не только судьбы биологии в России, но и разные подходы к борьбе с лже- и псевдонаукой. Публикуем комментарии к состоявшимся дебатам.

Михаил Голубовский, Семён Кутателадзе, Егор Базыкин, Борис Жуков

Лучше зажечь свечу

Михаил Голубовский,
генетик, докт. биол. наук (Беркли, Калифорния, США):

На мой взгляд, совершенно правильно, что директор Института океанологии Роберт Нигматулин устроил выступление и обсуждение книги Льва Животовского. Я узнал много нового из речей выступавших на заседании. Поведали о печальных семейных историях сын замечательного селекционера Петра Лисицына, открытого оппонента Лысенко; внучка физиолога академика Николая Максимова, который поначалу резко оппонировал лысенковской яровизации всей страны, но был репрессирован и выслан и, хотя вернулся в лоно АН, умер «затравленный, измученный, в значительной степени потерявший свою личность». Биолог Михаил Флинт рассказал о взглядах своего деда академика Льва Зенкевича и его противостоянии лысенковщине. Прекрасно выступил и биолог Егор Базыкин.

Все эти выступления намного превышают какие-то фантомные опасения вреда. Я согласен с выводом М. Флинта: «Такие дискуссии должны состояться! И не стоит считать, что они должны проходить только в сугубо профессиональном сообществе».

Подобным образом и надо проводить дискуссии в научной среде и вне ее. Готовя рецензию на книгу Животовского, аргументируя решительное несогласие с основными положениями его книги, я, тем не менее, в своей критике исходил из народной мудрости: «Люби как душу, тряси как грушу». Рецензию заключил выводом, что автор книги нередко прибегает к Методу Вымышленного Дурака (МВД) [6]. А его устремления уравнять генетику и лысенкоизм, подобны искушению поэта «повенчать на земле розу белую и жабу черную». Не чем иным, как выкидышем, такая сверхотдаленная гибридизация не может кончиться.

Полностью одобряя инициативу Института океанологии и мудрую позицию его директора, хочу напомнить о двух выстраданных положениях, которым следовал философ и культуролог Григорий Померанц в своей полемике с Александром Солженицыным:

1. Стиль полемики порой важнее предмета полемики.
2. Дьявол начинается с пены у рта на устах ангела.

Таковыми по стилю и были мужественные публичные выражения несогласия Н. И. Вавилова со взглядами Лысенко. В нормальном ландшафте дискуссии (а не под дулом пистолета, как на сессии ВАСХНИЛ 1948 года) не следует полагать, что твое мнение подобно позиции праведника или ангела, и с пеной у рта отстаивать свою правду, призывая к публичному остракизму оппонента. Именно Лысенко, а не его оппоненты изрыгал классовые проклятия в адрес своих критиков, приравняв их в 1935 году к «врагам народа».

Этот, по существу, публичный донос в области науки был амплифицирован рептильной партийной прессой и привел в конце концов к селективным репрессиям, гибели Вавилова и его соратников – выдающихся генетиков и селекционеров растений. Не случайно именно Лысенко мгновенно вызвал публичное одобрение Сталина. Никаких доносов уже не надо было писать.

Сходным с вавиловским был и стиль всестороннего критика лысенковщины биолога-философа и полемиста Александра Любищева. Увы, и его работы, и известная книга Жореса Медведева ждали опубликования 30 лет. Это не только вина госчиновников, но и итог равнодушия членов научного сообщества, которое активизируется по принципу «гром не грянет, мужик не перекрестится».

Стоит напомнить об этом. Ибо прежде всего Институту общей генетики, как справедливо заметил М. Флинт, следовало спокойно выслушать своего сотрудника высокого научного ранга и оппонировать его книге. А не отделываться софизмами, что книга опубликована не от имени ИОГена. Разве это главное?!

Прекрасно заключил известный геолог и бард Александр Городницкий: «Мы живем в тревожное время, когда пытаются восстановить кровавый культ и всё, что с ним связано, в том числе лысенковщину. Если мы, научные работники, не дадим этому оценку применительно к этому докладу, к любой книге, если мы будем делать вид, что это выше нашего достоинства, что мы не можем этого обсуждать, то мы сделаем глубокую ошибку. И тогда всё вернется обратно».

В этой связи выскажу еще одно чисто прагматическое замечание о механизме передачи знаний в системе «Академия – общество». Во всех обществах с древних времен в пирамиде знаний никогда не было понимания между вершиной и основанием. Поэтому непременно должен быть связующий слой лиц и институций, которые регулярно транслируют знания от вершин к основанию. Иначе в обществе образуется опасный вакуум. В США в любой библиотеке, в любом крупном книжном магазине, в любом киоске аэропорта можно купить близкий к академической науке научно-популярный журнал Scientifc American (несмотря на повсеместную компьютеризацию!).

Раньше в СССР было сходное положение: и престиж науки, и доверие к ней общества были достаточно высоки. Ныне тираж «н/п журнала РАН „Природа“» ничтожный, цена непомерно высока, да и купить негде. Полагаю, Академия должна решительно озаботиться устойчивостью пирамиды «наука – общество». Нет средств? Неправда – нет должного понимания, мотивации и желания. Если оные есть – находятся и средства, и возможности. Прихожане многих конфессий десятую часть дохода жертвуют на поддержание своего прихода. Государство достаточно высоко оплачивает членство в Академии. Вот и пусть на первых порах ученые-«прихожане» жертвуют 5–10% своей академической ренты на поддержание нормальной пирамиды знаний. Иллюзия?

Но давно сказано: лучше зажечь одну свечу, чем проклинать тьму (лженауку).

18 декабря 2015 года

Трагедия и фарс

Семён Кутателадзе,
докт. физ. -мат. наук, профессор Новосибирского госуниверситета, гл. науч. сотр. Института математики им. Соболева:

Лысенко – лжеученый, демагог, доносчик и мракобес. Лысенковщина – трагедия советской науки. Директор Института Роберт Нигматулин мотивировал предоставление трибуны ученого совета Института океанологии апологетике Лысенко высоким индексом Хирша докладчика, необходимостью толерантности и преодоления большевизма в отношении к разным точкам зрения. Между тем негативное отношение к позиции Животовского со стороны специалистов общеизвестно.

Ученый совет Института океанологии обсуждал проблемы за пределами своей компетенции. (Это не совсем верно. В ИО РАН есть успешно работающие лаборатории эколого-биологического направления, в частности, по зоологии и экологии морских организмов и планктона. – Ред.) Это занятие ненаучное по существу, но научное по форме, то есть псевдонаучное. Ученый совет Института океанологии функционирует на государственные средства и, обсуждая Лысенко, расходовал деньги налогоплательщиков нецелевым образом. Лженаука не что иное, как псевдонаука, тратящая деньги науки. Именно этим ученый совет Института океанологии и занимался.

Существует и другая, этическая сторона проблемы. Апологетика Лысенко – плевок в ушедших ученых, чьи индексы Хирша никто не считал, но кто создавал величие и моральные нормы отечественной науки. Обеливание Лысенко в сколь угодно стертых и завуалированных формах – оскорбление памяти Н. И. Вавилова, И. А. Рапопорта, С. Л. Соболева, А. А. Ляпунова, А. Н. Колмогорова, А. Д. Александрова, М. А. Лаврентьева, Н. П. Дубинина и сотен других ученых – современников Лысенко.

Позиция Нигматулина противоречит принципам и опыту его старших коллег по Сибирскому отделению, где он в свое время работал. Ученый совет Института океанологии не клуб при Доме ученых, а специальный академический механизм, определяющий научную политику и задачи Института океанологии. Обсуждение лысенкоизма в эти задачи не входит. Тот или иной индекс Хирша, критика большевизма и призывы к толерантности к лжеученым выходят за рамки академической этики.

Можно вспомнить, что Никита Хрущёв обвинял Александрова в меньшевизме за противодействие Исааку Презенту, клеврету Лысенко и идеологу лысенкоизма, и требовал от Лаврентьева толерантности к ставленникам Лысенко и нетерпимости к его оппонентам. Осталось в истории выступление Хрущёва на Пленуме ЦК КПСС 29 июня 1959 года, в котором тот хвалил Лысенко и ругал как научный вклад Дубинина, так и руководство Сибирского отделения за назначение Дубинина директором Института цитологии и генетики СО АН СССР. Указание на большевизм противников Лысенко сегодня сродни волюнтаризму и политиканству Хрущёва.

Ученые не дискутируют с лжеучеными – они на них указывают и от них отмежевываются. Что там пишет Лев Животовский – дело его личное. Мало ли вздора несут люди. Наука нравственности не учит. Мерзость не в Животовском, а в агрессивном наступлении лженауки в академической среде России. При этом открытость науки, которая состоит в свободе поиска истины и объективности, подменяется толерантностью ко лжи и проповедью махрового субъективизма. Ученый совет Института океанологии volens nolens участвовал в лженаучном и аморальном фарсе, стирая грань между наукой и лженаукой. Превратить трагедию в фарс не удалось: апологетике лысенкоизма дали отпор участники открытого заседания ученого совета. Но и неудавшийся фарс – позорное пятно на репутации российской науки.

Личная деградация отдельных ученых меркнет на фоне разрушения академических принципов в отечественной науке. Толерантность к лженауке – крайняя форма деградации академического сообщества. Трагедия и фарс в истории – события повторяемые, но неодновременные.

21 декабря 2015 года

Егор Базыкин (ИППИ РАН) на заседании 16 декабря в ИО РАН:

Здесь у нас ученый совет, и мне хотелось бы поспорить с тезисом, что Лысенко являлся ученым. Я считаю, что Лысенко не являлся ученым, а был псевдоученым, и об этом свидетельствует то, что практически вся его научная карьера была построена на фальсификациях. Он был, наверное, величайшим фальсификатором в истории советской, а может быть, и мировой науки. Примеры многочисленны и общеизвестны. <…> После того как его поймали за руку на фальсификациях, он практически перестал публиковать статьи в научных журналах, кроме собственного журнала по яровизации…

В научной среде, если человека ловят на фальсификациях, его научная карьера заканчивается. <…> Если ты соврал, «давай, до свидания». Это то, как это должно функционировать и как функционирует в нормальном научном сообществе. То, что Лысенко продолжил работу в науке, было возможно только в извращенной советской системе, когда было можно публиковать работы без рецензирования и когда его оппоненты в основном находились в тюрьмах и ссылках, как это, в частности, случилось с Николаем Максимовым, который был настоящим первооткрывателем метода яровизации (холодовой всхожести семян)… Лысенко его в полном смысле присвоил. Максимов оказался в ссылке в Саратове и оттуда не чувствовал ни сил, ни желания оспаривать приоритет. Лысенко не выводил никаких сортов, а телеграммы партии и правительству писал, что вывел. <…> Он врал повсюду, не только на страницах научных журналов…

Лев Анатольевич пишет в своей книге и в аннотации к сегодняшнему докладу, что научная среда не сможет развиваться, если мы будем непримиримы друг к другу. Я думаю, что верно в точности обратное. Научная среда в России и в мире не сможет существовать, если равные права будут иметь истина и ложь и они будут одинаково лежать на чаше весов.

О парадоксе фрика

Борис Жуков, научный журналист:

Честно говоря, у меня двойственное отношение к затее этих дебатов. Я уже неоднократно говорил, что главное в этой книжке не то, что в ней написано (тут я совершенно согласен с Семёном Резником, чье письмо на заседании в Институте океанологии РАН зачитывала Светлана Боринская: ничего «неизвестного» в книжке нет, нет даже каких-то анекдотов или легенд, на которые можно было бы рассчитывать, коль скоро автор взялся за «опровержение стереотипов»). И даже не то – как (очень плохо – скучно, уныло, с явными провалами в логике).

Главное – сам факт: ученый-генетик с хорошей репутацией не только в национальном, но и в мировом научном сообществе написал книгу, реабилитирующую Лысенко. Это непобиваемый козырь, сданный на руки всяким профессиональным лысенкофилам, фрикам-альтернативщикам и прочим загрязнителям ноосферы. Теперь они могут с полным основанием заявлять, что, мол, идеи Лысенко и его роль как ученого всё еще остаются дискуссионным вопросом и что сами генетики-де признают…

Сделать с этим ничего уже нельзя, и самое лучшее (как мне казалось) – это максимально проигнорировать данный феномен. Ну как если бы у почтенного профессора вдруг развился неконтролируемый метеоризм или, скажем, синдром Туретта.

Но Михаил Флинт и ученый совет ИО РАН моего мнения не спросили, доклад Льва Животовского и его обсуждение оказались неизбежными. (Заметим при этом: даже если бы у нас были возможности надавить на них и заставить отказаться от этого намерения, этого ни в коем случае не следовало бы делать; если солидарной позиции нет, имитировать ее не только бессмысленно, но и аморально.) В этих условиях лучшее, что можно было сделать, – это именно то, что и было сделано. Благодаря приходу туда людей «со стороны» – Егора Базыкина, Михаила Гельфанда, Василия Птушенко, Светланы Боринской – обсуждение получилось почти идеальным для такого предмета.

Конечно, очень отрадное впечатление произвел академик Александр Лисицын. Просто вот – встала та эпоха, чтобы свидетельствовать против реабилитации палача. Если лысенкофилы надеются, что за давностью лет живых свидетелей преступления не осталось, то вот он, человек, который всё это видел своими глазами. И он говорит: вранье, не было никакого «великого практика», никакого «другого научного направления». Был наглый обман и жульничество.

Опять же, меня изрядно поколебала идея, высказанная в ТрВ-Наука Владимиром Муронцем [1]: сегодня сложилась ситуация, когда целые поколения о Лысенко не знают ничего или, по крайней мере, ничего связного. Непосредственных свидетелей почти не осталось, в советское (послелысенковское) время об этом говорилось очень глухо, перестроечные публикации растворились в девятом вале более громких разоблачений и низвержений.

Всё это создает идеальные условия для мифов об «оклеветанном самородке» и т. п. – и старательно рассеваемые зерна этого мифа мы уже видим в «Литературной газете» и «Культуре». Муронец высказал надежду, что скандал, вызванный выходом этой нелепой и унылой книжки (опять-таки,не столько благодаря ее месседжу, сколько тому, кто ее написал), спровоцирует широкую дискуссию, из которой хотя бы те, кто хочет знать правду, смогут узнать, чем же на самом деле были Лысенко и лысенковщина. А те, кто в курсе дела, получат неплохой повод уже с исторической дистанции оценить это явление в контексте и общего идеологического натиска на науку на рубеже 1940–1950-х, и всей истории советской науки.

Очень хотелось бы в это верить, но… Последнее слово Л. А. Животовского показывает, что он просто пропустил всю критику мимо ушей. О том же (что куда печальнее) говорит и выступление сотрудника института, представившегося физиком (Константина Лебедева), посетовавшего, что критические выступления не касались материалов, представленных в книге (вот честное слово: был бы я там – в этом месте крикнул бы: «С добрым утром!»). Получается, что все остались при своих, но книжка еще немножко укрепилась в статусе события научной жизни.

В общем, не знаю, не знаю… Я сейчас сижу и думаю: а стоит ли мне писать собственные впечатления об этой книжке? С одной стороны, они просятся воплотиться в текст. С другой (даже если это будет всего лишь пост в ЖЖ) – опять-таки послужат поддержанию некоторого общественного внимания к этой убогой агитке. В общем, как в том парадоксе фрика: «Я утверждаю, что дважды два – семнадцать. Если вы молчите – значит, вам нечего возразить. А если спорите – значит, это дискуссионный вопрос». Но, судя по последнему слову на заседании в Институте океанологии, автору книги всё божья роса.

Источник: Газета «Троицкий вариант»

 

 

1. Муронец В. Своевременная неправильная книга о Лысенко // ТрВ-Наука. № 168 от 2 декабря 2014 года.
2. Демина Н. «Неизвестный Лысенко» в Институте океанологии // Полит.ру. 17 декабря 2015 года.
3. Маркина Н. Истина и ложь не должны иметь равные права // Генофонд.ру. 19 декабря 2015 года.
4. https://youtu.be/oT69-4ho7iI (запись Н. Жуковой).
5. https://youtu.be/wnvXY6YcTLA (запись Н. Деминой).
6. Голубовский М. Д. Генетика и призрак Лысенко // Природа. № 6. С. 81–89.
7. Страница с критическими материалами о книге Л. А. Животовского на сайте Института генетики РАН: http://vigg.ru/news/news-single/article/vne-nauki/