30 июня 1971 года произошла самая страшная трагедия в истории космонавтики. При посадке погиб экипаж первой орбитальной станции «Салют» – Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. Тогда этот полет был самым длительным – 23 дня. По официальной версии, экипаж погиб из-за разгерметизации спускаемого аппарата. Больше сообщать было не положено.
Cергей Лесков
В космос полетели дублеры, и решение о замене было принято в последний момент, когда у борт-инженера Кубасова (в основном экипаже были также Леонов и Колодин) в легких обнаружилось затемнение. Потом выяснилось, что это брак на пленке. Рассматривалось два варианта – послать бортинженера Волкова или поменять весь экипаж. Выбрали второе, хотя Добровольский и Пацаев летели впервые и с очень сложным заданием. На старте им многие завидовали.
Полет начался с неприятностей. Дым и плохая вентиляция на станции задержали переход с корабля на сутки. Потом на «Салюте» произошло возгорание, но полет не прервали: экипажу предстояло наблюдать из космоса старт крупнейшей в мире ракеты Н1. Эту ракету разрабатывали в рамках секретной советской лунной программы, которая закончилась провалом. Старт обернулся аварией, о которой не было объявлено. Экипаж выполнил программу, провел много экспериментов, накопил опыт эксплуатации первой орбитальной станции.
30 июня при посадке связь с экипажем резко оборвалась. Поисковики нашли в степи безжизненный спускаемый аппарат. Врачи установили признаки смерти от удушения. Правительственная комиссия под председательством президента АН СССР академика Келдыша однозначно установила, что преждевременно открылся клапан давления, произошла разгерметизация аппарата. Перед посадкой бортинженер Волков выражал сомнения в правильной регулировке этого клапана. Когда воздух со свистом стал уходить из кабины, космонавты попытались спастись и закрыть клапан вручную. Однако он располагался слишком далеко, чтобы достать рукой из кресла. Космонавты начали расстегивать тугие ремни, но времени не хватило…
Даже со сломанным клапаном экипаж имел шанс, если бы приземлялся, как всегда, в скафандрах. Но чтобы утереть нос американцам экипажем из трех человек, решили пожертвовать скафандрами. После этой трагедии все наши космонавты взлетают и приземляются только в скафандрах. Компоновка спускаемого аппарата была также неудачной. Кроме того, было признано недопустимым отсутствие нужных тренажеров в Центре подготовки космонавтов. Говорили, что если бы был жив Королев, трагедии не случилось бы.
На станции «Салют» больше никто не бывал. Но за ней последовали другие орбитальные комплексы – поколения советских «Салютов», российский «Мир», Международная космическая станция. И жертв в отечественной космонавтике после гибели Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева больше не было. Потому что из трагедии были сделаны выводы. Неизбежны ли жертвы и нельзя ли прийти к правильным решениям, не теряя людей? Ответа на этот вопрос нет, а историю переписать нельзя, даже если она сложилась жестоко.
Друг Юрия Никулина
Когда Влад сказал мне, что сдает экзамены в отряд космонавтов, я была против. Мы жили хорошо и весело, зачем что-то менять? Но муж сказал коротко: «Люся, это моя жизнь». Это было сразу после полета Юры Гагарина, и того, что космический полет может принести земные выгоды, тогда никто не подозревал даже отдаленно.
Рано утром 30 июня 1971 года меня пригласили в «Останкино». Шел прямой репортаж о посадке, все было безоблачно. И вдруг связь прервалась, мне ничего не объяснили и быстро отправили домой. Я ничего не могла понять. Или отказывалась понимать. Клонило в сон. Было ощущение страшной пустоты, как будто закончился этап жизни…
Когда объявили об аварии, я первым делом позвонила отцу Владислава, чтобы он забрал Володю из пионерлагеря. Нельзя, чтобы сын услышал о гибели отца по громкоговорителю. Дедушка, который работал на авиазаводе, сказал мальчику об отце прямо и четко, как мужчина мужчине.
Первым ко мне пришел наш сосед Юрий Никулин, с которым Влад очень дружил. Юра говорил, что Влад похож на президента Кеннеди. Оба знали миллион анекдотов, оба играли на гитаре. Юра спросил: «Чем тебе помочь? Сколько денег нужно?» Нас никто не бросил, все помогали. Больше всех – Валя Терешкова и Виталий Севастьянов. Главный конструктор Михаил Янгель на дачу возил, с работой помог. Конечно, для мальчика жизнь без отца изменилась. Память не заменит внимания…
На похоронах я не плакала – потом душа оборвалась. Две недели у нас жила Галя Колодина, меня нельзя было одну оставлять. Вставала в 4 утра и начинала в сотый раз все в доме перестирывать. Душили воспоминания. Накануне последней командировки Влад сказал: «Много дел осталось. Запущу основной экипаж – и быстро вернусь. Не успеете соскучиться». Он писал книгу о космосе. Влад был первым журналистом на орбите, у него было редакционное удостоверение, он вел телерепортажи с орбиты, писал заметки.
