Христос против отца

06.02.2024
509

Эволюционный биолог Джозеф Хенрик посвятил целую книгу психологическим особенностям жителей западных стран, и скоро ее перевод выйдет на русском языке. Публикуем отрывок о том, как возникла западная семья — из целенаправленно разрушенных католичеством «институтов традиционного родства».

Джозеф Хенрик. Самые странные в мире: как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. Содержание

Корни семьи Запада можно найти в медленно расширявшемся наборе догматов, запретов и предписаний, которые начиная с периода заката Западной Римской империи постепенно принимала и энергично продвигала Церковь. На протяжении многих веков с поздней Античности и до разгара Средневековья отношение Церкви к браку и семье было частью более широкого культурно-эволюционного процесса, в котором ее верования и практики конкурировали за сердца, умы и души жителей Европы со множеством других богов, духов, ритуалов и институциональных форм. Церковь соперничала с богами-предками, традиционными племенными божествами вроде Тора и Одина, старой римской государственной религией (Юпитер, Меркурий и т. д.) и различными средиземноморскими учениями (в том числе культами Исиды и Митры), а также разнообразными толками христианства. Эти прочие христианские секты — в том числе несторианская, коптская, сирийская, арианская и армянская церкви — были серьезными соперницами. Например, готы, сыгравшие огромную роль в падении Западной Римской империи, были не язычниками, а христианами-арианами. Ариане, ужасные еретики с точки зрения Западной церкви, придерживались шокирующих взглядов, согласно которым Бог-Сын (Иисус) был создан Богом-Отцом в определенный момент времени, так что Сын подчинялся Отцу.

Сегодня нам очевидно, что Западная церковь безоговорочно выиграла это религиозное соревнование. Христианство — крупнейшая религия в мире, исповедуемая более 30 % населения планеты. Однако 85–90 % современных христиан ведут свою культурную родословную не от многих других ветвей христианства, таких как православные или древние восточные церкви, но от церкви Рима через Римско-католическую церковь. Подобный исход отнюдь не был очевиден в момент распада западной половины Римской империи. Православная церковь, которая являлась государственной религией Византийской империи, опиралась на могущественные римские государственные институты и военную мощь. Несторианская церковь, базировавшаяся в космополитичной Персии, к 300 г. н. э. основала миссии в Индии, а к 635 г. — и в Китае. Это случилось за много веков до того, как Римско-католическая церковь добралась до этих мест.

Почему Западная церковь в конечном итоге приобрела такое влияние, не только истребив или поглотив всех традиционных богов и ритуалы Европы, но и опередив другие ветви христианства?

В этой истории есть много важных элементов. Например, географическое положение Рима, который оказался вдали от основных политических событий в Европе, смогло обеспечить папе — римскому епископу — некоторую свободу маневра. Напротив, другие важнейшие епископы, например епископ Константинополя, находились под властью императоров Восточной Римской империи. Схожим образом в тот период бóльшая часть Северной Европы была довольно отсталой в плане технологий и грамотности, поэтому вполне возможно, что миссионерам папы было легче обращать местное население в свою веру по тем же причинам, по которым североамериканские миссионеры в XX в. были так успешны в обращении жителей Амазонии. Местные жители просто охотнее верили новым религиозным учениям, распространяемым миссионерами с передовыми технологиями и волшебными, на их взгляд, способностями вроде чтения.

Если упрощать, самый важный для объяснения огромного успеха Церкви фактор заключается в ее радикальном наборе запретов, предписаний и предпочтений в отношении брака и семьи. Несмотря на то что эти воззрения лишь в незначительной (в лучшем случае) мере коренились в священных текстах христианства, они постепенно находили свое воплощение в ритуалах и распространялись везде, где это было возможно, посредством сочетания убеждения, остракизма, светских наказаний и обещаний божественной кары. По мере того как христиане постепенно интернализовывали эти обычаи и передавали их следующим поколениям в виде общепринятых социальных норм, образ жизни и психология людей претерпевали существенные изменения. Эти меры постепенно преображали опыт обычного человека, заставляя его адаптироваться к миру, где отсутствовали интенсивные институты, основанные на родстве, и соответственным образом менять свои социальные привычки.

