От индустриализации до выноса за черту города, от грязных промзон до центров культурной жизни — городская промышленность менялась вместе с духом эпохи. Как современное промышленное предприятие встраивается в городскую инфраструктуру? Как изменилась роль промышленных предприятий в градообразовании? Как промзоны получают вторую жизнь? ПостНаука рассказывает вместе с экономистом Ириной Ильиной.
Этот материал — часть проекта «Индустрия будущего», который мы делаем совместно с Департаментом инвестиционной и промышленной политики города Москвы.
Производство в мегаполисе
В 1909 году немецкий экономист Альфред Вебер, брат знаменитого социолога Макса Вебера, опубликовал книгу «О размещении промышленности: чистая теория штандорта».В ней ученый рассматривает три фактора, влияющие на итоговую цену производимого продукта: издержки на сырье, рабочую силу и транспортные издержки. В частности, Альфред предлагал размещать промышленность таким образом, чтобы минимизировать транспортные издержки.
В ХХ веке подобные идеи были основой городского планирования. Еще один немецкий экономист, Август Лёш, в своей теории экономического ландшафта предложил размещать производство так, чтобы максимизировать прибыль, а не просто снижать издержки. Американский ученый Уолтер Айзард, работавший в 1960-е годы, считал, что экономический ландшафт территории определяют потребительский спрос и наличие ресурсов. В своей основе все эти идеи крутились вокруг все тех же транспортных издержек, описанных Альфредом Вебером.
Развитие этих идей можно увидеть на примере СССР, который после Великой Октябрьской социалистической революции активно развивал свою промышленность. Если посмотреть на карту Советского Союза, то станет понятно, что главными промышленными центрами были крупные города: в Москве и Санкт-Петербурге развивались все отрасли, начиная с пищевой и заканчивая нефтехимической, тяжелым машиностроением или сталеплавильными заводами.
В столице до сегодняшнего дня работают промышленные предприятия самых разных отраслей, насчитывающие полстолетия и больше: это и основанная в 1929 году «Большевичка», сегодня шьющая костюмы, и запущенный в 1934 году «КАРАТ», производитель плавленых сыров, и отметивший столетие «Трансмаш», Крарачаровский механический завод и многие другие.
В больших городах хватало хорошо образованного населения, способного работать на производстве; вдобавок туда сходились транспортные пути со всего запада страны. Поэтому промышленность развивалась там в период индустриализации, была востребована во время Второй мировой войны, невзирая на перемещенные на восток страны промышленные объекты, и в послевоенное возрождение.
В итоге сложилась ситуация, что к 1987 году в Москве промышленные зоны занимали порядка 20% городской территории. Но к тому времени с момента публикации Альфреда Вебера прошло почти 90 лет, реальность изменилась. И главное отличие — промышленности уже было все равно, где размещаться.
За последние 100 лет доля транспортных издержек в себестоимости промышленной продукции значительно снизилась. Современная развитость энергетической и дорожной инфраструктур не сравнится с 1909 годом, важна лишь доступность трудовых ресурсов. Но и зависимость от них постепенно снижается: по данным Международной федерации робототехники, в 2020 году в мире уже работали 2,7 миллиона промышленных роботов — это на 12% больше, чем годом ранее.
В этих условиях произошло то, что нельзя было представить еще 50–60 лет назад. Города по всему миру стали буквально «выталкивать» обрабатывающее производство, избавляясь от устаревших идей ХХ века.
Москва также пережила периоды индустриализации и деиндустриализации. В период послереволюционной индустриализации количество промышленной продукции, произведенной в столице, кратно прирастало. В 1940 году ее объемы были в 21 раз выше, чем в 1913-м. В 1951 году уже в 38 раз больше. В итоге в Москвы к началу 1990-х годов было около 80 промзон, а их доля в общей территории города составляла около 20%. После этого процесс пошел на спад, и началась деиндустриализация столицы. Если в 1994 году доля промышленности составляла 20,6% ВРП, то в 2005-м показатель снизился уже до 7,9%.