Никто из вдов, хотя все мы были совсем молодые женщины, замуж больше не вышел. Почему? Посмотрите на фото – разве можно замену Владу найти? Мужчина должен уметь поставить задачу и добиваться цели. Таких мужчин мало. А других не надо. Влад был из породы победителей. Он всегда добивался того, чего хотел. И меня добился, хотя было шесть ухажеров, но он всегда приходил первым. 60 лет назад, еще в школе, было наше первое свидание, 40 лет назад Влад ненадолго попрощался, а кажется, будто прошел один миг…
Людмила Волкова, вдова космонавта Волкова
Космические дневники
Георгий Добровольский. На борту все в порядке. Все чувствуют себя нормально. После отделения ощущение дискомфорта заключалось в том, будто твою голову кто-то хочет вытянуть из шеи. Чувствуется напряжение мышц под подбородком, утяжеление головы – верхней части и затылочной, кажется, что за головой тянутся вверх и внутренности. При фиксации тела в кресле явление уменьшается, но не пропадает. Тяжелеет лобная и затылочная части головы. Живот как бы подсасывает вверх. К движению руками, к динамике тела привыкаешь не сразу.
Влад и я спали вниз головой в спальных мешках в орбитальном отсеке. Виктор – в спускаемом аппарате, поперек сидений. Спали меньше, чем обычно, но впечатление, что выспались. После перевернутого положения голова снова начала «наливаться». Посмотрели в зеркало, затем друг на друга и посмеялись: морды, как у бульдогов. Подняли Виктора, провели сеанс связи. На борту – порядок. Умывшись, приступили к работе. При подходе к экватору со стороны Антарктиды слушали музыку.
19 июня 1971 г. День рождения Виктора. Поздравительное письмо от жены Виктора со словами: «Приезжала мама, чувствует себя хорошо»… Виктор очень был тронут.
Владислав Волков. 19 июня 1971 г. Сегодня у Виктора день рождения. Накрыли праздничный стол. Деликатесом был репчатыйлук.
Приступил к дежурству. Наверное, я буду первым, кому посчастливится увидеть на счетчике 1000-й виток. Этот исторический момент выпал на часы моего дежурства. Просто непостижимо.
Пошли 21-е сутки полета. Так долго еще никто не летал в космосе. Земля поздравила нас с успешной работой. Ребята спали, не хотелось будить. Но они, не сговариваясь, вылезли из своих мешков.
Сегодня мне удалось обнаружить скопление нескольких циклонов, штук 6-7. Я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь видел такое. Сделал снимок и передал на Землю.
Перед началом связи решил полюбоваться в иллюминатор пейзажами. Скоро покидаем наш дом на орбите.
Из стенограммы: Центр управления полетом – экипажу
Янтарь-3. У нас есть пожелание в отношении медицинских датчиков. Неудобно все время их носить на себе. Я трое суток не снимал их, у меня появились вмятины. Давайте договоримся. Вы будете давать сеансы связи, на которых будет писаться телеметрия. Мы на это время будем их надевать. В остальное время будем их снимать.
Заря. Поняли вас. Поддерживаем ваше предложение.
Янтарь-1. Теперь о психологии. Мне кажется, психологам волноваться нечего. Единственное, что надо, так это физкультуру проводить втроем. И чаще. Друг на друга люди будут смотреть. Все новые операции старайтесь планировать так, чтобы их делать вдвоем, втроем. Как минимум вдвоем. Так и для дела лучше.
Заря. Можете заниматься втроем по 30-40 минут…
… Янтарь-1. Проводил ориентацию перед закруткой, очень хорошо управляется корабль, очень хорошо слушается.
Янтарь-2. Веду контроль программного разворота. Заметно работают двигатели, наблюдаем в иллюминатор с первого поста. Наблюдаем развороты корабля, работают сопла, все идет нормально. Проводится коррекция орбиты, работает двигательная установка.
Янтарь-2. Двигатель включился, ведем отсчет времени.
Заря. Понял вас.
Янтарь-2. Включение двигателя плавное, заметно, как идет корабль.
Заря. Понял вас.
Янтарь-2. Немножко подрагивает, подрагивает машина.
Янтарь-1. Двигатель отработал, выключился от интегратора.
Янтарь-3. Параметры двигателя в норме.
Заря. Понял вас.
Ничего плохого со мной не случится
В ноябре 1958 г. Виктор переходит на работу в ОКБ-1. Этому предшествовали длительные переговоры с руководством Центральной аэрологической обсерватории (Долгопрудный): дают повышение в должности и окладе, советуют работать над диссертацией, в ход идут угрозы: не пустим, дадим плохую характеристику. Были заседания партбюро, месткома, комсомольского бюро. Виктор стоял твердо. Новая техника на борту космических аппаратов занимала его мысли. Робкая мечта (до первого полета человека в космос) самому испытать ее в космосе. КБ Королева открывало возможность создавать, испытать, попробовать свои силы в новом деле.
Виктор ушел с должности старшего инженера и начал работать в ОКБ рядовым инженером. Оклад 120 руб., а в ЦАО давали 140 руб. Но зато – работа! Витя встает в 6 утра. Три электрички и еще 15 минут пешком. Первый год было очень трудно. Зима суровая, а у Вити ни зимнего пальто, ни меховых ботинок.
Он очень бережно относился к близким, старался не причинить волнений. Заявление в отряд космонавтов подал весной 1965 года, ничего не сказал дома. Лежал месяц в госпитале под видом командировки в Красноярск. И только через год, когда был признан врачами годным, Виктор пришел домой сияющий и, показав положительное заключение, спросил совета: «Как ты думаешь, если я…» Никто из родных не знал о предстоящем полете в космос, кроме меня. Маме он очень туманно дал понять, в чем состоит его новая работа – боялся за ее больное сердце.
19 апреля 1971 года ракета вывела на орбиту первую в мире орбитальную станцию «Салют». Витя радостно сказал, что принес хорошую новость: станция в автоматическом режиме, все нормально, через несколько дней длительная командировка. «Ты полетишь? – прямо спросила я. – Только честно!» – «На этот раз не я. К сожалению».
Космонавт Николай Рукавишников после полета к станции был у нас дома, и они с Виктором долго говорили, чертили схемы, листали конспекты лекций. Я спросила мужа, не он ли полетит теперь? Он ответил уклончиво. Решение будет вынесено на космодроме. И добавил: «Вылетаем в командировку 21 мая. Нас два экипажа. Если выберут наш экипаж, вернусь нескоро. Работа предстоит долгая. Дети пусть едут в лагерь, а ты напиши, чтобы мама приехала, вам вдвоем будет легче меня ждать. И не волнуйся – ничего плохого со мной не случится!»
Вечер перед отъездом на полигон провели как обычно, всей семьей. Строили планы на лето, собирались провести отпуск на море. Виктор усовершенствовал ружье для подводной охоты и собирался его попробовать.
О предстоящем полете я рассказала детям накануне старта. Старший, Дима, перешел в восьмой класс и вопросов не задавал. 6 июня Дима весь вечер не отходил от телевизора. Показали пресс-конференцию космонавтов. Спать я легла поздно: готовила ответы на поздравления из Куйбышева. Актюбинска, Пензы. Земляки из Актюбинска прислали целое послание. Виктор будет ему особенно рад! Давно он собирается побывать на родине. «Вернусь, поедем на родину. Покажу вам настоящую казахскую степь. Будем есть бешбармак, пить чай из пиалы».
Из воспоминаний и дневников Веры Пацаевой, вдовы космонавта Пацаева
Шагаем в небо
Строки из недописанной книги космонавта Владислава Волкова:
Слежу за приборами, иногда бросаю взгляд через иллюминаторы на летящую в темноте Землю. В шлемофонах характерное потрескивание… Жила Вселенная. И летела Земля. И где-то на земле плакал ребенок. И была внизу женщина, которая уговаривала и ласкала его. И лаяла собака, охраняя жилище. Объять все это невозможно. И вдруг кажется невероятным, что за тысячелетнюю историю люди не смогли договориться. Люди, живущие так тесно и так мало, огнем и мечом уничтожают друг друга. Под нами Америка… Под нами Вьетнам… Одна из самых цивилизованных наций пускает кровь народу, живущему на другом конце Земли. ХХ век! Непостижимо!
…А мужество, чтобы дерзать, должно присутствовать в человеке? Непременно. А раскованность мышления? А труд, порой каторжный? А риск? Риск, доходящий до дерзости, до самой последней грани, когда вдруг озаряет тебя абсолютная ясность, что тебе не донести ношу? Нет, не потому, что не хватит сил. У тебя не хватит времени. Ты просто не успеешь. Твои звездные часы не перпетуум-мобиле. Они встанут. Когда-то они должны остановиться, черт побери. Часы твоей жизни. Но не время вообще. Ведь будут другие…
Источник: Inauka.ru