На протяжении всего этого процесса Церковь конкурировала не только с другими религиозными учениями, но и с интенсивными институтами, основанными на родстве, а также с племенными связями. Подрывая интенсивное родство, политика Церкви в отношении брака и семьи постепенно избавляла людей от обязанностей, обязательств и преимуществ, связанных с их кланами и домами. Это создавало больше возможностей и стимулов посвятить себя Церкви, а затем и другим добровольным организациям. Непреднамеренная гениальность западного христианства проявилась в том, что оно «нашло способ» демонтировать основанные на родстве институты, в то же время способствуя распространению собственного учения.

Какими были родственные связи внутри европейских племен до того, как Церковь начала распространять свое учение? К сожалению, мы не располагаем тут детальными исследованиями родства и брака вроде тех, что антропологи XX в. проводили в традиционных обществах. Вместо этого ученые свели воедино свидетельства различных источников, в том числе (1) ранних сводов законов; (2) церковных документов, включая многочисленные послания, которыми обменивались папы, епископы и короли; (3) отчетов путешественников; (4) житий святых; (5) скандинавских и германских саг; (6) результатов анализа древней ДНК (из захоронений) и (7)  терминологии родства, используемой в древних текстах. Если обобщить, эти источники ясно свидетельствуют, что до того, как Церковь принялась преобразовывать брак и семью, в европейских племенах существовал целый спектр интенсивных основанных на родстве институтов, очень похожих на то, что мы видим в других частях планеты. Вот некоторые общие закономерности, характерные для племенных популяций дохристианской Европы:

1. Люди жили в гуще связей, основанных на родстве, внутри племенных групп или сетей. Домохозяйства расширенных семей были частью более крупных родственных групп (кланов, домов, родов и т. д.), некоторые из которых назывались зиппенами (германские) или септами (кельтские).

2. Порядок наследования и место проживания новобрачных преимущественно определялись по отцовской линии; люди зачастую жили в больших патрилинейных хозяйствах, а жены переезжали в дома своих мужей.

3. Многие родственные группы коллективно владели землей или управляли ею. Даже там, где существовала индивидуальная собственность, родственники часто сохраняли права наследования, так что землю невозможно было продать или передать каким-либо иным способом без согласия родственников.

4. Более крупные родственные объединения обеспечивали своим членам как правовую, так и социальную идентичность. Споры внутри родственных групп разрешались ими самими в соответствии с обычаями. Коллективная ответственность означала, что преднамеренность действий порой играла незначительную роль при определении наказаний или наложении штрафов в спорах между родственными группами.

5. Основанные на родстве структуры гарантировали своим членам защиту, поддержку и безопасность. Эти структуры осуществляли заботу о больных, увечных и бедных, а также о стариках.

6. Договорные браки с  родственниками были обычным явлением, как и брачные выплаты, такие как приданое или выкуп за невесту (когда жених или его семья платят семье невесты).

7. Полигинные браки были обычным делом для знатных мужчин. Во многих сообществах мужчины сочетались браком только с одной «главной» женой, обычно примерно равного социального статуса, но затем могли брать второстепенных жен, обычно более низкого социального статуса.

