18.08.2017

Со времени провозглашения в марте 1861 г. Королевства Италии итальянско-российские отношения развивались ровно (если не учитывать участие Италии на стороне нацистской Германии), что неоднократно отмечалось в итальянской и российской аналитике и публицистике, как неоднократно подчёркивалось в выступлениях посла Итальянской республики в России Ч.М. Рогалини. И сегодня МИД Италии демонстрирует, пожалуй, наиболее мягкую позицию в рамках ЕС с начала введённого против России санкционного режима.

Светлана Князева

 

Я Ваше зерка
ло(Шарль Де Костер «Легенда об Уленшпигеле»)

Выявление путей и пределов взаимопонимания способствует налаживанию деловых и социокультурных контактов между нашими странами. А с позиций ценностного подхода исследование основ национальной идентичности Италии через призму городской культуры помогает выяснить, как её репрезентация в отношении России воспринимается россиянами, а во-вторых, как воспринимает такое самопозиционирование итальянская общественность, большинство итальянцев — простых «людей с улицы».

***

Итальянский полис, город-Коммуна, с его развитым городским самоуправлением, выборностью на конкурентной основе отцов города, с их реальными властными полномочиями, – такой город и в давние века  был центром свободы, рационального управления, комфортной жизни.

Сегодня  о внимании итальянского правительства к полноценному развитию городов свидетельствует проведение в декабре 2016 г. именно в Риме конференции представителей многих европейских государств и городов, посвящённой проблемам их плодотворного сотрудничества, поскольку в современном европейском пространстве, а тем более, в Средиземноморье,  сотрудничество городов может помочь решить многие наболевшие в Европе вопросы [4].

В конце 2016 года Мантуя заняла первое место среди итальянских городов по качеству жизни, удобству проживания, вниманию городских властей к нуждам жителей, особенно в течение последних лет. В результате произошло увеличение рождаемости и сокращение смертности, возросли качество в сфере питания, инфраструктуры и услуг, повысился интерес к памятникам культуры, произошло практически полное искоренение преступности и коррупции [5]. Молодой энергичный мантуец, мэр города М. Палацци объясняет это тем большим вниманием, которое уделяет городской Совет качеству жизни горожан, вопросам экологии, инфраструктуры, агротуризму, традициям и культуре в городе и области. Однако Мантуя, хотя и стала в начале 2017 года лидером, — отнюдь не исключение: до неё образцом для подражания были Тренто и ряд других городов, особенно в Северной Италии. Это свидетельствует о наличии давней традиции, сложившейся в особенности в Северной и отчасти в Центральной Италии – традиции развитого городского самоуправления на основе реальных полномочий их властей и на основе действующих Уставов городов.

Население Апеннинского полуострова в той или иной мере восприняло «на уровне генетической памяти» наследие афинской философии и логики, в особенности, идею известного философа, представителя софистов V в. до Р.Х. Протагора из Абдер о том, что человек есть «мера всех вещей» и, значит, лишь сам человек, и никто другой, сам определяет для себя нормы морали, поведения, жизненные цели и ориентиры и сам берёт на себя ответственность за свой выбор. Были усвоены уроки римского права и воспринят опыт свободных итальянских городов-Коммун, процветавших благодаря осознанному систематическому труду, рациональным нормам поведения, разумному коллективному управлению и толерантности.

Итальянский город, где дух свободы, понимаемой значительной частью общества как продолжение ответственности, был несовместим с диктатом власти[6], стал информационным мостом между Западом и Востоком, центром знания, труда, образования, логики, средоточием многообразных вариантов управления, музеем форм государственности, воспринятых в качестве наследия античной политической практики, созданных и усвоенных в ходе развития Коммун. На территории Апеннинского полуострова не возникло крепостного права, а на Севере не получили развития и жёсткие формы личной несвободы.

Без всестороннего учёта этих факторов, наряду с геополитическими, природно-климатическими особенностями, опытом Гуманизма, длительным периодом политического сепаратизма, невозможен анализ культурного ядра Италии.

И сегодня, являясь старейшим актором Европейского Союза, страна демонстрирует приверженность европейской, имеющей англосаксонские корни, ценностной модели. Эта модель выражена в шкале ценностей, изложенной в Копенгагенских критериях, которые опираются на статьи 6 и 49-ю Маастрихтского договора[7]. В качестве базовых прав личности определены: уважение к жизни, достоинству, свободе, собственности («Союз основан на принципах свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод, а также на принципе правового государства» — статья 6). Не менее важна 49-я статья договора, где говорится о необходимости для стран-членов Европейского Союза «отвечать условиям и критериям» правового государства. В ряде выступлений главы МИДа ЕС итальянки Федерики Могерини сформулированы принципы современной либеральной демократии, основанные на уважении к базовым правам личности, обозначены условия и механизмы, на которых должны строиться отношения между личностью, обществом и властью[8]. А более поздняя, Лиссабонская, версия Основного документа ЕС даёт ссылку на базовые свободы и принципы, изложенные в Хартии Европейского Союза об основных правах от 7 декабря 2000 г., первым из которых обозначено безусловное право человека на жизнь[9].

В суммарном анализе основы идентичности Италии важнейшее место занимает городская культура, культура итальянской Коммуны и её наследие: ведь Италия на протяжении длительного периода своей истории оставалась страной городов – явление не столь заурядное в Европейском Средневековье. Не случайно в последнее время итальянские историки, специалисты по политическим наукам, журналисты обращаются к ретроспективным исследованиям данной проблемы[10]. В ходе этих исследований существенно уточнено представление о роли итальянского города как важнейшего канала доступа к информации, как центра трудовой и деловой активности, воспроизводства так называемого экономического человека, в котором не угасал хозяйственный дух; как центра научного знания, образования, политики, городского самоуправления – прогресса. Нелишне вспомнить деятельность Джорджо Ла Пира, мэра Флоренции, а с 1967 года — президента Международной Федерации Объединённых городов, который привлёк внимание к роли города в развитии демократических традиций в европейском пространстве и обратил внимание жителей объединённой Европы на то, что «вновь пришла эпоха городов» и что необходимо «объединять города, чтобы объединить нации»[11]. Как  глава Федерации Ла Пира внёс серьезный вклад в осуществление связей между городами-побратимами, в сотрудничество городов Западной и Восточной Европы в условиях биполярного противостояния, а также в развитие Хельсинкского процесса и подготовку Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанного 1 августа 1975 года[12].

В XIII-XIV столетиях роль Средиземноморья стала особенно важной для европейского пространства и для Востока, поскольку этот регион притягивал к себе великие империи, цивилизации христианской Европы, ислама. В этом контексте особую роль приобретал итальянский город – перекрёсток, где происходило общение, пересечение, столкновение, взаимодействие различных культур. Как отмечал известный итальянский исследователь Джулиано Прокаччи, жители городов были «крайне заинтересованы в процветании Средиземноморья» — важнейшем условии их собственного процветания[13]. Города-полисы, морские города-республики уже в период Средневековья стали центрами науки и образования, поскольку к XIV веку в большинстве итальянских городов существовали университеты, центры культурной и интеллектуальной жизни, экономики. В первую очередь речь идёт о Венеции — Светлейшей, но также о Генуе, Пизе и Амальфи. Уместно вспомнить, что на знамени Морского флота Итальянской Республики красуются четыре герба – это историческая память об итальянских морских республиках-Коммунах.

В период формирования Коммун, то есть уже начиная с XII-XIII вв., их жители стали прибегать к практике регулярных выборов в органы городского самоуправления. Так появились магистраты, затем консулы, которые избирались из наиболее уважаемых горожан, причём необязательно из представителей аристократии, поскольку коммуна существовала благодаря труду, ставшему мотором её развития. Важно также, что должностные лица – отцы города – избирались на ограниченный срок: в ряде случаев их переизбрание происходило ежегодно[14]. Уже начиная с конца XII-первой половины XIII в. возникла практика принятия городских Уставов – законов и норм проживания, с которыми должны были считаться все жители, но которые отнюдь не ограничивали свободное развитие возможностей продвижения человека. Недаром город привлекал к себе тем своеобразным вкусом свободы, который вполне оценили его жители и который поражал вновь прибывших[15].

Правда, сами по себе savoir faire, деловые качества, самодостаточность человека не могли стать гарантией его успешного продвижения в условиях достаточно жёсткой стратификации, даже иерархии, диктуемой развитой цеховой системой, ассоциациями торговцев и ремесленников, с течением времени выработавшими свои Уставы. Однако деловой класс, торговый патрициат Коммун, начиная с Венеции и Флоренции, с течением времени, но никак не позднее XIV века, превратился в «сплоченное и наделённое сильным духом корпоративизма сословие» – своего рода новую городскую аристократию[16].

Тесные торгово-экономические связи итальянских морских (и не только, в силу небольшой удаленности от моря) городов обеспечивали их постоянные тесные контакты между собой, а также с государствами, особенно средиземноморскими, и повсюду, где торговля и мореплавание имели государственное значение и коммерческий интерес. Доступность сообщения, рынков сбыта, свобода заключения сделок являлись ключевыми пунктами их переговоров: стороны подписывали соглашения о защите торговли, благодаря которым осуществлялась безопасная торговля вне зависимости от политических аспектов отношений[17]. Наряду с посланниками, представлявшими в Средние века и в начале Нового времени рождавшиеся в Европе национальные государства, в итальянских городах появились коммерческие атташе, отстаивавшие экономические государственные интересы. Экономическая, точнее, торговая дипломатия, по мнению ряда экспертов, возникла в городах-республиках Италии, которые вели активную торговлю в период XIII–XVвв[18]. 

Таким образом, с течением времени, возникает политическая культура итальянского полиса, неотъемлемой частью которой стали стремление к общению, пониманию друг друга, культура ведения переговоров, умение отстаивать собственные экономические и политические интересы.

Не менее важно отметить , что городская культура побуждала итальянцев осваивать потоки информации, развивать кругозор, создавать свою картину мира, которая уточнялась с течением времени в результате кругосветных путешествий и великих открытий, освоения новых торговых путей, установления экономических связей, внедрения технических усовершенствований.

Но, что, вероятно, ещё более значимо — жители городов осознали важность борьбы за свои права. Итальянцы перестали быть воинами, солдатами. Зато они научились быть моряками, мореплавателями, бороздили моря и океаны – известные мореплаватели, начиная с венецианца Марко Поло и флорентийца Франческо Пеголотти, рассматривали этот род деятельности уже не как профессию, а как жизненное кредо, как своеобразную философию жизни – как состояние души. Длительные путешествия, встречи с великими правителями и философами Востока, осуществление сложнейших финансовых и торговых операций – всё это имело большое значение для отцов и сыновей итальянского города-Коммуны. В большинстве городов были созданы чёткая стратификация, корпоративные и ремесленнические организации, но, что ещё более важно, в таких крупных Коммунах, как Флоренция, Венеция и, отчасти, Генуя эти организации добились права реально участвовать в управлении городом через своих наиболее уважаемых представителей[19].

Таким образом, в эпоху Коммун в северной и в определённой степени в  центральной части Апеннинского полуострова возник «рынок знаний и талантов»[20] — и города стали центром притяжения для интеллектуалов, поскольку там имелись достаточно широкие возможности сделать карьеру и стать состоятельным человеком. Именно таким образом происходило формирование новой, интеллектуальной аристократии, ставшей по прошествии времени органической частью городской культуры и пополнявшей касту старой городской аристократии.

Следствием этих процессов стало распространение интеллектуалами идей Гуманизма, а также литературы Возрождения. А поскольку задачей интеллектуалов было создание такой литературы, которая могла бы заинтересовать и бюргеров, пополанов, «тощий народ», говоривших на народном диалекте, и быть доступной пониманию простых жителей города, они стали обращаться к сюжетам, которые были интересны простым людям, и использовали доступный для них язык волгаре[21]. Не говоря уже о том, что формирование этой новой аристократии, с её новаторскими идеями, новыми, соответствующими эпохе представлениями до определённой степени ослабляло (или размывало) позиции старой аристократии, которая не могла быть до такой степени проникнутой высокомерием и спесью, как это случилось во Франции или Испании.

Хотелось бы подчеркнуть наследие гуманистической культуры в сумме признаков итальянской идентичности. Ведь Гуманизм как стиль жизни, как жизненное кредо представителей интеллектуальной городской элиты выражался сначала в общественно-политической мысли, формулируемой наукой, – учёными, в особенности, историками, философами, правоведами, университетской профессурой, – но он был представлен и культурой Высокого Ренессанса. С течением времени импульс, идеи, наследие Гуманизма начали мало-помалу проникать в самые глубины сознания простых итальянцев, людей «с улицы», начинавших осознавать свою идентичность, культурное ядро, свою этническую и культурную общность. Они словно увидели своё отражение в национальном зеркале, как дон Аббондио и его подопечные в романе Алессандро Мандзони или их фламандский собрат Тиль Уленшпигель, так образно подметивший «Я Ваше зеркало!»!

 И всё это несмотря на то, что Италия ещё в течение нескольких веков не могла прийти к политическому единству.

Наследие итальянских Коммун и городской революции выразилось в вырастании «в культурном ядре» итальянского народа определённой шкалы ценностей, традиций и паттернов поведения – т.е. своеобразной политической культуры. Всё это сохранилось в исторической памяти итальянцев, даже несмотря на травматический опыт иноземного завоевания значительной территории полуострова и потери независимости, на последствия политического сепаратизма, а в ХХ веке — «чёрного Двадцатилетия» фашизма.

***

На формирование политической культуры повлиял, конечно, и  множественный  травматический опыт, связанный с потерей Италией независимости, влияния австрийской, испанской, затем французской доминанты, а также существования в самом сердце страны  папского государства Святого Престола.  Конечно, долгий период зависимости от чуждой короны, как и  завоевание полуострова Наполеоновской Францией стали серьёзным обстоятельством, наложившим отпечаток на паттерны поведения народа. Однако следует помнить, что австрийское правительство Марии Терезии проводило реформы на подвластных Австрии территориях, а французское завоевание посеяло на Апеннинах и неожиданные семена – кодекс Наполеона, конституции, произошло постепенное распространение новой политической культуры, рождённой Францией эпохи Революции[22].

В приоритете ценностей, усвоенных сначала интеллектуальной элитой, а по прошествии веков – и значительной частью народа страны на уровне коллективного исторического опыта и по крайней мере доминантной модели поведения, следует назвать уважение к жизни человека, к свободной человеческой личности, её достоинству, склонность к секуляризации человеческого сознания в отношении жёстких идеологий, недопустимость ущемления её достоинства и прав; присущее изначально уважение к труду, образованию и научному знанию, городское самоуправление на основе конкурентных выборов, сменяемость власти, а также уважение к законам, регулирующим проживание в данном социуме.

В сумме признаков того, что можно было бы обозначить как italianità, «итальянскость», зеркало души, следует, по нашему мнению, назвать самоуважение человека, индивидуализм, уважение к его privacy — внутреннему личному пространству и недопустимость его нарушения другим человеком или властью, на каком бы уровне она ни была представлена. Добавим к этому и такую черту, воспринятую непосредственно от гуманистической культуры, как sacro egoismo — разумный эгоизм.

 Её типичным проявлением и – особенно подчеркнём именно это – паттерном политической культуры итальянцев с течением времени стало рациональное, разумное поведение, известный прагматизм, ответственность как оборотная сторона права на личную свободу, недопустимость вмешательства во внутреннее личное пространство, причём попытки этого вмешательства с чьей-либо стороны встречают абсолютное сопротивление. Однако любой человек имеет такое же право распоряжаться своей личностью и личной жизнью при условии личной ответственности за себя, того, что её границы чётко обозначены, а поведение человека разумно и обусловлено принципом толерантности в отношении другого человека или народа.

***

Именно поэтому центральный миф фашизма о всеобъемлющей роли государства как «некого незыблемого абсолюта, наделённого тотальным и сакральным характером», по отношению к которому человеческое существо «есть понятие относительное и ему безусловно подчинённое, имеющее «вторичную и зависящую от него значимость»[23], не была воспринята, а, напротив, даже отвергнута большинством итальянцев. Именно поэтому итальянский фашизм не смог приобрести отточенные формы такой жёсткой модели социума, как, например, германский национал-социализм, и стал её «стыдливой», смягчённой тоталитарной копией[24]. Мифология, лозунги итальянских идеологов фашизма носили скорее претенциозный, театрализованный (как раскатистое итальянское «р») и во многом поверхностный характер, до известной степени подстраивались под особенности национального характера, а их деятельность, несомненно, имела менее последовательный и менее жёсткий характер. Поэтому и результаты осуществления на практике культивируемых мифов оказывались куда более скромными, чем, например, в Германии, и даже такие эксцентричные выбросы СМИ (фейки, как сказали бы сегодня), как личное пилотирование дуче самолета, не вызывали у итальянцев такого экстаза, как у жителей Германии[25]. А некоторые новации режима Муссолини вызывали откровенное неприятие и насмешки «сынов и дочерей римской волчицы». В частности, такая неотъемлемая часть так называемой политики имперской «культурной мелиорации», как требование отказаться от местоимения Вы, от «буржуазной» привычки пить чай, поскольку она была якобы навязана итальянцам главной плутократией мира — Англией, а также запрет на проведение конкурсов красоты (в мае 1929 г.) по причине аморальности подобных мероприятий[26].

Следует помнить, что имперский дух, стремление к территориальному расширению, к завоеванию новых территорий, к имперству –  в целом угас и был утрачен вместе с падением Римской Империи, как была утеряна в основном и сама имперская идея, получавшая фантомные  импульсы лишь в отдельные периоды итальянской истории. Даже в эпоху «Чёрного двадцатилетия» фашизма 30-х годов ХХ столетия стремление к созданию могущественной Империи и сама имперская идея встречали не слишком сильный отклик в Италии и не вызывали в народе особого энтузиазма.

Абиссиния стала своеобразной лакмусовой бумажкой, обозначившей пределы возможностей фашистского режима апеллировать к идее величия Италии. Конечно, когда дуче, в своей речи 5 мая 1936 г. в Риме со знаменитого балкона на Пьяцца Венеция, провозгласил Италию Империей после окончания итало-абиссинской войны 1935-1936 гг., градус популярности режима (а Империя и режим – не одно и то же) на короткое время достиг небывалого уровня[27]. Безусловно, этому способствовали такие пропитанные национализмом документы, как «Доктрина фашизма» и деятельность интеллектуалов, руководимых идеологом режима Джованни Джентиле, по созданию соответствующих зрительных образов и мифов, распространяемых на население страны и на мировой арене[28]. Однако он столь же быстро начал угасать, как только стали известны человеческие потери в итало-абиссинской войне, а сама война показала военную (и не только) слабость фашизма.

Более того, по-видимому, именно провозглашение Империи после завоевания Абиссинии стало, по мнению российского исследователя Л.С Белоусова, очевидной, хотя на том этапе едва заметной, точкой отсчёта в начинающемся отказе в «кредите доверия» итальянцев к режиму, утрате консенсуса между обществом и властью. Как подчёркивает автор, во второй половине 30-х гг. в итальянском обществе стали обнаруживаться «процессы разложения стереотипов мышления и поведенческих моделей, соответствовавших «новому фашистскому типу», формирования антиконформистских настроений, сужение сферы воздействия на массы доминировавшей субкультуры»[29].

Угасание интереса к идее Империи стало ещё более очевидным, как только в 1937-мае 1939 г. произошло официальное оформление военно-политического союза Италии с гитлеровской Германией и особенно после вступления страны во Вторую мировую войну. На потерю консенсуса между властью и обществом, особенно непосредственно после вступления Италии во вторую мировую войну прямо указывает крупнейший итальянский исследователь итальянского фашизма Ренцо Де Феличе[30]. Как отмечает в своём анализе проблемы итальянской Империи Джулиано Прокаччи, по мере того, как развивалась обстановка на фронтах – в Тобруке, Эль-Аламейне, на Балканах, под Сталинградом, — «тучи войны сгущались в итальянском (синем! — С.К.) небе». А по мере того, как внутри страны насаждались различные нововведения, в частности, антисемитская кампания и осуществление расового законодательства, ставшего «подлинным оскорблением для мягкого, благородного характера итальянцев, диктаторский режим принимал уже по-настоящему гротескный вид»[31].

Ещё до начала Второй мировой войны обнаружились процессы внутренней коррозии режима, резко сократился консенсус власти и общества и начала слабеть его массовая опора, причём от поддержки фашистского режима стала отходить даже часть традиционно националистически настроенных масс[32]. Ведь Империя подобна ненасытному Молоху: она требует постоянных человеческих жертв, а это несовместимо с представлениями итальянцев о ценности человеческой жизни и её приоритетом в шкале ценностей, определяемым христианской традицией, паттерном политической культуры, заложенной ценностными ориентирами Гуманизма.. Большинство итальянцев руководствовалось, по мнению Ренцо Де Феличе, лишь одним императивом — primum vivere[33] (прежде всего жить — С.К.), и для виктимности, для культа жертв, отдавших жизнь за идеалы фашизма здесь не было места. Это был отнюдь не имперский императив — нет! Таков оказался результат – не политического выбора, но сознательного стремления очень многих (если не большинства) итальянцев уцелеть[34]. Просто уцелеть — и жить любой ценой, более или менее достойно, а вовсе не погибнуть в военной мясорубке за фашистское отечество и торжество имперской идеи, заплатив за это собственной жизнью.

Из сказанного следует скорее сделать вывод об итальянском конформизме как следствии прагматизма как основе консенсуса по-итальянски, как наиболее предпочтительной, поскольку наиболее рациональной и прагматичной форме реагирования личности на прессинг со стороны жёсткой модели социума[35],  даже если власть предоставляет возможности не только выживания, но и карьерного роста[36]. В этой системе, как замечательно выразил эту мысль Альберто Моравиа, узнавший режим изнутри, человек являлся всего лишь «проводком в цепи высокого напряжения, и ток с гудением проскакивал через его тело, наполняя большой жизненной силой», и не был убийственным в том случае, если он следовал правилам игры, предписываемым конформизмом[37].

Квинтэссенцией конформизма стал и популярный в фашистской Италии кухонный анекдот, когда, во время вечерней трапезы, на вопрос одного из отпрысков Муссолини о том, что такое фашизм, дуче изрёк: «Ешь и молчи». Ведь именно конформизм, оставляющий определённые возможности для сохранения человеком внутреннего личного пространства, личной жизни, а вовсе не фанатизм или такие его проявления, как ксенофобия, шовинизм, расизм или антисемитизм, являлся характерной моделью поведения маленького простого человека «с улицы» в период фашистского двадцатилетия[38].