Современный город: зелень, услуги, Токио
Для России перепрофилирование промышленных зон — относительно новый вызов. Старые производственные площадки нарушают экологические нормы, не могут платить за резко подорожавшую землю или просто закрываются из-за отсутствия спроса на промышленность. Как следствие, городу необходимо монетизировать бывшие промышленные сооружения, правильно интегрировать их в общий ландшафт. Этот процесс называется ревитализацией, и в мире немало кейсов, как это можно сделать.
Хороший пример подобных перемен — Токио. В столице Японии в ХХ веке были вперемешку все возможные виды производства, почти как в Москве. Воздух был настолько испорчен промышленностью, что в 1970-х годах на улицах можно было увидеть полицейских в кислородных масках. Примерно тогда же японские власти запустили программу развития агломерации — у большого Токио появлялись города-спутники с четко определенными функциями, куда переехали промышленные предприятия. Сейчас метрополия Токио — это высокий уровень жизни, высокое качество воздуха и окружающей среды, при этом там живут около 40 миллионов человек.
Если посмотреть на структуру современной экономики, около 80% ВРП крупных городов генерируют услуги и недвижимость. Промышленность приносит не более 10–15% всего дохода, причем эта доля продолжает снижаться. Например, за последние пять лет промышленность Нью-Йорка, преимущественно пищевая, потеряла ровно половину рабочих мест, снизившись со 150 до 70 тысяч занятых. В крупнейших городах мира промышленные зоны занимают от 4 до 7% территории, не больше.
Порт в Роттердаме
В городах ХХI века не место дешевым предприятиям, у которых есть конвейер и промышленные роботы. В первую очередь здесь востребовано производство, которое обслуживает самих горожан: продовольствие, строительство, одежда, аптечные товары, все, что связано с бытом людей.
В Москве более 700 крупных и средних промышленных предприятий, на долю которых приходится около 16% ВРП города. По числу предприятий первая тройка выглядит следующим образом: приборостроение и электроника, полиграфическая деятельность, пищевая промышленность. По количеству занятых лидирует пищевая промышленность.
Сегодня город готов принимать опытные лаборатории или инновационные производства — при условии, что они соответствуют экологическим стандартам. Такие предприятия уже работают в столице, будут создаваться и новые. Например, при комплексном развитии территорий бывших промзон (КРТ).
Механизм КРТ можно показать на примере промзоны «Октябрьское поле» — это бывший завод железобетонных изделий, цеха которого находились в самом центре жилого района, что сильно не нравилось его обитателям. Даже после того, как работа предприятия остановилась и пыль перестала лететь в окна, шесть гектаров пространства за бетонным забором пустовали, а на всем заводе числился только один человек. После решения о преобразовании территории был разработан детальный план, как сделать из промзоны современное пространство: здесь расположится технопарк и объекты деловой застройки, а также жилье и инфраструктура — школа, детские сады, поликлиника. Сейчас программа КРТ столицы насчитывает 122 территории, которые превратятся в точки развития современного города.
Экологически вредные предприятия последовательно выводили из Москвы еще с 1970-х годов. Избавляясь от заводов, важно помнить: социальная адаптация к вымыванию промышленности идет крайне болезненно. На примере американского Питтсбурга, который считается успешным примером ревитализации, мы видим, что социальный дисбаланс неизбежен — в новых высокотехнологичных отраслях могут быть задействованы лишь 10% человек,работавших в промышленности. Остальным приходится осваивать сферу услуг. К тому же уволенные работники не всегда способны найти новую работу, это чревато высоким социальным напряжением или даже взрывом. Многим людям нужна эта работа, чтобы они могли постепенно адаптироваться к новым условиям. Их социальная адаптация будет проходить гораздо легче при условии, что есть промышленность, даже вынесенная за центральную зону города.
В некоторых странах, чтобы сгладить этот процесс, городские власти могут создавать зоны традиционной промышленности на относительно дешевой земле, например, вокруг аэропортов. Однако далеко не везде это возможно, и территории вокруг предприятий московского авиаузла развиваются иначе.
Как используют промзоны в мире: научные центры, склады, арендное жилье
Как мы уже говорили, в Москве приоритет у развития высокотехнологичной и наукоемкой промышленности: информационные технологии, микроэлектроника, робототехника, биохимическая промышленность.
Арт Центр “Арма” г.Москва
Уже в нулевые годы в Москве стали активно осваивать пустующие промзоны, однако вместо нового производства или комплексных территорий на их месте возникали преимущественно арт-кластеры. На месте пивоваренного завода «Московская Бавария» появился центр современного искусства «Винзавод», расположенный по соседству Московский газовый завод преобразовали в комплекс «Арма», креативный кластер «Флакон» занял территорию стекольной фабрики.
Сейчас идут работы по реновации промзоны «ЗиЛ» и Московского металлургического завода «Серп и Молот», проекты их реконструкции выходят за пределы простой замены старых заводов жилыми домами. На ЗИЛе планируется постройка нового технопарка, где разместятся современные производства, а рабочие места будут находиться в непосредственной близости от жилья, деловых и культурных центров. Другие промзоны, которые реконструируют в рамках запущенной в 2020 году программы КРТ, станут точками притяжения и развития городской среды. Предполагается, что объекты промышленности станут неотъемлемой частью инфраструктуры современного города.
АРТ Центр Хлебозавод г.Москва
City farming — еще одна возможность занять освободившиеся зоны с пользой для города. Прямо сейчас внутри некоторых европейских городов активно развиваются сельскохозяйственные зоны. Однако такой путь далеко не везде оправдан, да и вообще возможен. В условиях московского климата и модели развития агромпромышленности он не пользуется популярностью и не рассматривается как перспективный.
Опять же это хорошо для экологии: таким способом можно повлиять на количество топлива, используемого для доставки еды, которая в среднем проходит от места выращивания до тарелки потребителя около 1500 миль (более 2400 километров).
Неочевидное последствие современных перемен — городу требуется все больше складских территорий. Одним из самых главных факторов этого роста стала интернет-торговля, потому что каждый товар, заказанный по интернету, требует в три раза большей площади, чем его аналог, выставленный в обычном магазине. Ведь по правилам электронной торговли товар всегда можно вернуть или отправить назад, люди зачастую берут сразу несколько вариантов, чтобы выбрать дома, а следовательно, на складах должен быть больший выбор.
В то же время раньше складские помещения выносили на большие участки за пределы города, чтобы затем фурами возить в город продукты или товары. Однако современное потребление устроено иначе, и склады такого рода почти не пользуются популярностью. Сейчас растет потребность в распределенной структуре — это маленькие склады, которые стоят неподалеку от основных мест потребления и могут прекрасно разместиться в пустующих промзонах.
Тренды современной урбанистики: локации отдельно от объектов, офисные созвездия и новый подход ко времени
Промышленность, вынесенную за пределы города, сложно назвать трендом или горячей темой для урбанистики. В ряде крупных городов этот процесс уже пройден, сформированы лучшие практики, есть научные исследования и понимание, как провести ревитализацию бывших промзон. Однако прямо сейчас в планировании и строительстве городской среды можно выделить три ключевых тенденции, которые уже в ближайшем будущем серьезно изменят лицо города.
Первый тренд звучит поэтично: место вместо местоположения. Локация начинает отделяться от места, где находится объект недвижимости, и начинает жить своей жизнью, в том числе экономической. Например, отели или офисы живут в ритме фондовых рынков, а локации вокруг них ведут себя совершенно по-другому. Этот процесс — разделение объекта недвижимости и той территории, которая вокруг него, — очень важен.
Второй: рабочее место, а не место работы. Бывший CEO Google Эрик Шмидт утверждает, что сейчас офисных пространств станет еще больше, просто они будут по-другому устроены, как авиационные хабы или созвездия. В центральных деловых районах маленькие штаб-квартиры, где сидит топ-менеджмент и стоят сервера с самой ценной информацией компании, а сами офисы приближены к местам проживания людей. Офисы будут как «Пятерочка», «Магнит» или «Азбука Вкуса»: они неизбежно придут в жилые районы, чтобы людям было удобно туда ходить. Так сотрудники компаний будут работать не из дома, а рядом с домом.
Это планирование неопределенности и понимание города как вероятности совершенно нехарактерно для современной городской планировки. Но это понимание приходит, и это последний большой тренд. Сейчас с помощью больших данных можно увидеть ритм города и предположить сценарии развития, исходя из информации телекоммуникационных компаний, социальных сетей и платежных систем. Можно не просто составить план, а спрогнозировать и построить систему высокой готовности к будущему. Таким образом современное городское планирование становится уже не планированием — оно разрабатывает систему готовности к изменениям.
Промышленность моногородов и COVID-19
О том, что проблема моногородов очень острая для России, известно уже давно. Как правило, жители этих населенных пунктов зависят от экономического состояния одной компании и не могут ничего сделать в том случае, если этот бизнес начинает испытывать проблемы. Согласно критериям, установленным правительством, в моногороде должно проживать не менее 3 тысяч человек, при этом хотя бы 20% работают на предприятиях одной компании. Сейчас в стране порядка 320 моногородов, в которых живет 9% населения. Большинство из них построены в Советском Союзе: тогда создали около 180 новых городов — либо во время освоения нефтегазовых и других ресурсов, либо когда бурно росла промышленность. Причем еще в 1920-е годы решили размещать большую их часть на Урале и далее, в сторону Дальнего Востока, чтобы вражеская авиация не уничтожила одним махом всю промышленность.
Если посмотреть на плановые работы того времени по развитию новых городов, то они строились по достаточно строгой математической формуле: считали, сколько людей будет работать на заводе, умножали это число на 3 и добавляли 20% на обслуживающие функции. Так формировались города — сначала завод, затем все остальное.
Сейчас моногорода зачастую представляют собой депрессивные территории, в которых очень сложно найти работу, даже если градообразующее предприятие еще работает. Проблему пытались решить перепрофилированием этих заводов, но это не сработало. Во-первых, изменить профиль города очень сложно. А во-вторых, новые проекты не были эквивалентны промышленности, которая была основой моногородов.
Внезапно новые возможности возникли из-за пандемии. Во времена COVID-19 произошло отделение рабочего места от места работы. Даже в промышленности есть часть профессий, которые можно реализовать в удаленном режиме, например бухгалтерская или юридическая функция. Конечно, это не означает, что уже завтра все жители найдут себе дистанционную работу и проблема решится сама собой, но тем не менее новая ситуация дает новые возможности. Мы привыкли говорить, что пандемия изменит в жизни жителей для крупных городов. Но ведь куда интереснее, что для моногородов она дает возможность расширить спектр социальных и профессиональных ролей. Люди могут оставаться, но при этом не быть привязанными к определенному предприятию.
Рекомендованная литература
Шупер В. А. Экономический ландшафт Августа Лёша / География. № 21/2006: https://geo.1sept.ru/article.php?ID=200602111
Кузнецова О. В., Карачева Н. С. У. Айзард и зарождение американской регионоведческой школы // III Готлибовские чтения. Иркутск, 2019. С. 275-280: https://gotlib.ru/2019/11/11/w-isard-and-american-regional-science/
World Robotics Report 2020: https://ifr.org/ifr-press-releases/news/record-2.7-million-robots-work-in-factories-around-the-globe
Саушкин Ю. Г. Москва. Географическая характеристика. М.: Географгиз, 1955 г.
Мальцев А.А., Мордвинова А.Э. Американская модель ревитализации старопромышленных регионов. // Вестник РУДН. Серия: Экономика. Том 26 № 1. С. 76-88. Москва, 2018. https://cyberleninka.ru/article/n/amerikanskaya-model-revitalizatsii-staropromyshlennyh-regionov/viewer
Mackinnon J.B. Plenty: One Man, One Woman, and a Raucous Year of Eating Locally. 2007.
Меерович М.Г. Советские моногорода: история возникновения и специфика // Вестник Кемеровского государственного университета, №. 1 (73), 2018, pp. 53-65.
Источник: Пост Наука https://postnauka.ru/longreads/155996