Даже в самом сердце Римской империи интенсивные институты, основанные на родстве, сохраняли центральное положение в социальной, политической и экономической жизни общества. Стержнем древнеримской семьи были патриархальное устройство и патрилинейность, в рамках которой каждый мужчина видел себя промежуточным звеном между своим прадедом и правнуками. Взрослые мужчины оставались под властью отца, даже если они жили отдельно и имели собственных жен и детей. Только гражданин мужского пола, отец которого уже умер, обладал всеми предусмотренными законом правами, мог распоряжаться семейной собственностью и обращаться в суд; все остальные должны были действовать через главу семейства. Отец был вправе убить своего раба или ребенка. Права наследования, запреты на инцест и освобождение от обязанности давать показания в суде распространялись по мужской линии во все стороны вплоть до потомков отца отца отца. Да, в императорский период были разработаны и функционировали юридические механизмы для наследования по завещанию, но в дохристианский период такие завещания почти всегда подчинялись обычаю и, таким образом, в большинстве случаев имели значение лишь тогда, когда ситуация была неясна или возникали споры. Женщины оставались под властью либо отца, либо мужа, хотя со временем отцы все чаще сохраняли контроль над своими дочерями даже после замужества. Браки заключались по сговору (выплачивалось приданое), а молодые невесты отправлялись жить в дома своих мужей (патрилокальное место жительства). Брак по умолчанию был моногамным, но на римских мужчин распространялось не так уж много ограничений, регулирующих их сексуальную жизнь, — за исключением ситуаций, которые могли вызвать конфликт с другими римскими мужчинами. Развод стал обычным делом в императорский период, когда знать завела практику расторгать браки своих дочерей, чтобы снова выдать их замуж за представителей еще более могущественных семей. Все дети, рожденные в браке, оставались в семье отца, хотя приданое жены возвращалось ее отцу вместе с ней. Что касается кузенного брака, здесь дело обстояло сложнее, и со временем менялись как связанные с ним законы, так и обычаи. Если кратко, кузенный брак в той или иной форме был социально приемлемым, и некоторые представители римской знати действительно заключали браки со своими двоюродными братьями и сестрами (Брут, св. Мелания и четверо детей императора Константина). Так продолжалось до тех пор, пока Церковь не начала беспощадно с этим бороться.

Около 597 г. н. э. папа Григорий I, также известный как Григорий Великий, отправил миссию на остров Великобритания, в англосаксонское королевство Кент, чей король Этельберт примерно за 17 лет до этого женился на франкской принцессе-христианке (впоследствии канонизированной как св. Берта). Спустя всего несколько лет миссионеры успешно крестили и самого Этельберта, после чего приступили к обращению остальных жителей Кента, попутно намереваясь распространить свое влияние на соседние королевства. В отличие от прежних христианских миссионеров, работавших, например, в Ирландии, эти папские посланники были снабжены четкими инструкциями относительно того, как должен быть устроен христианский брак. Очевидно, англосаксам не понравились эти правила, поскольку руководитель миссии по имени Августин (позже известный как св. Августин Кентерберийский) вскоре написал папе с просьбой разъяснить их. Письмо Августина содержало девять вопросов, четыре из которых касались секса и брака. В частности, Августин спрашивал:

1. Насколько дальним должно быть родство, чтобы Церковь могла разрешить подобный брак (двоюродные, троюродные братья, племянники и т. д.)?

2. Может ли мужчина жениться на своей овдовевшей мачехе или вдове собственного брата?

3. Могут ли два брата жениться на двух сестрах?

4. Может ли мужчина причащаться после того, как ему приснился эротический сон?

Папа Григорий отдельно ответил на каждый вопрос. В отношении первого пункта, признав, что в римском праве подобные союзы допускались, Григорий сообщил, что двоюродным братьям и сестрам и, конечно же, более близким родственникам строго запрещено вступать в брак друг с другом. Затем он также подтвердил, что мужчина не может жениться на своей мачехе или вдове своего умершего брата (запрет на левиратный брак), даже если они не являются кровными родственниками. Хотя полученные ответы сильно усложняли Августину задачу, не все послание было для него таким уж плохим. Папа не возражал против того, чтобы двое братьев женились на двух сестрах, если эти братья и сестры не приходились друг другу родственниками.

Спустя почти два столетия, в 786 г., в Англию снова прибыла папская комиссия, на этот раз для оценки успехов в христианизации англосаксов. В ее отчете было указано, что, хотя многие из местных жителей были крещены, среди верующих существовали серьезные проблемы, связанные с (1) инцестом (то есть кузенным браком) и (2) многоженством. Чтобы покончить с этими прочно укоренившимися обычаями, Церковь официально ввела в обиход понятие «внебрачные дети», лишавшее права наследования всех потомков, кроме тех, кто родился в законном — то есть христианском — браке. До этого, как и во многих других обществах, дети второстепенных жен в полигинных союзах обладали некоторыми правами наследования. В королевских семьях такие сыновья могли быть «возвышены», чтобы унаследовать трон отца, особенно если главная жена была бездетной. Борясь с этим путем продвижения понятия о незаконнорожденности и наделив себя правом определять, кто состоит в законном браке, Церковь получила в свои руки мощный инструмент влияния. Эти меры сделали существенно менее привлекательными и кузенные браки, и статус второстепенной жены.