По всей вероятности, и прагматизм, и конформизм стали, во-первых, результатом сопротивления, которое оказывали итальянцы травмирующему их жёсткому персоналистскому режиму и сложившейся в годы «чёрного двадцатилетия» автократической модели социума, а кроме того, также непосредственной реакцией на травматический опыт, полученный итальянским народом.

«Стыдливый» итальянский тоталитаризм стал следствием тех стереотипов, глубоко заложенных в культурном ядре итальянской государственности, которые не позволили диктатору Муссолини создать «классическую» тоталитарную версию режима.

Когда культурное ядро стабильно и в нём заложены уживающиеся между собой представления, в обществе создаются устойчивая «коллективная воля», если использовать термин итальянского коммунистичекого лидера и  историософа Антонио Грамши в рамках его теории гегемонии[39], а также «спонтанный порядок» (понятие принадлежит европейским либералам XVIII в. Ф. Кене и Адаму Смиту), направленные на сохранение стабильности системы. Но если в совокупном опыте народа присутствуют множественный травматический опыт прошлого и желание переиграть свою историю, у значительной части общества возникает стремление к насильственному разрушению спонтанного порядка, т.е. консенсуса. В этом случае, по утверждению Грамши, может начаться «молекулярная» интервенция – агрессия в культурное ядро.

В государстве, какими бы методами оно ни осуществляло власть, запущены два триггера управления – сила и согласие (достижение консенсуса). Через различные каналы доступа власть стремится опереться на стереотипы, сцементированные в культурном ядре общества – в этом проявляется гегемония власти, о которой писал Грамши. А молекулярная агрессия может проявляться в укреплении стабильности, осуществляемом властью через разнообразные формы пропаганды, но и через действия оппозиции, направленные на подрыв сложившегося порядка, включая  революцию[40].

Новое направление научного знания – история и теория травмы социума – открывает возможности комплексного анализа травматического опыта, с учётом и иных факторов (природа, климат, ландшафт, близость тёплых морей), влияющего на формирование культурного ядра народа. Эксперт Сорбонны Бруно Гроппо и ряд американских аналитиков объясняют специфику политической культуры и сегодняшних предпочтений жителей отдельных стран единой Европы «травматическим опытом» (завоевания, бунты, диктатуры). Травмы, оставившие след в коллективной памяти в результате исторического опыта, закрепились в качестве доминантных стереотипов (о свободе и рабстве, насилии и толерантности и т.д.), сформировавших коллективное сознание и паттерны поведения.

Это и есть та  «колея», path dependent, напрямую связанная с вектором идентичности и объясняющая сцепленность событий и доминантные «гены» в политической культуре народа. Сформированная в коллективном опыте картина мира остаётся в исторической памяти, в политической культуре страны, проявляется в снижении или, напротив, в укреплении «культурного иммунитета» её народа[41], в стремлении доказать свой особый путь – или в отсутствии такого стремления. 

С начала 60-х гг. прошлого столетия в религиозной (и светской) жизни Италии также произошли серьёзные сдвиги в отношении церкви к человеку и его правам. В энциклике Mater et magistra (15.051961 г.) – новой социальной доктрине католической церкви, получившей развитие в решениях Второго Ватиканского Собора (1962-1965), — подчёркивалось, что жизнь человека бесценна и дана Богом человеку для счастья, и в тех случаях, когда тиранические персоналистские режимы нарушают права человека, общество имеет право на сопротивление (включая вооружённое) угнетению и произволу власти[42].

Несмотря на различия политических культур Италии и России, важно, чтобы укоренившиеся или навязываемые мифы, стереотипы восприятия и, как следствие этого, излишняя демонизация или, напротив, (что также нередко случается), романтизация образа России или Италии не препятствовали взаимовыгодному сотрудничеству с учётом всего комплекса взаимных интересов. Важно изучать глубинные истоки и причины разногласий, поскольку такой анализ способствует конструктивному диалогу наших культур, позволяет итальянцам и россиянам договариваться и понимать друг друга.

 Источник: «Вестник Европы»

---

Примечания

1.  Италия. На перекрестке Средиземноморья: «Итальянский сапог» перед вызовами XXI в. (Старый Свет – новые времена)». М. Весь мир. 2011; Зонова Т. В. История внешней политики Италии. М. Международные отношения. 2016; Князева С. Е. Ценности и интересы в итальянско-российских отношениях в начале XXI в. Италия в начале XXI века. /Сборник ИМЭМО РАН. Ответственный редактор А. В. Авилова. М. ИМЭМО РАН. 2015. СС. 128-129; Князева С. Е. Итальянские аналитики о современных ценностях и перспективах итальянско-российских отношений. / Италия: от Второй республики к Третьей? М. 2015. С. 62.
2.  В частности, на встрече с учёными и экспертами-журналистами в РСМД в июне 2015 г., в  Институте Европы РАН в мае 2016 г. и т.д.
3.  Князева С. Интервью. Санкции не устоят: Европа поворачивается в сторону России. Сайт Экономика сегодня. Федеральное бизнес-агентство: [Электронный ресурс]: URL: http://rueconomics.ru/166097-italiya-hochet-videt-novuyu-evropu-do-vladivostoka (дата обращения 05.05.2016).
4.  Molinari M. Cercando la nuova ricetta per le sfide del Mediterraneo. La Stampa, 2016. 28 nov. На сайте la stampa.it.: [Электронный ресурс]: URL: http://www.lastampa.it/2016/11/28/cultura/opinioni/editoriali/cercando-la-nuova-ricetta-per-le-sfide-del-mediterraneo-261tgSmINhAxleQZf7BwNP/pagina.html (дата обращения 29.11.2016).
5.  Zancan N. Storia, bellezza e affari così la cultura rende Mantova la più felice. I segreti della formula premiata dalla classifica La Sapienza-Italia oggi. La Stampa, Sociéta. 2016, 29 nov. На сайте lastampa.it / [Электронный ресурс]: URL: http://www.lastampa.it/2016/11/29/societa/storia-bellezza-e-affari-cos-la-cultura-rende-mantova-la-pi-felice-8qjW8OtcnXhQwb3fFZNg5I/pagina.html (дата обращения 30.11.2016).
6.  Князева С.Е. Свобода в либеральном прочтении или почему россияне не любят либералов. В сборнике: Проблемы социальной справедливости. (Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции 20-21 марта 2014 с международным участием). Череповец. 2014. Октябрь. С. 121.
7.  Маастрихтский договор. Раздел I. Ст. 6. Маастрихт, 7 февраля 1992 г. На сайте base.garant.ru [Электронный ресурс]: URL: http://base.garant.ru/2566557/1/#block_1000 (дата обращения 15.01.2015); Маастрихтский договор. Маастрихт, 7 февраля 1992 г. Раздел VI. Ст. 49. Заключительные положения: http://base.garant.ru/2566557/2/#block_6000 (дата обращения 16.01.2015). Подробно об этом см. Князева С. Россия глазами итальянцев: имидж России в Италии. // В кн.: Италия. На перекрестке Средиземноморья: «Итальянский сапог» перед вызовами XXI в. С. 383-404. Князева С.Е. Ценности и интересы в итальянско-российских отношениях в начале XXI в.  С. 129-130.
8.  См. Zatterin M. «Mogherini: “Non cediamo agli impulsi. La Ue difenda i valori della convivenza”. — La Stampa. 2015. 9 genn.; Князева С. Е. Ценности и интересы в итальянско-российских отношениях в начале XXI в. Италия в начале XXI века. /Сборник ИМЭМО РАН. Ответственный редактор А. В. Авилова. М. ИМЭМО РАН. 2015. СС. 128-143; С. 135-136.
9.  Лиссабонский договор. Текст. На сайте ГАРАНТ: base.garant.ru: [Электронный ресурс]: URL: http://base.garant.ru/2566557/1/#block_1000#ixzz4h9Elefnr (дата обращения 10.05.2017)
10.  См., в частности: Molinari M. Mediterraneo, le opportunità per l’Italia. La Stampa, 2016, Opinioni. 30 nov. — На сайте lastampa.it: [Электронный ресурс]: URL:. http://www.lastampa.it/2016/10/02/cultura/opinioni/editoriali/mediterraneo-le-opportunit-per-litalia-SPDMUPVhCsVrScIBiO9zUP/pagina.html» (дата обращения 01.12.2016).
11.  Bocchini Camaiani B. Giorgio La Pira. На сайте treccani.it.: [Электронный ресурс]: URL:. http://www.treccani.it/enciclopedia/giorgio-la-pira_%28Dizionario-Biografico%29/ (дата обращения 02.12.2016); см. также информацию о деятельности Дж. Ла Пира на сайте: giorgiolapira.org: [Электронный ресурс]: URL:. http://www.giorgiolapira.org/it/content/la-vita-sintesi (дата обращения 10.04.2017)
12.  Bocchini Camaiani B. Giorgio La Pira. На сайте treccani.it.: [Электронный ресурс]: URL:. http://www.treccani.it/enciclopedia/giorgio-la-pira_%28Dizionario-Biografico%29/ (дата обращения 02.12.2016)
13.  Прокаччи Дж. История итальянцев. М.: Весь мир, 2012. С. 57.
14.  Caocci A. Conoscere per capire la storia. L’Eta’ dei Comuni. Milano, Murgia, 1986. P. 118-119; Прокаччи, Дж. История итальянцев, С. 58-59.
15.  Caocci A. Conoscere per capire la storia. L’Eta’ dei Comuni. P. 117-120, 124-126; Fisher H. Storia d’Europa.Dall’antichita’ alla Controriforma.Roma, Newton, 1995, P. 183-184.
16.  Прокаччи. История итальянцев, С. 71.
17.  Каррон де ла Каррьер Г. Экономическая дипломатия. Дипломат и рынок / Пер. с фр. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003 – стр. 17
18.  Троян И.А. Концепция экономической дипломатии как инструмент внешнеэкономической политики // Научно-практический журнал Проблемы экономики и менеджмента ISSN 2223-5213 ? 6 (58) июнь 2016: [Электронный ресурс] URL: http://icnp.ru/sites/default/files/PEM/PEM_58.pdf (дата обращения 15.05.2017).
19.  Прокаччи. История итальянцев, С. 62.
20.  Там же, С. 71.
21.  Там же, С. 71-72.
22.  В частности: Ghisalberti, C. Storia costituzionale d’Italia. 1848-1994, Laterza, Roma-Bari 2002. P. 134; См. Также:De Francesco A.  La cultura politica e i modelli istituzionali. На сайте Treccani.it /Enciclopedia: [Электронный ресурс]: URL: http://www.treccani.it/enciclopedia/la-cultura-politica-e-i-modelli-istituzionali_%28L%27Unificazione%29/ (Дата обращения 12.12.2016)
23.  Mussolini B. Breviario. Milano, Rusconi libri, 1977, P. 101-102.
24.  Лопухов Б.Р. История фашистского режима в Италии. М. Наука, 1977. С. 19, 177. Эта мысль проходит через всю книгу автора; Тоталитаризм в Европе ХХ века. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления. М. 1996. С. 183, 189.
25.  Филатов Г.С. Крах итальянского фашизма. М.: Наука, 1973, С. 21; см. также он же, С. 5-6, 469. Лопухов, С. История фашистского режима в Италии, 275;.
26.  Филатов, Г.С. Крах итальянского фашизма, С. 28-29; см. также На сайте Этот день в истории: [Электронный ресурс]: URL: http://citycat.ru/historycentre/index.cgi (Дата обращения 25.05.2017).
27.  Прокаччи. История итальянцев, С. 490; Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы. М.: Изд-во Московского университета, 2000. С. 73, 307, 312.
28.  Лопухов Б.Р. История фашистского режима в Италии, 174-176, 179; Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы, СС. 79-81.
29.  Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы, С. 349.
30.  De Felice, R. Intervista sul fascismo. Bari. 1975. P. 53.
31.  Прокаччи. История итальянцев, С. 492.
32.  Алатри, П. Происхождение фашизма. М. 1961. С. 57.
33.  De Felice, R. Intervista sul fascismo. Bari. 1975. P. 53-54.
34.  De Felice, R. Rosso e nero. Milano, 1995, P. 86. Об этом см. также De Felice. Intervista sul fascismo. Bari, 1975. P. 53-54.
35.  Кин Ц. Миф, реальность, литература. М. 1968, С. 140, 152.
36.  Моравиа А. Конформист. М.: Пресс Лтд, 1994. С. 75-76.
37.  Моравиа А. Конформист. С. 185.
38.  Галкин А.А. Социология неофашизма. М.: Наука, 1971, С. 65); Кин Ц. Миф, реальность, литература, С. 152.
39.  Cospito G. Egemonia. Materiali di lavoro per il seminario sul Lessico gramsciano. На сайте gramscitalia.it [Электронный ресурс]: URL: http://www.gramscitalia.it/html/egemonia.htm (дата обращения 11.05.2016).
40.  Cospito G. Egemonia. Materiali di lavoro per il seminario sul Lessico gramsciano. На сайте gramscitalia.it [Электронный ресурс]: URL: http://www.gramscitalia.it/html/egemonia.htm (дата обращения 11.05.2016).
41.  Гроппо Б. Как быть с «темным» историческим прошлым. Лекция на полит.ру. На сайте полит.ру polit.ru: [Электронный ресурс] URL: http://www.polit.ru/article/2005/02/25/groppo/ (дата обращения 25.2.2016).
42.  Mater et magistra. – Энциклика папы Римского Иоанна XXIII (15.05.1961). На англ. яз. На сайте w2.vatican.va. [Электронный ресурс]: URL: http://w2.vatican.va/content/john xxiii/en/encyclicals/documents/hf_j-xxiii_enc_15051961_mater.html(дата обращения 10.05.2016)