На то, чтобы все это прижилось, ушли столетия, отчасти потому, что обеспечивать соблюдение церковных правил на местах было очень сложно. На протяжении IX в. папы и другие деятели Церкви продолжали жаловаться англосаксонским королям на инцест, многоженство и внебрачных детей, а также на преступления, связанные с совращением монахинь. В качестве ответной меры Церковь грозила анафемой, а иногда и действительно отлучала представителей знати за брак с несколькими женщинами. Примерно к 1000 г., благодаря неустанным усилиям, Церкви в значительной мере удалось поменять нормы англосаксонского (английского) родства.

Миссия среди англосаксов лишь один из примеров гораздо более масштабных действий, предпринимаемых Церковью начиная с периода до падения Западной Римской империи (476 г. н. э.). Еще в IV в. Церковь и не так давно принявшая христианство в качестве государственной религии империя начали, пусть и не особо последовательно, вводить новые правила, которые постепенно расшатывали фундамент интенсивного родства. Однако важно помнить, что это не было единой согласованной программой, по крайней мере на начальном этапе. На протяжении столетий эти меры выглядели разрозненными и причудливыми; однако постепенно те из них, которые приводили к результату, были объединены в то, что я назвал брачносемейной программой Церкви — БСП. Чтобы разрушить в Европе интенсивные институты, основанные на родстве, БСП:

1) ввела запрет на браки с кровными родственниками. Этот запрет постепенно распространился и на весьма дальних родственников, вплоть до семиюродных. Это, по сути, означало табу на брак или секс между людьми, имевшими одного или нескольких общих предков из 128 прапрапрапрапрадедов и прапрапрапрапрабабок;

2) ввела запрет на браки со свойственниками в кругу подпадающей под табу кровной родни. Таким образом, если ваш муж умирает, вы не можете выйти замуж за его брата, своего деверя. В глазах Церкви брат вашего мужа является будто бы и вашим братом (а это уже инцест!);

3) запретила полигинные браки, в том числе со второстепенными женами или наложницами, сексуальное рабство и официальные публичные дома. Бордели в Римской империи имели легальный статус и были широко распространены, что объясняет, почему в латинском языке существует 25 слов для обозначения проституции;

4) ввела запрет на браки с нехристианами (если они не крестились);

5) создала духовное родство, утвердив институт крестных родителей. Этот институт помогал формировать новые социальные связи для заботы о детях. Конечно, люди не могли жениться на своих духовных родственниках или заниматься с ними сексом;

6) не  поощряла усыновление детей. Матери должны были заботиться о своих собственных детях; если они не могли этого сделать, их функции брали на себя Церковь или крестные родители;

7) требовала, чтобы жених и  невеста публично соглашались («Да») на вступление в брак. Это отрицательно сказалось на практике заключения договорных браков и заложило основу для более прочной связи брака с романтической любовью;

8) поощряла, а иногда и требовала, чтобы молодожены основывали отдельное домохозяйство — неолокальное место жительства. Церковь также поощряла использование традиционных брачных выплат (например, приданого) для обустройства этого нового домохозяйства;

9) поощряла личное владение имуществом (землей) и наследование по завещанию. Это означало, что люди могли самостоятельно решать, что произойдет с их собственностью после их смерти.

Кому угодно, кроме антрополога, все это может показаться чем-то скучным или несущественным — никак не искрой, которая зажгла пламя цивилизации Запада, или причиной важнейшего сдвига в человеческой психике. Однако при более внимательном рассмотрении мы можем увидеть, как принятые Церковью меры начали ломать механизм интенсивного родства, одновременно ускоряя собственное широкое внедрение. Сначала мы посмотрим, как Церковь разрушила традиционный брак, затем — как она подорвала влияние европейских кланов и киндредов и, наконец, как она обогатилась за счет смерти, наследования и загробной жизни.

ИСТОЧНИК: Горький https://gorky.media/fragments/hristos-protiv-ottsa-ottsa-ottsa/

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *